Из Тассова "Освобожденного Иерусалима" (отрывок)

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Из Тассова "Освобожденного Иерусалима" (отрывок) (старая орфография)

Из Тассова Освобожденного Иерусалима.

Уже предвестник дня, осыпанный росою,

Повеял легкий ветр над утренней горою:

Аврора востает с румяных облаков,

Унизан розами превыспренних садов,

Златой её венец полнеба озаряет;

Уже по стану клик геройской пробегает;

В доспехах воины; ударил трубной гром,

И с шумом разлилось веселие кругом, -

Готфред -- впреди полков. - Как Царь,

Как друг правдивой

Питает, правит жар отваги торопливой,

О дивный труд Вождя! - удобнее стократ

Сдержать стремленье волн в кипящий Сциллы ад?

Удобней стать против Бореев устремленных

С утеса Аппенин на гибель флотов тленных?

Хранят и в быстроте устройство и закон.

Не стоны их несут; их крыла увлекают;

Желанья пламенны полет их упреждают:

Казалось, не бежит от медных стоп земля;

Но солнце мещет взор на бледные поля:

Зарделась окрестность, огнем его палима, -

И загорелися верхи Ерусалима. -

О радость! - вот Сион! -- Голгофа! -- Божий град!

Се ты Ерусалим! приветствуем стократ!

Так смелые пловцы, игралище волнений,

Для славы суетной далеких откровений,

При блеске чуждых звезд, воюя Океан,

Блуждают бедные, - корысть враждебных стран! -

Уже отчаянье сердца их застужает,

Но вдруг желанной брег их взоры поражает;

Во изступлении, безмолвны, издали,

Еще приближились: - еще туман яснее,

Знакомее места, и сердце веселее;

Открылось!.... воплями потрясся горний свод, --

Как будто не было, ни бед, ни непогод. -

Но радость первого на Божий град воззренья

Сменилась трепетом святым благоговенья;

унынием святым исполнились сердца:

Всяк мнил; се бренное пристанище Творца!

Здесь Оно рождено, страдал, здесь гробу покорился,

Здесь, рушит смерти плен, на небо возвратился.

Взор томной, тихий шаг, склоненная глава,

Рыданье, токи слез, прерывные слова,

Являли скорбию веселье разтворенно;

Несется томной гул над ратью умиленной.

Так бурный ропщет ветр, ударясь в мрачный лес:

Скрып корней, листьев шум возходит до небес;

Так ярая волна, разбита скалами,

Ревет - и вопль её вторится меж горами,

Текут по их следам священною стезей;

Стоны облажены, отринут шлем пернатый,

И злато, броней блеск, и всяк убор богатый,

Смирением Креста униженны в конец,

Отвергли суеты и помыслы сердец;

С очами полными росы благоговенья

Они в себе винят холодность умиленья,

Так здесь, Спаситель мой, гласит герой стеня,

Так здесь излита кровь святая за меня!

И я, безчувственный, к следам Твоим касаюс!

И я в источник слез еще не превращаюсь!

И сердце льдяное не тает от скорбей!

Согрейся хладна грудь! - терзайся, рвись, болей!

Преступная душа, теперь ли мне изменишь!

Ты вечностию слез минут сих не заменишь! --

Так плакали Креста послушные сыны.

Меж тем неверных страж, с бойничной вышины,

Чрез горы и луга простря свое вниманье,

То заревом оно, то пламенным столбом,

То тучею грозит, стремящей бурной гром;

Еще мгновение - туманы разступились?

Горящий ряд мечей и всадники открылись.

О Небо! возопил - оттоль: оттоль возстал

Сей праха черной вихрь - сей, пламень льющий вал? --

Отколь сия гроза? - к оружию! на стены!

К защите граждане, спокойством обольщенны!

К защите! - брань зовет! - несется супостат!

Ужь близок. - Стонет гул - основы стен дрожат! -

За копья! за мечи! се он! - се тучи яры,

Стремящия на нас погибельны удары! -

Восколебался град! и старец и младой,

Слезящая толпа, недружная с войной,

И жены, чуждые геройственной науки,

Подъемлют к олтарям трепещущия руки;

В доспехах ратники, воспитанны в боях,

В доспехах селянин, могущий стать в рядах;

Все движет Аладин; - все плод его надзора!

