Черная стрела.
Пролог. Джон Мститель.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Черная стрела. Пролог. Джон Мститель. (старая орфография)

ЧЕРНАЯ СТРЕЛА

Историческая повесть, соч. Роберта Стивенсона.

С английского.

ПРОЛОГ.

Джон Мститель.

В один прекрасный день, поздней весной, в деревне Тэнстоль раздался колокольный звон совсем в необычное время. Поселяне, работавшие в лесах и на полях вдоль реки, побросали свои работы и поспешили к месту тревоги; в самой деревне жители её также высыпали на улицу и удивлялись, что бы такое означал этот набат.

В смутное время, в царствование уже престарелого тогда короля Генриха VI, во второй половине XV-го века, в самый разгар войны Алой и Белой розы, деревня Тэнстоль была совсем такая же с виду, как и ныне. Десятка два домов, грубо сколоченных из дубовых бревен, стояли в безпорядке, разбросанные по зеленой долине, спускавшейся к реке. В конце деревни дорога упиралась в мост, затем, поднявшись на противоположный берег, терялась в лесу, по направлению к Моотгаузу, и дальше - к аббатству Голивуд. Посреди деревни высилась церковь, окруженная тиссовыми деревьями. По обе стороны реки покатости её заросли зелеными вязами и дубами.

У самого моста на холмике высился каменный крест; здесь собралось несколько женщин, и вместе с ними здоровый малый в крестьянской блузе; все они разсуждали о причинах необычайного звона.

За полчаса перед тем через деревню проехал гонец; он так торопился, что выпил поданную ему кружку пива, не слезая с седла; но сам он ничего не знал о своем поручении, так как вез запечатанное письмо от сэра Даниеля Брэкли к сэру Оливеру Отсу, патеру, управлявшему Моотгаузом в отсутствие владельца.

Но вот послышался снова топот лошади; на опушке леса показался всадник и проскакал через мост; то был молодой мистер Ричард Шельтон, находившийся под опекой сэра Даниеля. Толпа приветствовала его криками и просила рассказать, в чем дело. Он остановил коня довольно охотно; это был молодой человек, не достигший еще восемнадцати лет, загорелый, с серыми глазами, в куртке из оленьей кожи с черным бархатным воротником, в зеленой шапочке и с стальным самострелом за спиной. Гонец, как оказалось, привез важные новости. Предстояла битва. Сэр Даниэль требовал, чтобы каждый, кто мог натянуть лук или владеть топором, как можно скорее явился к Кэттли, под страхом жестокой опалы, в случае ослушания; но где и с кем ожидалась битва, об этом Дик ничего не знал. Сэр Оливер хотел вскоре сам отправиться, а Беннет Гатч уже вооружался, так как должен был вести отряд.

- Это чистое разоренье для страны, - сказала какая-то женщина. - Пока наши бароны воюют, мы, крестьяне, должны жевать коренья.

- Нет, - сказал Дик, - всякий, кто пойдет, будет получать шесть пенсов в сутки, а стрелки по двенадцати.

- Да, хорошо, если они останутся живы, - возразила женщина, - а если их убьют!

- Нет смерти лучше, как пасть за своего прирожденного лорда, - сказал Дик.

- А у меня так нет прирожденного лорда, - заметил малый в блузе. - Сначала я шел за Уольсингомами; мы все из нашего околотка стояли за них в ту пору. А теперь я должен стоять за Брэкли. Так оно выходит по закону; как вам это нравится? А теперь, вот сэр Даниэль и сэр Оливер, - этому больше знакомы законы, чем честь, - мне они все равно; у меня нет лорда, кроме бедного короля Гарри Шестого; да благословит его Бог: он, бедняга, так прост, что не съумеет отличить правую руку от левой.

