Жена Диониса Гоггарти
(Старая орфография)

Несколько летъ тому назадъ Королевскую гостинницу въ Лемингтоне зачастую посещала, между нами будь сказано, противнейшая старая ирландка съ дочерью. Ирландка эта имела законное право носить фамилiю Гама. Покойный ея мужъ, маiоръ Гамъ, былъ отличнейшимъ офицеромъ королевской британской службы, котораго, кроме дражайшей его супруги и смерти, никто никогда победить не могъ. Вдова оплакивала своего мужа въ самомъ хорошенькомъ люстриновомъ платье, какое ей только удалось раздобыть, и окаймляла громадныя визитныя карточки, которыя разсылала своимъ знакомымъ изъ аристократическихъ и вообще, благородныхъ кружковъ, полосою ламповой сажи, шириной, по меньшей мере, въ полдюйма.

Къ величайшему прискорбiю надо сознаться, что эту вдовушку многiе у насъ называли не маiоршею Гамъ, а г-жею Гаммонъ. Почтенная вдова очень любила распространяться о себе самой и о своей родне (собственной своей родне, такъ какъ она ни въ грошъ не ценила родню мужа). Особенно охотно беседовала г-жа Гамъ о прелестяхъ родительскаго своего замка Моллойвилля, находившагося въ графстве Майо. Она была рожденная Моллой и, хотя я передъ темъ никогда не слыхалъ о такой фамилiи, но, темъ не менее, долженъ заключить изъ разсказовъ маiорши, что Моллои являлись на самомъ деле древнейшей и знаменитейшей дворянской фамилiей въ этомъ ирландскомъ графстве. Припоминаю себе также, что какъ-то прiезжалъ повидаться съ тетушкой молодой человекъ съ громадными рыжими бакенбардами и узкими нанковыми брюками, - въ зеленомъ сюртуке и галстухе, приколотомъ булавкою ужасающихъ размеровъ. После двухдневнаго пребыванiя въ Спа, онъ сделалъ предложенiе девице С., объявивъ, что въ случае отказа вызоветъ на дуэль ея отца. Онъ ездилъ въ шарабане, запряженномъ парой разношерстныхъ лошадей (если не ошибаюсь, одна караковой, а другая - серой масти). Г-жа Гамъ съ гордостью представляла его, какъ своего племянника Кэстльри Моллоя-Моллойвилльскаго. Мы все единогласно находили его несноснейшимъ изъ снобовъ тогдашняго сезона, а потому сердечно обрадовались, когда въ Спа прiехалъ судебный приставъ, имевшiй важное дело до упомянутаго молодого человека.

Этимъ исчерпывалось решительно все, что я лично зналъ про Моллойвилльскую семью, но, где бы вы ни встретились съ вдовою Гамъ и о чемъ бы ни завели разговоръ, вы непременно услышали бы что-нибудь про эту семью. Если вы поподчуете почтенную вдовушку за обедомъ зеленымъ горошкомъ, она ответитъ:

-- Ахъ, сударь, после великолепнаго горошка у насъ въ Моллойвилле, никакой горошекъ меня особенно уже не соблазняетъ. Такъ ведь, милейшая Джемима? Горошекъ поспевалъ у насъ всегда еще въ начале iюня и за первое его блюдо отецъ имелъ привычку дарить старшему своему садовнику гинею. (У насъ въ Моллойвилле было три садовника). Отецъ посылалъ всегда гарнецъ горошка перваго сбора, при соответственной записке, нашему соседу и прiятелю, милейшему лорду Морруфету. Какой прелестный замокъ и паркъ у этого Морруфета! Не правда-ли, Джемима?

