Несусветный багаж.
Глава 14. Уильям Дент Питман узнаёт кое о чём благоприятном для себя

Несусветный багаж (роман, соавтор Ллойд Осборн)

Глава 14

УИЛЬЯМ ДЕНТ ПИТМАН УЗНАЁТ КОЕ О ЧЁМ БЛАГОПРИЯТНОМ ДЛЯ СЕБЯ

В воскресенье утром Уильям Дент Питман встал в обычное время, но не столь легко, как обычно. Следует пояснить: днем ранее у него появился жилец. Майкл Финсбюри, который гостя привел и внес за него плату, честно предупредил хозяина, не без доли присущего ему юмора, что жилец обладает некоторыми чертами характера, которые иногда делают общение с ним трудно переносимым. Питман поэтому готовился к худшему, но вскоре к своей радости убедился, что у него поселился чуть ли не ангел. Ужин оказался на редкость приятным, хозяин просидел в мастерской до часу ночи, очарованный красноречием гостя, значительно пополнив запас своих знаний, и сейчас, при утреннем туалете, с удовольствием вспоминал вчерашний вечер и предвкушал радость от общения с таким интересным человеком в будущем. «Да, мистер Финсбюри - это весьма ценное знакомство», - думалось ему, и, входя в малую гостиную, где уже был накрыт стол для завтрака, он приветствовал нового жильца весьма сердечно, почти как старого приятеля.

- Чрезвычайно рад вас видеть, - начал Питман свое приветствие, - надеюсь, что вам приятно спалось.

- За свою долгую жизнь я привык к постоянным переменам и совершенно не понимаю людей, привыкших к однообразному течению жизни и потому жалующихся на какие-то неудобства, когда им случается переночевать в незнакомом месте.

- Очень этому рад, - любезно ответил учитель рисования, - однако, я вижу, что отвлек вас от газеты.

- Еженедельники - это символ нашего времени, - заявил мистер Джозеф Финсбюри. - В Америке, я слышал, они заменили всякое другое чтение, поскольку полностью удовлетворяют потребностям граждан. Там есть новости со всего света, сообщения о наводнениях, пожарах и развлечениях для публики; есть свой уголок для политиков, для дам, разделы, посвященные шахматам, религии и даже литературе. Несколько острых злободневных статей позволяют судить о состоянии общественного мнения. Столь громадное значение нельзя переоценить. А какой кладезь знания для просвещения людей! Проблема эта чрезвычайно интересна, но я говорю об этом только в порядке отступления, вас же хочу спросить, являетесь ли вы тоже регулярным читателям ежедневной прессы?

- В газетах, к сожалению, мало что может заинтересовать людей искусства, - ответил Питман.

- В таком случае, - продолжил Джозеф, - объявление, которое уже два дня появляется в разных газетах и сегодня снова было повторено, возможно, прошло мимо вашего внимания. Имя с незначительным отличием очень напоминает ваше. Я вам прочитаю.

«УИЛЬЯМ БЕНТ ПИТМАН - если случайно увидит это сообщение - может узнать кое-что благоприятное для себя в конце главного перрона станции Ватерлоо в ближайшее воскресенье между 14 и 16 часами»

- В самом деле так написано? - воскликнул Питман. - Покажите, пожалуйста! Да, тут, конечно, должно быть Дент. Что-то для меня благоприятное? Мистер Финсбюри, прошу меня простить, я понимаю, что вам это может показаться странным, но существуют причины семейного характера, по которым я бы желал, чтобы об этом объявлении было известно только нам с вами. Я вас заверяю, что ничего плохого за этим не кроется, причина чисто семейная, исключительно семейная, и еще могу вас успокоить, что все обстоятельства дела известны нашему общему другу, а вашему к тому же знаменитому племяннику мистеру Майклу, который не перестал меня меньше уважать.

- Вашего слова мне достаточно, - заявил дядя Джозеф, сопровождая свои слова почтительным жестом на восточный манер.

Получасом позже учитель рисования застал Майкла в постели за чтением книги в прекрасном настроении и благорасположении духа.

