Украденный белый слон
(Старая орфография)

Нижеследующая любопытная исторiя была разсказана мне человекомъ, съ которымъ я случайно познакомился въ вагоне железной дороги. Ему было летъ семьдесятъ, и доброе и милое выраженiе его лица, точно также какъ и серьёзность и искренность тона запечатлевали непогрешимой правдой каждое слово, выходившее изъ его устъ. Вотъ что онъ разсказалъ мне.

"Вы знаете, съ какимъ благоговенiемъ населенiе Сiама относится къ царскимъ белымъ слонамъ. Вы знаете, что они посвящаются царямъ и что только цари могутъ владеть ими. Ну-съ, хорошо. Пять летъ тому назадъ, когда между Великобританiей и Сiамомъ возникли затрудненiя и несогласiя по поводу установленiя границы, оказалось, что виноватъ во всемъ Сiамъ. По этому, онъ поспешилъ устроить размежеванiе, и представитель англiйскаго правительства объявилъ, что считаетъ себя удовлетвореннымъ и что прошедшее должно быть предано забвенiю. Это доставило великую радость сiамскому царю, и частiю изъ благодарности, частiю же, можетъ быть, съ целью уничтожить всякiе следы недовольства со стороны Англiи, онъ пожелалъ послать королеве подарокъ - единственный, по понятiямъ восточнаго человека, путь къ умиротворенiю врага. Подарокъ этотъ - решилъ владыко Сiама - долженъ быть нетолько царскiй, но даже гораздо выше, чемъ царскiй. А въ такомъ случае, можетъ ли что-нибудь на свете сравниться съ белымъ слономъ? Мое положенiе въ индейской гражданской службе было таково, что меня сочли более, чемъ всякаго другого достойнымъ чести препроводить это подношенiе къ ея величеству. Снарядили корабль для меня и моей прислуги, равно какъ и для свиты слона, и я, своевременно прибывъ въ пью-iоркскую гавань, поместилъ царскiй подарокъ въ одномъ изъ зданiй Jersey City. Необходимо было остаться здесь на некоторое время, чтобы укрепить здоровье животнаго прежде, чемъ пуститься въ дальнейшiй путь.

Въ теченiи двухъ недель, все шло хорошо, затемъ начались мои бедствiя. Белаго слона украли! Меня разбудили ночью и сообщили о страшномъ несчастiй. Въ продолженiи несколькихъ минутъ я былъ вне себя отъ страха и безпокойства; я совсемъ растерялся и не зналъ, что делать. Но потомъ немного успокоился и призвалъ на помощь все свои умственныя силы. Образъ действiя скоро обозначился передо мною, такъ какъ въ этомъ случае для разумнаго человека могъ представиться только одинъ путь. Несмотря на позднiй часъ, я полетелъ въ Нью-Іоркъ и попросилъ полицейскаго свести меня въ главную квартиру сыскной полицiи. Къ счастiю, я явился туда во-время, хотя начальникъ сыскного отдела, знаменитый инспекторъ Блентъ, какъ разъ въ эту миниту собирался уходить домой. Это былъ человекъ средняго роста и плотной комплекцiи, - и когда онъ погружался въ глубокое размышленiе, то манера его наморщивать брови и барабанить пальцемъ по лбу сразу приводила васъ къ убежденiю, что вы находились въ присутствiи человека далеко недюжиннаго. Уже одинъ видъ его возвратилъ мне спокойствiе и подалъ надежду на успехъ. Я изложилъ мое дело. Оно нисколько не встревожило, не смутило его; повидимому, я произвелъ на его железное самообладанiе точно такое же впечатленiе, какое онъ испыталъ бы, еслибъ услышалъ отъ меня, что кто-нибудь укралъ мою собаку. Онъ предложилъ мне сесть и спокойнымъ тономъ сказалъ:

-- Позвольте мне минутку подумать.

Произнеся эти слова, онъ уселся за своимъ письменнымъ столомъ и подперъ рукою голову. Несколько писцовъ работали въ другомъ конце комнаты; скрипъ ихъ перьевъ былъ единственный звукъ, который я слышалъ въ продолженiи шести-семи минутъ, следовавшихъ за словами инспектора. Онъ же въ это время сиделъ, погруженный въ думы. Наконецъ, онъ поднялъ голову, и въ твердыхъ чертахъ его лица я усмотрелъ выраженiе, показавшее мне, что мозгъ господина инспектора свершилъ свою работу и что планъ его совсемъ составленъ. Тихимъ и выразительнымъ голосомъ онъ сказалъ мне:

-- Это случай, выходящiй изъ ряда обыкновенныхъ. Каждый шагъ тутъ долженъ быть сделанъ съ великою осторожностью; въ каждомъ шаге надо быть твердо увереннымъ прежде, чемъ решиться на следующiй. И при этомъ необходимо соблюдать тайну, тайну глубокую и безусловную. Не разсказывайте о вашемъ деле никому, даже репортерамъ. О нихъ позабочусь я; я приму меры, чтобы они узнали только то, что признается мною нужнымъ довести до ихъ сведенiя.

Онъ позвонилъ въ колокольчикъ и сказалъ вошедшему прислужнику: - Аларикъ, попроси репортеровъ не уходить... - Теперь, продолжалъ онъ, когда Аларикъ удалился: - теперь приступимъ къ делу, и приступимъ систематически. Въ сфере моихъ занятiй все должно делаться не иначе, какъ по строгой и точной системе.

Онъ взялъ перо и бумагу и началъ допросъ: - Имя слона?

-- Гассанъ-бенъ-Али-бенъ-Селимъ-Абдалла-Магометъ-Моисеналгаммаль-Ямсетежибгой-Дулипъ-Султанъ-Будтуръ.

-- Очень хорошо. Обыкновенное прозвище?

-- Джембо.

-- Очень хорошо. Место рожденiя?

-- Столица Сiама.

-- Родители живы?

-- Нетъ, умерли.

-- Нетъ, онъ единственный сынъ.

