Остров сокровищ.
Часть шестая. Капитан Сильвер.
Глава XXXIV. Заключение.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Остров сокровищ. Часть шестая. Капитан Сильвер. Глава XXXIV. Заключение. (старая орфография)

ГЛАВА XXXIV.
Заключение.

На следующее утро мы рано принялись за работу. Надо было перенести эти огромные кучи золота на берег, находившийся на разстоянии мили от пещеры, и оттуда доставить его на лодке на шхуну. Это был труд не малый для такого небольшого количества рабочих рук. Трое пиратов, оставшихся на острове, не особенно нас тревожили. Достаточно было одного часового на склоне холма, чтобы оградить нас от внезапного нападения. Притом же, как мы думали, у них должна была пропасть охота сражаться с нами.

Мы работали очень усердно. Грей и Бен Гунн отвозили золото на лодке, которое мы относили на берег, уложив его предварительно в мешки от хлеба. Груз был довольно тяжелый и поэтому мне предоставлено было укладывать золото, а другие относили его.

Тут была удивительная коллекция всевозможных монет, подобная той, которую я нашел в сундуке Билли Бонса, но только во много раз больше. Мне доставляло громадное удовольствие сортировать их. Тут были английския, французския, испанския и португальския монеты, старинные английския монеты, луидоры, червонцы, гинеи и цехины, монеты с изображениями всех европейских королей за последния сто лет, оригинальный восточные деньги, тонкой чеканки, круглые и четыреугольные монеты, целые и продыравленные посредине, чтобы носить их в виде ожерелья, - словом, тут можно было найти все разновидности денег, какие только существуют в мире. И количество их было так велико, что у меня заболела спина и заныли пальцы от сортировки монет.

День проходил за днем и количество золота на шхуне все возрастало. Но три пирата за все это время не подавали и признаков жизни.

Наконец, - мне кажется, что это было на третий вечер, - в то время, как мы прогуливались с доктором по склону холма, откуда открывался вид на низменности острова, ветер донес к нам из темноты какие-то странные звуки, нечто среднее между криком и пением. Однако тотчас же вслед затем наступила тишина.

-- Да простит им небо! - проговорил доктор. - Ведь это бунтовщики!

-- Все пьяны, сэр, - послышался позади нас голос Сильвера.

Сильверу была предоставлена полная свобода и, несмотря на то, что он постоянно видел только холодное, пренебрежительное отношение к себе, ему все же хотелось, повидимому, считать себя привилегированным слугой, пользующимся дружеским расположением хозяина. Просто удивительно, как терпеливо он переносил высказываемое ему презрение, как он был неизменно вежлив всегда и старался всем угодить. Тем не менее с ним все обращались не лучше, чем с собакой, кроме разве Бен Гунна, который не мог еще отделаться от прежнего страха перед ним, и меня, чувствовавшого все-таки некоторую благодарность к нему за свое спасение, хотя, по правде сказать, я больше всех имел о основание презирать его, так как я видел, что он задумывал новую измену, когда мы пошли на поиски клада. Поэтому неудивительно, что доктор угрюмо ответил ему:

-- Пьяны или, может быть, в бреду.

-- Вы правы, сэр, - возразил Сильвер, - только не все ли это равно нам обоим?

-- Полагаю, вы не можете ожидать, что я вас считаю гуманным человеком, - заметил доктор с усмешкой. - Поэтому мои чувства не должны удивлять вас, мистер Сильвер. Но если б я был уверен, что они находятся в бреду - впрочем, один из них должен лежать в лихорадке, - то, разумеется, я отправился бы к ним, несмотря ни на какой риск для моей собственной жизни, и помог бы им своим искусством.

-- Простите меня, сэр, но вы поступили бы очень ошибочно, - возразил Сильвер. - Вы наверное сгубили бы свою драгоценную жизнь. Я теперь предан вам душой и телом, и не хотел бы, чтоб ваша компания лишилась такого человека, как вы, тем более, что я знаю, чем я вам обязан. Но эти люди, там, не могли бы сдержать своего слова, даже не захотели бы и, кроме того, они никогда не могли бы поверить вам, как вы сами можете им верить!

Больше мы ничего не слышали о трех пиратах. Только, однажды, к нам донеслись ружейные выстрелы; должно быть пираты охотились в лесу. Было устроено совещание и решено оставить их на острове, что вызвало великую радость Бен Гунна и одобрение Грея. Мы оставили им хороший запас пороху и пуль, соленого мяса, немного лекарств и, кроме того, некоторые другия вещи, которые могли им понадобиться, инструменты, платья, запасный парус, сажени две веревок, и по весьма настойчивому желанию доктора, большой запас табаку.

Этим кончились все наши дела на острове. Когда мы погрузили золото и взяли достаточный запас пресной воды и соленого мяса, на случай особенно долгого плавания, нам больше ничего не оставалось, как сняться с якоря, что мы и сделали в одно прекрасное утро. На шхуне развевался теперь тот самый флаг, который капитан поднял над блокгаузом в тот день, когда мы подверглись нападению пиратов.

