Госпожа Мк. Вилльямс во время грозы

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Госпожа Мк. Вилльямс во время грозы (старая орфография)

- Да, - продолжал Мк. Виллиамс - это уже не было начало его рассказа, - страх перед грозой представляет одну из наиболее присущих человеку слабостей. Чаще всего ею страдают женщины, изредка, однако, можно ее встретить у маленькой собачки, а случайно и у мужчины. Эта, в высшей степени печальная, слабость, лишает человека разсудка больше, чем всякий другой род страха. Ее не удается побороть ни убеждениями, ни усовещеванием. Женщина, которая не побоялась бы самого чорта, - ни даже мыши, - совершенно теряется и стушевывается при блеске молнии.

И так, я проснулся, как я об этом уже вам рассказывал, вследствие откуда-то доносившагося, сдавленного крика: "Мортимер, Мортимер!" Собравшись на скоро с своими пятью чувствами, я поднялся в темноте и ответил:

- Ты меня зовешь, Эванжелика? В чем дело? Где ты?

- Я заперта в прачешной! как тебе не стыдно лежать и спать в то время, когда надвигается такая ужасная гроза?

- Да кому же может быть стыдно, когда он спит? В этом нет никакого смысла; человек не может стыдиться во время сна, Эванжелика.

- Я, Мортимер, отлично знаю, что это не в твоих привычках.

И я услышал звуки сдавленного рыдания. Эти звуки заставили смолкнуть жесткия слова, которые просились мне на язык и вместо них я произнес следующее:

- Милая, мне очень жаль! право, мне сердечно жаль. Я не хотел этого... выходи и...

- Мортимер...

- Боже, что такое, мое сокровище?

- Мне что-то сдается, что ты все еще в постели?

- Отчего же бы и не так? конечно.

- Вставай сию минуту. Мне кажется, что тебе следовало бы хоть сколько-нибудь заботиться о своей жизни, ради меня и детей, если не ради себя самого.

- Но, сокровище ты мое...

- Перестань, Мортимер, ты знаешь, что во время грозы самое опасное место - постель. Это написано во всех книгах. Но тебе все равно, ты все-таки остаешься в ней и

- Да я, чорт возьми, Эванжелика, уже больше не в постели, я...

Эта тирада была прервана внезапным блеском молнии, сопровождавшимся сдавленным криком моей жены и страшным раскатом грома.

- Вот! Теперь ты видишь, к чему это ведет. О, Мортимер, как можно быть столь безсовестным, чтобы призывать чорта в такую погоду?

- Я вовсе не призывал его. И это случилось совершенно не потому; это бы случилось, если бы я не сказал ни словечка, и ты отлично знаешь, Эванжелика, или тебе, по крайней мере, следовало бы знать, что если атмосфера пресыщена электричеством...

- О, будь ты теперь прав и еще тысячу раз прав. Не понимаю, как ты можешь так поступать, зная, что у нас нет громоотвода и что твоя бедная жена и дети совершенно предоставлены на милость Провидения... Боже мой, что ты делаешь? Зажигать спичку? При такой погоде, да ты совсем помешался!

- Чорт возьми, что же в этом за беда? Ведь тут так темно, как внутри коровы и..

- Потуши, сейчас же изволь потушит свечку. Тебе хочется всех нас безсердечно погубить? Ты прекрасно знаешь, что ничего так не привлекает молнию, как свет! (Фет-крах! бум!-болюм!-бум!)

- Ай! ну, вот, слушай, теперь ты видишь, что ты наделал.

- Что такое? Спичка может, пожалуй, привлечь молнию, но ужь никак не вызвать ее, ручаюсь тебе в этом. Если же этот выстрел, действительно, имел целью мою спичку, плох-же был прицел.

- Постыдись, Мортимер. Оба мы находимся с глаза на глаз с смертью, а у тебя хватаеть дерзости на такия речи в столь торжественную минуту. Если у тебя нет желания, Мортимер...

- Что?

- Да молился-ли ты сегодня перед сном?

- Я... Я... только что собирался и вдруг мне пришло в го~лову высчитат, сколько будет 12 раз 13 и...

(Фет-Бум!-бум!-бумерумбум!-бом!-крах!).

- О, мы погибли, безвозвратно погибли. Как мог ты позабыть об этом при такой погоде?

- Да ведь тогда не было еще такой погоды. Не было ни одного облачка на небе. Каким образом можно было угадать, что из за такого маленького упущения с моей стороны начнется весь этот грохот и шум? С твоей стороны, право, недобросовестно делать столько скандала из этого, зная, что это случается так редко. Раньше я этого никогда не забывал, никогда со времени большого землетрясения, виною которого тоже, кажется, был я...