Раздав веления потребные вождям,

Султан безтрепетной в бойницу входит сам,

Которая, возстав между двумя вратами,

Казалось, царствует над долом и горами;

Отсель он видит, где бушует яра брань,

И где его нужна спасительная длань.

Пред ним Эрминия, Эрминия прекрасна! -

По смерти родшого, оставив дом, - нещастна!

Оставив милой град и падший трон отцов,

В Царе она нашла и друга и покров.

Клоринда между тем летит на поле боев,

С ней многие текут; одна впреди героев.

Аргант среди засад в таинственной глуши,

Едва, едва смирял пыл ярые души;

Клоринда всех крепит и взором и словами:

"Теперь, теперь, друзья, мы подвигом благим

Надежду первую Востока утвердим!"

Рекла, -- и зрит толпу противных отделенну,

Богатством добычи безвременно прельщенну;

Почти у самых врат отважные тогда

Стремились в стан угнать питающи стада.

Безтрепетная к ним; стеснились вкруг ловитвы;

Гордон, их вождь, дает знак гибельные битвы.

Герой великих сил, но слабый перед ней -

Удар - и роет прах он тяжестью своей,

И жертва первая свершилась богу брани!

Неверных сонмища подъемлют к небу длани;

Гремит веселий плеск, и жреческий совет

Сию победу чтит предвестием побед. -

Клоринда гордая в среду полка влетает,

Неверные во след стезей кровавых сечь,

Которую отверз её ужасной мечь, -

Теснят, терзают, жмут, кружатся в вихрях праха; -

Корысть возвращена. - Сраженны, чужды страха,

В порядке Рыцари отходят к высотам;

От сонма помощь к ним несется по лугам.

Как ветр порывистой, крутя пески сыпучи,

Как огнь падет из недр громоносящей тучи,

Велением вождя Готфреда устремлен

Танкред, спешит Танкред, и их разрушен плен.

Его геройской вид, отвага, стройность, сила,

Царя неверного вниманье поразила. -

Он чтил его одним из избранных вождей.

Потом склоняся к той, которой трепет страстной

Давно уже сказал, кто рыцарь сей опасной,

Царевна, он гласит, ты зрела Гальску рать,

Ты можешь их вождей и в шлемах познавать!

Играющий копьем с улыбкой горделивой?

Изрек. - Ответом вздох и слезы лишь одне!

Скрывает слезы, вздох в сердечной глубине;

Но влажный взоров блеск, но бледных уст дрожанье

Являют тайное души её страданье. -

Красавица молчит, вздыхает, плачет вновь;

Наружною враждой одев свою любовь,

Увы! рекла она, его давно я знаю....

Злодейства помню все... в груди моей питаю.

Он кровью наших сил долины упоил,

Он воды трупами в реках остановил;

Все травы, чары все науки ухищренной

Не могут врачевать им раны нанесенной!

Столь тягостен удар!.. Ах! Витязь сей, Танкред;

Боюсь, чтоб не погиб.... чтоб лютой мечь... нет! нет!

Когда бы пленником его я принимала!

Когдаб живому я всю силу показала

Той мести сладостной, для коей я жива!

Вещала; тяжкой вздох прервал её слова....

(Слепой! он страсть любви щитал восторгом злобы)!

Клоринда между тем, склоненна на луке,

К Танкреду понеслась; - копье в её руке,

Стеклись, ударили в забрала шлемов медных:

Змеятся в воздухе изгибы молний бледных;

Часть шлема у нее отбитая летит;

Еще удар... он снят... неожиданной вид!

На сталь брони волна златых власов упала,

В ужасном ратнике красавица предстала. -

Ланиты в пламени... горит враждою взгляд.

И в самом гневе мил! - Чтож будет в час отрад,

В час нежные любви? - Танкред ожесточенный,

Где мысль твоя? - где взор? - ужели ослепленный,

Еще ты не познал небесных сих очей?

Вот радость! вот тоска! мечта души твоей!

