Прогулка заграницей.
Часть первая.
Глава I.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Прогулка заграницей. Часть первая. Глава I. (старая орфография)

Собрание сочинений Марка Твэна

Том шестой

ПРОГУЛКА ЗАГРАНИЦЕЙ

Перевод Л. Глазова.

С-ПЕТЕРБУРГ.
Типография бр. Пантелеевых. Bepeйскaя, 16.
1897.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

ГЛАВА I.

Однажды мне пришло в голову, что мир давно уже не видал настолько отважного человека, который решился бы предпринять прогулку по Европе пешком. После некоторого размышления я убедился, что именно я и есть то самое лицо, которому суждено доставить человечеству давно невиданное зрелище. И вот я решился выполнить свое назначение. Это было в марте 1878 года.

Я стал подыскивать подходящого товарища, который мог бы сопровождать меня в качестве моего агента, и кончил тем, что пригласил с этою целью мистера Гарриса.

В течение предполагаемой экскурсии по Европе у меня было намерение заняться, между прочим, искусством, в чем вполне мне симпатизировал мистер Гаррис. По части искусства он был таким же энтузиастом, как и я, и не менее моего желал заняться живописью. Я хотел выучиться немецкому языку; того же хотел и Гаррис.

В половине апреля мы сели на пароход "Голсатия", капитаном которого был Бранд, и благополучно совершили переход через океан.

После недолгого отдыха в Гамбурге мы занялись необходимыми приготовлениями к долговременному пешеходному путешествию на юг при теплой весенней погоде; но в последний момент по некоторым причинам нам пришлось изменить программу и ехать на курьерском поезде.

Мы остановились на короткое время во Франкфурте-на-Майне и нашли, что это весьма замечательный город. Конечно, я пожелал посетить тот дом, где родился Гуттенберг, но это оказалось невыполнимым, так как не сохранилось ни малейших воспоминаний даже о внешнем виде этого дома. Но зато мы провели целый час в доме Гёте. Город оставляет этот дом в частном владении вместо того, чтобы самому гордиться честью обладать им и заботиться о нем.

Франкфурт находится в числе тех 16-ти городов, которые оспаривают друг у друга честь считаться местом следующого события. Однажды на восходе солнца, во время тумана, Карл Великий, преследуя (как говорил он сам) саксонцев, или (как говорят саксонцы), будучи преследуем ими, пришел на берег какой-то реки. Враги были тут же перед ним, а, впрочем, быть может, и позади него. Во всяком случае ему необходимо было переправиться, и при том как можно скорее. Он отдал бы все на свете, чтобы иметь проводника, но его не было. Вдруг он видит, что к реке подходит самка оленя, за которою следуют два детеныша. Предполагая, что олени ищут брода, он стал наблюдать за ними, и разсчеты его оправдались. Животные переправились через реку, а за ними последовала и армия. Таким образом, франки одержали важную победу, или избегли столь же важного поражения, а для увековечения этого события Карл Великий приказал построить на том месте город и назвал его Франкфуртом, т. е. переправою франков. Hи один из других городов, где будто бы тоже произошло описываемое событие, не получил этого названия. Это обстоятельство может служить сильным доводом в пользу того предположения, что Франкфурт есть место, где событие это совершилось впервые.

У Франкфурта есть и другая причина гордиться - он считается местом рождения немецкой азбуки, или, по крайней мере, немецкого слова для обозначения этого понятия - Buchstaben. Франкфуртцы утверждают, что первые подвижные литеры были вырезаны на березовых палочках - Buchstabe, откуда произошло и самое название.

Во Франкфурте же я получил следующий урок политической экономии. Из дому я привез с собой ящик, содержавший 1000 штук очень дешевых сигар. Ради сравнения я зашел в маленькую лавочку в каком-то старом, кривом переулке, выбрал себе 4 ярко раскрашенных коробки восковых спичек и три сигары и положил на прилавок серебряную монету в 48 центов. Торговец дал мне 43 цента сдачи.

Во Франкфурте все носят чистую одежду, и мне помнится, что та же странность была нами замечена и в Гамбурге, равно как и по всем деревням, встреченным нами по дороге. Даже в наиболее узких, бедных и древних кварталах Франкфурта чистая опрятная одежда составляет общее,ъ правило. Самые маленькия дети обоего пола почти всегда настолько опрятны, что без опасений могут быть взяты на любые колена. Что же касается до мундиров солдат, то это воплощение новизны, чистоты и изящества. Повидимому, владельцы их даже и мысли не могут допустить о возможности какого-нибудь пятна или соринки. Кондуктора и кучера общественных карет носят красивую форменную одежду, которая блестит точно только сейчас вынутая из картонки; манеры этих джентельменов по изяществу соответствуют их одежде.