-- Очень хорошо. Этихъ указанiй достаточно по первой статье. Теперь, потрудитесь описать мне наружность слона, не пропуская ни малейшей подробности, какъ бы она ни была незначительна, т. е. незначительна съ вашей точки зренiя. Для людей моей профессiи незначительныхъ подробностей нетъ, не существуетъ.

Я сталъ исчислять все признаки и приметы, онъ писалъ, и когда я кончилъ, сказалъ:

-- Теперь слушайте. Если я ошибся, поправьте.

И онъ прочелъ следующее:

-- Вышина - 19 футовъ; длина - отъ верхушки лба до места, откуда начинается хвостъ - 26 футовъ; длина хобота - 16 футовъ; длина хвоста - 6 футовъ; полная, длина, со включенiемъ хобота и хвоста - 48 футовъ; длина клыковъ - 9 ¹/₂ футовъ; величина ушей пропорцiональна этимъ размерамъ; цветъ кожи - совершенно белый; въ каждомъ ухе дыра, величиною съ тарелку, для помещенiя золотыхъ украшенiй; обладаетъ въ замечательной степени привычкой окачивать водой зрителей и колотить хоботомъ нетолько своихъ знакомыхъ, но и техъ, кого онъ видитъ въ первый разъ въ жизни; слегка прихрамываетъ на правую ногу и имеетъ подъ верхнимъ суставомъ левой небольшой шрамъ, следствiе прежняго нарыва; въ моментъ кражи на немъ находился павильонъ съ седалищами для пятнадцати человекъ и золотое седло, величиною съ обыкновенный коверъ.

Все было записано совершенно верно. Инспекторъ позвонилъ, отдалъ описанiе Аларику и сказалъ:

-- Немедленно напечатать это въ количестве пятидесяти тысячъ экземпляровъ и разослать по почте во все сыскныя отделенiя и ссудныя кассы материка. - Аларикъ ушелъ. - Теперь мне нужна фотографiя слона.

Я далъ ему требуемое. Онъ подвергнулъ портретъ критическому разсмотренiю и сказалъ:

-- Коли ужь такъ вышло, делать нечего, но здесь хоботъ представленъ закрученнымъ и всунутымъ въ ротъ. Это очень жаль и можетъ вводить въ заблужденiе, такъ какъ очевидно, онъ не всегда находится въ такомъ положенiи.

Инспекторъ позвонилъ.

-- Аларикъ, заказать пятьдесятъ тысячъ снимковъ этой фотографiи и завтра же рано утромъ разослать ихъ вместе съ описанiемъ.

Аларикъ удалился исполнять приказанiе. Инспекторъ продолжалъ:

-- Само собою разумеется, что надо будетъ предложить вознагражденiе за открытiе вора. Во сколько вы определяете его?

-- Какую сумму признавали бы вы необходимою?

-- Для начала - я полагалъ бы двадцать пять тысячъ долларовъ. Дело экстренное и трудное; тутъ можетъ быть тысяча средствъ и возможностей скрыть покражу. У вашихъ воровъ всюду друзья и пособники...

Лицо инспектора, привычное скрывать мысли и чувства, осталось неподвижно, и онъ спокойно сказалъ:

-- Это все равно. Можетъ быть, знаю, можетъ быть, не знаю. Мы обыкновенно догадываемся на счетъ личности отыскиваемаго нами человека - по манере его работы и размерамъ унесенной добычи. Въ вашей краже, заметьте, себе это, мы имеемъ дело не съ простымъ уличнымъ воришкой. На вашего слона наложилъ руку не какой нибудь новичекъ. Поэтому, принимая въ соображенiе значительность путешествiя, которое придется совершить, и поспешность, съ которою воры будутъ скрывать свои следы по мере ухода впередъ, я нахожу, что двадцать пять тысячъ долларовъ сумма недостаточная. Но для начала, полагаю, ею можно будетъ удовольствоваться.

На этой цифре мы покаместъ и остановились. Затемъ, этотъ человекъ, отъ котораго не ускользало ничто, способное послужить ключемъ для открытiя, сказалъ:

-- Въ исторiи сыскной полицiи встречаются случаи открытiя преступниковъ по особенностямъ ихъ аппетита. Скажите же мне, что именно и въ какомъ количестве употребляетъ въ пищу вашъ слонъ?

-- Изволите видеть, касательно того, что онъ естъ - доложу вамъ, что онъ естъ решительно все. Можетъ съесть человека, можетъ съесть библiю, можетъ съесть что угодно между человекомъ и библiею.

-- Хорошо; очень хорошо; но это слишкомъ общее определенiе. Необходимы подробности - подробности только и имеютъ цену для нашего брата. Вы говорите можетъ съесть человека. Сколько же именно человекъ въ свежемъ виде въ состоянiи онъ проглотить за обедомъ, или въ продолженiи дня?

-- Свежи они или нетъ, это ему все равно; за одинъ присестъ онъ можетъ уничтожить пять обыкновенныхъ человекъ.

-- Очень хорошо, пять человекъ - такъ и запишемъ. Какiя нацiональности онъ предпочитаетъ?

-- Нацiональности для него безразличны. Онъ предпочитаетъ знакомыхъ, но не брезгаетъ и чужими.

-- Прекрасно. Теперь перейдемъ къ библiи. Сколько экземляровъ библiи съедаетъ онъ за обедомъ?

-- Можетъ съесть целое изданiе.

-- Это недостаточно ясно. Вы говорите объ обыкновенныхъ in octavo или объ изданiяхъ иллюстрированныхъ?

-- Я полагаю, что къ иллюстрацiямъ онъ относится равнодушно, т. е. я хочу сказать, что иллюстрацiю онъ не ставитъ выше самаго грубаго типографскаго изданiя.

-- Вы меня не поняли. Я имею въ виду объемъ книги. Обыкновенная библiя in octavo веситъ около двухъ фунтовъ съ половиной, между темъ какъ въ изданiи in quarto съ иллюстрацiями фунтовъ десять или двенадцать. Вы мне скажите, сколько библiй съ картинами Гюстава Доре можетъ онъ съесть за однимъ обедомъ?

-- Еслибы вы знали этого слона, то не предложили бы такого вопроса. Онъ съестъ, сколько дадите.