- Мортимер, что ты говоришь! Разве ты забыл желтую лихорадку?

- Дорогая моя, ты вечно приписываешь мне появление желтой лихорадки. Но мне кажется, что это совершенная безсмыслица. Неужели мое маленькое упущение против набожности повело бы так далеко? Куда ни шло, я могу еще взять на себя вину землетрясения, так как оно случилось по соседству, но лучше пусть меня повесят, чем быть ответственным за всякую чертовку...

(Фет, бум-бум-белум-бам!).

- Боже, Боже мой, наверно где-нибудь ударило. Мы дня больше не проживем и когда нас не станет, ты будешь удовлетворен, зная, что твоя богохульная болтовня... Мортимер!

- А! что там опять?

- Твой голос звучит, как будто, Мортимер, ты стоишь перед открытым камином?

- Это действительно мое преступление в настоящий момент.

- Туда, к окошку.

- Боже милосердный, ты потерял разсудок. Уходи оттуда сию же минуту. Самые маленькия дети знают, что стоять во время грозы у окошка сопряжено с опасностью для жизни. Милый, хороший, я знаю, мне не пережить этого дня... Мортимер?

- Да!

- Что это за шорох?

- Это я.

- Что же ты делаешь?

- Я стараюсь найти верхний конец моих брюк.

- Скорее, брось их. Не вздумай одевать это платье при такой погоде. Ты знаешь, что, согласно всем авторитетам, шерсть притягивает молнию. О, драгоценнейший, милейший, разве мало быть постоянно в опасности лишиться жизни вследствие естественных причин? А ты придумываешь все возможное, чтобы удвоит эту опасность!.. Перестань же насвистывать! Как это тебе могло придти в голову?

- Однако, что же в этом дурного?

- Мортимер, я тебе говорила один раз, я тебе тысячу раз говорила, что свист производит колебания воздуха, которые прерывают движение электрического тока и... ради всего дорогого на свете, - зачем ты открываешь дверь?

- Боже праведный, да разве и тут есть опасность?

- Опасность? В этом смерть. Каждый, кто на это обращал внимание, знает, что допускать сквозняк, - все равно, что привлекать молнию. Ты закрыл ее только наполовину, запри ее хорошенько, да поживее или мы все погибли. О, это нечто ужасное быть запертой при такой погоде с сумасшедшим!.. Мортмер, что ты делаешь?

- Ничего, я только открываю кран; в этой комнате страшная духота, мне хочется помочить лицо и руки.

- Ты, очевидно, потерял остаток разсудка! Молния в пятьдесят раз чаще ударяет в воду, чем во всякий другой предмет. Закрой скорее! О, дорогой, я вижу, что ничто здесь не в состоянии спасти нас, я думаю, что... Мортимер, что это такое?

- Это прокл... Это картина, которую я уронил!..

- Ты, значит, стоишь у самой стены. Какая неслыханная неосторожность! Разве ты не знаешь, что нет лучшого проводника для молнии, чем стена. И ты опять только что хотел выругаться. Боже, ты ежеминутно готов безбожничать в минуты, когда все твое семейство в такой опасности? Мортимер, ты велел принести перину, как я тебя просила?

- Нет, я забыл.

- Забыл? Это может стоить тебе жизни. Будь у тебя теперь кровать с периной, на которую ты бы мог лечь, поставив ее посредине комнаты, ты бы был почти в совершенной безопасности. Пойди сюда поскорее, прежде чем ты успеешь натворить там новых сумасбродств!

Я попытался было, но коморка не могла вместить нас обоих при закрытых дверях, буде мы не желали задохнуться. Некоторое время я пробовал дышать, но вскоре выскочил. Жена кричала: - Мортимер, надо что-нибудь сделать для твоего спасения! Дай мне немецкую книгу, лежащую на камине, и свечку, - не зажигай ее, однако. В книге есть некоторые советы.

Я добыл книгу ценой вазы и нескольких других ломких вещиц.

Жена моя заперлась с своей свечкой и на несколько минут оставила меня в покое. Вскоре она воскликнула:

- Мортимер, что это было?

- Это кошка...

- О! горе, лови ее и запри в ванную! Живее, мое сокровище! Кошки полны электричества. У меня наверно поседеют волосы от всех опасностей этой ночи...