Трое пиратов, повидимому, следили за всеми нашими передвижениями гораздо внимательнее, чем мы думали. Мы убедились в этом, когда огибали южный мыс и должны были близко подплывать к южному берегу, проходя через пролив. Там мы увидели трех пиратов, которые стояли на коленях на песчаном мысе, подняв с мольбой руки. Нам было, конечно, тяжело бросать их в таком жалком положении, но мы не могли рисковать новым бунтом на своей шхуне. Везти же их с собой на родину, где их ожидали суд и виселица, было бы, пожалуй, еще большей жестокостью с нашей стороны. Доктор позвал их и крикнул им, где они могут найти оставленные для них запасы. Но они продолжали звать нас по именам и умоляли, чтоб мы сжалились над ними и не оставляли их умирать на этом ужасном острове! Под конец, видя, что шхуна все удаляется и скоро никакой зов уже не достигает ее, кто-то из них вскочил на ноги, схватил ружье и выстрелил. Пуля просвистала над головой и пробила парус. После это-то мы старались уже не выставляться на виду на палубе, а когда я выглянул, спустя некоторое время, то их уже больше не было видаю на песчаном мысе, который и сам скоро превратился в полоску, исчезающую на горизонте. К полудню, к моей великой радости, и самые утесы Острова Сокровищ скрылись из вида, точно потонув в морской лазури.

Нас было так мало на корабле, что всем пришлось работать не покладая рук, и только капитан, лежа на матраце, на корме, отдавал нам приказания. Хотя он уже был на пути к выздоровлению, но все-таки нуждался в покое. Мы держали курс в один из ближайших портов южной Америки, чтобы там нанять матросов, так как иначе отправляться в дальнейшее путешествие было слишком рисковало, тем более, что мы уже чувствовали себя сильно утомленными от борьбы с переменными ветрами и довольно бурной погодой, прежде чем достигли южно-американского порта.

и овощи и предлагавшими нырять за брошенной в воду монетой. Вид этих добродушно улыбающихся лиц (в особенности у негров), вкусные тропические фрукты и, главное, огоньки, которые уже начали зажигаться в городе, всё это представляло удивительный и чудный контраст с теми тяжелыми, кровавыми сценами, которыми ознаменовалось, наше пребывание на острове. Доктор и сквайр взяли меня с собой, и мы поехали на берет. Там мы встретили командира одного английского военного судна, который пригласил нас к себе, на корабль, где мы так весело провели время, что вернулись на шхуну только к разсвету.

Бен Гунн встретил нас один на палубе. Сопровождая свои слова ужимками, он признался, что Сильвер скрылся и притом с его ведома. Бен Гунн заверял нас, что, помогая его бегству со шхуны, он охранял нашу жизнь, которая, наверное, подверглась бы большой опасности, если б этот одноногий дьявол оставался на судне! Но наш бывший повар ушел не с пустыми руками. Он проделал отверстие в переборке и вытащил один мешок с монетами. Должно быть, там было около трехсот или четырехсот гиней, которые, разумеется, будут ему очень полезны в его дальнейших скитаниях. Думаю, что мы все были довольны, что так дешево отделались от него!

Теперь мне остается сказать еще лишь несколько слов. Мы раздобыли нужное нам количество матросов, и наше обратное плавание совершилось уже без всяких приключений.

"Испаньола" пришла в Бристоль как раз тогда, когда мистер Блендли подумывал уже послать за нами вспомогательное судно. Всего пятеро из тех, кто пустился в плавание на "Испаньоле", вернулись на ней в Англию! "Ром и дьявол справились с остальными", отмстив им за себя, хотя все же судьба "Испаньолы" была лучше судьбы того судна, о котором поется в песне:

желанием выйти в люди, серьезно занялся изучением своей профессии и сделался шкипером. Он стал совладельцам одного большого, прекрасно оснащенного корабля, женился и имеет детей. Бен Гунн получил тысячу фунтов, которые он промотал или проиграл в три недели, вернее - в девятнадцать дней, так как на двадцатый день он уже пришел просить помощи. Ему дали место привратника, чего он именно боялся, когда был на острове, но ему пришлось с этим примириться. Он живет и теперь и хотя служит предметом постоянных насмешек, но тем не менее является большим любимцем всех деревенских мальчишек и считается лучшим певцом в церковном хоре, где он выступает по воскресеньям и праздничным дням.

О Сильвере мы больше ничего не слыхали. Этот ужасный одноногий моряк в конце-концов изгладился из моей памяти. Может быть, он встретился со своей старой негритянкой и живет с нею и "Капитаном Флинтом" в полном комфорте? Надеюсь, что это так, потому что на том свете его, конечно, ожидает возмездие и ему придется ответить за все свои преступления.

Серебро и дорогое оружие так и остались лежать на острове, в том месте, где их закопал Флинт, и уж, конечно, не я отправлюсь их разыскивать! Меня не заманишь на этот проклятый остров никакими обещаниями, и я всегда содрогалось от ужаса, когда вижу его во сне, слышу рокот прибоя, разбивающагося о его берега и голос "Капитана Флинта", выкрикивающого: "Червонцы! Червонцы! Червонцы!"...

Конец.