-- Ну, переложимъ это въ доллары и центы. Экземпляръ библiи Доре, въ переплете изъ русской кожи, стоитъ сто долларовъ.

-- Ему бы потребовалось на сумму пятидесяти тысячъ долларовъ, т. е. изданiе въ пятьсотъ экземпляровъ.

-- Съевъ книги, онъ принимается за кирпичи, съевъ кирпичи - за бутылки, съевъ бутылки - за одежду, съевъ одежду - за кошекъ, съевъ кошекъ - за устрицъ, съевъ устрицъ - за ветчину, съевъ ветчину - за сахаръ, съевъ сахаръ - за паштетъ, съевъ паштетъ - за картофель, съевъ картофель - за отруби, съевъ отруби - за сено, съевъ сено - за овесъ, съевъ овесъ - за рисъ, такъ какъ онъ выкормленъ главнымъ образомъ на рисе. Нетъ на свете ничего такого, чего бы онъ не съелъ, за исключенiемъ европейскаго сливочнаго масла, да и отъ того онъ не отказался бы, еслибы могъ попробовать его.

-- Очень хорошо. Общее количество потребленiй за обедомъ пищи... приблизительно?

-- Какъ вамъ сказать? Ну такъ... отъ четверти до половины тонны {Тонна - 62 пуда.}.

-- А пьетъ онъ?

-- Все влажное. Молоко, воду, водку, касторовое масло, карболовую кислоту... Перечислять совершенно излишне; какое влажное вещество вспомните - такое и пишите. Онъ пьетъ, повторяю, решительно все влажное, исключая кофе.

-- Очень хорошо. А количество?

-- Приблизительно отъ пяти до шестнадцати боченковъ, смотря по степени жажды, которая не всегда одинакова, чего не случается съ другими его потребностями.

-- Все это признаки не обыкновенные. Они могутъ служить очень хорошими ключами къ открытiю его следовъ.

Инспекторъ позвонилъ.

-- Аларикъ, попроси сюда капитана Борнса.

Борнсъ появился. Инспекторъ изложилъ ему все дело, последовательно, во всехъ подробностяхъ. Затемъ, яснымъ, решительнымъ тономъ человека, планы котораго определительно сложились въ голове и который привыкъ повелевать, онъ сказалъ:

-- Капитанъ Борнсъ, нарядите сыщиковъ. Джонса, Галсея, Бетеа и Гаккета следить за слономъ.

-- Слушаю съ.

-- Нарядите сыщиковъ: Мозеса, Декина, Морфи, Роджерса, Теннера, Гиггинса и Бартоломью следить за ворами.

-- Слушаю-съ.

-- Поставьте сильный караулъ - тридцать вооруженныхъ человекъ и на смену имъ тоже тридцать - на томъ месте, где совершена покража слона; пусть неусыпно сторожатъ день и ночь и не позволяютъ приближаться никому, кроме репортеровъ, безъ моего письменнаго разрешенiя.

-- Слушаю-съ.

-- Разместите сыщиковъ, въ обыкновенномъ платье, на станцiяхъ железныхъ дорогъ, пароходства и речныхъ переправъ, а также по всемъ дорогамъ, ведущимъ отъ Jersey City, и велите останавливать всехъ подозрительныхъ людей.

-- Слушаю-съ.

-- Слушаю-съ.

-- Если слонъ отыщется, пусть его арестуютъ и немедленно уведомятъ меня по телеграфу.

-- Слушаю-съ.

-- Каждый разъ, какъ откроется что-нибудь - следы шаговъ животнаго или иное что въ этомъ роде - немедленно пусть доносятъ мне.

-- Слушаю-съ.

-- Разошлите сыщиковъ въ обыкновенномъ платье по всемъ железнымъ дорогамъ, на северъ до Канады, на западъ до Огiо, на югъ до Вашингтона.

-- Слушаю-съ.

-- Разместите экспертовъ во всехъ телеграфныхъ управленiяхъ для чтенiя всехъ получающихся и отправляемыхъ депешъ, и пусть они требуютъ отъ чиновниковъ объясненiя всехъ шифрованныхъ телеграммъ.

-- Слушаю-съ.

-- Все это должно быть исполнено въ самой глубокой тайне; заметьте себе: въ совершенно непроницаемой тайне.

-- Слушаю-съ.

-- Теперь ступайте.

-- Слушаю-съ.

Онъ удалился.

Инспекторъ Блентъ съ минуту оставался безмолвнымъ и задумчивымъ, между темъ, какъ огонь въ его глазахъ, мало-помалу, потухалъ и, наконецъ, совсемъ исчезъ. Потомъ онъ повернулся ко мне и сказалъ безмятежнымъ тономъ:

-- Я не люблю хвастать, это не въ моихъ привычкахъ, но... мы отыщемъ слона.

Я горячо пожалъ ему руку и поблагодарилъ, поблагодарилъ очень искренно. Чемъ ближе я узнавалъ этого человека, темъ больше любилъ его и темъ больше дивился таинственнымъ чудесамъ его профессiи. Наконецъ, мы разстались и я вернулся домой гораздо более счастливый, чемъ въ то время, когда спешилъ въ канцелярiю почтеннаго инспектора.

На следущее утро дело о покраже слона было разсказано во всехъ газетахъ съ малейшими подробностями. Некоторыя изъ нихъ сделали и дополненiя, состоявшiя изъ изложенiя "теорiй" разныхъ сыщиковъ насчетъ того, какимъ способомъ совершено было воровство, кто совершилъ его, успели ли воры бежать со своею добычей. Теорiй этихъ набралось одиннадцать, и оне исчерпывали все вероятности; уже одинъ этотъ фактъ показываетъ, какими самостоятельными мыслителями являются сыщики. Между всеми теорiями не было двухъ, сколько-нибудь похожихъ одна на другую, за исключенiемъ одного пункта, въ которомъ все одиннадцать вполне сходились между собою, именно: что хотя задняя стена зданiя, где находился слонъ, оказалась проломанною, единственная же дверь - запертою, но животное было уведено не черезъ это отверстiе въ стене, а какимъ-нибудь инымъ (еще не открытымъ) путемъ. Все теорiи единогласно утверждали, что проломъ въ стене былъ сделанъ ворами только для того, чтобы сбить съ толку сыщиковъ. Такое заключенiе никогда не пришло бы въ голову мне или другому, не посвященному въ сыскныя тайны, но сыщики на этотъ счетъ ни на минуту не оставались въ сомненiи. Каждая изъ одиннадцати теорiй назвала имена предположенныхъ воровъ, но одно и тоже имя не повторялось ни разу, такъ что подозреваемыхъ личностей оказалось тридцать-семь человекъ. Сообщенiя всехъ газетъ заканчивались изложенiемъ мненiя самаго важнаго, мненiя главнаго инспектора Блента. Въ немъ, между прочимъ, говорилось:

