Книга снобов.
Глава последняя. Заключительные заметки о Снобах.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Книга снобов. Глава последняя. Заключительные заметки о Снобах. (старая орфография)

ГЛАВА ПОСЛЕДНЯЯ.
Заключительные заметки о Снобах.

Я просто не понимаю, как мы, любезные друзья Снобы, дошли до последняго из этих очерков, но оказывается, что я целый год болтал и разносил все человечество. Впрочем, я уверен, что если бы мне пришлось прожить еще сто лет, то я все-таки нашел бы что сказать по неисчерпаемому вопросу о Снобах.

Вся английская нация обратила внимание на этот предмет. Я получаю ежедневно массу писем, то выражающих сочувствие, то указывающих на новые разновидности Снобов.

"Отчего вы не говорите о Снобах театральных, коммерческих, медицинских, административных, судебных, художественных, музыкальных и охотничьих?" спрашивают меня мои корреспонденты. "Конечно, вы опишете избрание канцлера Кембриджского университета и нарисуете картину того, как университетские Снобы умоляют двадцатишестилетняго принца сделаться главой их Alma mater". Пишет один приятель, а другой строчит в коротенькой записке: "Пожалуйста, с открытием оперы прочтите нам лекцию об оперных Снобах".

Действительно, я желал бы посвятить по главе всем этим Снобам, особенно театральным и художественным. Но к чему продолжать труд, которому нет конца. Один человек не в состоянии его совершить. Я положил только пятьдесят два камня один на другой, а предстоит вывести целую пирамиду. Лучше приостановиться во время. Подобно тому, как Джонс всегда уходит из комнаты, рассказав свой лучший анекдот, как Цинцинат и Вашингтон удалились от власти в апогее своей популярности, как принц Альберт, положив первый камень нового здания биржи, предоставил рабочим воздвигать дальнейшую постройку, как поэт-актер Бун в конце сезона выходит на сцену и благодарит публику за оказанное ему внимание - и первый Сноб Англии прощается с вами, читатели, во всем блеске своего успеха, при громких рукоплесканиях.

Конечно, я прощаюсь с вами не навсегда, а только на время. Меня очень трогает один известный писатель, который каждый год в течение десяти лет в предисловиях к своим книгам прощается с публикой и потом появляется снова перед ней, к всеобщему удовольствию. Я только удивляюсь, как он может так часто прощаться, потому что всякое прощание разрывает сердце. Даже с неприятными людьми тяжело разставаться, и мне было бы очень грустно пожать в последний раз руку Джокинсу. Я уверен, что арестанты, отбыв свое время в ссылке, с грустью покидают Вандименову Землю. В последнее представление рождественской пантомимы старик-клоун должен чувствовать себя очень печально и зато с какой радостью он, конечно, выходит на сцену в следующем году, с каким восторгом говорит публике: "Как ваше здоровье? вот и я!" Но я становлюсь слишком сантиментальным, и потому вернемся к вопросу.

Повторяю, вся английская нация обратила внимание на вопрос о Снобах. Слово Сноб получило право гражданства, хотя, быть может, мы затрудняемся точно определить его смысл. Одинаково трудно сказать, что такое ум и юмор, но мы очень хорошо знаем, что это такое. Несколько недель тому назад, сидя за обедом подле молодой дамы и слушая торжественную чепуху Джокинса, я вывел пальцем на скатерти две буквы с промежутками между ними: "С б".

Молодая дама улыбнулась и сразу поняла в чем дело. Она немедленно дополнила недостающия буквы в написанном мною слове и по её глазам было ясно видно, что она вполне признавала Джокинса Снобом. Хотя дамы еще очень редко произносят это слово, но, по моему, оно звучит на их губах очень мило. Чтобы убедиться в этом, пусть любая молодая дама сделает опыт перед зеркалом и она убедится, что это маленькое слово, состоящее из мягких букв, кроме первой, очень пикантно шипящей, удивительно подходит к её хорошеньким губам.

Между тем Джокнис продолжал болтать, хвастать и лгать вполне безсознательно. По всей вероятности, он будет продолжать это препровождение времени до конца своих дней или, по крайней мере, до тех пор, пока его будут слушать. Нельзя сатирой изменить натуру Снобов, также как нельзя палочными ударами обратить осла в зебру.

