Олинт и Софрония (Отрывок из поэмы "Освобожденный Иерусалим")
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Олинт и Софрония (Отрывок из поэмы "Освобожденный Иерусалим")

Олинтъ и Софронiя

Изрекъ - и страшный слухъ, какъ вихрь передъ грозою,

Священный градъ покрылъ отшчаянiя тьмою;

Унынье бледное въ селеньяхъ верныхъ чадъ;

Несытый мщенья духъ, одеянный въ булатъ,

Изъ ада излетевъ, считалъ въ восторге жертвы!

Нещастные, безъ силъ, уже до смерти мертвы,

Не смели правый гласъ съ мольбою вознести....

Но Богъ подвигнулся, людей своихъ спасти!

Въ семъ племени цвела красавица младая.

Величество души, невинность, чада рая,

Казалось, въ прелести облекшися, пришли

Подъ именемъ ея явиться на земли.

Въ блаженной тишине отеческаго крова,

Где чтилась простота прапрадедовъ сурова,

Таился нежный цветъ, въ весне прекрасныхъ дней,

Отъ света, отъ любви, отъ суетныхъ честей.

Красы не обретутъ хвала и удивленье?

Всесильный духъ любви свой пламенникъ подъялъ?

И юноша узрелъ, и страстiю пылалъ.

Любовь, слепа!.. ахъ, нетъ, ты Аргусъ многоокiй!

Съ покровомъ на очахъ, сквозь стены, рвы глубоки,

Сквозь тысячи препоне, ты видишь, и тобой

Олинтъ сталъ пленникомъ Софронiи младой.

Любезную чету единый градъ вмещаетъ;

И вера и законъ, все ихъ соединяетъ.

Какъ дева красотой, онъ скромностью пленялъ;

Онъ пламенно любилъ, не смелъ мечтать - молчалъ.

И какъ открыться ей? - Она его не знала,

Или не видела, или не отличала;

Въ семъ мiръ и любовь - превратностей раба:

Ахъ! съ нею брань ведутъ, адъ, смертные, судьба!

Насталъ ужасный день, гремитъ Царя веленье:

Единоплеменныхъ и братiй убiенье.

Она задумалась.... "Не можно ли?".... И вдругъ

Блеснула дерзка мысль..... и вдругъ въ сомненье впала:

"Я дева! какъ могу?" - Въ ней скромность отвечала.....

"Но доблести венецъ!".... Слились въ душъ одной

Стыдливость девственна съ геройской быстротой!

Идетъ красавица, предметъ всехъ разговоровъ,

Не кроется она, не ловитъ льстивыхъ взоровъ,

Съ смиренной поступью, себе одной верна;

Не видитъ никого, всего отчуждена!

Ни кто не могъ решить: искуство иль небрежность

Составили ея прiятностей любезность;

Невинность, доброта, благiя небеса

Въ небрежности ея суть хитрость и краса!

Чему дивятся въ ней, одна того не знаетъ;

Девица гордая въ престолу приступаетъ;

Свирепой взоръ Царя въ ней сердца не страшитъ,

Предъ трономъ трепеща безтрепетна стоитъ,

,,О Царь! рекла, вели, да мечь убiйства ярый

"Престанетъ устремлять губительны удары.

"Спешу открыть тебе, спешу отдать въ твой пленъ

"Злодея, коимъ ты столь много оскорбленъ."

Блистанье красоты, святой и возвышенной,

Нечаянность и гласъ отъ Бога вдохновенной,

Сразили варвара. - Онъ гневъ свой укротилъ.

Взиралъ, безмолвствовалъ, и самъ себя забылъ....

Кинь. милой взглядъ она, будь сердцемъ онъ не камень

Сей часъ бы возродилъ въ немъ вечной страсти пламень;

Но гордость не возжетъ свирепый хладъ крови*

Лишь нежны хитрости приманка для любви.

Чтожь чувствовалъ тиранъ? - Глубоко изумленье,

И любопытства страсть, и некое почтенье.