Ах! в сердце у тебя сие изображенье;

Спроси его; оно разсеет заблужденье,

Се та, которую узрела страсть твоя

В тени древес, в водах прохладного ручья;

Таили от любви взор милый и ланиты!

Сей видит наконец.... смущен, недвижим, нем! -

Она, сокрыв главу, против него с мечем;

Он вспять, она за ним; женет, - бежит нещастной.

И гряды жертв лежат стезей его ужасной.

Но лютая к его привязана следам:

Постой, сразись, речет, и вдруг к его стопам

Повергнула двоих, две мщению препоны;

Разимый не разит, не хощет обороны,

Взор быстрой не к мечу, к сим взорам устремлен,

Где страшной бог любви гласит безсмертной плен.

Ах! что моя рука? - Герой в себе вещает,

Удар мой в воздухе безплодно погибает;

Удары прелестей не тщетны, не умрут,

Сквозь медную броню в сердца они идут!

Решился наконец искать, - но не любови, -

Погибели искать, чтоб с жизнью, с током крови

Излить и таинство нещастное пред ней,

Что пленник, рабе её трепещущий, смиренный.

О ты, которой взор, свирепством воспаленный,

Являет, что тебе здесь в тысячах врагов

Врагом лишь только я.....оставь ряды полков,

Отделимся.... наш долг познать друг друга боле;

Там силы мы свои изведаем по воле. -

Приемлет договор. - С блистающим мечем,

Забывши, что главы не кроет бранный шлем,

Свирепая летит; за ней Таньред унылой,

Преступник, пред своей открытою могилой.

И битва началась. - Помедли, он речет,

До брани совершим мы брани сей завет.

Остановилася. - Любовь, тоска, томленье

В страдальческую грудь вливают дерзновенье.

"Коль мира утвердить не хочешь ты со мной,

Внемли завет, изрек рыдающий Герой.

Вот сердце: рви его, воительница дивна!

Оно не может жить, коль жизнь тебе противна!

Оно твое давно.... не властен в нем, сражай

Смотри: вот здесь рука. - Кидаю шлем, забрало...

Вот грудь открытая... что медлишь, или мало?

Иль помощь для тебя? или мой нужен плен?

Воззри: срываю я броню свою с рамен...

Повелевай, рази.... Еще Танкред нещастной

Стремился изражать тоску любви ужасной,

Как вдруг неверных сонм свирепостью реки

Нахлынул с воплем к ним: смешалися полки,

Разят... И варвары теперь не устояли;

Иль хитрость, или страх к твердыням их погнали.

Един из Християн... конечно... враг красы,

Зря юной всадницы волнуемы власы,

Свирепой к ней спешит, приближился, над жертвой

Заносит грозной мечь; - к нему Танкред полмертвой;

Постой? вскричал; летит, неудержим ни чем,

И мечь ничтожного отбил своим мечем,

Но совершен удар - дымится легка рана,

С власами русыми смешалась кровь багряна,

Таков художника испытанного труд,

Рубина нежной огнь на злат так пылает.

Танкред неистовый как лев в лесах рыкает;

К убийце нискому склоняет свой полет.

Но ратник вспять потек. - Танкред за ним во след,

Как Вышняго перун, гроза неизбежима. -

Клоринда смутная, безмолвна, недвижима,

Не знала, что начать, не верила очам;

Потом с толпой своих пустилась ко стенам.

Но часто на бегу претящею являлась:

И отступала вдруг, и вдруг остановлялась.

Бежит, преследует, побеждена, и нет?

Не хочет уступить, не хочет и побед!

Таков является на битвищах отрадных

Вол ярый среди псов, горячей крови жадных:

Уставит ли рога: - разсеялись дождем:

Бежит, - и все за ним, и все впилися в нем.

Безстрашная главу щитом приосеняет,

Удар удару в след безплодно погибает;

Остановить меча враждебного размах.

Уже гонимые, гонящие смешенны,

Боряся, утекли под горды града стены: -

Внезапно страшный вопль раздался по странам,

Неверных полчища? подобяся волнам,

Разлились из засад, и долы наводнили:

Мгновенно Християн Срацыны окружили,

Терзают, гонят, жмут, - и сам Аргант с полком,

Как смерть, отчаянных предстал перед лицом.