Но мы можем предупредить соседей о том, что человек, которым они восхищаются, лицемер и обманщик. Мы можем доказать, что он Сноб, очень просто. Весь вопрос заключается в том, как он обращается с герцогом и простым смертным?

По моему мнению, все английское общество отличается снобизмом, потому что оно на всех своих ступенях преклоняется перед высшими и поднимает нос среди низших. Моя жена прекрасная женщина, но и она гордо смотрит на соседнюю лавочницу и отдала бы один глаз за приглашение ко двору. Добрая мистрис Вискерингтон любит нас более, чем своих родственников Смигсмаг, но она постоянно болтает о леди Смигсмаг и о сэре Джоне Смигсмаг.

Сама леди Смигсмаг, какая-то дальняя родственница моей жены, при встрече с ней надменно протягивает ей один палец; но если бы видели, как она преклоняется перед маркизом и маркизой Лонгир.

Нет, я решительно не могу более этого терпеть. Табель о рангах и чинопочитание - ложь и пустяки. Подобным вздором могли заниматься церемониймейстеры прошедших веков, но наш век ждет великого организатора равенства в обществе. Если же это неправда и поклонение лордам не безумное идолопоклонство, то пусть вернутся Стюарты и пусть возстановят позорные столбы для свободной печати.

Еслибы мои родственники Смигсмаги когда-нибудь вздумали позвать меня обедать вместе с лордом Лонгиром, то я сказал бы ему под конец обеда:

- Милостивый государь, судьба дает вам несколько тысяч фунтов в год, а мои предки в своем глубоком разуме сделали вас моим главой и законодателем. Наша конституция, предмет гордости британцев и зависти всех соседних наций, обязывает меня считать вас существом высшим и как бы моим покровителем. Ваш старший сын получит место в парламенте, а его братья сделаются полковниками, капитанами судов и пасторами в богатых приходах. Наша конституция признает за вами право на все это, не обращая внимания на вашу глупость, неспособность, эгоизм, разврат. Как бы вы ни были тупы (а ведь также основательно можно предположить, что вы рождены ослом, как и то, что вы рождены великим законодателем), никто не заподозрит, что вы не съумеете постоять за сохранение того, чем наградила вас судьба. Даже если бы я и Смит случайно были герцогами, то и мы стояли бы за свои привиллегии.

Мы добродушно согласились бы занимать место на пьедестале. Мы одобряли бы конституцию, сделавшую нас глазами нации, защищали бы хлебные законы, возставали бы против избирательной реформы, умерли бы скорее, чем провести акты о равноправности католиков и дисентеров, подали бы голос за те законодательные меры, которые довели Ирландию до теперешняго её несчастного положения.

наследственно попирали нас ногами.

как и мы. Мы даже грамотнее вас, разсуждаем логичнее вас и не желаем более признавать вас своим господином, или чистить вам сапоги. Ваш лакей за эту последнюю услугу получает деньги, а также получает деньги от редакции тот газетный писака, который описывает ваши банкеты. Но, милостивый государь, с нас взятки гладки. Мы снимем шляпу перед Веллингтоном, потому что он Веллингтон, но не перед вами. Кто вы такой?

Но довольно, мне тошно от придворных известий и от светского бонтонства, я считаю слова: аристократия, привиллегии, светский тон и т. д. нелепыми, гнусными, нехристианскими выражениями; их давно пора выбросить из словаря честных людей. Общественная система, которая помещает на придворных банкетах гениальных людей на задние столы и вообще не ведает представителей литературы и искусства - снобская система. Если вы презираете своих ближних и забываете ваших друзей в погоне за титулованными особами, - то вы Сноб; если вы стыдитесь своей бедности и своего честного труда, то вы такой же Сноб, как тот, кто гордится своим богатством или высоким происхождением.

Смеяться над такими Снобами долг "Пунча" и да будет он всегда смеяться честно над тем, что смешно, говоря всегда правду и никогда не забывая, что смех хорош, правда лучше, а любовь выше всего.

Конец "Книги Снобов".