Женщина или тигр?

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Женщина или тигр? (старая орфография)

*) Эта новелла, имевшая большое успех в Америке, послужила поводом ко множеству самых забавных и необычайных пари на счет её развязки, угадать которую автор предоставил самим читателям.

Когда-то, очень много лет тому назад, в одной небольшой по пространству и мало известной в древнем мире стране царствовал полу-варварский царь. Римляне, могущественные его соседи, занесли в эту страну смутные элементы цивилизации, сообщившие природной жестокости её жителей нечто утонченное и зловещее. В этом отношении царь в особенности давал волю самым причудливым своим капризам, не руководясь притом никаким иным законом, кроме собственной своей фантазии. А так как на деспотизм его не было никакой узды, то желания его должны были исполняться немедленно при первом же их проявлении. В случае безпрепятственного исполнения его велений, его благосклонность и щедроты успокоивали его приближенных, трепетавших перед ним непрестанно. Если-же кто-либо из подданных проявлял колебание в повиновении и пытался выйти из своей сферы, тогда в глазах монарха отражалось кошачье наслаждение, злобная радость.

Он любил протест за то удовольствие, какое получал, подавляя этот протест, причем кара, конечно, не заставляла себя ждать.

Одна из идей, заимствованных этим тираном у римлян, - была мысль соорудить цирк. Но и тут изобретательная и дикая его натура наложила свою печать. Новое здание не было предназначено ни для турниров остроумия поэтов, ни для празднеств в честь богов, тем менее для состязания атлетов или для гладиаторских боев. Обширные галлереи цирка, мрачные его своды, незримые корридоры, по замыслу царя, должны были служить таинственным орудием правосудия. Это орудие имело своим назначением безпримерным способом карать преступление и вознаграждать добродетель, согласно велениям безстрастного и неподкупного рока. Мрачное сооружение получило прозвание "Царского амфитеатра", и такое прозвище оправдывалось вполне. Действительно, если план и расположение его были подражанием архитектуре соседних народов, то ужь применение и назначение всецело явились плодом фантазии царя и варварской его изобретательности. Занимая последнее место среди прочих современных ему царей, он, тем не менее, не признавал ни законов, ни традиций, от которых ставил-бы в зависимость свое поведение и, казалось, хотел испытать покорность злополучных своих подданных самыми необычайными фантазиями.

В случае обвинения кого-либо в преступлении на-столько важном, что о нем приходилось доводить до сведения царя, последний сам отдавал приказания о созвании народа. В назначенный день толпа безпрекословно сходилась в цирке, и царь, окруженный своим двором, занимал место на троне. Затем, по данному знаку, отворялась решетка и в амфитеатр вступал обвиняемый, который встречал там перед собою две совершенно одинаковые плотно затворенные двери. Он должен был открыть один из этих двух выходов, причем ему предоставлялась полная свобода выбора. Ничье влияние не могло воздействовать на его решение и помешать безстрастному предопределению жизни или смерти, которые там его ожидали. В этом-то слепом предопределении и заключались испытание обвиняемого и приговор. Если судьба осуждала его на смерть, то, отворив избранную им дверь, он встречался лицом к лицу с голодным тигром, кидавшимся на него и пожиравшим его. Такая развязка служила очевидным доказательством для всех и вместе с тем карой за его преступление. В течение кровавой этой трагедии раздавались зловещие удары медного колокола, смешанные с стенаньями плакальщиц, исполнявших свое амплуа при совершении церемонии. Зрители, с опущенной головой и удрученным сердцем, возвращались по домам, потрясенные этим зрелищем, когда на глазах их растерзывался на куски какой-нибудь отважный молодой человек или же почтенный старец.

Если же рукой обвиняемого руководила фортуна, то отворенная им дверь выпускала к нему на встречу женщину, избранную из лучших красавиц во всем царстве, из таких, которые подходили к нему по возрасту и по его положению в обществе. В таком случае невинность его считалась вне сомнения. Эта женщина являлась ему наградой, и свадьба их праздновалась немедленно, хотя бы у обвиняемого, только что избежавшого смерти, имелась уже другая жена, или же сердце его было уже связано иными узами, по собственному его выбору. Приходилось повиноваться, - царь не допускал никакой аппеляции против своей системы правосудия. Как в первом случае, так и во втором, - дело кончалось безотлагательно и на глазах всего собрания. Через дверь, помещавшуюся у подошвы трона, входил жрец, в сопровождении целого кортэжа танцовщиц и музыкантов, шествовавших в такт, исполняя при том веселые мотивы на золотых трубах. Они направлялись к чете, стоявшей в ожидании их рука об руку, - и затем немедленно совершался брачный обряд. Тут поднимался веселый перезвон торжественных звуков. Народ присоединял сюда радостные свои возгласы и супруг, предшествуемый детьми, усыпавшими путь его цветами, вел новую свою супругу в свою обитель. Такова была процедура, измышленная царем.

