Борисов Л. И.: Под флагом "Катрионы".
Часть вторая. Луи. Глава третья. Голова на блюде

Часть вторая. Луи

Глава третья. Голова на блюде

В книжном магазине Берроуза на Лейт-стрит Луи купил повести и рассказы Достоевского и роман Жюля Верна «Пять недель на воздушном шаре». Имена этих писателей Луи слышал впервые.

Русский писатель (перевод его рассказов на английский язык очень хвалила одна большая лондонская газета) с такой громоздкой, трудно произносимой фамилией с первых же страниц очаровал и увлек Луи. Бедные, несчастные люди; их радуют ничтожные вещи, пустяки, у них так мало тепла и света, они больны и одиноки!.. Русский писатель назвал свою повесть в письмах так: «Бедные люди», но следовало бы назвать ее иначе, а именно - «Хорошие люди». Варенька и Макар Девушкин потому и бедные, что они хорошие, лучше всех, а этот мистер Быков не сделает Вареньку счастливой - потому что он недобрый, сухой человек, он любит себя, а не Вареньку. Он похож на мистера Блэндли.

- Что же будет теперь с Макаром Девушкиным? - опечаленно спросила Камми, когда было дочитано последнее его письмо к Вареньке.

Луи ответил, что Макар Девушкин, наверное, покончит с собою, иного выхода у него нет. Камми согласно кивнула головой и добавила, что судьба Вареньки тяжелее, - она выходит замуж за нелюбимого, а это самое страшное для девушки, независимо от того, русская она или англичанка, француженка или немка.

- Макар тоже женится. С горя, - сказал Луи.

На следующий день, наскоро и кое-как приготовив уроки, Луи отправился в кухню и до полуночи вслух читал «Неточку Незванову». Стряпуха Полли и Камми были растроганы необычайно; они просили Луи читать медленнее и не так громко, а садовник Ральф заявил, что все вообще сочинители должны писать так, чтобы люди радовались, чтобы они улыбались, а не плакали. Однако, когда Луи сказал: «Конец», Ральф попросил прочесть еще две-три страницы. Луи ответил на это, что дальше идет новая повесть - «Белые ночи», а «Неточка Незванова» уже окончилась, хотя, конечно, она совсем не окончилась, русский писатель почему-то не пожелал писать дальше.

- Он писал перед смертью, - предположила Камми. - Я все понимаю, - ему помешала смерть.

- Запутался и не сумел выбраться, - сказал Ральф.

Луи рассердился на садовника и посоветовал ему читать воскресные приложения к газете «Эхо», - там печатают повести и рассказы с благополучным концом, в этих газетных сочинениях целуются на каждой странице, пьют вино и едят жареных куропаток в каждой главе, говорят глупые вещи, и вообще чепуха. Камми заметила: «На то и воскресенье».

- Почитай еще Диккенса, - сказал Луи садовнику. - У этого писателя героям тоже невесело живется.

- Грустный сочинитель, - неодобрительно заметил Ральф.

- Нет ли книги про кладоискателей? - спросила Полли.

- Я знал одного кладоискателя, - отозвался на этот вопрос Луи. - Он рыл, рыл и вырыл…

- Мешок с золотом, - сказала Камми.

- Череп и кости, - подчеркнуто произнес Луи. - И записку в шкатулке, а там сказано: «То же будет и с тобой, будь здоров».

- Кладов много, - сказала Полли и для чего-то посмотрелась в зеркало, оправила полуседые волосы, пальцем надавила на бородавку подле левого глаза,

- Я расскажу вам про одного кладоискателя, - проговорила Камми, а сама клюнула носом и широко зевнула. Часы показывали двенадцать минут первого.

…

- Завтра начнем Жюля Верна, - пообещал Луи. - Очень жаль, что всем вам хочется спать, очень жаль. Про книгу Жюля Верна мне говорили в школе, - страшно интересно, много приключений и есть про клады. А я совсем спать не хочу! Я сейчас пойду гулять - возьму с собой Пирата…

- Пират теперь ночует в кабинете сэра Томаса, - заметил Ральф.

- А сэр Томас работает, - добавила Полли.

- Папа всегда ложится в два часа. Что ж, подожду.

Камми поняла, что Луи ее дразнит. Посмотрите-ка на этого юношу, - он улыбается и лукаво подмигивает Полли, а та переглядывается с Ральфом. Садовнику не очень-то подмигнешь, он человек положительный, серьезный и фамильярности не потерпит. Он пальцем показывает Полли на стенные часы и кивает головой в сторону Луи, затем сурово сдвигает брови и слегка топает ногами, что означает: вот так поступит сэр Томас, если…

Открылась дверь, и порог переступил сэр Томас. Вид у него сонный, волосы взлохмачены, коричневый сюртук помят. Он оглядел каждого, затем сердито сдвинул брови, вздохнул и сказал, обращаясь к сыну:

- Последний раз говорю тебе: ты должен быть в постели не позже полуночи. Слышишь?

«Папу можно умилостивить шуткой», - подумал Луи и ответил:

- До полуночи, папа, чуть больше двадцати трех часов. Если хочешь, я лягу без четверти в двенадцать.