- У вас злой язык, мой друг, - отвечал Дик: - вы напрасно смеетесь над своим добрым господином и милордом королем. Король Гарри - слава святым! - теперь оправился и уладит все безпорядки. Вот сэр Даниэль, - так ведь вы храбритесь у него за спиной. Впрочем, я не доносчик, - и довольно об этом.

- О вас, мистер Ричард, я не говорю ничего худого, - возразил крестьянин. - Вы еще молоды, а вот подростете, так и окажетесь с пустым карманом. Больше ничего не скажу. Да помогут святые соседям сэра Даниэля и да защитить Пресвятая Дева сирот, которые находятся под его опекой!

- Клипсби, - сказал Ричард, - вы говорите такия речи, которые я не должен слушать. Сэр Даниэль мой господин и патрон.

- Ну, хорошо; разрешите-ка мне загадку, - возразил Клипсби: - на чьей стороне теперь сам сэр Даниэль?

- Не знаю, - отвечал Дик, слегка покраснев, так как его опекун то-и-дело переходил от одной партии в другой в это смутное время, и каждый такой переход увеличивал его состояние.

- Ага! - заметил Клипсби: - не знаете; да и никто не знает. Он ведь служит разом и нашим, и вашим, и Ланкастерам, и Иоркам, и Алой, и Белой розе.

взглядом, вооруженный копьем и мечом, в кожаной куртке и стальном шлеме. Он был важною особой в этой местности, - правая рука сэра Даниэля в мире и на войне, и в то же время сотник.

- Клипсби! - крикнул он: - ступай к Моотгаузу и пошли туда всех остальных. Там получишь шлем и кольчугу. Мы должны отправиться прежде, чем начнут тушить огни. Собраться у церковной ограды; кто запоздает, тому достанется! Смотри же! Я знаю, ты человек ненадежный! Нэнси, - прибавил он, обращаясь к одной из женщин: - что старый Апплейярд дома?

- Кажется, дома, - отвечала женщина. - Должно быть на огороде.

После этого толпа разошлась; Клипсби лениво побрёл через мост, а Беннет и молодой Шельтон поехали рядом через деревню.

- Нужно повидаться с этим старым болтуном, - сказал Беннет. - Он будет брюзжать и ворчать о Гарри Пятом так долго, что другой в это время успеет подковать лошадь. А все потому, что участвовал в французских войнах.

Дом, к которому они теперь подъехали, стоял на самом краю деревни, среди сиреней, поодаль от других домов; с трех сторон он был окружен обширным лугом, простиравшимся до леса.

Гатч слез с лошади, привязал повод в забору и, придерживая Дика за локоть, пошел в огород, где старый солдат копался в грядах капусты, напевая сиплым голосом какую-то песню. Он был одет в кожаное платье, только шапка и воротник были из черной байки с красным шитьем; лицо его напоминало скорлупу грецкого ореха как цветом, так и обилием морщин; но серые глаза до сих пор сохранили блеск и смотрели бойко. Может быть он был глух, может быть считал недостойным для старого бойца при Азинкуре обращать внимание на такие пустяки; только ни звуки набата, ни приближение Гатча и молодого человека, повидимому, не произвели на него никакого впечатления; он продолжал рыться в своих грядах, напевая песенку.

- Ник Апплэйярд! - сказал Гатч: - сэр Оливер приказывает вам немедленно отправиться в Моотгауз и принять там команду.

Старик посмотрел на него.

- Шутите, господа! - сказал он, оскалив зубы. - Куда отправляется мистер Гатч?

- Мистер Гатч отправляется в Кэтли со всеми всадниками, - отвечал Беннет. - Там готовится битва, и лорд требует подкрепления.

- Да, вот что! - отвечал Апплэйярд. - Какой же гарнизон вы мне оставите?

- Шесть человек, и кроме того сэр Оливер остается.

- Этого мало, - сказал Апплэйярд. - Мне нужно два десятка.