Для подданных его выгода от того была очевидна. Для них лучше было подчиняться слепому року, нежели слепой жестокости царя, который слишком часто возлагал-бы на тигра исполнение высшого своего приговора. Преступник не знал, какая дверь откроет ему жизнь или смерть. Он открывал, какую вздумается, без малейшого указания со стороны, и - в одну минуту оказывался или на зубах у тигра, или женатым. Приговоры этого суда были не только безпристрастны, но и стремительны: никто не мог их избежать. Собираясь, по приказанию царя, быть свидетелем испытания, народ не знал, придется-ли ему присутствовать при кровавой сцене, или веселом свадебном торжестве, и эта неизвестность порождала такую интенсивность интереса, какой невозможно было-бы достигнуть никаким иным зрелищем. Невежественная масса зрителей выходила оттуда или в пылу восторга, или же подавленная ужасом, тогда как интелигентное меньшинство, с которого в этом публичном судебном разбирательстве снималась всякая ответственность, считало, что дело решено безпристрастным роком, причем ни единая рука не могла подвергнуться обвинению в ошибке или несправедливости.

перерождалась около этого юного создания; ради нея он готов был пожертвовать всем человечеством. Однако, один из наиболее отважных его подданных осмелился посягнуть на сердце царевны. Его красота, храбрость, скромный род, из которого судьбе угодно было его произвести, - все это делало молодого человека одним из героев романа, достойных разделить любовь царской дочери. Последняя буквально обожала его, причем сила её чувств, унаследованная от целого ряда предков, делала эту любовь необычайно страстной. В один прекрасный день отец проведал об этой ужасной тайне. Он не усомнился в своем долге и, не медля ни минуты относительно приведения его в исполнение, приказал смелого любовника отвести в тюрьму и оставить там до дня испытания в амфитеатре. Преступление было настолько исключительно дерзко, что как царь, так и весь народ с душевной тревогой ожидали приговора. Никогда еще не встречалось преступления такой важности. Никогда темная звезда не осмеливалась подняться до такой близости к солнцу. То была безпримерная самонадеянность. Последующим векам суждено было чаще быть свидетелями подобных фактов, но в то время это считалось неслыханным, неправдоподобным, чудовищным. В царские сады собраны были все наиболее кровожадные представители кошачьей породы. Тигра выбрали из этих отборных хищников. В тоже время рой красавиц со всего царства подвержен был строгой критике компетентных судей, чтобы невинность обвиняемого была вознаграждена достойной его женщиной, если только безстрастный рок не уготовал бы ему иной участи. Преступление его было всем известно: он любил царскую дочь и пользовался взаимностью. Ни тот, ни другая не скрывали своей любви. Царь не допускал и мысли, чтобы судилище его изобретения могло оказаться некомпетентным в данном случае. Сверх того, зрелище это обещало доставить ему одно из редкостнейших наслаждений, причем ничто не угрожало его нарушить. Обвиняемый охотно принял испытание, тогда как народ, заранее подчиняясь решению, ожидал, чтобы судьба обнаружила, совершил-ли любовник царевны преступление, дав волю влечению своего сердца.

Наконец, назначенный день наступил, и народ толпами со всех концов царства спешил в амфитеатр. Вскоре галлереи переполнились зрителями, между тем как толпа запоздалых любопытных, не имея возможности проникнуть внутрь, подобно морской волне, билась о внешния стены цирка.

Царь со своим двором поместился напротив роковых дверей, столь ужасных своим тождественным сходством.

Все было готово. Раздался сигнал, и обвиняемый вошел в ограду, где его появление возбудило невольный ропот удивления и тревоги. Для большинства присутствовавших он являлся человеком незнакомым. Тем не менее, при виде его красоты, спокойствия, благородной манеры держать себя, - толпа ничуть не поставила ему в преступление любовь его к царевне. Кто мог равнодушно видеть ужасное положение несчастного молодого человека?..

