Госпожа Мк. Вилльямс во время грозы
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Госпожа Мк. Вилльямс во время грозы

- Да, - продолжалъ Мк. Виллiамсъ - это уже не было начало его разсказа, - страхъ передъ грозой представляетъ одну изъ наиболее присущихъ человеку слабостей. Чаще всего ею страдаютъ женщины, изредка, однако, можно ее встретить у маленькой собачки, а случайно и у мужчины. Эта, въ высшей степени печальная, слабость, лишаетъ человека разсудка больше, чемъ всякiй другой родъ страха. Ее не удается побороть ни убежденiями, ни усовещеванiемъ. Женщина, которая не побоялась бы самого чорта, - ни даже мыши, - совершенно теряется и стушевывается при блеске молнiи.

И такъ, я проснулся, какъ я объ этомъ уже вамъ разсказывалъ, вследствiе откуда-то доносившагося, сдавленнаго крика: "Мортимеръ, Мортимеръ!" Собравшись на скоро съ своими пятью чувствами, я поднялся въ темноте и ответилъ:

- Ты меня зовешь, Эванжелика? Въ чемъ дело? Где ты?

- Я заперта въ прачешной! какъ тебе не стыдно лежать и спать въ то время, когда надвигается такая ужасная гроза?

- Да кому же можетъ быть стыдно, когда онъ спитъ? Въ этомъ нетъ никакого смысла; человекъ не можетъ стыдиться во время сна, Эванжелика.

- Я, Мортимеръ, отлично знаю, что это не въ твоихъ привычкахъ.

И я услышалъ звуки сдавленнаго рыданiя. Эти звуки заставили смолкнуть жесткiя слова, которыя просились мне на языкъ и вместо нихъ я произнесъ следующее:

- Милая, мне очень жаль! право, мне сердечно жаль. Я не хотелъ этого... выходи и...

- Мортимеръ...

- Боже, что такое, мое сокровище?

- Мне что-то сдается, что ты все еще въ постели?

- Отчего же бы и не такъ? конечно.

- Вставай сiю минуту. Мне кажется, что тебе следовало бы хоть сколько-нибудь заботиться о своей жизни, ради меня и детей, если не ради себя самого.

- Но, сокровище ты мое...

- Перестань, Мортимеръ, ты знаешь, что во время грозы самое опасное место - постель. Это написано во всехъ книгахъ. Но тебе все равно, ты все-таки остаешься въ ней и

- Да я, чортъ возьми, Эванжелика, уже больше не въ постели, я...

Эта тирада была прервана внезапнымъ блескомъ молнiи, сопровождавшимся сдавленнымъ крикомъ моей жены и страшнымъ раскатомъ грома.

- Вотъ! Теперь ты видишь, къ чему это ведетъ. О, Мортимеръ, какъ можно быть столь безсовестнымъ, чтобы призывать чорта въ такую погоду?

- Я вовсе не призывалъ его. И это случилось совершенно не потому; это бы случилось, если бы я не сказалъ ни словечка, и ты отлично знаешь, Эванжелика, или тебе, по крайней мере, следовало бы знать, что если атмосфера пресыщена электричествомъ...

- О, будь ты теперь правъ и еще тысячу разъ правъ. Не понимаю, какъ ты можешь такъ поступать, зная, что у насъ нетъ громоотвода и что твоя бедная жена и дети совершенно предоставлены на милость Провиденiя... Боже мой, что ты делаешь? Зажигать спичку? При такой погоде, да ты совсемъ помешался!

- Чортъ возьми, что же въ этомъ за беда? Ведь тутъ такъ темно, какъ внутри коровы и..

- Потуши, сейчасъ же изволь потушитъ свечку. Тебе хочется всехъ насъ безсердечно погубить? Ты прекрасно знаешь, что ничего такъ не привлекаетъ молнiю, какъ светъ! (Фетъ-крахъ! бумъ!-болюмъ!-бумъ!)

- Ай! ну, вотъ, слушай, теперь ты видишь, что ты наделалъ.

