Речь на Шотландском банкете в Лондоне
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Речь на Шотландском банкете в Лондоне

Въ годовщину "Шотландскаго Общества" въ Лондоне, въ понедельникъ вечеромъ, Маркъ Твэнъ произнесъ тостъ "за дамъ". По отчету "Лондонскаго Обозревателя", тостъ этотъ былъ следующаго содержанiя:

"Я во истину счастливъ честью, выпавшей на мою долю: произнести этотъ тостъ, тостъ "за дамъ" или, съ вашего позволенiя, "за женщинъ", - последнiй терминъ, пожалуй, даже предпочтительнее... Во всякомъ случае, это - наиболее древнiй титулъ и уже потому имеетъ преимущество на особое уваженiе (Смехъ). Замечательно, что библiя, съ ея безъискусственною, простодушной искренностью, составляющей характернейшую черту всего Священнаго писанiя, постоянно остерегается назвать где-нибудь "дамой" даже всемiрно-знаменитую праматерь человечества, говоря о ней всюду только какъ "о женщине" (Смехъ). Это странно, но вы сами можете убедиться, что это действительно такъ! Я особенно польщенъ сделанной мне честью еще и потому, что, по моему мненiю, тостъ "за женщинъ", принадлежитъ къ числу техъ, которые, по всей справедливости и по правиламъ галантности, должны бы предшествовать всякимъ другимъ, - и "за армiю" и "за флотъ", и даже, "за королевскiй домъ," - хотя въ сей день и въ сей стране соблюденiе этого последняго условiя не является, быть можетъ, обязательнымъ на томъ простомъ основанiи, что въ тосте "за королеву Англiи и принцессу Уэльскую" - каждымъ изъ насъ молчаливо сделанъ уже одинъ глубокiй глотокъ и за всехъ женщинъ вообще! (Возгласы одобренiя). Какъ разъ въ настоящую минуту мне вспоминается стихотворенiе знакомое, вероятно, всемъ и каждому изъ васъ. Какимъ поэтическимъ вдохновенiемъ дышетъ оно - и какъ невольно всемъ намъ настоящiй тостъ приводитъ на память эти именно строфы! - когда благороднейшiй, грацiознейшiй, чистейшiй, величайшiй изъ поэтовъ воскликнулъ:

"О женщина! Женщина...........

"Женщина..

(Смехъ). Конечно, вы сами припоминаете это стихотворенiе, а, вместе съ темъ, вспоминаете и то, съ какимъ чувствомъ, съ какой нежностью, съ какой почти незаметной последовательностью стихи эти, строка за строкой, воспроизводятъ передъ нами идеалъ истинной и совершенной женщины. И взирая на этотъ законченно-чудный образъ, вы ощущаете, какъ удивленiе ваше переходитъ въ благоговенiе къ Тому, Кто съумелъ создать столь прекрасное существо единымъ простымъ дыханiемъ, единымъ простымъ словомъ. И теперь, въ то время какъ я говорю здесь, вы вновь вызываете въ себе воспоминанiе о томъ, какъ поэтъ, неуклонно верный исторiи всего человечества, подвергаетъ это прекрасное дитя своего сердца и своего генiя, испытанiямъ и страданiямъ, которыя рано или поздно постигаютъ всехъ, населяющихъ нашу планету и какъ эта трогательная исторiя разражается катастрофой, полной дикаго, болезненнаго, печальнаго раскаянiя.

Стихи эти гласятъ, приблизительно следующее:

"Ахъ, ахъ... ахъ, ахъ... ахъ, ахъ!

"Ахъ, ахъ... ахъ, ахъ!