Черкес неистовый, в огне и бурях хладный,

Исходит из рядов, как волк из нырищь гладных,

Ужь всадник пылких лет, отвагою влеком,

Глотает влажну пыль, попран своим конём,

Уже вкруг грозного лежали трупов горы;

Ненасытимые пылают адом взоры;

Копье его летит отломками на прах;

Он поднял страшной мечь! противным новый страх!

Клоринда с

Уже Арделион, лишенный жизни чувства,

Лежит седый Герой, в преклонных млад летах:

Подпору старости он зрел в двоих сынах;

Надежда тщетная! - закрыв отца собою,

Старейший сын Алкандр пал смертною косою.

Младый меча избег; для них любивший жить,

Увы! он не возмог их смерти разделить! -

Меж тем Танкред, горя отмщенья жаждой лестной,

Напрасно мнил постичь врага своей любезной,

Эфирный конь его от казни уносил.

Герой, остановясь, взор к спутникам склонил,

И зрит, что преданны слепой геройской страсти,

Пределы перешли, и на краю напасти,

Объятые врагом; - дает коню брозды,

Летит - храбрейших сонм течет в его следы,

Дружина вольная, цвет рати, огражденье!

Ренальд,

Ренальд напереди. - Не столь порывист гром!

Уже Эрминия, познав его шелом,

На коем изражен орел быстропарящий,

Познав сей стройный стан, сей вид, врагам грозящий,

Вот, вот, гласит Царю, отважнейший из всех,

В сей мышце положен судьбиной битв успех!

Нет равного ему в искусстве ратных прений; --

Соперник нерожден: Младенец - бог сражений! - --

Когдаб враждебна рать могла в себе сочесть

Еще подобных трех; - прости Востока честь!

Во узах Християн владыкиб возстенали

И Полдня и Зари народы бы познали

Со трепетом его законов новый свет;

И хитрый Нил, в горах сокрывший свой хребет,

Склонилсяб тройственной к стопам его главою, -

Его зовут Ренальд;. одной своей рукою

Скорее махин всех он стены потрясет,

А сей, которого отликой злачной цвет

Дунон его названье,

И слава прадедов и дел его блистанье

Со всеми первыми сравнить его могли;

Лета ему права начальства принесли.

Другой - окрест его... как черной дуб великий,

Жернанд, отважный-брат Норвежского владыки;

В нем сердце гордости самой воплощено,

Блестящих дел его позорное пятно!

Сии два рыцаря... единство безпримерно!

Во сребренных бронях, супруг с супругой верной!

Гилдиппа! Одоард! влюбленных образец

И храбростью в боях и нежностью сердец!

Рекла. - В сей лютый час свирепа буря брани

Расколыхалася - стеснились с дланьми длани -

И льется кровь рекой. - Танкред с Ренальдом там,

Где ратники густей, где мечь отпор мечам;

Кружится, сеет смерть, на ниве он лавровой.

Аргант, и сам Аргант Ренальдовой рукой

Стеснен и поражен, ад видит пред собой -

Едва подъемлется... погиб бы дерзновенной!

Но вдруг Ренальдов конь, в порывах закруженной,

На землю грянулся со всадником своим;

Стеснившись рыцари, приникли в помощь к ним.

Тогда язычники, смятенны ярым страхом,

Помчались ко стенам, и тыл закрыли прахом;

Аргант с Клориндою стояли, как оплот,

Как медная скала противу бурных вод.

Текут последние и бьются в отступленье,

Усилий Християн преграда и томленье! -

За ними реяся, как пчелы за стеной,

Безбедно варвары побег скрывают свой.

Дудон уверенный, победе предается,

Весь в пламени, в пыли неистовый несется,

Все рубит, всех разит, как летнюю траву.

Алзара не спасли с колчугой медны латы;

Разшибен по частям Корбана шлем пернатый:

Их чела, руки, грудь... ужаснейший позор!

Все рана лишь одна, смущающая взор!