- Ты что тут делал? - сдерживая смех, спросил сэр Томас.

- Учил уроки, папа. Камми уже понимает уравнение с одним неизвестным, а Полли отлично склоняет, спрягает и вообще не делает ошибок. Я их учу, папа.

- Так, - вздохнул сэр Томас. Ему очень хочется улыбнуться, но надо подождать. Еще один вопрос, и тогда…

- А каковы успехи Ральфа? - медлительно произнес сэр Томас.

Луи прикусил язык. Ральфа в эту историю впутывать нельзя, - Ральф всегда на стороне хозяина, а хозяин для него высочайший авторитет: сэр Томас строит маяки, которые, по выражению садовника, светят человечеству.

- Ральфа, папа, - после продолжительной паузгл, идя, как говорится, ва-банк, произнес Луа, - я выставил из класса. Ральф не верит ни одному слову в учебниках, он умничает, папа! Он утверждает, что земля квадратная и во всех углах водятся крысы и мыши. Педагогический совет оставляет Ральфа на второй год в четвертом классе, папа.

Сэр Томас улыбнулся. Хихикнула Полли, и умильно посмотрела на своего питомца Камми. Ральф преданно, по-собачьи заглянул в глаза хозяину и с чувством собственного достоинства проговорил:

- У меня, сэр, больная печень, и мне вредно слушать сочинения о страданиях человека! Я так расстроен, сэр, что охотно выйду из класса еще раз!

- На улице ветер, - простодушно заметила Полли и участливо вздохнула.

- А у Ральфа печень и больные кости, - добавила Камми.

сказанного я разрешаю вам не работать в эту субботу, - вы свободны с вечера в пятницу до утра в понедельник. А Луи, - он поцеловал сына в лоб, - все же должен идти спать…

… Пренеприятная, смешная история: вечером в пятницу Камми отправилась к своему брату - на окраину города. Ральф пошел в собор (садовник - большой любитель органа), а оттуда намерен был заглянуть на двое суток к своей сестре. Стряпуха Полли привела кухню в парадный вид и уехала в пригородное изменив Стивенсонов, - кухарка глухой мисс Бальфур справляла сорок шестую годовщину своего пребывания на белом свете. А в воскресенье миссис Стивенсон напомнила мужу, что вечером у них традиционный раут, уже приглашены семья Аллана Стивенсона, домашний врач Хьюлет, инженер-кораблестроитель Дик Айт, председатель суда.

- Необходимо иметь в виду, что в кухне пусто, как ночью на кладбище, - весьма и весьма к случаю привел сэр Томас популярную шотландскую поговорку.

- И как в твоей голове, - не менее кстати заявила миссис Стивенсон. - Отпустить Полли, когда у нас раут! Что ж, попросим Камми.

- Камми приглашена на раут у своего брата, - заметил Луи. Ему было весело, он любил, когда в доме что-нибудь случалось.

- Остроумно, - опечаленно произнесла миссис Стивенсон. - Придется бежать в таверну «Дикий слон» и надеть на Ральфа передник и колпак.

- Ты можешь сделать это только в понедельник, мама, - сказал Луи.

- Я, кажется, заболею, - серьезнейшим тоном проговорила миссис Стивенсон.

Отец и сын переглянулись. «Что я наделал!» - говорил взгляд отца. «Нет безвыходных положений!» - сказал взгляд сына.

- Я слягу, - пригрозила миссис Стивенсон. - Всё это хорошо в романах, но в жизни… Нет, я слягу!

- Тогда раут превратится в визит соболезнования, - сказал Луи и предложил следующий выход: он, Луи, исчезнет из дому; его начнут искать; папа уедет в Глазго, мама неизвестно куда, двери дома будут на замке. У входа в дом сядет Пират, на его шее будет доска с объявлением: «Луи исчез, родители в панике».

Миссис Стивенсонпотребовала нюхательной соли, успокоительных капель и грелку.

- Вы, сэр, ребенок, - укоризненно произнесла она, адресуясь к мужу. - Вам уже сорок лет. Вы известнейшее лицо не только в городе. Что вы наделали! Отпустить всех слуг в такой день!..

- Они нас любят, а любовь требует вознаграждения, - несмело проговорил сэр Томас. - В нашей семье, хорошо помню, случались рауты без приглашения к столу.

- В вашей семье выходили на поединок с привидениями и дрессировали мышей, - насмешливо произнесла миссис Стивенсон. - В моей семье не было сумасшедших, сэр! Стыдитесь! Инженер с большим именем, оптик, строитель маяков, член ученых обществ, преподаватель университета - и вдруг такой непозволительный, непростительный поступок! И вам не стыдно?

Сэр Томас признался, что ему очень стыдно, - он совершил нечто необдуманное, глупое, но мир от этого не погибнет, потолок в доме на головы не упадет, все будут живы и здоровы. Раут можно отменить.

Простейшая мысль - пригласить стряпуху из конторы по найму прислуги - пришла в голову супругам только ночью.