- Привет, Питман, - поздоровался он с гостем, откладывая книжку. - Что привело вас сюда в такое необычное время? Вам же, дорогой мой, надлежит быть в церкви.

- Не до церкви мне, мистер Финсбюри, - пожаловался учитель рисования. - Нас тут новая история ожидает. - После чего протянул Майклу газету с объявлением.

- Что это? Что еще за новости? - Майкл уселся на кровати. Нахмурив брови, он с полминуты изучал сообщение. - Питман, мне этот документ совсем не нравится.

- Тем не менее, что-то надо с этим делать.

- Мне казалось, что станцией Ватерлоо вы уже сыты по уши, - заметил адвокат как бы рассуждая. - Или в вас проснулись какие-то нездоровые инстинкты? С того момента, как вы сбрили бороду, вы на себя не похожи. Я готов поверить, что именно в бороде и помещался ваш разум.

- Валяйте! - разрешил адвокат. - Только прошу не забывать, что сегодня воскресенье, и следует избегать неприличных выражений.

- Я рассматриваю три возможности, - начал Питман. - В первом случае дело может быть связано с… э-э… с бочкой, во втором - со статуей мистера Семитополиса, а в третьем - с моим шурином, который уехал в Австралию. Если это первый вариант, что вполне возможно, лучше всего об этом деле забыть.

- Суд склонен присоединиться к вашему мнению, - кивнул Майкл.

- При второй возможности, - продолжил учитель, - моим несомненным долгом является сделать все, чтобы отыскать пропавший шедевр.

- Дорогой мой, ведь Семитополис неожиданно проявил чрезвычайную любезность, он покрыл все расходы и даже сохранил за вами комиссионные. Чего же вы еще хотите?

- Я, с вашего позволения, должен заметить, что необычайное благородство мистера Семитополиса обязывает меня удвоить старания. Всей этой затее сопутствовало крайнее невезение, и была она - не вижу необходимости это скрывать - с самого начала нелегальной. Тем более я должен вести себя как джентльмен, - закончил Питман, слегка зардевшись от смущения.

- Мне нечего вам возразить, Питман, - пожал плечами Майкл. - Я тоже когда-то намеревался всегда вести себя, как полагается джентльмену, но принимая во внимание устройство мира, а в особенности нашего адвокатского сообщества, такое решение было бы абсолютно односторонним.

- Ну, а в третьем случае, - рассуждал дальше Питман, - если это дядя Тим, то можно не сомневаться, что на нас свалилось состояние.

- Это не дядя Тим, - заявил адвокат.

- А вы не обратили внимания на это выражение: «кое-что благоприятное для себя»? - быстро спросил Питман.

- Ягненочек вы мой невинный! Это просто один из самых распространенных в английском языке оборотов, и доказывает только то, что автор послания осел. Сейчас я разрушу ваш карточный домик. Мог бы дядя Тим перепутать ваше имя?

- Нет, это на него не похоже, - признал Питман. - Но кто его знает, что могло у него с головой случится там в Балларате.

- Если так рассуждать, то объявление могла дать и королева Виктория, мечтающая наделить вас герцогским титулом. Согласитесь, что это не слишком правдоподобно, хотя и не противоречит законам природы. Нам же следует принимать во внимание менее сказочные варианты, поэтому королеву Викторию и дядю Тима я вычеркиваю. Теперь о второй позиции в вашем списке, связанной со скульптурой. Но кто тогда дал объявление? Ведь не Рикарди же, который прекрасно знает ваш адрес. И не тот тип, который получил груз со статуей, потому что он не знает вашего имени. Да, да, я уже слышу, как вы называете фурмана с вокзала. Он, возможно, и запомнил ваше имя, но не совсем точно, а адреса вашего не знал. Да, это может быть фурман. Вопрос однако в том, есть ли смысл с ним встречаться?

- А почему нет?

- Представьте себе такую возможность: он хочет с вами встретиться потому, что нашел журнал с адресами доставки, связался с владельцем груза и теперь - запомните мои слова - действует по поручению убийцы.