И ты, о Амурат! окончил дни любезны! -

Мегмед и Альманзор, сражений столб железный,

В безплодной ярости пьют кровью влажной прах! -

Аргант в душе своей безвестной слышит страх,

Скрежещет великан... остановился к бою,

Кружится... отступил к трепещущему строю....

И вдруг нечаянный, как свитый клубом змей,

Напрягнулся, сверкнул громовою струей,

И мечь в ребро вождя открытое вонзает:

В кровавом пар жизнь из раны истекает;

И очи томные, объяты смертной тьмой,

Сковал железной сон и тягостной покой;

Трикраты он открыть глаза свои стремится,

Чтоб милым светом дня в последни насладиться,

Трикраты упадал... вдруг взор оцепенел,

Упали вежди... смерть оледенила члены;

Немъюте влагою холодной орошенны! - --

Неистовый Аргант, еще ненасытим,

Чрез бледный труп протек к убийствиям иным;

Свирепой радостью кипят кровавы взгляды,

Хохочет, - и склонясь на Гальские отряды,

Сей мечь, гласит, мне дар от вашего Царя,

Еще дымится он, весь кровию горя;

Поведайте Царю, как я за дар примерной

Теперь ему воздал... он будет весел верно!

Скажите, в сем мече безценнее стократ

Доброта прочная, чем блещущий наряд! -

Скажите, что он сам то скоро испытает,

Что медлит, иль меня во стан ожидает? -

Приду! не долго ждать! его не долог страх!

Изрек, героев сонм вскипел при сих словах.

Стеснились, гордостью безумной оскорбленны,

Летят на дикого, как вихрь воспламененный....

Он спесь и стыд сокрыл за градскою стеной,

Как буря с гор валит, дыша зимой и хладом?

Посыпались со стен каменья грозным градом?

Как туча снежная в свистящей быстроте,

Секутся, реются тьмы стрел на высоте;

Убийственная мгла над ратью отягчилась,

Лиется смерть дождем - и Храбрость изумилась;

Недвижны рыцари... и полчища Срацин

Безбедно входят в град... Но се Бертольдов сын!

Течет, не знающий ни страха, ни закона,

Свершить достойну казнь губителю Дудона. -

Чего вы ждете здесь? - почто стоять? - пойдём

(Со громом бурных слов, раздался брони гром),

Или не слышите к вам крови вопиющей? -

Или откажетесь от чести вас зовущей?

Как? мщению преграда может быть?--

Ваш гнев, ваш правой гнев, твердыня преградить! -

Нет, нет! хотя она и крепче адаманта,

Хоть сложена из гор, не защитит Арганта!

На приступ, воины! - и первой побежал! -

И храбрые за ним, кипящими волнами.

Уже осыпан шлем нещетными стрелами,

Вихрь камней над главой, громады вкруг него,

Везде ревуща смерть - не видит ничего. -

Высокое чело, как небо пред грозою,

Нахмуренно, страшит решительной борьбою;

Ланиты гневные то бледны, то горят,

И сердца в глубине трепещет смутный град,

Мужают рыцари... Срацыны цепенеют,

Их руки на мечах бездейственны хладеют.

Уже победы час... но мудрый Сегиер

Владыки именем слова к нему простер;

Исполнен твердости прямой и непреложной,

Претит отваге он вождя неосторожной: -

"Вспять, вспять ступай Герой; не здесь тебе чреда! -

От храбрости твоей не здесь мы ждем плода!

Вещает так Готфред," - Ренальд остановился,

Как бурная волна, стесненна между скал,

Окаменъл.... но гнев в глазах его блистал.

Невольно вспять текут геройския дружины, -

И смотрят с трепетом на отступ их Срацыны!..

Тогда последнюю приемлет честь Дудон:

Победы хвальной звук сменили плачь и стон;

Унылые друзья с померкшими очами

Несут бездушный труп межь ратными рядами.

Готфред, на высоте горы уединен,

В то время озирал искусство градских стен.

Се град на двух холмах основан укрепленных,

Неравной высоты, друг к другу обращенных;

Меж ними, как река, глубокой дол лежит,

Солиму пышную он на полы делит.