разные другия препятствия, которые по большей части были достаточно тверды и имели острые углы, начать охотиться за кошкой. Наконец, мне удалось таки запереть ее в ванную, разломав на 400 долларов мебели и разбив себе оба колена. Теперь вдруг глухо раздалось из кладовой:

- В немецкой книге написано, что во время грозы самое безопасное стать посреди комнаты на стуле, - ножки стула следует изолировать дурными проводниками, т. е. ты должен поставить ножки стула на бокалы...

- Фет-бум, бом, крах!

- Слышишь, Мортимер, торопись, пока ты еще не убит.

Мне удалось найти стаканы, это были четыре последних. Все остальные я разбил. Я изолировал ножки стула и попросил дальнейших пояснений, как следует держать себя.

- Мортимер, дальше говорится: "во время грозы следует снять с себя металлические предметы, как-то: часы, кольца, ключи, и не следует оставаться вблизи металлических предметов, как-то: очагов, печек, железных загородок и т. п.". Ты понимаешь, Мортимер! Значит-ли это, что следует иметь металлы при себе или держать подальше от себя?

- Да я не совсем понимаю; мне кажется, что тут, что-то неясно; я хорошенько не знаю немецкого языка. Но, сколько понимаю, мне кажется, что по книжке надо оставлять металлы при себе.

- Да, должно быть, так; так, по крайней мере, подсказывает здравый смысл. Знаешь, они действуют в роде громоотвода. Надень-ка твою пожарную каску, Мортимер: она почти вся из металла.

Я принес ее и надел. Штука эта была порядочно тяжелая, неуклюжая и неудобная, в особенности в жаркую ночь и в душной комнате. Собственно с меня было более чем достаточно и надетой на мне ночной сорочки.

- Мортимер, я думаю, что надо защитить и твой живот. Будь другом, надень твою саблю гражданского стражника...

Я исполнил её желание.

- Теперь, Мортимер, надо иметь что-нибудь для защиты твоих ног. Пожалуйста, привяжи шпоры.

Я сделал и это, не говоря ни слова и стараясь сохранить свое хорошее расположение духа, насколько мог.

- Мортимер, в немецкой книжке сказано дальше: "очень опасно звонить во время грозы, так как сам колокол, движение воздуха, вызванное звоном, и высота колокольной башни могут притягивать молнию; Мортимер, не значит-ли это, что опасно, если не звонят в церковные колокола во время грозы?

- Да, кажется, так. Если это причастие прошедшого времени в именительном падеже - а, повидимому, это так: - да, я думаю, что в виду высоты башни и недостатка движения воздуха было бы очень опасно не звонить в колокола во время грозы, - и к тому же, разве ты не видишь, что именно выражение...

- Хорошо, Мортимер, не трать золотого времени на разговоры, принеси большой столовый колокол, он там, в передней. Скорей, милый Мортимер, мы почти что в безопасноcти; и, мой дорогой, я надеюсь, что мы на этот раз еще спасемся...

Наша маленькая дача находится на верхушке холма, который возвышается среди долины. Вблизи нас стоят несколько крестьянских изб, ближайшая из них на разстоянии 300--400 ярдов...

После того, как я, в продолжении 7--8 минут, стоя на изоляционном стуле, трезвонил в ужасный колокол, вдруг с шумом распахнулись наши ставни, чей-то фонарь придвинулся к окну и раздался какой-то голос: "что тут такое случилось, ради всего святого?"

В окне виднелась масса человеческих голов и в этих головах масса глаз, которые дико взирали на мой ночной костюм и на мое воинственное вооружение. Я бросил колокол, соскочил со стула и сказал:

- Ничего не случилось, добрые друзья; маленькое безпокойство из-за грозы; я старался удержать вдали нас молнию.

- Гроза? Молния? Да что вы, Мк. Виллиямс, рехнулись что-ли? Теперь чудная звездная ночь и нет даже никакого намека на грозу.

Я выглянул в окно и был так удивлен, что некоторое время не мог произнести ни слова. Наконец, я промолвил:

- Я ничего не понимаю; мы совершенно ясно видели, сквозь ставни, сверкание молнии и слышали гром.

Один из оставшихся в живых заметил:

- Как это вам не пришло в голову отворить ставни и хоть разик взглянуть на тот холм. То, что вы слышали, были выстрелы из пушек, то, что вы видели, - был огонь от выстрелов. Разве вы не знаете, что телеграф ровно в полночь принес известие об избрании Клевдэнда, и потому вся эта история...

- Да, г-н Твэн, - заметил под конец Мк. Виллиамс, - как я сказал уже в начале, наставления о том, чтобы оберечь себя от удара молнии так хороши и так многочисленны, что я вообще не понимаю, как это кто-нибудь ухитряется быть пораженным ею...