В одной из лавок я имел счастье натолкнуться на книгу, очаровавшую меня чуть не до смерти. Заглавие этой книги: "Легенды Рейна от Базеля до Роттердама", сочинение Ф. Д. Кифера; перевод Л. У. Гартгама, В. А.

Обыкновенно все туристы упоминают о легендах Рейна и упоминают о них таким тоном, который должен показывать, что турист знаком с этими легендами чуть не с пеленок, причем со стороны читателя предполагается полная невозможность быть в этом отношении невеждою, но ни один из туристов не рассказывает их. Упомянутая маленькая книжонка вполне утолила мой голод в этом смысле, а я, в свою очередь, намерен угостить своих читателей двумя-тремя маленькими завтраками, почерпнутыми из той же кладовой. Я не буду портить перевода Гартгама вмешательством своим в его способ изъясняться по-английски, так как главнейшая красота перевода и заключается в оригинальном построении английских фраз на немецкий лад и в способе разстановки знаков препинания, но уже без всякого порядка.

В главе, посвященной легендам о Франкфурте, я нашел следующее:

"Бергенский плут".

"Однажды во Франкфурте во время коронационных торжеств давался бал-маскарад; в блестяще-освещенных залах гремела музыка, приглашая гостей к танцам, и великолепие туалетов и красота дам соперничали с роскошью костюмов принцев и рыцарей.

и благородство его движений, привлекали собою взгляды всех дам. Кто этот рыцарь? Никто не мог ответить на этот вопрос, потому что забрало его было опущено и не было признаков, по которым можно было узнать его. Величественно и притом скромно приближается он с императрице; склонившись пред нею на одно колено, он просит о милости - вальсировать с царицею праздника. И она исполняет его просьбу. Легко и грациозно несется он в вальсе через длинный зал, мимо государя, который любуется ловким танцором и утверждает, что еще не видал ему равного по искусству. Благодаря своим манерам и остроумному разговору, он расположил к себе императрицу, которая дарит ему и второй танец, о котором он просил ее, затем, третий, четвертый и так далее. Глаза всех устремлены на счастливого танцора и многие завидуют его счастию; все остальные сгорают от любопытства узнать, кто этот замаскированный рыцарь.

Между тем, заинтересовался рыцарем и сам император и таинственный рыцарь отказывался открыть свое лицо, пока, наконец, королева, побуждаемая любопытством и разгневанная упрямым отказом, не приказала ему поднять забрало. Он повиновался, но никто из высокопоставленных дам и рыцарей не узнал его. Но вот из толпы присутствующих выходят двое судей, которые узнают черного танцора, и какой же ужас и смятение поднялись в зале, когда они объявили, кто был предполагаемый рыцарь. Это был палач из Бергена. Пылая гневом, король приказывает схватить преступника, отважившагося танцовать с королевой, и немедленно предать смерти того, кто так оскорбил королеву и опозорил корону! Виновный падает в ноги императору и говорит:

- Действительно, я виноват перед всеми благородными гостями, здесь собравшимися, но еще тяжелее вина моя перед вами, о, государь мой и королева. Оскорбление, нанесенное королеве моею заносчивостью, равносильно измене, но нет наказания и даже казни, которая бы могла смыть то безчестие, которое я нанес вам. Поэтому, о, король, дозволь мне предложить средство, могущее смыть этот позор и поправить все дело! Вынь свой меч и посвяти меня в рыцари, чтобы я мог бросить в лицо свою железную рукавицу всякому, кто осмелится непочтительно отозваться о моем короле.

Император был удивлен этим смелым предложением, которое, однако, показалось ему очень мудрым:

мечем, продолжал: - даю тебе дворянство; ты, стоящий теперь предо мною на коленях и умолящий о прощении нанесенной тобою обиды - встань рыцарем, но ты действовал, как плут, и поэтому будешь отныне называться Бергенским плутом, - и радостно встал черный рыцарь. Все присутствующие трижды прокричали виват в честь императора, и громкия радостные восклицания раздались, когда королева протанцовала еще раз с плутом из Бергена".