- Ну вот еще! мы не для того пришли сюда, чтобы спорить с вами, старый болтун! - воскликнул Гатч. - На что вам такой гарнизон в таком маленьком укреплении?

- А что я буду делать с этою дрянью? - возразил Ник. - Ни один из этих людей не умеет справиться с лошадью или владеть топором, а что касается до стрельбы... св. Михаил! еслибы старый Гарри Пятый воскрес, он позволил бы вашим стрелкам стрелять в себя по фартингу за выстрел.

- Нет, Ник, есть и теперь люди, которые съумеют натянуть лук, - сказал Беннет.

- Натянуть лук! - воскликнул Апплэйярд. - Да! Но сделать хороший выстрел! Ну вот, например, что вы назовете хорошим выстрелом, Беннет Гатч?

- Да вот, - сказал Беннет, - отсюда до леса.

- Да, это будет порядочный выстрел, - сказал старик, взглянув по указанному направлению. Затем он прикрыл глаза рукою и принялся разсматривать что-то.

- Ну, что вы там увидели? - насмешливо спросил Беннет. - Уж не Гарри ли Пятого?

Ветеран продолжал молча смотреть в том же направлении. Солнце ярким светом озаряло луга; несколько баранов щипали траву; безмятежная тишина нарушалась только отдаленным звоном колокола.

- Птицы, - сказал Апплэйярд.

И действительно над лесом, там, где он мысом вдавался в луга, заканчиваясь парой прекрасных зеленых вязов, приблизительно на полет стрелы от того места, где они стояли, виднелась стая птиц, летавших в разные стороны в очевидном безпорядке.

- Ну, птицы - так птицы, - что-ж из этого? - сказал Беннет.

- Да! - возразил Апплэйярд: - вы умно сделали, что отправляетесь на войну, мастэр Беннет. Птицы - хорошая стража; в лесистых местах оне сейчас укажут на войско. Вот смотрите, еслибы мы тут стояли лагерем, и там в лесу спрятались стрелки, нам бы пришлось плохо.

- Что за вздор, старая сорока! - воскликнул Гатч: - ближе к нам нет людей, как воины сэра Даниэля, у Кэттли; здесь вы так же безопасны, как в тоуэрской башне, и подымаете пустую тревогу из-за каких-то зябликов и воробьев.

- Толкуйте! - проворчал Апплэйярд. - Сколько мошенников были бы рады застрелить кого-нибудь из нас! Святой Михаил! да нас ненавидят, как двух волков.

- Ненавидят сэра Даниэля, - заметил Гатч, слегка задумавшись.

- Ну, да, сэра Даниэля, а за одно и всех, кто ему служить, - возразил Апплэйярд: - и прежде всего Беннета Гатча и старого Николая. Посмотрите сюда: еслибы там на опушке стоял какой-нибудь молодец, и вы и я стояли бы здесь, как мы теперь стоим - кого бы из нас он выбрал.

- Вас, готов биться об заклад! - отвечал Гатч.

- Ставлю свою куртку против кожаного пояса, что вас! - воскликнул старый стрелок. - Вы сожгли Гримстон, Беннет, - этого вам никогда не забудут. Что до меня, то я, слава Богу, скоро отправлюсь в покойное место, где буду далеко от выстрела и от людской злобы. Я старик и стою на краю могилы. Но вы, Беннет, останетесь здесь, и если доживете до моих лет, то, значить, дух старой Англии пропал.

- Вы самый несносный старый болтун в Тэнстолле! - возразил Гатч, видимо смущенный этим предостережением. - Ступайте за оружием, пока не пришел сэр Оливер, и оставьте хоть на время болтовню. Если вы столько же толковали с Гарри Пятым, то в его ушах звенело больше, чем в кармане.

В эту минуту стрела просвистела в воздухе и вонзилась между лопаток старого Апплэйярда, пробив его насквозь. Он упал ничком среди гряд с капустой; Гатч вскрикнул, бросился к дому и спрятался под его защитой. В ту же минуту Дик Шельтон схватил свой самострел и, припав на землю за кустом сирени, натянул его, высматривая врага.