С трех стран погибельно ко граду приближенье;

От северной едва приметно возвышенье;

Сия открытая для воинства страна

Стеною страшною и рвом ограждена. -

Земля, нежнейша мать сынов своих любимых,

Искусство воды их размножило в садах;

Вне града заперты изходища в горах.

Луг черен, мертво все, ни рек, ниже потока,

Не кроет в летний зной деревьев тень глубока,

Не тешат странника лазуревы цветы,

Все пусто. - Там вдали с нагорной высоты

Возносятся леса, духов геенских сени,

Жилище мрачное коварств и обольщений! -

Блаженный Иордан от утренней зари

Катит, величеством исполненны струи;

От Запада валы Средьземна моря воют,

Кипя, в песках брегов безплодну ярость кроют;

На Севере Бетель, склоненный пред тельцом,

И с бледным Самарит неверия челом;

Межь ними туманом покровенной,

Смиренна колыбель Зиждителя вселенной!

Так мудрый вождь племен летающим умом

Измеривал сей град и окрестность кругом,

И выгоды страны и местоположения,

И перстом указал, где полю быть сраженья,

Где слабая страна, где приступа венец...

Эрминия его узрела наконец.

Се он! гласит Царю? сей муж под багряницей,

С величием в очах, с простертою десницей,

Которой, кажется, уставы подает,

Осанист, знаменит.... сей дивный муж Готфред,

Судьбами Вышняго рожденный для короны,

Он знает и Вождя и ратника законы;

Начальник и судья, в советах и в боях,

Везде Герой велик, везде противным страх;

Единый лишь Раймонд с ним мудростию равен:

Один Танкред, Ренальд толикожь в битвах славен. -

знаю Витязя, (ответствовал тиран),

Носящий некогда посла священный сан,

Я зрел, как предводил он праздничные лики

При блещущем двор Галлийского Владыки. -

Я зрел, как он ломал на играх копий ряд.--

Еще он отрок был, но силами богат;

Тогда уже в речах, во взорах и в сраженье

Являл высокое свое предназначенье,

Тогда я предвещал, что будет он Герой...

Нерадостный пророк! - Покрытые слезой,

Здесь взоры Аладин безмолвно потупляет;

Но вскоре укрепясь, -- вещай мне, продолжает,

Кто сей, столь близкий с ним, грядущий о стране?

Один в них взор, должны быть чувства в них одне:

Подобье дивное... он ниже только станом;

Сей рекла Царевна пред тираном,

Не образом одним, делами брат и друг! -

А сей, которому внимает ратный круг,

Который, кажется, Вождю дает советы? -

Сей рыцарь есть Танкред. -- Враги, друзья, клевреты,

Все строгого ума дивятся быстроте;

Сей старец поседел в военной тесноте,

Искусный соплетать врагу сокрыты ковы,

Творит он из засад леса себе лавровы! -

А сей, вдали один, златой носящь шелом?

Царя Британска сын, безтрепетный Гильйом

С ним Гвелф, гроза врагов, соперник храбрым равный,

Породой, знатностью и саном достославный,

Высока,

Вот признаки его. - Он воинства стена!

Но злейшого не зрю межь ними супостата?

В ком трона моего и племени утрата! -

Ужели ты, Бомонт, коварства полный враг,

Ужель познал ты стыд? и кроешься в шатрах?

Вещала... между тем Гошфреда ум испытный

Места все обозрел, и явные, и скрытны.

Богатый в средствах Царь нисходит в сонм друзей.;

Он ведал: труден путь нагорною стезей;

Там должно брань вести с Природою угрюмой,

И к Северным вратам склонился ратной думой,

В долине против них строй ставит он большой,

Простерши рати цепь до башни Угловой.