Вещай мне все! онъ рекъ; мой вестникъ возгласитъ,

Да мечь убiйственный жестокость прекратитъ!

Она ответствуетъ: "Виновный предъ тобою!

"Царь! я похитила сей девственной рукою

"Таинственный залогъ. Меня твой ищетъ судъ.

"Пусть казни на меня единую падутъ!"

Такъ, горесть общихъ золъ въ груди скрывая нежной,

Одна за всехъ грядетъ ко смерти неизбежной!

Великодушна ложь! какая правда есть,

Но злобная душа тирана не смягчилась;

Гневъ лютый ожилъ вновь, и ярость возвратилась:

Скажи, вещаетъ онъ, кто былъ еще съ тобой?

Кто научилъ тебя нарушить нашъ покой?

"Никто! ответствуетъ; мне слава драгоценна;

Но славе нетъ цены, коль будетъ разделенна.

Одна виновница, одна сама съ собой,

Решилась, кончила великiй подвигъ свой." -

И на тебя одну, рекъ извергъ торопливо,

Падетъ мой гневъ! - "Такъ, Царь! ты судишь справедливо!

"Единой только мне достойно умереть;

"Одна прiяла честь, одна хочу терпеть!"

Свирепый Аладинъ трясется въ изступленье,

Потомъ гласитъ: скажи, где скрыла похищенье? -

"Я скрыла?... Нетъ! огню на жертву предала!

Увы! почто свершить я боле не могла!...

Теперь уже рука злодеевъ нечестивыхъ

Не осквернитъ тебя, о честь Христолюбивыхъ (*)!....

Одинъ передъ тобой, другаго не видать."

(*) То есть, икона Богородицы.

"Но я не хищница! Что ставятъ мне виною?

Я возвратила то, что отнято тобою". -

Неистовый тиранъ зубами скрежеталъ;

Весь адъ въ груди его, казалось, бунтовалъ!

Изчезла для тебя пощада и прощенье,

Великая душа, душъ нежныхъ украшенье!

И самая любовь, сей щитъ твоихъ красотъ,

Отъ мстительной руки тебе ужь не оплотъ!

Уже влекутъ ее - неправедное мщенье

Нещастну предаетъ на лютое созженье!

Лишенная одеждъ, стоитъ на месте мукъ;

Свирепо вервiе связуетъ нежность руке,

Безмолвствуетъ, но духъ геройства ненаветенъ;

На девственной груди чуть легкой вздохъ приметенъ;

Угасли прелести, глаза помрачены;

Не бледность на лице, но томность белизны.

Уже печальна весть о казни пролетаетъ!

Онъ зналъ вину! Но кто на грозну смерть идетъ?

Любовь предчувствуетъ, любовь его влечетъ!

Притекъ, и чтожь узрелъ? На месте лютой казни

Прекрасна узница готова безъ боязни

Божественной любви вкусить ужасный плодъ!

Узрелъ - и ринулся стремительно въ народъ.

Уже передъ Царемъ - "Неправда, невозможно!

"Ей хищницею? Нетъ! безумiе ничтожно!...

"Какъ! деве? и одной, съ неопытнымъ умомъ?

"И мыслить страшно ей о подвигъ такомъ!

"Пусть скажетъ, какъ прошла стражей ряды свирепы,

"Отверзла храма дверь, разрушила заклепы?

"Пускай похвалится.... Царь! я тотъ хищникъ! я!

"Что сильныхъ сонмъ не могъ, взяла рука моя!

"Такъ! мне единому былъ путь известенъ скрытной;

"Въ ночную темноту, стезею неиспытной,

"Въ подзоръ, отколе храмъ прiемлетъ солнца светъ,

"Вошелъ, и совершилъ великiй свой обетъ.

"Мнъ честь, мне смерть сiя прилично воздаянье;

"Кто смеетъ похищать такое достоянье?