"Главный инспекторъ знаетъ, кто главные воры; это именно - Дёффи, по прозвищу "Кирпичный", и Фадденъ, по прозвищу "Красный". Уже за десять дней до совершенiя кражи, онъ зналъ, что она замышлена, и все время спокойно следилъ за этими двумя известными негодяями; но, къ несчастiю, именно въ эту роковую ночь ихъ следы были потеряны, и, прежде чемъ представилась возможность снова отыскать ихъ, птица, т. е. слонъ, улетела. Дёффи и Фадденъ - самые смелые мошенники во всемъ воровскомъ кругу; главный инспекторъ совершенно основательно предполагаетъ, что это именно они прошедшею зимою, въ страшно холодную ночь, украли каминъ изъ сыскной канцелярiи, вследствiе чего на другое утро и самъ инспекторъ, и все сыщики очутились въ рукахъ докторовъ, съ отмороженными ногами, кто съ отмороженными пальцами, ушами и другими членами".

Когда я прочелъ первую половину этой заметки, то более, чемъ когда-либо подивился изумительной проницательности этого замечательнаго человека. Онъ нетолько виделъ яснымъ глазомъ все настоящее, но и въ будущемъ ничто не могло скрыться отъ него. Черезъ несколько минутъ, я былъ снова въ его канцелярiи и высказалъ ему сожаленiе, что онъ не арестовалъ заблаговременно этихъ людей и, такимъ образомъ, не устранилъ безполезныхъ хлопотъ и потери денегъ; но на эти сетованiя получилъ отъ него ответъ простой и не допускавшiй возраженiй.

-- Наше дело, сказалъ онъ: - не предупреждать преступленiя, а наказывать ихъ; мы не можемъ наказывать, пока преступленiе не совершено.

Я позволилъ себе заметить, что тайна, съ которою мы принялись за дело, разглашена газетами, что публике сообщена нетолько фактическая сторона, но и все наши планы и предположенiя, что даже названы по именамъ подозреваемые въ краже, что, следовательно, они поспешатъ теперь принять все меры предосторожности.

-- Пускай, сказалъ инспекторъ. - Они увидятъ, что когда у меня все будетъ готово, моя рука обрушится на нихъ, въ какомъ бы скрытомъ месте они ни находились, такъ же безпощадно, какъ рука судьбы. Что касается до газетъ, то мы должны жить съ ними въ ладу. Слава, добрая репутацiя, постоянное гласное напоминанiе публике о себе - все это необходимо для сыскного чиновника, какъ хлебъ съ масломъ. Онъ долженъ сообщать печатно о своихъ действiяхъ, иначе подумаютъ, что у него не бываетъ никакихъ действiй; онъ долженъ предавать гласности свои теорiи, ибо нетъ ничего страннее и поразительнее теорiи сыщика и ничто не прiобретаетъ ему такого почтительнаго удивленiя со стороны публики; мы должны объявлять во всеобщее сведенiе наши планы, такъ какъ газеты непременно желаютъ иметь ихъ и оскорбляются въ случае отказа съ нашей стороны. Мы обязаны постоянно уведомлять публику о томъ, что именно мы делаемъ, чтобы она не думала, что мы не делаемъ ничего. Для меня гораздо прiятнее прочесть въ газете: "Остроумная и необыковенная теорiя инспектора Блента состоитъ въ следующемъ", чемъ какую-нибудь резкую, или, что еще хуже, саркастическую выходку.

-- Я сознаю справедливость вашихъ доводовъ. Но въ одной части вашихъ соображенiй, напечатанныхъ въ сегодняшнихъ газетахъ, я заметилъ, что вы не желаете высказать свое мненiе касательно одного второстепеннаго пункта.

-- Да, мы всегда это делаемъ; такой прiемъ имеетъ хорошее действiе. Притомъ же, насчетъ этого пункта я не составилъ еще себе никакого определеннаго мненiя.

Я вручилъ инспектору значительную сумму на текущiе расходы и уселся въ канцелярiи въ ожиданiи известiй. Телеграммы должны были получаться съ минуты на минуту. Между темъ, я сталъ снова просматривать газеты, такъ же, какъ и наше циркулярное описанiе, и заметилъ, что 25,000 долларовъ, повидимому, предназначались въ вознагражденiе только сыщикамъ. Я выразилъ инспектору мненiе, что награду эту следуетъ дать всякому, кто отыщетъ слона. Инспекторъ отвечалъ:

-- Слона найдутъ сыщики, следовательно, награда поступитъ куда следуетъ. Если открытiе сделаетъ кто-нибудь другой, то это только потому, что онъ будетъ следить за действiями сыщиковъ и воспользуется похищенными у нихъ же указанiями и соображенiями ихъ; стало быть, и въ такомъ случае только сыщики будутъ иметь право на награду. Назначенiе вознагражденiя состоитъ именно въ томъ, чтобы побуждать къ энергической деятельности людей, посвящающихъ на подобныя дела свое время и искуство, а не въ томъ, чтобы доставлять доходъ темъ гражданамъ, которые, сделавъ какое-нибудь открытiе совершенно случайно, заявляютъ притязанiе на награду, не заслуженную ихъ личными достоинствами и трудомъ.