- Это было бы чрезвычайно прискорбно, но мой долг по отношению к мистеру Семитополису…

- Питман! - прервал его Майкл. - Не надо ничего изображать перед своим адвокатом. Не разыгрывайте из себя героя, это вам не идет. Я же читаю ваши мысли. Вам все еще мерещится дядя Тим.

- Мистер Финсбюри, - отвечал учитель рисования, покраснев. - Вам не приходилось бывать в трудной финансовой ситуации, и вы не обременены семьей. Гвендолен подрастает, она подает большие надежды, уже была конфирмована в прошлом году. Вам будет легче понять мои родительские чувства, если я вам скажу, что она до сих пор не обучена танцам. Мои сыновья в интернате. Грех жаловаться, мне не пристало критиковать систему образования в нашей стране, но все же я мечтаю о том, чтобы Гарольд стал профессиональным музыкантом, а маленький Одо проявляет несомненные склонности к духовной карьере. Я не тщеславный человек…

- Понятно, понятно, - снова прервал его Майкл. - Вы так прямо и признайтесь, вы уверены, что это дядя Тим.

…

- Да, - согласился Майкл, - о ней вы никогда не говорите.

- И если бы оказалось, что ее брат вернулся из Балларата… - продолжал Питман.

- …с головой не в порядке, - вставил Майкл.

- …с богатым состоянием, то ее радостное нетерпение можно лишь представить себе, но не описать словами.

- Бог с вами, - махнул рукой Майкл. - Допустим, что вы правы. Что вы предлагаете?

- Отправиться на станцию Ватерлоо, но переодетым.

- Вы один туда пойдете? Будем надеяться, что это не слишком рискованно. Но будьте любезны меня известить, когда вас арестуют.

- Ах, мистер Финсбюри, я смел надеяться, что, может быть, мне удастся вас уговорить… - замялся Питман.

- Что!? Устраивать маскарад в воскресенье? - воскликнул Майкл. - Питман, вы совершенно не уважаете моих принципов!

- Мистер Финсбюри, я не в состоянии выразить вам всю свою благодарность. Но позволю себе задать один вопрос: если бы я был очень богатым клиентом, вы бы согласились?

- Вы что, серьезно полагаете, что в моих обычаях шляться с клиентами по Лондону переодетым? Или вы думаете, что какая бы то ни было сумма заставила бы меня хотя бы взглянуть на всю эту историю? Даю вам слово, что нет. Но не буду скрывать, мне любопытно, как вы проведете этот разговор. Это куда более сильное искушение, чем золото. И вообще, забава может оказаться неплохой, - Майкл неожиданно рассмеялся. - Ладно, Питман, идите, готовьте костюмы в вашей мастерской.

Около двадцати минут третьего пополудни в тот знаменательный день мрачное здание вокзала станции Ватерлоо, в чем-то напоминающее ригу или овин, было пустынным и тихим, как заброшенное святилище. К некоторым перронам притулились неподвижные поезда. Иногда раздавалось эхо одиноких шагов; извозчичьи кони извлекали своими копытами странные звуки из булыжной мостовой; где-то посвистывал заплутавший в паутине путей локомотив. Главный перрон был погружен в дремоту. Кассы были заперты; обложки повести мистера Хаггарда, в обычные дни образующие яркую декорацию книжных киосков, сегодня укрылись за ставнями. Изредка появлялся сонный служащий вокзала, и даже такие местные завсегдатаи, как нищие, а также немолодая «дама» в сером плаще и с сумочкой предпочли в этот день перебраться в более людное место. Подобно тому, как в самых отдаленных уголках небольшого тропического острова всегда чувствуется пульс океана, так и здесь едва доходящий шум и рокот свидетельствовали о том, что вокруг простирается громадный Лондон.

Старые знакомые Джона Диксона из Балларата и Эзры Томсона из Соединенных Штатов были бы обрадованы, увидев их входящими в указанное время на перрон.

- Какие имена мы себе выберем? - спросил Питман, нервно поправляя очки, которые на сей раз ему было позволено надеть.