и т. д. (Смехъ). Окончанiе я, къ сожаленiю, забылъ, но, - все равно, - взятое въ целомъ это стихотворенiе представляется мне самымъ выдающимся прославленiемъ женщины, когда бы то ни было сделаннымъ человеческимъ генiемъ... (Смехъ)... И я чувствую, что, если бы я говорилъ здесь еще целые часы подъ-рядъ, то все-таки не съумелъ бы выразить мою возвышенную мысль съ большей полнотой и въ каждомъ вы найдете нечто достойное вниманiя, удивленiя, любви. Вы всегда найдете здесь-то, что связываетъ вместе руку и сердце. Кто былъ патрiотичнее Орлеанской девы? Кто былъ храбрее ея? Кто далъ намъ более возвышенный примеръ самопожертвованiя? Да! Вы еще живо помните то болезненное содроганiе сердца, тотъ великiй наплывъ скорби, которые испытали все мы, когда Орлеанская Девственница пала мертвой... при Ватерлоо (Взрывъ смеха). Кто изъ васъ не оплакивалъ гибель Сафо, этой излюбленной поэтессы... Израиля! (Смехъ). Кто изъ насъ не испыталъ на себе скромныя заботы, успокоительное влiянiе и кроткую невинность какой-нибудь... Лукрецiи Боржiи? (Смехъ). Кто изъ насъ осмелится присоединить свой голосъ къ безсердечной клевете, уверяющей, будто женщина расточительна во всемъ, что касается ея туалета? О, нетъ! - оглянитесь назадъ и вызовите въ уме своемъ воспоминанiе о томъ, въ какой дешевой переделке костюма горныхъ жителей разгуливала наша кроткая, скромная праматерь Ева! (Продолжительный смехъ). Милостивые государи! Женщины были полководцами, женщины были художницами, женщины были поэтессами! Пока существуетъ языкъ, будетъ существовать и имя... Клеопатры. И это не потому, что она пленила сердце... Георга Третьяго (Смехъ)... но потому, что именно ею написаны эти божественныя строфы...

"Собака, кусая и лая, находитъ свое наслажденiе, -

"Ибо Господь ея такъ сотворилъ!

(Смехъ)... высокодаровитый Бенъ-Ломандъ, равно какъ и великiй новый шотландецъ Бенъ-Дизраели {Венiаминъ Дизраели, тогдашнiй премьеръ министръ Ангни, былъ какъ разъ въ то время избранъ ректоромъ Глазговскаго Университета и произнесъ по этому поводу речь, возбудившую общiе толки.} (Взрывъ смеха). Но вотъ на далекой равнине исторiи высятся, подобно горнымъ вершинамъ, великiя женщины: вотъ - царица Савская, вотъ - Жозефина Богарне, Семирамида, Саирра Гемнъ, имъ несть числа... (Смехъ), но я не хочу развертывать до конца этотъ безконечный свитокъ: достаточно только начать, чтобы въ уме вашемъ возстали сами собой эти великiя имена, сiяющiя блескомъ безсмертныхъ подвиговъ, освященныя любовнымъ благоговенiемъ ко всемъ добрымъ и вернымъ сынамъ всехъ эпохъ и всехъ климатовъ! (Возгласы одобренiя). Наша гордость и честь удовлетворены уже темъ однимъ, что великiй списокъ этотъ даже въ наши дни можетъ быть еще наполненъ новыми именами! Женщина есть все то, чемъ она и должна быть: она кротка, терпелива, вынослива, доверчива, самолюбива, полна великодушныхъ влеченiй! Было и да будетъ святой ея миссiей - утешать скорбящихъ, печаловаться о заблудшихъ, подкреплять малодушныхъ, помогать нуждающимся, подымать павшихъ, быть другомъ для неимеющихъ друзей, - однимъ словомъ, уделять въ своемъ сердце уголокъ сочувствiя и симпатiи всемъ стучащимъ въ ея гостепрiимную дверь, всемъ отягченнымъ и придавленнымъ детямъ несчастiя! (Возгласы одобренiя). И когда я теперь говорю: "Господь да благословитъ женщину!", то не найдется среди насъ ни одного, который, испытавъ на себе благородную любовь женъ или непоколебимое самопожертвованiе матери, не подтвердилъ бы въ сердце своемъ: "Да будетъ такъ! Аминь!" (Громкiе, продолжительные возгласы одобренiя).