Разсужденiе было, конечно, вполне основательное. Но вотъ телеграфный аппаратъ въ углу канцелярiи застучалъ и получилась следующая депеша:

"Цветочная станцiя, 7 ¹/₂ ч. утра. Добылъ ключъ. Нашелъ рядъ глубокихъ следовъ по дороге черезъ ферму вблизи отсюда, ехалъ по этому направленiю две мили на востокъ, безъ результата. Полагаю, слонъ двинулся къ западу. Буду следить за нимъ въ этомъ направленiи. Сыщикъ Дарлей".

-- Дарлей одинъ изъ нашихъ лучшихъ людей, сказалъ инспекторъ: - мы скоро снова услышимъ о немъ.

Пришла вторая телеграмма:

"Изъ Боркера, 7 ч. 40 м. утра. Только-что прiехалъ. Ночью здесь взломанъ стеклянный заводъ и взято восемьсотъ бутылокъ. Но вода въ большомъ количестве находится отсюда не ближе, какъ въ пяти миляхъ. Спешу туда. У слона будетъ сильная жажда. Бутылки были пусты. Сыщикъ Бекеръ".

-- Это тоже утешительное известiе, сказалъ инспекторъ: - я говорилъ вамъ, что желудочныя наклонности слона послужатъ для насъ не дурными ключами.

Телеграмма No 3-й.

"Тайлорвиль, 8 ч. 15 м. утра. Стогъ сена исчезъ здесь сегодня ночью. Вероятно съеденъ. Я нашелъ ключъ и действую. Сыщикъ Губбардъ".

Опять телеграмма:

"Цветочная Станцiя; 9 ч. утра. Открылъ следы ногъ въ трехъ миляхъ къ западу. Широкiе, глубокiе и неровные. Только-что встретилъ фермера, который говоритъ, что это следы не слона. Говоритъ, это ямочки, которыя онъ выкопалъ прошедшею зимою, когда земля была мерзлая, для пересадныхъ древесныхъ черенковъ. Пришлите распоряженiе, какъ действовать. Сыщикъ Дарлей".

-- Ага! сказалъ инспекторъ: - союзъ воровъ! Дело запутывается!..

Онъ продиктовалъ следующую телеграмму къ Дарлею:

"Арестуйте этого человека и заставьте его назвать своихъ сообщниковъ. Продолжайте двигаться по следамъ, хоть до Тихаго океана, если нужно. Инспекторъ Блентъ".

Следующая телеграмма:

"Coney Point, 8 ч. 45 м. утра. Газовый заводъ взломанъ сегодня ночью и унесены неоплаченные въ теченiи трехъ месяцевъ счеты. Я нашелъ ключъ и отправляюсь дальше. Сыщикъ Мурфи".

-- Господи! воскликнулъ инспекторъ: - неужели онъ естъ и счеты газоваго завода?

-- По неведенiю, отвечалъ я: - но они не могутъ поддерживать его существованiе. По крайней мере, безъ помощи чего-либо другого.

Тутъ получилась следующая сенсацiонная телеграмма:

"Айронвиль, 9 ч. 30 м. утра. Только-что прiехалъ. Вся деревня въ ужасе. Слонъ прошелъ здесь въ пять часовъ утра. Одни говорятъ, что онъ направился къ востоку, другiе - къ западу, третьи - къ северу, четвертые - къ югу; но съ точностью никто определить не можетъ. Онъ умертвилъ лошадь; я взялъ часть ея въ виде ключа. Умертвилъ хоботомъ; по свойству удара видно, что онъ нанесенъ съ левой стороны. По положенiю, въ которомъ лежитъ лошадь, заключаю, что слонъ двинулся къ северу по направленiю Берклеевской железной дороги. Опередилъ меня на четыре съ половиною часа; но я немедленно отправлюсь въ следъ ему. Сыщикъ Гевсъ".

Я испустилъ восклицанiе радости. Инспекторъ былъ сдержанъ и неподвиженъ, какъ статуя. Онъ спокойно позвонилъ.

-- Аларикъ, пошли сюда капитана Борнса.

Борнсъ явился.

-- Сколько человекъ находится у васъ на лицо въ настоящую минуту?

-- Девяносто-шесть, г. инспекторъ.

-- Пошлите ихъ немедленно къ северу. Пусть сосредоточатся около Айронвиля, вдоль берклеевской железной дороги.

-- Слушаю-съ.

-- Прикажите имъ соблюдать самую строгую тайну. Какъ скоро освободятся другiе люди, потребовать ихъ сюда для дальнейшихъ приказанiй.

-- Ступайте.

-- Слушаю-съ.

Въ это время пришла телеграмма:

"Sage Corners, 10 ¹/₂ ч. Только-что прiехалъ. Слонъ прошелъ здесь въ 8 ч. 15 м. Все бежали изъ города, за исключенiемъ одного полицейскаго. Повидимому, слонъ наткнулся не на полицейскаго, а на фонарный столбъ. Раздробилъ обоихъ. Я взялъ часть полицейскаго въ виде ключа. Сыщикъ Стуммъ".

-- Значитъ, слонъ двинулся къ западу, сказалъ инспекторъ: - но онъ все-таки не уйдетъ, потому что мои люди разсеяны по всей этой местности.

Въ следующей затемъ телеграмме было сказано:

"Гловеръ, 11 ч. 15 м. Только-что прiехалъ. Деревня пуста, остались только больные и старики. Слонъ прошелъ здесь три четверти часа назадъ. Въ это время происходилъ митингъ общества анти-трезвости; онъ просунулъ хоботъ въ окно и окатилъ всехъ водою изъ колодца. Несколько человекъ захлебнулись и скоро умерли; многiе утонули. Сыщикъ Кроссъ и О'Шогнесси проезжали здесь, но направились къ югу, и такимъ образомъ, пропустили слона. Вся местность, на несколько миль въ окружности, въ ужасе; жители бегутъ. Всюду они встречаютъ слона, и многiе убиты. Сыщикъ Брантъ".