- У вас, мой дорогой, выбора нет, вам придется назваться Бентом Питманом. Я же, кажется, выгляжу так, что мне подошла бы фамилия Эпплби. Есть в ней какое-то старосветское звучание, от нее пахнет яблочным пирогом из Девоншира. Да, и раз уж о том зашла речь, не промочить ли нам горло? Разговор предстоит трудный.

- Я бы предпочел сделать это после разговора, - ответил Питман. - Честно говоря, хочется поскорей со всем этим разделаться. Не знаю, есть ли у вас такое чувство, но мне кажется, что мы оказались в совершенно глухом и безлюдном месте, где всякому звуку сопутствует очень странное эхо.

- Неприятное ощущение, не правда ли? В любую минуту может произойти что-то неожиданное… Как будто в каждом из вагонов сидят полицейские, которые только и ждут сигнала начальника лондонской полиции с серебряным свистком во рту. На воре шапка горит, а, Питман?

Слегка обеспокоенные, они прошли весь перрон и на западном его конце разглядели щуплую фигуру, прислонившуюся к колонне. Фигура эта, несомненно, была погружена в глубокое раздумье и, устремив взор в вокзальное пространство, не замечала, что кто-то к ней приближается. Майкл приостановился.

- Эге! - сказал он. - Неужто это и есть автор послания? Ежели так, то я сматываю удочки. - Но слегка подумав, добавил более веселым тоном: - Впрочем, нет. Давайте отвернемся на минутку. И отдайте мне очки.

- Да, но этот человек меня знает.

- Он вас знает? А как его зовут?

- Он доверил мне свои тайны, - заявил адвокат. - Могу вам только сказать, что, если это он дал объявление (что весьма вероятно, потому что он явно подвержен мании преследования), вы можете с чистой совестью выдвигать свои требования. Он у меня в руках.

Очки сменили владельца. Питмана хорошие новости несколько приободрили, и наша парочка подошла ближе к Моррису.

- Вы ожидаете мистера Уильяма Бента Питмана? - спросил учитель рисования. - Это я.

Моррис поднял голову. Передним стоял невзрачный человек в белых гетрах и рубашке с неприлично низким воротничком. В полушаге за ним стоял другой, более плотный мужчина в плаще, в очках и в охотничьей шляпе. Решаясь на то, чтобы вызвать нечистых духов из самого пекла, Моррис должен был учитывать, что они таки в самом деле появятся. Но в первую минуту он испытал некоторое разочарование. Приглядевшись же повнимательней, сформулировал свое впечатление более четко: никогда в жизни он не видел более нелепо одетых людей.

- Я должен поговорить с вами наедине, - заявил Моррис.

- О, пусть вас не смущает присутствие мистера Эпплби, - ответил Питман. - Он все знает.

- Все знает? Вы что, осведомлены, о чем я собираюсь с вами разговаривать? - спросил Моррис. - Речь пойдет о бочке.

Питман побледнел, но это было признаком не страха, а искреннего возмущения.

- А, так это вы! - крикнул он. - Вы преступник!

- Вы все еще настаиваете, чтобы я говорил в его присутствии? - спросил Моррис, не обращая внимания на суровые обвинения.

- Все и было в его присутствии. Он как раз и открывал бочку; так что ваша преступная тайна ему известна так же, как и Провидению, и мне самому.

- Ах вот как, - ответил Моррис. - А что вы сделали с деньгами?

- Понятия не имею ни о каких деньгах, - заявил Питман.

- Не надо прикидываться. Я вас выследил. Вы явились на вокзал, святотатски переодевшись священником, завладели моей бочкой, ограбили труп, затем сняли со счета и присвоили денежки. Я был в банке! Я следил за каждым вашим шагом, и все ваши возражения смешны и бессмысленны.

- Моррис, не увлекайся, - сказал вдруг мистер Эпплби.

- Майкл! - воскликнул Моррис. - И ты здесь?