- Что такое? Спичка можетъ, пожалуй, привлечь молнiю, но ужь никакъ не вызвать ее, ручаюсь тебе въ этомъ. Если же этотъ выстрелъ, действительно, имелъ целью мою спичку, плохъ-же былъ прицелъ.

- Постыдись, Мортимеръ. Оба мы находимся съ глаза на глазъ съ смертью, а у тебя хватаеть дерзости на такiя речи въ столь торжественную минуту. Если у тебя нетъ желанiя, Мортимеръ...

- Что?

- Да молился-ли ты сегодня передъ сномъ?

- Я... Я... только что собирался и вдругъ мне пришло въ го~лову высчитатъ, сколько будетъ 12 разъ 13 и...

(Фетъ-Бумъ!-бумъ!-бумерумбумъ!-бомъ!-крахъ!).

- О, мы погибли, безвозвратно погибли. Какъ могъ ты позабыть объ этомъ при такой погоде?

- Да ведь тогда не было еще такой погоды. Не было ни одного облачка на небе. Какимъ образомъ можно было угадать, что изъ за такого маленькаго упущенiя съ моей стороны начнется весь этотъ грохотъ и шумъ? Съ твоей стороны, право, недобросовестно делать столько скандала изъ этого, зная, что это случается такъ редко. Раньше я этого никогда не забывалъ, никогда со времени большого землетрясенiя, виною котораго тоже, кажется, былъ я...

- Мортимеръ, что ты говоришь! Разве ты забылъ желтую лихорадку?

- Дорогая моя, ты вечно приписываешь мне появленiе желтой лихорадки. Но мне кажется, что это совершенная безсмыслица. Неужели мое маленькое упущенiе противъ набожности повело бы такъ далеко? Куда ни шло, я могу еще взять на себя вину землетрясенiя, такъ какъ оно случилось по соседству, но лучше пусть меня повесятъ, чемъ быть ответственнымъ за всякую чертовку...

(Фетъ, бумъ-бумъ-белумъ-бамъ!).

- Боже, Боже мой, наверно где-нибудь ударило. Мы дня больше не проживемъ и когда насъ не станетъ, ты будешь удовлетворенъ, зная, что твоя богохульная болтовня... Мортимеръ!

- А! что тамъ опять?

- Твой голосъ звучитъ, какъ будто, Мортимеръ, ты стоишь передъ открытымъ каминомъ?

- Это действительно мое преступленiе въ настоящiй моментъ.

- Туда, къ окошку.

- Боже милосердный, ты потерялъ разсудокъ. Уходи оттуда сiю же минуту. Самыя маленькiя дети знаютъ, что стоять во время грозы у окошка сопряжено съ опасностью для жизни. Милый, хорошiй, я знаю, мне не пережить этого дня... Мортимеръ?

- Да!

- Что это за шорохъ?

- Это я.

- Что же ты делаешь?

- Я стараюсь найти верхнiй конецъ моихъ брюкъ.

- Скорее, брось ихъ. Не вздумай одевать это платье при такой погоде. Ты знаешь, что, согласно всемъ авторитетамъ, шерсть притягиваетъ молнiю. О, драгоценнейшiй, милейшiй, разве мало быть постоянно въ опасности лишиться жизни вследствiе естественныхъ причинъ? А ты придумываешь все возможное, чтобы удвоитъ эту опасность!.. Перестань же насвистывать! Какъ это тебе могло придти въ голову?

- Однако, что же въ этомъ дурного?

- Мортимеръ, я тебе говорила одинъ разъ, я тебе тысячу разъ говорила, что свистъ производитъ колебанiя воздуха, которыя прерываютъ движенiе электрическаго тока и... ради всего дорогого на свете, - зачемъ ты открываешь дверь?

- Боже праведный, да разве и тутъ есть опасность?

- Опасность? Въ этомъ смерть. Каждый, кто на это обращалъ вниманiе, знаетъ, что допускать сквознякъ, - все равно, что привлекать молнiю. Ты закрылъ ее только наполовину, запри ее хорошенько, да поживее или мы все погибли. О, это нечто ужасное быть запертой при такой погоде съ сумасшедшимъ!.. Мортмеръ, что ты делаешь?

