Черная стрела.
Часть первая. Два мальчика.
Глава III. Перевоз у болота

ГЛАВА III
Перевоз у болота

Широкая, медленно струившаяся река Тилль, с глинистым руслом, вытекала из болот и в этой части своего течения вилась среди двух десятков болотистых островков, поросших ивами.

Река была мутная, но в это светлое, чудное утро все казалось прекрасным. На поверхности ее виднелась сильная рябь, а небо отражалось улыбающимися, разорванными кусками голубого цвета.

У самой дорожки была маленькая бухта; хижина перевозчика приютилась под самым берегом. Она была построена из ветвей и глины; зеленая трава росла на крыше.

Дик подошел к двери и отпер ее. Внутри хижины на старом, рваном, коричневом плаще растянулся перевозчик, человек большого роста, но худой и изнуренный местной лихорадкой.

- Э, мастер Шельтон, - сказал он, - вы собираетесь переехать на ту сторону? Плохие времена, плохие времена! Берегитесь. Тут разгуливают молодцы из одной шайки. Поверните лучше пятки и попробуйте пробраться по мосту.

- Нет, в седле скорее, - ответил Дик. - Время не терпит, Гуг. Я очень тороплюсь.

- Своенравный малый! - сказал, вставая, перевозчик. - Счастливы вы, если вам удастся добраться до Моот-Хауса, больше я ничего не скажу. Кто это? - прибавил он, заметив Мэтчема, и прищурив глаза, остановился на пороге своей хижины.

- Это мой родственник, мастер Мэтчем, - ответил Дик.

- Здравствуй, добрейший перевозчик, - сказал Мэтчем, который сошел с лошади и подошел к разговаривавшим, ведя лошадь за повод, - пожалуйста, спусти лодку, мы очень торопимся.

Худой перевозчик продолжал пристально смотреть на него.

- Клянусь мессой! - наконец крикнул он и расхохотался во все горло.

Мэтчем вспыхнул до ушей и нахмурился. Дик с разгневанным лицом положил руку на шею невежи.

- Это что такое, грубиян! - крикнул он. - Займись своим делом и перестань насмехаться над людьми познатнее тебя!

Гуг ворча отвязал свою лодку и спустил ее в глубокую воду, недалеко от берега. Дик ввел лошадь в бухту, Мэтчем последовал за ним.

- Вы очень уж малы, мастер, - сказал Гуг, осклабив зубы, - вероятно, для вас была сделана отдельная мерка. Ну, мастер Шельтон, я готов, - прибавил он, берясь за весла. - И кошка может смотреть на короля. Я только мельком взглянул на мастера Мэтчема.

- Ни слова более, негодяй! - сказал Дик. - Принимайся за дело.

К этому времени они были у выхода из бухты, откуда открывался вид вверх и вниз по реке, на которой повсюду были разбросаны островки. Глинистые берега вдавались в реку; ивы кивали своими верхушками, тростник качался по ветру. На всем водном лабиринте не было видно признака присутствия человека.

- Мастер, - сказал Гуг, правя лодкой одним веслом. - Я сильно подозреваю, что на острове находится Джон-а-Фенн. Он питает злобу ко всем, кто имеет отношение к сэру Даниэлю. Что, если бы подняться по реке? Я высадил бы вас на расстоянии полета стрелы над дорожкой. Вам лучше не иметь дела с Джоном Фенном.

- Почему? Разве он принадлежит к этой шайке?

- Ну, я молчу, - сказал Гуг, - но я поднялся бы вверх по воде, Дик. Что, если какая-нибудь стрела да попадет в мастера Мэтчема? - и он снова расхохотался.

- Пусть будет по-твоему, Гуг, - ответил Дик.

- Что это значит? - спросил Дик.

- Ну, мой мастер, если я перевезу вас, то должен сделать это только насильно или со страху, - ответил перевозчик, - потому что, если Джон Фенн узнает об этом, то соседство его будет крайне неприятно мне.

- Разве эти негодяи имеют такую силу? - спросил Дик. - Разве они распоряжаются и паромом, и лодкой сэра Даниэля?

- Ну, - шепнул, подмигивая, Гуг, - запомни мои слова! Сэр Даниэль падет. Его время прошло. Он падет. Молчание. - И он нагнулся над веслами.

Они долго плыли по реке, обогнули мыс одного из островов и тихо спустились по узкому каналу вблизи противоположного берега. Тут Гуг направил лодку на середину реки.

- Я должен спустить вас здесь, между ив, - сказал он.

- Тут нет тропинки, тут только болота, покрытые ивами, да трясины, - заметил Дик.