Он обернулся, сделав несколько шагов, преклонил колена перед царем. Но как далека была его мысль от того, которого он так приветствовал! В толпе, окружавшей царя, глаза его искали только одно лицо, лицо царевны, сидевшей справа около своего отца. Мужество, с каким она присутствовала при драме, могло бы считаться недостатком в менее отважной натуре, чем та, которою одарена была царевна-любовница. Но её энергичная и нежная душа не допустила ее бежать от сцены, в которой она принимала такое горячее участие. С самого того часа, как отец её произнес свой ужасный приговор, она непрестанно занята была тем, что представляла себе событие этого дня со всеми безнадежно грустными его последствиями. Благодаря своим сокровищам, власти, лукавству, обостренному ужасом безпримерного положения, она успела узнать то, чего никто не мог бы добиться: она узнала тайну дверей!.. Она знала, с которой стороны находилась клетка с тигром и с которой женщина. Через все эти недоступные преграды, тщательно изнутри прикрытые густыми мехами, никакое указание не могло придти на помощь тому, кто подходил к ним, чтобы их открыть. Но золото в связи с волей женщины совершило чудо...

из её фрейлин, и царевна видела или ей казалось, что она видела, как иногда тот, которого она обожала, и это прекрасное создание обменивались взглядами взаимного удивления и нежности. Однажды она подметила, как они разговаривали друг с другом, правда, всего одну минуту, но сколько жгучих слов можно наговорить в одну минуту. Быть может, дело шло о самых пустых вещах? Но как это узнать, как успокоить свое сердце? Что бы там ни было, но царевна подозревала, что молодая девушка хотела отбить от нея сердце её возлюбленного. С жаром полудикарки всеми силами души ненавидела она ту, которая, дрожа, ожидала позади безмолвной двери.

Когда обвиняемый обернулся к царевне, и глаза его увидели это прекрасное лицо, которое казалось бледнее самой смерти среди обширного океана тревожных лиц, какие его окружали, - он угадал, в силу тонкого общения двух душ, составляющих одну единую, что царевна владеет секретом дверей. Впрочем, он этого ожидал. Зная непоколебимую её волю, он был уверен, что она не остановится ни перед каким препятствием, чтобы овладеть этим секретом, чтобы узнать то, что составляло тайну для всех зрителей, даже для самого царя. Вся его надежда была на её старания и, кинув взор на свою возлюбленную, он считал себя спасенным. Он видел, что ключ тайны у нея в руках.

Безпокойным взглядом обратился он к ней с вопросом "которая?", обратился с такой выразительностью, словно крикнул ей это слово. Всякое мгновение было драгоценно. Необходимо было ответить моментально. Правая рука царевны покоилась на подушке. Она сделала быстрый жест, ни для кого непонятный, и молодой человек, повернувшись твердым шагом пересек пустое пространство. Без малейшого колебания подошел он к одной из дверей и открыл ее. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Весь интерес только что рассказанной истории заключается в этой загадке: кто вышел из открытой двери, женщина или тигр?

Размышление не помогает решению этого вопроса, а знание женского сердца приводит нас к целой бездне непримиримых страстей, среди которых трудно на чем либо остановиться. Подумайте о том, читатель, и дайте ответ, не как холодный зритель, а, если возможно, воплотившись в эту полудикую натуру, в эту душу, снедаемую отчаянием и ревностью. Она безвозвратно теряла своего возлюбленного. Но кому предпочла бы она отдать его: смерти или новой любви?

Но не представляла-ли она себе еще чаще другую сцену? Зубы её скрежетали от ярости и глаза наполнялись слезами, когда ей рисовалась картина, как отворялась другая дверь, пропуская прекрасную, улыбающуюся женщину. Душа её испытывала муки агонии, когда на лице своего возлюбленного она читала радость триумфа и возвращенной жизни, когда ей слышались возгласы массы и перезвон свадебных колоколов. Ей чудилось, как жрец приближался в неподвижной чете для освящения рокового союза. На глазах её новые супруги исчезали в то время, как мучительные её крики терялись среди апплодисментов зрителей...

эти крики, эта пролитая кровь...

Не более секунды употребила она на то, чтобы дать ответ, о котором он умолял ее. Но она дала этот ответ после многих дней нерешительности. Она предвидела его вопрос. Она решила свой ответ и, без колебания, подняла правую руку...

Теперь скажите, читатель, кто вышел из открытой двери? Женщина или тигр?