- Ничего, я только открываю кранъ; въ этой комнате страшная духота, мне хочется помочить лицо и руки.

- Ты, очевидно, потерялъ остатокъ разсудка! Молнiя въ пятьдесятъ разъ чаще ударяетъ въ воду, чемъ во всякiй другой предметъ. Закрой скорее! О, дорогой, я вижу, что ничто здесь не въ состоянiи спасти насъ, я думаю, что... Мортимеръ, что это такое?

- Это прокл... Это картина, которую я уронилъ!..

- Ты, значитъ, стоишь у самой стены. Какая неслыханная неосторожность! Разве ты не знаешь, что нетъ лучшаго проводника для молнiи, чемъ стена. И ты опять только что хотелъ выругаться. Боже, ты ежеминутно готовъ безбожничать въ минуты, когда все твое семейство въ такой опасности? Мортимеръ, ты велелъ принести перину, какъ я тебя просила?

- Нетъ, я забылъ.

- Забылъ? Это можетъ стоить тебе жизни. Будь у тебя теперь кровать съ периной, на которую ты бы могъ лечь, поставивъ ее посредине комнаты, ты бы былъ почти въ совершенной безопасности. Пойди сюда поскорее, прежде чемъ ты успеешь натворить тамъ новыхъ сумасбродствъ!

Я попытался было, но коморка не могла вместить насъ обоихъ при закрытыхъ дверяхъ, буде мы не желали задохнуться. Некоторое время я пробовалъ дышать, но вскоре выскочилъ. Жена кричала: - Мортимеръ, надо что-нибудь сделать для твоего спасенiя! Дай мне немецкую книгу, лежащую на камине, и свечку, - не зажигай ее, однако. Въ книге есть некоторые советы.

Я добылъ книгу ценой вазы и несколькихъ другихъ ломкихъ вещицъ.

Жена моя заперлась съ своей свечкой и на несколько минутъ оставила меня въ покое. Вскоре она воскликнула:

- Мортимеръ, что это было?

- Это кошка...

- О! горе, лови ее и запри въ ванную! Живее, мое сокровище! Кошки полны электричества. У меня наверно поседеютъ волосы отъ всехъ опасностей этой ночи...

разныя другiя препятствiя, которыя по большей части были достаточно тверды и имели острые углы, начать охотиться за кошкой. Наконецъ, мне удалось таки запереть ее въ ванную, разломавъ на 400 долларовъ мебели и разбивъ себе оба колена. Теперь вдругъ глухо раздалось изъ кладовой:

- Въ немецкой книге написано, что во время грозы самое безопасное стать посреди комнаты на стуле, - ножки стула следуетъ изолировать дурными проводниками, т. е. ты долженъ поставить ножки стула на бокалы...

- Фетъ-бумъ, бомъ, крахъ!

- Слышишь, Мортимеръ, торопись, пока ты еще не убитъ.

Мне удалось найти стаканы, это были четыре последнихъ. Все остальные я разбилъ. Я изолировалъ ножки стула и попросилъ дальнейшихъ поясненiй, какъ следуетъ держать себя.

- Мортимеръ, дальше говорится: "во время грозы следуетъ снять съ себя металлическiе предметы, какъ-то: часы, кольца, ключи, и не следуетъ оставаться вблизи металлическихъ предметовъ, какъ-то: очаговъ, печекъ, железныхъ загородокъ и т. п.". Ты понимаешь, Мортимеръ! Значитъ-ли это, что следуетъ иметь металлы при себе или держать подальше отъ себя?

- Да я не совсемъ понимаю; мне кажется, что тутъ, что-то неясно; я хорошенько не знаю немецкаго языка. Но, сколько понимаю, мне кажется, что по книжке надо оставлять металлы при себе.

