Принц и нищий.
Заключение. Правосудие и возмездие.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Принц и нищий. Заключение. Правосудие и возмездие. (старая орфография)

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
Правосудие и возмездие.

Все таинственные загадки разрешились. Между прочим, Гуг Гендон сознался, что при свидании с Мильсом в Гендонском замке Эдифь отреклась от своего кузена по приказанию мужа. Гуг подкрепил это приказание совершенно серьезным и внушительным обещанием умертвить жену, если она не согласится категорически объявить, что посетитель вовсе не Мильс Гендон. В ответ на это она сказала, что не придает своей жизни ни малейшей ценности и не намерена отрекаться от Мильса. Муж возразил Эдифи на это, что, в виду таковых её объяснений, предпочитает оставить ее в живых, но зато убьет Мильса. Такую комбинацию она признала нежелательной, а потому дала слово исполнить волю законного своего супруга и сдержала это слово.

Жена и брат Гуга не были расположены давать против него показания на суде. Жене, впрочем, это не разрешалось бы существующими законами, если бы даже она имела подобное желание. Во всяком случае Гуг избежал судебного преследования, которому должен был, собственно говоря, подвергнуться за угрозы жене и злостное присвоение поместий и титула, принадлежавших родному брату. Как только его выпустили на свободу, он немедленно уехал на материк Европы, покинув жену в Англии. Впрочем, он вскоре умер за-границей, и тогда граф Кентский, по прошествии некоторого времени, женился на его вдове. В Гендонском селе была большая радость и происходили народные празднества, когда новобрачная чета впервые приехала в замок.

Отец Тома Канти пропал без вести.

Король разыскал фермера, заклейменного каленым железом и проданного в неволю. Этот бедняга навсегда разстался с бродяжничеством и провел остаток своей жизни в довольстве.

Эдуард VИ повелел освободить престарелого юриста из тюрьмы и сложить с него денежные штрафы. Он обезпечил также дочерей обеих баптисток, сожженных в его присутствии на костре, и строго наказал полицейского констебля, который позволил себе без суда отодрать Мильса Гендона плетьми.

Ему удалось избавить от виселицы мальчика, который поймал улетевшого сокола, и полуумную женщину, укравшую на фабрике аршин сукна, но королевское помилование пришло слишком поздно, чтобы спасти человека, осужденного за то, что убил лань в казенном лесу.

Король изъявил свое благоволение судье, сжалившимся над мальчиком, обвинявшемся в краже поросенка. Впоследствии его величество имел удовольствие убедиться, что этот судья сделался выдающимся юристом, который пользовался общим почетом и уважением.

Король Эдуард VI очень любил рассказывать про свои приключения с той минуты, как часовой оттолкнул его от дворцовых ворот и до кануна коронования, когда несчастному мальчику в лохмотьях удалось уже в полночь замешаться в толпу рабочих, спешивших кончить свое дело и проникнуть в аббатство. Король забрался там в гробницу Эдуарда-Исповедника и проспал в ней так долго, что чуть не опоздал пробудиться к моменту коронования. Он утверждал, что часто вспоминает эти события, так как вынесенные из них драгоценные уроки укрепляют его в намерении извлечь из них пользу для своего народа. Он решился, поэтому, в продолжение всего времени, пока Господь сохраняет его жизнь, освежать у себя в памяти грустные события, которые ему приходилось переживать самому. Таким образом он постоянно наполнял источники сострадания в своем сердце и не давал им изсякнуть.

В течение всего краткого царствования Эдуарда VI, Мильс Гендон и Том Канти были его любимцами. После кончины короля они искренно о нем горевали. Граф Кентский обладал в достаточной степени здравым смыслом для того, чтобы не злоупотреблять дарованной ему привилегией. Кроме упомянутого уже нами случая, он воспользовался ею во всю свою жизнь лишь дважды, а именно при вступлении на престол королев сперва Марии, а потом Елизаветы. Один из его потомков воспользовался этим правом при вступлении на престол короля Иакова I. Затем прошло около четверти века, прежде чем Кентский дом имел случай применить свою привилегию, и воспоминание о ней утратилось в придворных сферах настолько, что, когда граф Кентский, явившись на аудиенцию к королю Карлу, сел в присутствии этого монарха, дабы оградить таким путем особые права и преимущества своего дома, поступок его вызвал в первую минуту настоящее смятение. Вскоре, однако, все объяснилось, и кентская привилегия была подтверждена его величеством. Последний из графов Кентских пал, сражаясь за короля с войсками парламента. С ним вместе пресеклась и эта своеобразная привилегия.

Том Канти дожил до глубокой старости и стал красивым седовласым пожилым джентльмэном с серьезным, но добродушным выражением лица. Он пользовался до конца жизни общим уважением и почетом. Своеобразный, бросавшийся в глаза, его костюм напоминал всем и каждому, что джентльмэн этот временно заступал место короля. Куда бы ни показывался Том в своем костюме, народ всюду разступался перед ним. При этом каждый шептал другому на ухо:

- Сними шляпу, это королевский питомец!

против чрезмерного его милосердия и утверждал, будто суровый закон, на отмене которого настаивал король, в достаточной степени мягок для простонародья и не причиняет таких неудобств и страданий, на которые стоило бы обращать внимание, молодой король с грустным красноречием устремлял на него сострадательный взгляд больших выразительных своих глаз и возражал:

- Разве ты знаком с страданиями и притеснениями? Я и мой народ знаем их по опыту, ты же говоришь о том, чего сам не изведал!

Царствование Эдуарда VI было для тогдашних суровых времен необычайно кротким и милосердым, а потому, прощаясь теперь с этим королем, постараемся сохранить добрую о нем память.

КОНЕЦ.