"Отдайте цепи мне, меня сей пламень ждетъ,

"Пылаетъ для меня, со мной однимъ умретъ!"

И се Софронiя, склоняя взоръ смиренной,

Вещаетъ юноше, какъ духъ небесъ блаженной:

"Нещастный! что творишь? куда влечетъ тебя

"Неистовая страсть? Беги, спасай себя!

"Или ты думаешь? что деве невозможно

"Одной пренебрегать тирана гневъ ничтожной?

"И я имею духе! и мне не страшна смерть!

"Я также не хочу участника терпеть!"

Рекла - но тщетно все - не видитъ и не слышитъ -

Решительный герой единой смертью дышетъ!

Прелестно зрелище, где держутъ споръ святой

Нежнейшая любовь и доблесть межь собой!

Победы торжество - позорное мученье!

Утрата торжества - есть жизни наслажденье.....

Увы! - тиранъ ни чувствъ, ни Бога не имелъ!

Свирепый гневъ его сильнее воскипелъ!

Взоръ светлый праваго - неправыхъ обличенье!

Безтрепетна душа - тирановъ оскорбленье!

"Пусть такъ! мы веримъ имъ! пусть оба победятъ!

"И сколь завидный лавръ другъ съ другомъ разделятъ!"

Изрекъ - и въ тотъ же мигъ железа зазвучали,

Къ единому столпу нещастныхъ приковали,

Стоятъ, обнажены, недвижимы, въ цепяхъ!

Другъ друга не видать! едина смерть въ очахъ!

Уже предвестникъ злой, вкругъ жертвы дымъ клубился,

Уже свирепый огнь подъ ветьвями таился;

Олинтъ не въ силахъ былъ рыданiй удержать,

Вещаетъ узнице, готовой съ нимъ страдать,

"Такими ль узами, пленившiйся тобою,

Мечталъ мою судьбу связать съ твоей судьбою?

И сей ли огнь - уделъ нещастливыхъ сердецъ,

Въ которыя влiялъ даръ чувствiя Творецъ?

"Другимъ огнемъ, другимъ союзомъ мне польстила

Нежнейшая любовь. Судьба не такъ судила!

Я долго, долго былъ съ тобою разлученъ;

Но смерть сильней любви! союзъ нашъ заключенъ!

Отрада сладкая - делиться мукой злою,

Съ которой жить не могъ! Я славлю жребiй свой;

Теперь стократъ блаженъ! теперь умру съ тобой!

"Такъ! призываю васъ, прiятныя мученья,

Мои последнiя и первы наслажденья!

Ко сердцу милой здесь я сердце преклоню,

Я душу всю свою въ уста ея вдохну!

И въ тотъ же самый миге, въ безсмертно сочетанье,

Ея последнее изчерпаю дыханье!"

Въ рыданьяхъ замеръ гласе, не могъ онъ продолжать;

Софронiя спешитъ страдальца утешатъ:

"Мой другъ! въ сей важный часъ забудемъ мiръ недужный;

Другой потребенъ плачь, другiя слезы нужны!

Пекися о себе! Представь, какая тамъ

Награда праведнымъ обещана душамъ!

Во имя Божества все муки - наслажденье!

Не бойся! мы найдемъ отрадное селенье!

Воззри на небеса, на светлый солнца видъ:...

При нихъ немеетъ смерть и ужасъ не разитъ!"

Плачевно зрелище! неверные стенаютъ!

Самъ Царь узналъ въ себе, чего досель не зналъ;

Въ жестокой сей груди огнь чувства оживалъ.

Ахъ, нетъ! онъ борется съ природой, съ небесами!

Воззрелъ въ последнiй разъ, закрылъ лице руками;

Бежитъ! все сетуетъ! - Всехъ горестей вина

Не плачетъ, не вздохнетъ Софронiя одна.

