| Автор: | Стивенсон Р. Л., год: 1888 |
| Категории: | Историческое произведение, Приключения, Роман |
ГЛАВА III
Мертвый шпион
Во время бешеной, короткой схватки Лаулесс беспомощно смотрел на боровшихся и даже тогда, когда Дик, встав на ноги, со странным вниманием прислушивался к отдаленному шуму в двух остальных этажах дома, старый бродяга продолжал качаться, словно куст от порыва ветра, и бессмысленно смотрел в лицо мертвецу.
- Хорошо, что нас не слышали, - наконец проговорил Дик, - хвала святым! Но что я буду делать с этим бедным шпионом? По крайней мере возьму мою кисть из его сумки.
Сказав это, Дик открыл сумку; там он нашел несколько монет, свою кисть и письмо, адресованное лорду Уэнслейделю и запечатанное печатью лорда Шорби. Это имя пробудило воспоминания Дика, он сейчас же сломал восковую печать и прочел содержание письма. Оно было коротко, но, к восторгу Дика, содержало явные доказательства, что лорд Шорби изменнически вел переписку с Йоркским домом.
Молодой человек всегда носил с собой рог с чернилами и другие письменные принадлежности и потому, встав на колено рядом с трупом мертвого шпиона, мог написать на клочке бумаги следующие слова:
"Милорд Шорби, вы, написавший письмо, знаете ли, почему умер ваш слуга? Но позвольте мне дать вам совет, - не женитесь!
Джон Мститель".
Он положил бумагу на грудь трупа. Тогда Лаулесс, который смотрел на действия Дика с некоторыми проблесками возвращающегося сознания, внезапно вынул из-под одежды черную стрелу и приколол ею письмо к трупу. При виде этого неуважения, почти жестокости к мертвецу, крик ужаса сорвался с уст молодого Шельтона, но старый бродяга только рассмеялся.
- Ну, я хочу поддержать честь моего ордена, - икая, проговорил он. - Моим веселым молодцам должна быть отдана эта честь, брат. - Потом он, закрыв глаза и открыв рот, прогремел страшным голосом:
"Если вино будешь пять..."
- Молчи, олух! - крикнул Дик и сильно толкнул его к стене. - И пойми, если может что-нибудь понять человек, в котором больше вина, чем ума, - пойми и, именем Пресвятой Девы Марии, убирайся из этого дома - если ты останешься здесь, то не только ты будешь повешен, а и я! Итак, на ноги! Скорее, не то клянусь мессой, я могу забыть, что в некоторых отношениях я - твой начальник, а в другом - должник! Ступай!
Ложный монах начал понемногу приходить в себя, а звук голоса Дика, блеск его глаз запечатлели в его уме значение сказанного.
- Клянусь мессой, - крикнул Лаулесс, - если я не нужен, то могу уйти, - и он, шатаясь, прошел по коридору и стал спускаться с лестницы, придерживаясь стены.
Как только он исчез из виду, Дик вернулся в свое убежище, решив посмотреть, что произойдет дальше. Ум говорил ему, что следовало уйти, но любовь и любопытство пересилили.
Время медленно тянулось для молодого человека, продолжавшего стоять за занавесом. Огонь в комнате потухал, лампа горела слабо и чадила. А между тем все еще не было разговора о возвращении кого-либо из обитателей верхних этажей дома; снизу все еще доносился слабый шум и болтовня ужинавших, а город Шорби с обеих сторон дома по-прежнему лежал безмолвно под густо падавшим снегом.
Наконец к лестнице стали приближаться шаги, послышались голоса; некоторые из гостей сэра Даниэля вошли на площадку и, повернув в коридор, увидели разорванную драпировку и труп шпиона.
Кто бросился вперед, кто назад; поднялся громкий крик.
Услыхав этот крик, гости, солдаты, дамы, слуги, одним словом, все обитатели большого дома стали сбегаться со всех сторон, присоединяя свои голоса к общему смятению.
- Милорд, - сказал сэр Даниэль, - не говорил ли я вам об этой подлой "Черной Стреле"? Вот вам и доказательство! Вот она торчит тут и, клянусь распятием, кум, на груди человека, который носил ваши цвета или украл их!
- Это действительно мой слуга, - ответил лорд Шорби, отшатываясь. - Желал бы я, чтобы у меня было побольше таких слуг. Он был ловок как гончая, и скрытен как крот.