Все было тихо. Бараны мирно щипали траву, птицы успокоились. А между тем старик лежал, пронзенный стрелой, торчавшей из его спины; Гатч прятался за домом, и Дик, укрываясь за кустом сирени, держал на-готове самострел.

- Никого не видно? - спросил Гатч.

- Никого, - отвечал Див.

- Стыдно оставить его так, - сказал Беннет, нерешительно приближаясь в старику. - Наблюдайте хорошенько за лесом, мастер Шельтон, не спускайте с него глаз. Да сохранят нас святые! вот меткий выстрел!

Беннет приподнял старого стрелка на свои колени. Он был еще жив; по лицу пробегала судорога, глаза открывались и закрывались как бы механически; помутившийся взгляд выражал жестокое страдание.

- Слышишь ли ты меня, старый Ник? - спросил Гатч. - Выскажи свою последнюю волю перед смертью!

- Вытащи стрелу и дай мне умереть, во имя Пресвятой Девы! - прошептал Апплэйярд.

- Мастэр Дик, - сказал Беннет, - подите сюда и выдерните стрелу. Бедняге пришел конец.

Див подошел и, дернув за стрелу, вытащил ее из раны. Кровь брызнула струей, старик опрокинулся и, упомянув еще раз имя Бога, умер. Гатч, стоя да коленях среди кочней капусты, усердно молился за душу усопшого. Но и во время молитвы он посматривал на опушку леса, откуда был сделан выстрел. Окончив молитву, он встал, снял с руки железную перчатку и отер свое бледное лицо, на котором выступил пот от ужаса.

- Кто бы мог это сделать, Беннет? - спросил Ричард, еще державший в руке стрелу.

- Бог его знает, - сказал Гатч. Мало ли христианских душ мы выгнали из дома и лишили имущества! Бедный болтун поплатился жизнью; теперь черед за мной. Сэр Даниэль слишком уж строг.

- Странное древко! - сказал юноша, разсматривая стрелу.

- Именно! - воскликнул Беннет.--Черное и с черным оперением. Это скверно; говорят, черный цвет предвещает похороны. Да тут какие-то слова! Отрите кровь! Что тут написано.

- "Апплэйярду от Джона Мстителя", - прочел Шельтон. Что это значит?

- Не знаю, но это мне не нравится, - отвечал Гатч, покачивая головой. - Джон Мститель! Это, очевидно, условное имя! Однако, что же мы стоим здесь. Возьмите его за ноги, мастер Шельтон, а я за плечи, и перенесем в дом. Воображаю, как ужаснется бедный сэр Оливер!

Они подняли старика и внесли его в дом, где он жил один. Тут они положили его на пол, стараясь по возможности придать ему приличную позу.

Дом Апплэйярда отличался простотою убранства. В нем была кровать с голубым одеялом, шкаф для посуды, большой сундук, пара табуретов, стол в уголку перед камином, и развешенное по стенам оружие старого стрелка. Гатч с любопытством осмотрелся.

- У Ника были деньги, - сказал он. - Наверно, тут спрятано где-нибудь фунтов шестьдесят. Не дурно бы отыскать их. Когда теряешь старого друга, мастер Ричард, лучшее утешение - сделаться его наследником. Посмотрите-ка на этот сундук. Я готов биться об заклад на что угодно, что в нем лежит куча золота. Старый Апплэйярд умел добывать деньги, а тратить был не охотник. Упокой, Господи, его душу. Почти восемьдесят лет он добывал деньги, но теперь ему ничего не нужно, и если его имущество достанется его другу, то наверное его душа порадуется в небесах.

- Полно, Гатч! - сказал Дик. - Имейте уважение к покойнику. Неужели вы в состоянии обокрасть старика перед его телом? Нет, его дух не дал бы вам покоя.