Как выспренний орел единым быстрым взмахом

Упавший на корысть, уже убиту страхом,

Он крыла воинства стеснял и разширял,

Искусство, с хитростью сражаяся Природы,

Пресекло с прочих стран пути и переходы: -

Извержет ли врагов в засады злобной град? -

Внезапно встретит их в окопах скрытой ад;

Союзникиль придут к Солиме в защищенье? -

Широки рвы, валы неистовым прещенье! -

Исполнив тако долг священнейший вождям,

Он сердце преклонил к печали и слезам. -

Дудона славного останки дорогия

Приемлют почести последния, святые:

Стенящий, горестный друзей его собор

Стоит, склоня на труп от слез померкший взор;

Увядший друг лежит в виду переде полками

На ложе, ратными украшенном венцами;

Трофеи вкруг него поставлены чредой,

Знамена пленные служили пеленой. - --

Пришествием Вождя и вопль и плачь удвоен;

Явился к ним Готфред, ни мрачен, ни спокоен;

Волнуемый тоской, сражаемый вотще,

На тело устремив недвижимые очи,

Стоит в безмолвии; как призрак в мраке ночи!

Не слезы и не плачь, вещает наконец -

Ты должен восприять от преданных сердец,

Почивший для земли, для неба пробужденный,

От праха смертного к безсмертью воскриленный!

Ты славой озарил победный путь Креста,

Ты жил и умер ты, как избранный Христа! -

Окончаны труды и мужества и Веры!

Оставлены друзьям великие примеры!

Блаженная душа! спокой твой грозный взгляд!

Нет брани, нет врагов в обители отрад!

Блаженствуй и ликуй.... нам слезы! нам рыданья!

Не твой, но жребий наш достоин состраданья!

В тебе утрачена часть важна нас самих!

В тебе лишились мы сил собственных своих!

Но если то, что мир здесь смертью называет,

Земные помощи друзей твоих лишает;

Небесну помощь ты испросишь в горе им!

Ты смертный - следуя и долгу и закону,

Оружье смертное нам ставил в оборону...

Безсмертный..... ах! позволь надеждой льститься сей,

Пред нами потечешь незримой ты стезей;

Архистратиг небес, ты верных пред полками,

Всерушащими днесь оденешься громами....

О горний Дух! внуши молитвенный обет,

Скажи, устрой наш путь, будь вестник нам побед!

Когда судьба велит, коль славою венчанны,

Мы подвиг совершим и клятвы нами данны:

Тогда тебе, Герой, мы жертвы принесем!

Тогда твои хвалы во храмах воспоем!

Вещал; и се, спустясь Царица темно-крыла,

Последний гасит лучь небесного светила.

Сон сладкий усыпил мучения в сердцах,

И не течет слеза страдальца на очах! -

Один Готфред, один, покоя отчужденный,

Вниманием к стенам Солимы увлеченный,

И приступ учредя, немного опочил.

Но с Фебом возстает для должностей печальных,

Сам шествует во след обрядов погребальных. -

В лугу, над коим холм утесистый навис,

И пальма гордая вкруг ветви разширяет;

В тени её Герой по бурях почивает;

Спустилась гробна дска, омыта током слез;

Синклит на небеса мольбы свои вознес;

Оружья пленные, мечи, доспехи, латы,

Которые Дудон, Сириян, Персов страх;

Доселе приобрел в щастливейших боях.

Близь древа щит его с геройским одеяньем;

Здесь в мире спит Дудон... пришлец, остановись,

Пред прахом сильного смиренно преклонясь!

Исполнив тако долг, печали посвященный,

Под кровом избранной дружины из полков,

Он древосеков шлет в глубокий мрак лесов;

К дубраве страшной сей, сокрытой за горами,

Сириянин привел их тайными стезями.

Там хитрый ум творит Солиме страх и плен. -

Кипящие в трудах друг друга упреждают,

Дубравы мрачные от их секир стенают;

Там эхо дикое от первых мира дней

Под грозным острием багряного булата

Падет высокий клен и сосна кудревата,

И пальма стройная и томной кипарис;

С гедерой соплетясь, скончался нежной тис,

Огромный древний дуб и кедр превознесенный,

Необоримые для бурей и веков,

Лежат в сырой траве без ветвей и листов.

Там ратники стеснясь, деревья тянут роем,

Рабочих крик и стон, стук млатов, звон мечей

Женут из дебрей птиц и из пещер зверей. -

Мрзлкв.