- Мастер Шельтон, - ответил Гуг, - я не смею везти вас дальше, ради вас самих. Он караулит у перевоза с луком наготове. Он подстреливает как кроликов всех, кто идет мимо, если они расположены к сэру Даниэлю. Я слышал, как он клялся Распятием. Не знай я вас давно, когда вы были вот таким, я не повез бы вас, но ради прежних дней и потому, что с вами игрушка, не годная ни для ран, ни для войны, я рискнул обоими моими ушами, чтобы перевезти вас. Удовольствуйтесь этим, больше я ничего не могу сделать, клянусь спасением моей души!

Гуг еще говорил, налегая на весла, когда среди ив на острове раздался громкий крик, и послышался шум, как будто сильный человек пробирался сквозь чащу леса.

- Чтоб тебе сдохнуть! - крикнул Гуг. - Он был все это время на верхнем острове. - Он направил лодку прямо к берегу. - Грози мне луком, добрый Дик, грози так, чтобы это было видно, - прибавил он. - Я старался спасти ваши шкуры, спаси теперь мою.

Лодка с треском влетела в чащу ив. Мэтчем, бледный, но решительный и проворный, пробежал, по знаку Дика, по камням и выскочил на берег. Дик взял лошадь за повод и хотел последовать его примеру, но застрял в чаще благодаря величине животного и густоте деревьев. Лошадь ржала и била ногами, а лодка, колыхавшаяся от прибоя, закачалась еще сильнее.

- Нельзя, Гуг, нельзя пристать тут! - крикнул он, продолжая, однако, отважно бороться с упрямой чащей и испуганным животным.

На берегу острова показался высокий человек с луком в руке. Дик искоса взглянул на него и увидел, что он с трудом натягивал тетиву. Лицо его раскраснелось от волнения.

- Кто идет? - громко закричал он. - Гуг, кто идет?

- Это мастер Шельтон, Джон, - ответил перевозчик.

- Стой, Дик Шельтон! - крикнул человек на острове. - Я не сделаю тебе вреда, клянусь Распятием! Стой! Отъезжай, Гуг!

Дик ответил насмешкой.

- Ну, тогда ты пойдешь пешком, - ответил незнакомец и пустил стрелу.

Пораженная стрелой, лошадь забилась от боли и ужаса; лодка опрокинулась, и в одно мгновение сидевшие в ней очутились в реке, борясь с течением.

Когда Дик выплыл на поверхность воды, он был на расстоянии ярда от берега; прежде чем он мог ясно разглядеть что-нибудь, он ухватился за какой-то твердый предмет, который сейчас же потащил его за собою. Это был хлыст, ловко брошенный ему Мэтчемом, повисшим на спустившейся над водой ивой.

- Клянусь мессой! - сказал Дик, когда Мэтчем помог ему выбраться на берег. - Я обязан тебе жизнью. Я плаваю, как ядро. - И он сейчас же направился к острову.

Гуг плыл рядом со своей опрокинутой лодкой и был уже на середине реки; Джон-а-Фенн в гневе на неудачу выстрела кричал, чтобы он поторопился.

- Ну, Джек, побежим, - сказал Шельтон. - Прежде чем Гугу удастся вытащить свою лодку и обоим им привести ее в порядок, мы можем убежать от них.

от реки, и вложил в бег все силы своей души.

Наконец местность стала выше, что убедило Дика в верности принятого им направления; вскоре товарищи добрались до покрытого травой склона; тут ивы стали перемешиваться с вязами.

Вдруг Мэтчем, который все время тащился вдали, бросился на землю.

- Оставь меня, Дик! - задыхаясь, крикнул он. - Я не могу больше.

Дик обернулся и подошел к лежавшему товарищу.

- Как, Джек... оставить тебя! - сказал он. - Это было бы подло с моей стороны после того, как ты рисковал попасть под выстрел, выкупаться в реке и даже утонуть, чтобы спасти мою жизнь. Да, утонуть, потому что только святым известно, почему я не утащил тебя за собой.

- Ну, - сказал Мэтчем, - я спас бы обоих, потому что умею плавать.

- В самом деле? - спросил Дик, широко раскрывая глаза. Это был единственный из мужских талантов, к которому он был совершенно не способен. В ряду талантов, которыми он восхищался, умение плавать стояло на втором месте после умения убить противника в поединке. - Вот, - сказал он, - хороший урок: не следует презирать ни одного человека. Я обещался охранять тебя до самого Холивуда, а клянусь Распятием, Джек, ты скорее можешь охранять меня.

- Ну, Дик, мы теперь друзья с тобой, - сказал Мэтчем.