Гатч несколько раз перекрестился, но обычное настроение уже вернулось к нему, и он не хотел отказаться от своего намерения. Он бы взломал сундук, но в это время ворота заскрипели, а вскоре затем дверь отворилась и вошел человек лет пятидесяти, высокий, полный, румяный, с черными глазами, в стихаре и черной рясе.

- Апплэйярд! - сказал вошедший, но, увидев труп, остановился в оцепенении: - Ave Maria! Да сохранят нас святые! Что тут случилось?

- Случилась беда с Апплэйярдом, сэр пастор, - отвечал Гатч совершенно равнодушно. - Застрелен у порога своего дома и теперь находится у врат чистилища.

Сэр Оливер добрался до табурета и опустился на него бледный и разстроенный.

- Это ужасно! - простонал он и начал читать молитвы.

Гатч почтительно снял шлем и стал на колени.

- Послушай, Беннет! - сказал патер, немного оправившись: - кто бы мог это сделать? Какой враг убил его?

- Вот стрела, сэр Оливер. Посмотрите, здесь надпись, - сказал Дик.

- Нет, - воскликнул священник: - тут что-то не чисто. Джон мститель! Это похоже на пароль лоллардов. И окрашена в черный цвет - точно предзнаменование. Господа, эта проклятая стрела мне не нравится. Надо хорошенько обсудить это дело. Кто бы мог его убить? Подумайте, Беннет. У нас много врагов; но кто из них решился так нагло выступить против нас? Симнель? Сомневаюсь. Уольсингамы? Нет, они еще не дошли до этого; они еще надеятся, что закон будет на их стороне, когда времена переменятся. Может быть Симон Мальмсбери? Как вы думаете, Беннет?

- А что вы думаете, сэр, - сказал Беннет, - насчет Эллиса Дэнворта?

- Нет, Беннет, никогда. Нет, не он... Возстание никогда не начинается снизу, Беннет - в этом согласны все здравомыслящие люди: - оно идет сверху вниз; и если Дик, Том и Гарри берутся за топоры, - всегда ищите лорда, который тут действует. Сэр Даниэль не раз присоединялся к партии воролевы, и этим раздражил иоркских лордов. Оттуда-то и нанесен удар, Беннет; не знаю кем, но уверен, что это так.

нас, что не к чему искать причины в Иорках или Ланкастерах. Вот что я думаю: вы, патер и сэр Даниэль, который всегда держит нос по ветру, многих лишили имущества, многих избили или повесили. Вот теперь и пришло время разсчета; люди, у которых вы отняли имущество, обозлились на вас и взялись за лук.

- Нет, Беннет, вы ошибаетесь, - сказал сэр Оливер. - Вы болтун, Беннет, вы пустомеля, у вас злой язык. Нужно держать его за зубами, Беннет.

- Ну, хорошо, я замолчу. Думайте что хотите, - сказал Беннет.

Патер встал, вынул из ящичка, висевшого у него на шее воск, свечу, кремень и огниво, и наложил печати с гербом сэра Даниэля на ящик и шкаф. Гатч смотрел на все это с очевидным неудовольствием. Затем они вышли из дому и направились к лошадям.

- Мы бы теперь уж были в дороге, сэр Оливер, - сказал Гатч, поддерживая стремя патеру.

- Да, Беннет, но обстоятельства переменились, - возразил Оливер. - Апплэйярда уже нет - да будет мир его душе! - и некому принять команду над гарнизоном. Я оставлю вас, Беннет. Я должен иметь при себе надежного человека в такое время. "Стрела, пущенная во дню", - говорит писание, не помню хорошенько текста... решительно, я слишком пренебрегаю молитвами, слишком погрузился в мирския дела. Ну, едемте, мастэр Гатч. Всадники теперь должны быть у церкви.