- В самом деле, кум? - спросил резко сэр Даниэль. - А что он приходил вынюхивать так высоко в моем бедном доме? Но больше он уже не станет нюхать.
- Потрудитесь посмотреть, сэр Даниэль, - сказал кто-то из присутствовавших, - тут у него на груди приколота бумага, на которой написано что-то.
- Дайте мне стрелу и все остальное, - сказал рыцарь. Взяв в руки стрелу, он некоторое время рассматривал в угрюмом молчании.
- Да, - сказал он, обращаясь к лорду Шорби, - это ненависть преследует меня по пятам. Эта черная палочка, или схожая с ней, погубит меня. И вот что кум, позвольте простому рыцарю дать вам совет: если эти псы станут преследовать вас - бегите! Это - словно болезнь, она может настигнуть каждого из нас. Но посмотрим, что они написали. То, что я и думал, милорд: вы отмечены, как старый дуб лесничим. Секира упадет завтра или послезавтра. Но что вы написали в том письме?
Лорд Шорби снял бумагу со стрелой, прочел ее, смял в руках и, подавив отвращение, которое прежде удерживало его, бросился на колени перед трупом и стал поспешно рыться в сумке.
Он встал на ноги с несколько расстроенным видом.
- Кум, - сказал он, - я действительно потерял очень важное письмо, и если бы мог захватить негодяя, который взял его, он немедленно украсил бы собой виселицу. Но прежде всего обезопасим выходы. И то уже наделано много бед, клянусь святым Георгием!
Часовые были расставлены вокруг дома и сада на близком расстоянии друг от друга; на каждой площадке лестницы стояло также по часовому; целый отряд их находился у главного входа, другой - вокруг костра в сарае. Слуги сэра Даниэля получили подкрепление в лице слуг лорда Шорби, таким образом, не было недостатка ни в людях, ни в оружии для защиты дома, или для поимки неприятеля, если бы он скрывался вблизи.
Между тем труп шпиона вынесли под продолжавшим падать снегом, и положили его в церкви аббатства.
Только тогда, когда все меры предосторожности были приняты и наступила вновь тишина, девушки вызвали Ричарда Шельтона из его тайника и подробно рассказали ему все случившееся. Со своей стороны он рассказал о посещении шпиона, его опасном открытии и быстром конце.
Джоанна в изнеможении прислонилась к обитой ткаными обоями стене.
- Это ничему не поможет, - сказала она, - я все же буду обвенчана завтра утром.
- Как! - вскрикнула ее подруга. - Ведь вот наш паладин, который разгоняет львов как мышей! Мало же у тебя веры, право. Ну, друг-укротитель львов, утешьте же нас, заговорите и дайте нам услышать смелый совет.
Дик смутился, когда ему кинули в лицо его преувеличенные выражения. Он покраснел, но все же заговорил смело.
- Правда, мы в затруднительном положении, - сказал он, - но если бы мне удалось выбраться из этого: дома на полчаса, я поистине скажу, все еще могло бы быть хорошо, и свадьба не состоялась бы.
- А что касается львов, - передразнила его молодая девушка, - то они будут изгнаны.
- Прошу извинения, - сказал Дик, - я говорю вовсе не хвастаясь, а прося помощи или совета, потому что если мне не удастся пробраться из дома не замеченным часовыми, то я не могу ничего сделать. Пожалуйста, поймите меня правильно.
- С чего это ты заговорила, что он неотесан, Джоанна? - осведомилась молодая девушка. - Я утверждаю, что речь его всегда находчива, нежна и смела, смотря по его желанию... Чего тебе еще?
участи все же нет, и я должна стать леди Шорби.
- Ну, - сказал Дик, - я попробую рискнуть. На монаха мало обращают внимания, и если я мог найти добрую фею, которая привела меня наверх, то могу найти и другую, которая сведет меня вниз. Как имя этого шпиона?
- Реттер, - ответила молодая девушка, - но что вы хотите сказать, укротитель львов? Что вы думаете делать?
- Попробовать смело выйти из дома, - ответил; Дик, - и если меня остановят, не терять присутствия духа и сказать, что иду молиться за Реттера.
- Выдумка не из хитрых, - заметила девушка, - но, может быть, удастся.