- Вот именно. И я здесь. И здесь, и везде, дорогой мой. Каждый твой шаг зафиксирован; детективы ходят за тобой, как тени, и каждые полчаса шлют мне донесения. Я не считаюсь с расходами.

- Ладно, мне уже все равно, меня ничто не остановит, - кричал он. - Вот этот человек получил деньги по моему чеку. Это кража и я требую вернуть мне деньги!

- Ты допускаешь, чтобы я тебе солгал? - спросил Майкл.

- Не знаю. Мне нужны деньги.

- Так вот, кроме меня никто к трупу не прикасался, - начал Майкл.

- Ты? Майкл! - Моррис отпрянул в изумлении. - Так почему же ты не известил всех о его смерти?

- Ты о чем, черт возьми, толкуешь?

- Кто сошел с ума, я или ты? - не успокаивался Моррис.

- А может быть, Питман? - предположил Майкл.

Трое мужчин таращились друг на друга в изумлении.

- Это кошмар какой-то, - пожаловался Моррис. - Ужасно, но я не понимаю ни слова из того, что вы мне говорите.

- Уверяю тебя, что и я ничего не понимаю, - утешил его Майкл.

Снова наступила пауза, в течение которой Моррис с дебильным выражением лица тыкал пальцем в своего кузена.

- Я что, совсем рехнулся? Откуда у тебя бакенбарды?

- А, это ерунда, не обращай внимания.

Во время очередной паузы Моррис испытал чувство, как будто он повис на гигантских качелях, вознесших его сначала вверх, а затем низвергнувших на перрон вокзала.

- Попробуем подвести итоги, - сказал Майкл. - Если все это сон, то я хотел бы, чтобы Тина меня разбудила и подала завтрак. Вот этот мой приятель, мистер Питман, получил по почте бочку, которая, как оказалось, была предназначена для тебя. В бочке был труп мужчины. Ты каким-то образом его, очевидно, пришил…

- Я его пальцем не тронул, - запротестовал Моррис. - Этого-то я все время и боялся. Ты подумай, Майкл! Разве это похоже на меня? У меня много недостатков, но я и мухи не способен обидеть; а тут такая потеря для меня. Он погиб в железнодорожной катастрофе.

Веселье, неожиданно овладевшее Майклом, было столь бурным и продолжительным, что оба его собеседника окончательно уверились, что с ним не все в порядке. Майкл пытался удержаться от хохота, но безуспешно, он накатывал волнами. Во всей этой жуткой сцене смех Майкла был самым пугающим элементом. Общий страх сблизил Морриса и Питмана, они испуганно смотрели друг на друга.

- Моррис, - выдавил из себя Майкл, когда ему удалось снова обрести дар речи. - Подожди, я уже все понял. Я вам все сейчас объясню. Просто до этой минуты я не подозревал, что это может быть дядя Джозеф.

его труп? И кто такой он, Бент Питман? Где он, на вокзале Ватерлоо или в сумасшедшем доме?

- Ну, разумеется! - воскликнул Моррис. - Труп был изуродован. Какой же я болван, что об этом не подумал! В таком случае все ясно. И знаешь что, дорогой Майкл, мы спасены. Оба! Ты получишь тонтину, я об этом не жалею, а я спасу свою торговлю кожей, там сейчас наметилось оживление. Тебе нужно тут же дать извещение о смерти дяди Джозефа, на меня вообще можешь не обращать внимания, не думай обо мне; оповести всех, что дядя Джозеф умер, и все будет хорошо.

- Но я не могу дать такого извещения, - возразил Майкл.

- Почему?

- Я не могу предъявить трупа. Я его потерял.

- Что? - взвизгнул торговец кожей. - Что ты плетешь? Этого не может быть. Это я потерял труп.

- Очень даже может быть, детка. Я тоже его потерял, - мягко уверял кузена Майкл. - Я же дядю не узнал, а подозревал, что дело пахнет криминалом, и поэтому избавился, как бы это сказать, от всего багажа.

- Ты избавился от трупа? И зачем ты это сделал? - стонал Моррис. - А найти его снова можешь? Знаешь, где он сейчас?