- Да, должно быть, такъ; такъ, по крайней мере, подсказываетъ здравый смыслъ. Знаешь, они действуютъ въ роде громоотвода. Надень-ка твою пожарную каску, Мортимеръ: она почти вся изъ металла.

Я принесъ ее и наделъ. Штука эта была порядочно тяжелая, неуклюжая и неудобная, въ особенности въ жаркую ночь и въ душной комнате. Собственно съ меня было более чемъ достаточно и надетой на мне ночной сорочки.

- Мортимеръ, я думаю, что надо защитить и твой животъ. Будь другомъ, надень твою саблю гражданскаго стражника...

Я исполнилъ ея желанiе.

- Теперь, Мортимеръ, надо иметь что-нибудь для защиты твоихъ ногъ. Пожалуйста, привяжи шпоры.

Я сделалъ и это, не говоря ни слова и стараясь сохранить свое хорошее расположенiе духа, насколько могъ.

- Мортимеръ, въ немецкой книжке сказано дальше: "очень опасно звонить во время грозы, такъ какъ самъ колоколъ, движенiе воздуха, вызванное звономъ, и высота колокольной башни могутъ притягивать молнiю; Мортимеръ, не значитъ-ли это, что опасно, если не звонятъ въ церковные колокола во время грозы?

- Да, кажется, такъ. Если это причастiе прошедшаго времени въ именительномъ падеже - а, повидимому, это такъ: - да, я думаю, что въ виду высоты башни и недостатка движенiя воздуха было бы очень опасно не звонить въ колокола во время грозы, - и къ тому же, разве ты не видишь, что именно выраженiе...

- Хорошо, Мортимеръ, не трать золотого времени на разговоры, принеси большой столовый колоколъ, онъ тамъ, въ передней. Скорей, милый Мортимеръ, мы почти что въ безопасноcти; и, мой дорогой, я надеюсь, что мы на этотъ разъ еще спасемся...

Наша маленькая дача находится на верхушке холма, который возвышается среди долины. Вблизи насъ стоятъ несколько крестьянскихъ избъ, ближайшая изъ нихъ на разстоянiи 300--400 ярдовъ...

После того, какъ я, въ продолженiи 7--8 минутъ, стоя на изоляцiонномъ стуле, трезвонилъ въ ужасный колоколъ, вдругъ съ шумомъ распахнулись наши ставни, чей-то фонарь придвинулся къ окну и раздался какой-то голосъ: "что тутъ такое случилось, ради всего святого?"

Въ окне виднелась масса человеческихъ головъ и въ этихъ головахъ масса глазъ, которые дико взирали на мой ночной костюмъ и на мое воинственное вооруженiе. Я бросилъ колоколъ, соскочилъ со стула и сказалъ:

- Ничего не случилось, добрые друзья; маленькое безпокойство изъ-за грозы; я старался удержать вдали насъ молнiю.

- Гроза? Молнiя? Да что вы, Мк. Виллiямсъ, рехнулись что-ли? Теперь чудная звездная ночь и нетъ даже никакого намека на грозу.

Я выглянулъ въ окно и былъ такъ удивленъ, что некоторое время не могъ произнести ни слова. Наконецъ, я промолвилъ:

- Я ничего не понимаю; мы совершенно ясно видели, сквозь ставни, сверканiе молнiи и слышали громъ.

Одинъ изъ оставшихся въ живыхъ заметилъ:

- Какъ это вамъ не пришло въ голову отворить ставни и хоть разикъ взглянуть на тотъ холмъ. То, что вы слышали, были выстрелы изъ пушекъ, то, что вы видели, - былъ огонь отъ выстреловъ. Разве вы не знаете, что телеграфъ ровно въ полночь принесъ известiе объ избранiи Клевдэнда, и потому вся эта исторiя...

- Да, г-нъ Твэнъ, - заметилъ подъ конецъ Мк. Виллiамсъ, - какъ я сказалъ уже въ начале, наставленiя о томъ, чтобы оберечь себя отъ удара молнiи такъ хороши и такъ многочисленны, что я вообще не понимаю, какъ это кто-нибудь ухитряется быть пораженнымъ ею...