Уже данъ знаке.... но вдругъ вся стража всколебалась;

Возстала черна мгла, и клубомъ приближалась;

Разторглась: всадникъ зримъ! Доспехи, щитъ, колчанъ

Являютъ ратника далекихъ, чуждыхъ странъ

На шлемъ рыцаря блистаетъ тигръ чудесный;

Несется шопотъ вкругъ.... Сей признакъ, всемъ известный,

Клоринду въ буре битвъ доселе отличалъ!

Народъ подвигнулся, какъ въ море грозный валъ.

Се дева Марсова - ея геройски длани

Издельямъ нежныхъ женъ не приносили дани;

Забавы юныхъ девъ, ихъ милы суеты

Казались низкими для гордой красоты!

Врагъ роскоши, забавъ приманчивой отравы,

Невинность избрала обителью дубравы!

Но силой грозная, опасна красотой.

Она съ младенчества неробкими руками

Смиряла злость коней блестящими браздами;

Ломала копiй лесъ, любила звукъ мечей,

И въ беге и борьбе являла духъ мужей.

Но скоро раздались доспехи героини

Въ жилище тигровъ, львовъ, средь дикiя пустыни;

Оттоле потекла на кроволитной бой,

И честь победъ везде водила за собой!

Оставя злачныя Персидскiя равнины,

Здесь ищетъ рыцарей Танкредовой дружины,

Да имъ покажетъ вновь, что грозная рука,

Погибель Христiанъ, теперь еще крепка!

Приближилась, и зритъ народное стеченье;

Вдали готову казнь и зрителей смущенье,

Повсюду страхъ немой, отчаянье въ очахъ;

И богатырскiй конь помчался на крылахъ.

Раздвиглися толпы почтеньемъ уклоненныхъ;

Одна спокойная, другаго скорбь томитъ;

Духъ мужества въ очахъ девическихъ блеститъ;

Но юноша сраженъ не собственной судьбою,

Не казнь ему страшна, не жизнь тоски виною!

Другая, въ небеса простерши взоръ святой,

До смерти, кажется, разсталася съ землей!

Клоринда быстрое вниманье устремляетъ,

И жребiй юныхъ жертвъ въ ней душу потрясаетъ;

Но дева, сильная отвергнуть смерти страхъ,

Милее для нее, чемъ юноша въ слезахъ!

"Спасемъ нещастную! погасимъ смерть грозящу!"

Рекла, и преклонясь ко старцу предстоящу,

"Вещай мне, кто вашъ Царь? и чей надъ ними судъ?

Какая ихъ вина? какiя казни ждутъ?"...

Открыто таинство. Ответъ простой и ясный

Царевне показалъ, что узники нещастны

"Нетъ! не умрете вы..... Нетъ, дева! ты живи!

Ты, юноша, прими въ ней верности награду:

"--

Остановляетъ казнь и быстрою стопой

Кто смеетъ не почтить Востока Героиню (*)?

Царь зрелъ въ руке ея грядущихъ битвъ судьбину,

И царства своего подпору въ ней любилъ;

Преодолелъ себя, и гневъ свой погасилъ.

"Я много жертвую? но жертва изчезаетъ,

,,Онъ рекъ, когда ее Клоринда принимаетъ!

"Честь рыцарей! вели, я долженъ исполнять!

"Послушный другъ тебе, не стану разбирать,

"Свершаюль правоту, творю ли снисхожденье!

"Пусть грозный нашъ Пророкъ разсудитъ преступленье;

"Ты хощешь - решено! виновны прощены!"

Вещалъ - и узники уже свобождены!

(*) Здесь несколько стиховъ пропущено, потому что они не относятся къ исторiи

Какъ щастливъ ты, Олинтъ! И смерть неумолима,

И доблесть дивная, средь мукъ неустрашима,

Передъ Софронiей возстали за тебя!

Преступникъ сталъ супругъ, любовникъ наградился;

Народъ отчаянный склонился въ сень отрадъ,

И снова тишина вступила въ смутный градъ.....

                                                                      Мрзлкв.