Я готовъ былъ плакать - до такой степени огорчило меня извеетiе объ этомъ погроме. Но инспекторъ сказалъ только:

Но намъ предстояло полученiе другихъ тревожныхъ известiй. Новая телеграмма гласила:

"Гоганпортъ, 12 ч. 19 м. Только-что прiехалъ. Слонъ прошелъ здесь полчаса назадъ, вызывая всюду величайшiй ужасъ и волненiе. Онъ свирепствовалъ по улицамъ; изъ попавшихся ему на встречу двухъ свинцовыхъ делъ мастеровъ одинъ убитъ, другой убежалъ. Общее сожаленiе. Сыщикъ О'Флирти".

-- Ну, вотъ теперь, сказалъ инспекторъ: - онъ прямо врезался въ моихъ людей. Ничто не можетъ спасти его.

Получился затемъ целый рядъ телеграммъ отъ сыщиковъ, разсеянныхъ между Нью-Джерсеемъ и Пенсилеванiею, и все оне представляли собою все те же "ключи" въ виде опустошенныхъ амбаровъ, разбитыхъ фабрикъ, уничтоженныхъ библiотекъ при воскресныхъ школахъ, что сопровождалось блестящими надеждами, у иныхъ восходившими на степень несомненности. Инспекторъ сказалъ:

дальше, и вы не знаете, где можете поймать его.

Тутъ пришла такая депеша:

"Бриджпортъ, 12 ч. 15 м. Барнумъ предлагаетъ 4,000 золотыхъ въ годъ за исключительное право пользоваться слономъ, какъ странствующимъ посредникомъ для объявленiй, отъ настоящей минуты до техъ поръ, пока сыщики откроютъ местопребыванiе слона. Барнумъ желаетъ наклеивать на немъ афиши. Проситъ немедленнаго ответа. Сыщикъ Боггсъ".

-- Это совершенная нелепость! воскликнулъ я.

-- Конечно, нелепость, подтвердилъ инспекторъ: - очевидно, мистеръ Барнумъ, считающiй себя такимъ проницательнымъ, не знаетъ меня; но я знаю его.

"Предложенiе м-ра Барнума отклонено. Или семь тысячъ, или ничего. Инспекторъ Блентъ".

-- Ну, вотъ, сказалъ онъ затемъ: - ответа ждать намъ придется. недолго. М-ръ Барнумъ не у себя дома; онъ въ настоящую минуту на телеграфной станцiи; такъ онъ всегда делаетъ, когда устраиваетъ какую-нибудь операцiю.

Его слова были прерваны стукомъ аппарата. Телеграмма:

"Согласенъ. Барнумъ".

"Боливiя, 12 ч. 50 м. Слонъ прибылъ сюда съ юга и прошелъ по направленiю къ лесу въ 11 ч. 50 м., по дороге разогнавъ встретившiяся ему похороны. Граждане пустили въ него несколько ядеръ малаго калибра и затемъ бежали. Сыщикъ Буркъ и я прiехали черезъ десять минутъ после того съ северной стороны, но тутъ насъ ввели въ заблужденiе несколько ямъ въ земле, которыя мы приняли за следы шаговъ, вследствiе чего потеряли достаточно времени; наконецъ, однако, мы напали на надлежащiй следъ и по немъ добрались до леса. Тутъ мы принялись ползти на рукахъ и коленяхъ и подолжали не спускать глазъ со следовъ, которые довели насъ до слона. Буркъ былъ впереди. Къ несчастiю, слонъ въ это время расположился на отдыхъ; поэтому Буркъ, пробиравшiйся ползкомъ съ опущенной внизъ головою для того, чтобы не потерять изъ виду следовъ, наткнулся на заднiя ноги животнаго и только теперь заметилъ его. Онъ мгновенно вскочилъ на ноги, схватилъ слона за хвостъ и радостно воскликнулъ: "Мне нагр..." - но на этомъ и остановился, потому что ударъ хобота отправилъ несчастнаго на тотъ светъ. Я кинулся бежать назадъ, а слонъ за мною, и я непременно бы погибъ, еслибы, по счастливому случаю, ему снова не встретились остатки той же похоронной процессiи, отвлекшiе его вниманiе отъ меня. Я только-что узналъ, что отъ этой процессiи не осталось ни одного человека; но это не потеря, потому что матерiалъ для другой таковой же здесь находится въ изобилiи. Между темъ, слонъ снова исчезъ. Сыщикъ Мельруни".

На некоторое время телеграммы прекратились, за исключенiемъ известiй отъ энергическихъ сыщиковъ, находившихся около Нью-Джерси, Пенсильванiи, Делавара и Виргинiи - известiй, которыя все заключали въ себе свежiе и утешительные "ключи"; наконецъ, въ третьемъ часу дня пришла такая телеграмма:

"Baxter Centre, 2 ч. 15 м. Слонъ прибылъ сюда, обклеенный аффишами и ворвался въ одно многочисленное собранiе, при чемъ повалилъ и ранилъ многихъ. Граждане загнали его въ ограду и поставили караулъ. Прибывъ несколько времени спустя, сыщикъ Броунъ и я вошли въ ограду и начали сличатъ слона съ фотографiею и циркулярнымъ описанiемъ. Все приметы оказались тождественны, за исключенiемъ одной - шрама на подкожномъ суставе, котораго мы не могли видеть. Чтобы сличить и эту примету, Броунъ подлезъ подъ слона и немедленно очутился съ раздавленной головой. Все бежали; слонъ сделалъ тоже, раздавая направо и налево весьма эффектные удары. Онъ исчезъ, но оставилъ по дороге кровавые следы отъ ранъ, причиненныхъ ядрами. Новая поимка несомненна. Онъ направился къ югу черезъ густой лесъ. Сыщикъ Брентъ".

Это была последняя депеша. Съ наступленiемъ ночи спустился такой густой туманъ, что нельзя было ничего видеть въ несколькихъ шагахъ. Онъ продолжался всю ночь. Перевозочныя лодки и даже омнибусы прекратили движенiе.

ихъ собственными корреспондентами. Общiй тонъ всего этого можно резюмировать такъ:

"Белый слонъ на свободе! Онъ безпрепятственно совершаетъ свое роковое шествiе! Целыя деревни опустели вследствiе бегства пораженныхъ ужасомъ жителей! Страхъ и трепетъ предшествуютъ ему, смерть и опустошенiе следуютъ за нимъ! А за. смертью и опустошенiемъ - сыщики! Амбары разрушаются, заводы взламываются, жатвы пожираются, общественныя собранiя разгоняются - и все это сопровождается неподдающимся описанiю кровопролитiемъ! Теорiи тридцати-четырехъ знаменитейшихъ сыщиковъ всего этого института! Теорiя инспектора Блента!"