- Поздно, - сказал сэр Томас, - завтра контора закрыта…

- Будет страшно интересно, - шепотом осведомлял о чем-то Луи своего двоюродного брата. - Другого такого случая не дождешься, Боб. Это будет как в романе Понча. Там, если ты помнишь, отец Дика чуть не умер, а мать сошла с ума.

- Ребячество, - пренебрежительно отозвался Боб. - Тебе сколько лет, восемь? Не наше дело соваться во все эти рауты, балы и приемы. Дядя Томас будет рвать на себе бакенбарды, а тетя…

«А где же всё остальное?» Раута не будет. Председатель суда, наверное, проиграл бы и на этот раз. Папа этого не хочет. Я хочу смертельно. Но вся наша прислуга отпущена до понедельника. Итак, завтра ровно в пять жди меня у таверны «Золотой якорь». Ой, уже третий час ночи! Погоди, я выпущу тебя через кухню, оттуда в сад. Пирату дай вот этот кусочек сахара. Всё запомнил? Надо, чтобы было человек пять, не меньше.

В воскресенье вечером на углу Лейт-стрит и Северной авеню на Луи напали пять неизвестных. Все они были в черных, перекинутых через левое плечо плащах, в красных полумасках. Луи отчаянно отбивался, но - что можно сделать одному против пятерых! Нападающие избили Луи, и - о наглость! - на виду собравшихся эдинбуржцев прикрепили к его куртке записку, в которой буквально было сказано следующее: «Лига отважных канатоходцев предупреждает родителей Луи Стивенсона: если они к вечеру завтрашнего дня не опустят в дупло вяза, что растет на пляже, миллион фунтов стерлингов, оба - и муж и жена - будут расстреляны из полевых артиллерийских орудий местного гарнизона».

Луи был доставлен в больницу. Первым навестил его Боб.

- Это свинство, - шепнул ему Луи на ухо, - твои приятели дрались взаправду! Они мне посадили синяк под глазом и здорово отбили бока. Кто их просил об этом? Сказано же было, чтобы только размахивать руками и делать вид, будто бы… Уходи, Боб, я вижу маму и папу!

Миссис Стивенсон прочла записку, оставленную лигой отважных канатоходцев, и действительно поступила так, как если бы перед нею поставили блюдо с головой ее сына, - она сказала:

- Здесь только канатоходцы, а где же настоящие разбойники? Угости их, Луи, завтра в таверне «Примерный школяр», они заслужили это! Где у тебя сильнее всего болит?

- Везде болит, мама! Они били меня по-настоящему, дураки и болваны!

Сэр Томас поцеловал сына и срывающимся от волнения голосом проговорил:

- Воистину в твоих жилах течет кровь Роб Роя! Только впредь не выдумывай подобных историй!

- Папа, посиди подольше! Гости всё равно извинят тебя, раз такая неприятность! А врачи поставили диагноз: сильное нервное потрясение…

- Врачи здесь очень хорошие, - сказал сэр Томас. - А гости - они всё равно придут, Луи. Они все здесь - все до одного! Боб постарался, известил их всех.

Сэр Томас усмехнулся и, подмигнув сыну, добавил:

- Раут переносится из нашего дома в больницу.

Минут двадцать сидел подле постели Луи дядя Аллан. Прощаясь с племянником, он поцеловал его в щеку и негромко произнес:

- Никому не говори, но придумано неплохо!

поклонился.

- Будет исполнено, сэр! - сказал он.

Свыше трех часов продолжалось паломничество всех тех особ, что обычно являлись на раут к Стивенсонам. В начале десятого в палату заглянул старший врач. Больной тяжело дышал. В истории болезни, пункт третий, который говорил о сильном нервном потрясении, в чем старший врач, надо заметить, сомневался, было добавлено несколько строк следующего содержания: «Высокая температура, обострение туберкулезного процесса в легких». В одиннадцать часов пришел сэр Томас, - его вызвал старший врач.

- Господи! - воскликнул сэр Томас, молитвенно складывая ладони. - Что с тобою, родной мой?

- Что и всегда, папа, - медленно и с трудом ответил Луи, оправляя свои длинные, закрывающие лоб и щеки волосы. - То самое, что навсегда освободит тебя от раутов. Их надо отменить, папа, - ты так устаешь…

- Я не умру, папа, не бойся, - ласково произнес Луи. - Я буду долго жить, вот увидишь! Я поеду в Европу, буду путешествовать, - вот увидишь! Я напишу много книг, папа, о чудаках, мореплавателях, фантазерах, кладоискателях… Вот увидишь!

- А как же быть с миллионом фунтов стерлингов? - не отнимая руки от лица, спросил сэр Томас, и Луи в тоне голоса отца почувствовал бодрые, веселые нотки. - И меня и маму ждет страшная участь!..

- Деньги не надо опускать, папа, - с минуту о чем-то подумав, ответил Луи. - Опусти пять коробок с шоколадными конфетами, хорошо? А я предупрежу Боба - он скажет отважным канатоходцам, чтобы они непременно запустили свои руки в дупло вяза - того самого, который стоит на пляже!..