- Увы, понятия не имею! Поверь мне, Моррис, если бы знал, тут же бы это сделал, это недорого бы и обошлось, но я в самом деле ничего не знаю.

- О Боже! - завопил Моррис. - Я потерял свою торговлю.

Майкл снова начал трястись от смеха.

- Чего ты ржешь, идиот? Ты еще больше меня теряешь. И напортачил куда больше меня. Если бы у тебя была хоть капля человеческих чувств, ты бы не от смеха, а от злости трясся. Я тебе вот что скажу: я свои восемьсот фунтов все равно получу, они мои, а твоему приятелю пришлось подделать подпись, чтобы их получить. Либо ты мне их отдашь тут же на перроне, либо я иду в полицию и выкладываю все карты.

- Не торопись, Моррис. Подумай хорошенько, - остановил его Майкл. - Ведь это сделали не мы, это кто-то другой. Мы у трупа карманов не обыскивали.

- Кто-то другой? - повторил Моррис.

- Да, кто-то другой. Мы впаковали дядю Джозефа в чужие руки.

- Что вы сделали? Впаковали? Какое странное слово.

- Вот-вот, именно впаковали. В рояле, - пояснил Майкл, как будто это было обычным делом. - Удивительно глубокий, богатый звук.

- У меня горячка, - Моррис приложил ладонь ко лбу, она была мокрой от пота.

…

- Не говори мне о роялях… - Моррис весь дрожал. - Я тебя не узнаю. Но этот человек… Кто он такой? Где его можно найти?

- В том-то и проблема. Предмет разговора находится в его владении… сейчас… уже со среды, часов примерно с четырех, а сейчас - ищи ветра в поле.

- Майкл, - взмолился Моррис, - я очень плохо себя чувствую; сжалься над бедным родственником. Повтори все это помедленней и поразборчивей.

Майкл повторил.

- Что кончено? - спросил Майкл.

- Даже с датами какая-то дурацкая путаница, - ответил купец. - Чек был предъявлен во вторник. Во всей этой истории нет ни капли логики.

Молодой человек, который проходил мимо троицы говоривших, неожиданно остановился, вернулся назад и положил руку на плечо Майкла.

- Ага, значит, нашел-таки я мистера Диксона?

Майкл со своими пушистыми бакенбардами вдруг вырвался из рук незнакомца и бросился бежать, а его нелепого вида спутник в рубашке с коротким воротничком с птичьим писком вприпрыжку последовал за ним, незнакомец же, поняв, что главная добыча от него ускользает, положил теперь руку на плечо Морриса, тот наконец осознал: этого и следовало ожидать.

- Одного бандита я поймал, - произнес Гидеон Форсайт.

- Не понимаю, - сказал Моррис дрожащим голосом.

- Сейчас ты у меня все поймешь! - хмуро пообещал Гидеон.

- Я вам буду чрезвычайно признателен, если вы мне все объясните, - с неожиданным энтузиазмом воскликнул Моррис.

не так ли?

- Не понимаю, - снова повторил Моррис.

- Вы имеете какое-то отношение к роялю? - грозно спросил Гидеон.

- К роялю? - крикнул Моррис, ухватив Гидеона за рукав. - Значит это вы тот самый другой. Где он? Где мой труп? Это вы получили мои деньги?

- Где ваш труп? Странно, очень странно, - задумчиво произнес Гидеон. - Вы хотите отыскать покойника?

- Ага, значит, вам нужен труп. А тому другому, Диксону, он тоже нужен?

- Какому еще Диксону? А, Майклу Финсбюри! Ну конечно, ему тоже нужен. Он его и потерял. Если бы не потерял, отхватил бы завтра тонтину.

- Майкл Финсбюри! Адвокат? - воскликнул Гидеон.

- Значит, вот почему он впутал меня в это дело! Какой у него домашний адрес?

- Кингс-роад, номер 233. В какое «это дело»? - вопрошал Моррис, цепляя Гидеона за рукава.

- Я ничего уже не знаю, - ответил Гидеон и выбежал из вокзала.