-- Чудесно! воскликнулъ инспекторъ, почти обнаруживая внутреннее волненiе: - великолепно! Это величайшая удача, какая когда-либо выпадала на долю сыскной организацiи! Слава о ней промчится во все концы мiра и будетъ жить вечно такъ же, какъ и мое имя!

Но я не испытывалъ никакой радости. Напротивъ, у меня на душе было такъ тоскливо, какъ будто это я совершилъ все эти кровавыя преступленiя и слонъ былъ только моимъ, стоявшимъ вне ответственности, агентомъ. И какъ страшно увеличился списокъ бедствiй! Въ одномъ месте словъ "ворвался въ избирательное собранiе и умертвилъ пять туземцевъ"; это самоуправство онъ завершилъ убiенiемъ двухъ бедняковъ, О'Донью и Макъ-Фленнигена, которые "всего за день до того, нашли себе убежище въ земле, служащей прiютомъ для угнетенныхъ всехъ странъ и только-что собирались впервые воспользоваться благородными избирательными правами американскихъ гражданъ, когда безпощадная рука сiамскаго бича поразила несчастныхъ". Въ другомъ месте онъ "встретилъ фанатическаго проповедника, приготовлявшаго для следующаго сезона свои героическiя нападенiя на танцы, театръ и т. п. - и раздавилъ его". Въ третьемъ месте онъ "умертвилъ агента громоотводнаго общества". И въ такомъ роде списокъ все удлиннялся, становясь все более и более кровавымъ и все сильнее и сильнее надрывая мне сердце. Шестьдесятъ человекъ оказывались убитыми, сто сорокъ - ранеными. Все сообщенiя отдавали справедливость деятельности и рвенiю сыщиковъ, и все оканчивались замечанiемъ, что "тремъ стамъ гражданъ и четыремъ сыщикамъ удалось видеть ужасное созданiе, и изъ этихъ четырехъ двое были уничтожены имъ".

Мне делалось страшно при мысли, что я скоро снова услышу потеряны. Густой туманъ помогъ ему скрыться. Телеграммы изъ нелепейше отдаленныхъ местъ сообщали, что громадная темная масса была усмотрена сквозь туманъ въ такомъ-то и такомъ-то часу, и что это "несомненно былъ слонъ". Эту громадную темную массу видели въ Нью-Гевене, въ Нью-Джерси, въ Пенсильванiи, въ нижнемъ Нью-Йорке, въ Бруклине и даже въ самомъ городе Нью-Йорке! Но всюду громадная темная масса быстро исчезала, не оставляя никакихъ следовъ. Все безъ исключенiя сыщики, разсеянные на этомъ огромномъ пространстве, ежечасно присылали свои донесенiя, и каждый изъ нихъ уведомлялъ, что имеетъ "ключъ", и напалъ на следы чего-то, и следуетъ за нимъ по пятамъ.

Но этотъ день прошелъ безъ всякихъ другихъ результатовъ.

Третiй день точно также.

Четвертый день совершенно точно также.

Газетныя сообщенiя начинали становиться монотонными съ ихъ фактами, въ итоге не представлявшими ровно ничего, съ ихъ ключами, не открывавшими тоже ничего, съ теорiями, почти истощившими те элементы, которые и удивляютъ, и пленяютъ, и ослепляютъ.

Прошло еще четыре печальныхъ дня. Тутъ беднымъ, неустанно работавшимъ сыщикамъ былъ нанесенъ страшный ударъ - газеты отказались печатать ихъ теорiи и холодно объявили: "Оставьте насъ въ покое".

Черезъ две недели по исчезновенiи слона я, опять по совету инспектора, повысилъ сумму вознагражденiя до 75 тысячъ. Это была большая сумма, но я предпочиталъ потерю всего моего личнаго состоянiя утрате доверiя моего правительства. Теперь когда сыщикамъ такъ не везло, газеты пошли противъ нихъ и начали осыпать ихъ самыми едкими сарказмами. Это навело комедiантовъ на мысль воспользоваться для своихъ балаганныхъ представленiй всею исторiею: они переодевались на сцене сыщиками и изображали въ самомъ комическомъ виде погоню за слономъ. Каррикатуристы рисовали сыщиковъ, перебегавшихъ съ места на место съ подзорными трубами, между темъ какъ слонъ, следуя за ними сзади, воровалъ яблоки изъ ихъ кармановъ... Воздухъ былъ наполненъ насмешками.

Одинъ только человекъ оставался спокойнымъ, хладнокровнымъ, самоувереннымъ среди всехъ этихъ нападенiй. То былъ человекъ съ каменнымъ сердцемъ, главный инспекторъ. Его безмятежная уверенность ни на минуту не пошатнулась. Онъ постоянно говорилъ одно:

-- Пусть себе зубоскалятъ; увидимъ, кто посмеется последнiй.

это, то я считалъ нужнымъ выносить и со своей стороны, по крайней мере, пока хватитъ силъ. Поэтому, я приходилъ регулярно каждый день и оставался до вечера. Все удивлялись моей твердости, и мне самому часто казалось, что следуетъ бежать; по стоило мне въ такiя минуты взглянуть на спокойное, повидимому беззаботное лицо инспектора, и я не двигался съ места.

Черезъ три недели после покражи, я решился однако объявить главе сыскного института, что кладу оружiе и удаляюсь - когда онъ предложилъ новую великолепную комбинацiю.

Комбинацiя состояла въ томъ, чтобы войти въ сделку съ ворами. Инспекторъ высказалъ уверенность, что за 100 тысячъ можно сойтись и получить обратно слона. Я отвечалъ, что надеюсь собрать такую сумму, но что же въ такомъ случае будетъ съ бедными сыщиками, работавшими такъ усердно? Онъ сказалъ:

-- При сделкахъ, они всегда получаютъ половину.