Они поехали обратно, к церкви. Между тем поднялся ветер и тучи стали застилать диск заходящого солнца. Миновав несколько домов, они увидели перед собою церковь. Около дюжины домов лепились подле нея, но позади церковного двора начинались уже луга. Возле ограды стояло человек двадцать всадников; некоторые спешились и держали лошадей под устцы. Вооружение и лошади их отличались разнообразием: у одних были копья, у других топоры или луки; иные сидели на лошадях, взятых прямо от сохи. Это были поддонки населения: лучшие люди и оружие находились уже при сэре Даниэле.

- Мы сделали что могли, клянусь голивудским крестом! - воскликнул патер, мысленно пересчитывая воинов. - Сэр Даниэль должен остаться доволен.

- Кто идет? стой! - крикнул Беннет. Какой-то человек видимо старался проскользнуть незамеченным по двору, среди тиссов, но, услышав окрик Беннета, пустился бежать по направлению в лесу. Поднялась суматоха; всадники бросились в погоню, но им пришлось делать объезд вокруг двора, и было ясно, что добыча ускользнет от них. Гатч хотел перескочить через изгородь, но лошадь заупрямилась, встала на дыбы и сбросила всадника на землю. Хотя он тотчас же вскочил на ноги и поймал узду, но время было уже упущено и беглец приближался в лесу.

Благоразумнее всех оказался Дик Шельтон. Вместо того, чтобы терять время на безполезное преследование, он схватил самострел, прицелился и спросил у Беннета, стрелять ли ему.

- Стреляйте! стреляйте! - крикнул патер.

- Валяйте, мастэр Див! - сказал Беннет. - Хорошенько его!

Беглец уже находился в нескольких шагах от леса, но луг в этом месте круто поднимался, и он бежал медленнее. Сумерки и неровные движения беглеца затрудняли выстрел; притом Дик невольно почувствовал что-то в роде угрызения совести и почти желал промахнуться. Стрела полетела.

Беглец остановился и упал; радостный крик вырвался из груди Гатча и всадников. Но они слишком поторопились радоваться. Упавший снова вскочил на ноги и, насмешливо махнув платком, через несколько мгновений скрылся в лесу.

- Чорт бы тебя побрал! - воскликнул Беннет. - Вот воровския ноги! умеет бегать, нечего сказать. Но вы его ранили, мастэр Шельтон, наверно!

- Что бы он мог делать на церковном дворе? - заметил сэр Оливер. Сдается мне, что тут был какой-нибудь злой умысел. Клипсби, сделай одолжение, слезь с коня и пошарь там, между деревьями.

Клипсби повиновался и через несколько времени вернулся, неся в руках листок бумаги.

- Это просто кощунство! - воскликнул сэр Оливер. - Добро бы еще принц или лорд, а то какой-нибудь бродяга осмеливается прилеплять записки к церковным дверям - нет, это положительно пахнет кощунством! Но что тут может быть написано? Я не могу разобрать в сумерках. Добрый мастэр Шельтон, у вас молодые глаза; пожалуйста, прочтите мне эту богомерзкую записку.

Дик Шельтон взял бумагу и прочел ее вслух. Это были несколько плохо рифмованных строчек, написанных крупным, неуклюжим почерком и гласивших следующее:

"В моем колчане четыре черные стрелы,

Четыре стрелы за те притеснения, которые я испытал,

Которые гнали меня прежде и теперь.

Первая пущена; она метко попала:

Старый Апплэйярд убит.

Вторая - для мистера Беннета Гатча,

Третья - для сэра Оливера Отса,

Который перерезал горло Гарри Шельтону.

Сэр Даниэль, вам предназначена четвертая;

Каждому свой черед.

По стреле в черное сердце!

Станьте на колени и молитесь -

Пришел ваш последний час!

Стихи подписаны: "Джон Мститель, из Зеленого леса, и его веселые товарищи".