- Да мы никогда и не были недругами, - ответил Дик. - Ты в своем роде хороший мальчик, хотя несколько похож на бабу. Я никогда не встречал никого, кто походил бы на тебя. Но, пожалуйста, переведи дух и пойдем дальше. Тут не место для болтовни.

- У меня очень болит нога, - сказал Мэтчем.

- Да, я забыл о твоей ноге, - ответил Дик. - Ну, значит, нам надо идти осторожнее. Хотелось бы мне знать, где мы. Я совершенно потерял тропинку; впрочем, может быть, это и лучше. Если стерегут у перевоза, то, может быть, стерегут и тропинку. Хотелось бы мне, чтобы сэр Даниэль вернулся сюда с сорока людьми; он разметал бы этих негодяев, как ветер рассеивает листья. Ну, Джек, обопрись о мое плечо, бедняга. Нет, ты недостаточно высок для этого. Сколько тебе лет? Готов побиться о заклад, двенадцать?

- Нет, мне шестнадцать, - сказал Мэтчем.

- Ну, ты мал для своих лет, - ответил Дик. - Возьми мою руку. Мы пойдем тихо, не бойся. Я обязан тебе жизнью, Джек, а я умею одинаково хорошо отплачивать за добро, как и за зло.

Они стали подыматься по откосу.

- Рано или поздно мы должны выйти на дорогу, - продолжал Дик, - и тогда двинемся вперед. Клянусь мессой! Какая у тебя слабая рука, Джек! Я бы стыдился, если бы у меня была такая рука. Знаешь, что я скажу тебе? - с внезапным смехом проговорил он. - Клянусь мессой, мне кажется, что Гуг, перевозчик, принял тебя за девушку!

- Нет, не может быть! - вскрикнул Мэтчем, сильно краснея.

- А я готов побиться об заклад, что это так! - настаивал Дик. - Да и нельзя винить его. Ты больше похож на девушку, чем на мужчину. Больше скажу тебе: для мальчика у тебя странный вид, а для девушки, Джек, ты был бы совсем красив, право. Ты был бы хорошенькой девушкой.

- Ну, - сказал Мэтчем, - ведь ты отлично знаешь, что я не девушка.

- Да, знаю, я шучу, - сказал Дик. - Ты будешь настоящим мужчиной, мой храбрый. Смотри, еще какие совершишь подвиги. А знаешь что? Мне было бы ужасно любопытно узнать, кто из нас, Джек, будет первым посвящен в рыцари? "Сэр Ричард Шельтон, рыцарь" - это красиво звучит. Но и "сэр Джон Мэтчем" звучит недурно.

- Пожалуйста, Дик, остановись, дай мне напиться, - сказал его приятель, останавливаясь у светлого ручейка, вытекавшего из холма прямо в песчаное углубление, величиной не более кармана. - И... о, Дик, если бы я мог поесть чего-нибудь! У меня даже сердце болит от голода.

- Да что, ты не поел, что ли, в Кеттлее, дурачок? - спросил Дик.

- Я дал обет. Я был введен в грех, - пробормотал Мэтчем, - но теперь я с радостью поел бы сухого хлеба.

- Так садись и ешь, - сказал Дик, - покуда я пойду разыскивать дорогу.

Немного дальше была лощинка, где ручеек пробивался среди сухих листьев; еще дальше деревья становились выше и стояли на большем расстоянии друг от друга; ива и вяз стали заменяться дубом и буком. Беспрерывный шелест листьев деревьев, колеблемых ветром, заглушал звуки его шагов; эти звуки представляли для слуха то же, что безлунная ночь для глаза, но Дик все же шел чрезвычайно осторожно, прокрадываясь от одного толстого дерева к другому и зорко оглядываясь по сторонам. Внезапно в зарослях перед ним промелькнула лань, словно тень. Он остановился в гневе на несчастную случайность. Эта часть леса была, наверно, пустынна, но теперь, когда бедная лань побежала, она являлась как бы вестником, посланным им, чтобы предупредить об опасности, и вместо того, чтобы идти дальше, Дик вернулся к ближайшему высокому дереву и стал быстро взбираться на него.

Счастье улыбнулось ему. Дуб, на который он влез, был одним из самых высоких в этой части леса и возвышался над своими соседями на шесть футов с половиной.

среди лесистых островков, а впереди белую линию большой дороги, проходившую по лесу. Лодка была поднята - теперь она была на половине пути к перевозу. Но за этим исключением не было ни признака присутствия человека, не слышно ничего, кроме шума ветра. Он только собрался спуститься с дерева, как, бросив взгляд, увидел ряд точек посреди болота. Очевидно, какой-то маленький отряд переходил плотину быстрым шагом; это несколько встревожило Дика; он быстро спустился и вернулся к своему товарищу.