Этотъ ответъ устранялъ мое единственное возраженiе. Тогда инспекторъ написалъ две записки следующаго содержанiя: "Милостивая государыня! Вашъ мужъ можетъ заработать много денегъ (и при этомъ пользоваться полнымъ покровительствомъ закона), войдя въ немедленное соглашенiе со мною. Инспекторъ Блентъ". Одну изъ этихъ записокъ онъ отправилъ съ нарочнымъ къ супруге Деффи-Кирпичнаго, другую - къ супруге Фаддена-Краснаго. Черезъ часъ получились следующiе оскорбительные ответы: "Вы старый дуракъ; Деффи Кирпичный уже два года какъ умеръ. Бриджетъ Магони". "Фадденъ Красный уже восемнадцать месяцевъ какъ повешенъ; всякiй оселъ, кроме сыщика, знаетъ это. Мери О'Гулигенъ".

Теряя одинъ рессурсъ, онъ сейчасъ же находилъ другой. Немедленно было составлено имъ и отправлено для напечатанiя на следующiй день въ газетахъ следующее таинственное объявленiе, копiя съ котораго сохранилась у меня: "А. - xwblv. 242 N. Fjnd - fz 328 wmlg. Ozpo, 2 m! ogw. Muni".

Онъ сказалъ, что если воръ живъ, то непременно явится по этому объявленiю на обычное место свиданiя, при чемъ объяснилъ, что въ этомъ обычномъ месте обыкновенно решаются дела между сыщиками и преступниками, и что свиданiе по нашему делу состоится въ двенадцать часовъ следующей ночи.

Ровно въ одиннадцать часовъ я принесъ инспектору сто тысячъ банковыми билетами, и скоро после того онъ отправился, полный светлой и непоколебимой уверенности въ успехе. Невыносимо долгiй часъ дотянулся наконецъ къ исходу; я услышалъ знакомые шаги и кинулся къ нему на встречу. Какое торжество сiяло въ его прекрасныхъ глазахъ! Онъ сказалъ:

-- Сделка заключена. Зубоскалы запоютъ завтра совсемъ иную песню. Следуйте за мною!

скоротать время. Я не отставалъ отъ него ни на шагъ. Онъ быстро прошелъ въ темный конецъ обширнаго помещенiя, и въ то мгновенiе, какъ я совсемъ изнемогалъ отъ удушливаго и смраднаго воздуха, онъ споткнулся и упалъ на лежавшую на земле громадную издохшую массу, и я услышалъ вылетевшее изъ его устъ восклицанiе:

-- Наша благородная корпорацiя отомщена! Вотъ вашъ слонъ!

Меня почти перенесли на верхъ въ канцелярiю и тамъ привели въ чувство посредствомъ карболовой кислоты. Все сыщики кинулись туда же, и последовало такое шумное выраженiе радости, какого я не виделъ никогда въ жизни. Призвали репортеровъ, шампанское полилось рекою, тосты провозглашались одинъ за другимъ, восторженныя пожатiя рукъ и поздравленiя дополняли торжество. Понятно, что героемъ-трiумфаторомъ былъ инспекторъ, и его счастiе было такъ полно и досталось ему, благодаря такому терпенiю, мужеству, твердой настойчивости, что и мне было отрадно смотреть на него, хотя въ этой компанiи я стоялъ безпрiютнымъ нищимъ, съ мыслью, что мое безумное сокровище теперь бездыханный трупъ, и что мое служебное положенiе навеки разрушено поступкомъ, который всегда будутъ признавать за непростительно-небрежное исполненiе великаго порученiя. Не въ одномъ красноречивомъ взгляде собранiя выражалось глубокое уваженiе къ начальнику и не одинъ сыскной голосъ шепталъ: "Смотрите на него, это истинный царь корпорацiи; дайте ему только ключъ - единственную вещь, въ которой онъ нуждается, и нетъ на свете ничего такого, что, будучи скрыто куда угодно, не было бы, наконецъ, отыскано имъ". Разделъ 50 т. доставилъ много удовольствiя; по окончанiи его, инспекторъ, спрятавъ въ карманъ свою часть, произнесъ небольшой спичъ.

Въ это время пришла следующая телеграмма:

"Монроэ, 10 ч. вечера. За три недели я сегодня въ первый разъ въ такомъ месте, где есть телеграфная станцiя. Все это время ехалъ верхомъ, черезъ леса, на тысячу миль отсюда, по следамъ ногъ слона, и они съ каждымъ днемъ становились все отчетливее, громаднее и свежее. Не тревожьтесь - не позже какъ на будущей неделе слонъ будетъ у меня. Это несомненно. Сыщикъ Дарлей".

"одного изъ даровитейшихъ представителей сыскного института", и затемъ приказалъ телеграфировать ему вернуться домой и получить свою часть награды.

Такъ окончился необыкновенный эпизодъ покражи слона. На следующiй день газеты снова не поскупились на похвалы, съ одною только обидною оговоркой. Было именно сказано: "Великъ сыщикъ! Онъ можетъ, правда, обнаруживать некоторую медленность въ отысканiи такой маленькой вещи, какъ украденный слонъ, можетъ гнаться за нимъ съ утра до вечера и спать около гнiющаго трупа целую ночь въ продолженiи трехъ недель, но въ конце концовъ, онъ все-таки отыщетъ его, если ему удастся склонить человека, совершившаго кражу, указать место, где уворованная вещь находится"!

Бедный Гассанъ погибъ для меня навеки. Пушечныя ядра ранили его смертельно. Окруженный врагами, въ постоянной опасности быть открытымъ сыщиками, онъ мучился отъ голода и боли, пока смерть не принесла ему успокоенiя.

Сделка съ ворами стоила мне 100 т., расходы на сыскную процедуру обошлись въ 42 т.; и мое правительство не предоставило мне больше, никакой должности; я раззоренный человекъ и вечный скиталецъ по земле, но мое глубокое уваженiе къ человеку, котораго я признаю величайшимъ сыщикомъ, какого когда-либо производилъ мiръ, остается несокрушимымъ по сей день и останется такимъ до конца моей жизни.