- В затруднительных обстоятельствах главное дело не в выдумке, а в смелости, - сказал молодой Шельтон.
- Вы говорите правду, - сказала она, - ну идите, и да поможет вам Небо! Вы оставляете здесь бедную девушку, которая любит вас всей душой, и другую, которая искренний друг ваш. Будьте благоразумны ради них и не подвергайте себя опасности.
- Да, - прибавила Джоанна, - иди, Дик. Опасность одинаково велика, останешься ли ты здесь, или уйдешь. Иди, ты уносишь с собой мое сердце, - да сохранят тебя святые!
Дик прошел мимо первого часового с таким уверенным видом, что тот только потоптался на месте и пристально взглянул на него, но на второй площадке часовой преградил ему путь копьем и спросил его, зачем он идет.
- Рах vobiscum, - ответил Дик, - я иду молиться над трупом бедного Реттера.
- Может быть, - сказал часовой, - но одному идти не позволяется. - Он нагнулся над дубовыми перилами и пронзительно свистнул, "идут!" - крикнул он и затем сделал знак Дику, чтобы он шел дальше.
Внизу лестницы его ожидала стража; когда он снова повторил свой рассказ, начальник отряда велел четырем солдатам проводить его до церкви.
- Не упустите его, молодцы, - сказал он, - отведите его к сэру Оливеру. Вы отвечаете за него своей жизнью.
Дверь открылась, двое людей взяли Дика с обеих сторон за руку; один из воинов шел впереди с факелом в руке, четвертый замыкал шествие с натянутым луком и со стрелой наготове. В таком порядке они прошли по саду в глубокой ночной тьме при падающем снеге и подошли к слабо освещенным окнам церкви аббатства.
У западного портала стоял пикет стрелков, старавшихся укрыться в углублениях дверей с арками и осыпанных снегом. Только тогда, когда проводники Дика обменялись с ними паролем и отзывом, им позволено было войти в главный придел церковного здания.
Церковь освещалась слабым светом восковых свечей, горевших на алтаре, и несколькими лампадами, спускавшимися со сводчатого потолка над частными капеллами знаменитых фамилий. Мертвый шпион, с благоговейно сложенными руками, лежал на катафалке.
Когда Дик и сопровождавшие его вошли в церковь, одна из закутанных фигур встала и, спустившись со ступеней, которые вели на клирос, спросила шедшего впереди воина, какое дело привело его в церковь. Из уважения к службе и к покойнику оба говорили сдержанным тоном, но эхо громадного, пустого здания подхватывало их слова и глухо повторяло их вдоль боковых приделов храма.
- Монах! - сказал сэр Оливер (это был он), выслушав рассказ стрелка. - Брат мой, я не ожидал вашего прихода, - сказал он, оборачиваясь к молодому Шельтону, - скажите, пожалуйста, кто вы? И по чьей просьбе присоединяете свои молитвы к нашим?
Дик, не снимая капюшона, сделал сэру Оливеру знак отойти немного от стрелков: как только священник исполнил его просьбу, он сказал: - Я не надеюсь обмануть вас, сэр. Моя жизнь в ваших руках.
Сэр Оливер сильно вздрогнул, его толстые щеки побледнели, он молчал некоторое время.
ночь: вы будете сидеть там, пока лорд Шорби не будет обвенчан и все не вернутся благополучно по домам. И если все сойдет хорошо, и вы не задумали ничего дурного, в конце концов вы можете идти, куда желаете. Но если вы пришли с кровавыми намерениями, то это падет на вашу голову. Аминь!
Он сказал несколько слов солдатам и, взяв Дика за руку, провел его на клирос и посадил его на скамью рядом с собой. Из приличия юноша сейчас же опустился на колени и, по-видимому, погрузился в молитву.
Но ум его и глаза блуждали. Он заметил, что трое из приведших его солдат, вместо того, чтобы вернуться в дом, спокойно уселись в одном из приделов, он не сомневался, что они сделали это по приказанию сэра Оливера. Итак, он попал в западню. Он должен провести ночь в призрачном мерцании и тьме церкви, смотря на бледное лицо убитого им человека, а утром он увидит, как его возлюбленную обвенчают на его глазах с другим.
Однако ему удалось овладеть собой и заставить себя терпеливо ждать.