"У нас найдется довольно стрел и хороших пеньковых веревок и для остальной вашей братии".

- Вот беда! - жалобно воскликнул сэр Оливер. - Сэры, это письмо содержит гнусную клевету. Я готов поклясться крестом голивудского аббатства, что неповинен в смерти того рыцаря, ни словом, ни делом, так же неповинен, как новорожденный младенец. Никто не перерезал ему горла, это вздор; есть достоверные свидетели, которые могут подтвердить мои слова.

- Не стоит говорить об этом, сэр, - сказал Беннет. - Теперь не время для таких разговоров.

- Нет, постойте, мастэр Беннет!. - возразил патер.

- Не мешайтесь не в свое дело, добрый Беннет. Я хочу доказать свою невинность. Я прошу всех засвидетельствовать, что мои руки остались чистыми в этом деле. Я даже не был тогда в Моотгаузе. Меня послали с поручением...

И в то время, как звучала труба, он подъехал в разстроенному патеру и что-то прошептал ему на ухо.

Гатч и сэр Оливер поговорили еще несколько времени, обсуждая, как им поступить в виду изменившихся обстоятельств. Решено было оставить десять человек не только для охраны Моотгауза, но и для того, чтобы сопровождать патера при переезде через лес. Так как Гатч оставался, то начальство над вспомогательным отрядом было поручено Шельтону. Другого выбора не было; все эти люди были народ неотесанный, безтолковый, непривычный в войне, тогда как Дик не только пользовался популярностью, но и был решителен и серьезен не по летам. Хотя его молодость протекла в этом захолустье, но сэр Оливер передал ему все свои книжные познания, а Гатч сам обучал его воинскому искусству. Беннет всегда относился к нему ласково; он был один из тех людей, которые суровы и жестоки с врагами, но готовы помочь и сделать добро друзьям. И теперь, между тем как сэр Оливер вошел в ближайшую избу, чтобы написать о случившемся сэру Даниэлю Брэкли, Беннет подошел к молодому человеку пожелать ему успеха и помощи Божией в его деле.

- Вам предстоит долгий путь, мастэр Шельтон, - сказал он. - Вышлите разведчика, пусть он едет шагов на пятьдесят впереди. Будьте осторожны в лесу. Если мошенники нападут на вас, бросайтесь на них; останавливаться хуже... И пробивайтесь вперед, мастэр Шельтон, не вздумайте отступить, если дорожите жизнью; в Тэнстоле вы не найдете подмоги - подумайте об этом! А теперь, так как вы отправляетесь на великую войну за короля, а я останусь здесь с величайшей опасностью для жизни, и Бог знает, встретимся ли мы когда-нибудь, - то я хочу вам дать последний совет. Не доверяйтесь сэру Даниэлю; он человек ненадежный. Да и патеру не верьте: сам-то он не замыслит чего-нибудь худого, но он исполняет волю других: он делает все, что захочет сэр Даниэль. Постарайтесь найти себе хороших друзей. И не поминайте лихом Беннета Гатча; право, есть мошенники похуже его. Ну, благослови вас Бог!

- И вот что еще, мастэр, - прибавил Гатч с некоторым волнением: - если этот Мститель уложит меня стрелой, не пожалейте золотой марки или фунта на помин моей бедной души; мне ведь плохо придется в чистилище.

- Разумеется, я исполню ваше желание, Беннет! - возразил Дик. - Но Бог с вами, зачем вы так говорите? мы еще встретимся, и тогда понадобится скорей пиво, чем панихиды.

- Дай-то Бог, мастэр Дик! - отвечал Беннет. - Но вот и сэр Оливер... И он владел луком не хуже, чем пером; из него мог бы выйти славный воин.

Сэр Оливер отдал Дику запечатанный пакет с следующею надписью: "Моему достопочтенному господину, сэру Даниэлю Брэкли, рыцарю; передать как можно скорее".