Стоитъ только проехать мимо окна какому-либо экипажу, для того, чтобы маiорша принялась тотчасъ же расхваливать великолепiе моллойвилльскихъ каретныхъ сараевъ, где, кроме разной мелюзги, стояли четырехместная коляска, дорожный дормезъ и парадная карета. Подобнымъ же образомъ она считала своей обязанностью сообщить всемъ и каждому точное число выездныхъ лакеевъ, камердинеровъ, горничныхъ, поваровъ, кухарокъ и судомоекъ въ Моллойвилле, причемъ называла всехъ ихъ по именамъ. Эта непрiятная женщина устраивалась такъ, чтобы принимать участiе во всехъ прогулкахъ и увеселительныхъ поездкахъ, которыя организовались сообща обитателями Королевскаго отеля. Однажды, при посещенiи Варвикскаго замка, она дала намъ понять, что известная большая аллея вдоль берега реки, являющаяся однимъ изъ лучшихъ украшенiй этого замка, во всехъ отношенiяхъ уступаетъ главной аллее Моллойвилльскаго парка. Я былъ бы не въ состоянiи сообщить такъ много подробностей о г-же Гамъ и ея дочери, если бы не ухаживалъ въ то время за молоденькой барышней, папаша которой жилъ въ Королевскомъ отеле, пользуясь медицинскими советами доктора Джефсона.

Джемима, которую г-жа Гамъ, всегда призывала въ свидельницы, несомненно доводилась ей родной дочерью. Обращаясь къ ней, вдовушка всегда употребляла выраженiя: "Радость души моей, Джемимочка! Милое мое дитя, Джемима!" или наконецъ, "Джемима, мой ангелъ!" По собственнымъ словамъ г-жи Гамъ, она приносила своей дочери колоссальныя жертвы. Одному небу известно, сколько затратила она денегъ на ея учителей, - отъ сколькихъ болезней ее выходила и сколько неизреченной материнской любви въ нее затратила! Мать и дочь обыкновенно входили въ комнату не иначе, какъ обнявшись. За обедомъ, въ антрактахъ между переменами блюдъ, мать нежно пожимала руку своей дочери, а если на лицо оказывались двое или трое молодыхъ людей, вдовушка не упускала случая многократно целовать ненаглядную свою Джемиму въ продолженiе послеобеденнаго чая.

Что касается до девицы Гамъ, то, хотя ее я нельзя назвать хорошенькой, справедливость запрещаетъ мне объявить ее некрасивой. Она была такъ себе, середка на половину, - завивала волосы локонами и носила на голове ленточку, - цела четыре романса, которые после месяцевъ двухъ знакомства страшно надоедали, - сильно обнажала свои плечики, - обладала склонностью носить во множестве дешевыя украшенiя: кольца, брошки, дiадемы, флакончики для духовъ и, какъ намъ казалось, - была очень мило одета. Почтенная старушка Рысеглазова утверждала, однако, будто все платья Джемимы и ея матери были по несколько разъ перешиты и выворочены. Если верить этой старушке, то Джемима проводила почти все ночи напролетъ въ штопанье чулокъ, что отражалось до крайности неблагопрiятно будто бы даже на ея глазахъ.

сколько-нибудь приличнаго неженатаго мужчины, имевшагося въ наличности. Вдовушка участвовала на всехъ балахъ по подписке, - сопровождала на извощике все охоты съ борзыми, - аккуратно посещала англиканскую церковь, где ея Джемима пела громче всехъ, за исключенiемъ разве пономаря, но все эти усилiя оставались тщетными. Ни одинъ англiйскiй джентльменъ не обнаруживалъ смелости, достаточной для того, чтобы предложить руку и сердце ангелу Джемиме, хотя счастливый супругъ этого ангела непременно удостоился бы приглашенiя въ Моллойвилль и могъ бы наслаждаться тамъ созерцанiемъ трехъ выездныхъ лакеевъ, трехъ садовниковъ и трехъ большихъ собственныхъ экипажей. Старушка Рысеглазова разсказывала, будто, за последнiя восемь летъ, мать съ дочерью перебывали въ Тунбридже, Гаррогете, Брейтоне, Ромсгете и Чельтенгеме, но что имъ нигде не везло. Желанный женихъ не попадался на удочку! Дело въ томъ, что вдовушка, въ заботахъ о радости своей души, метила слишкомъ уже высоко. Подобно многимъ своимъ соотечественникамъ и соотечественницамъ, она глядела съ презренiемъ на всехъ, кто жилъ собственнымъ трудомъ, или же коммерцiей. Сама она къ тому же отличалась резкими манерами, эксцентричнымъ костюмомъ и хвастовствомъ, которыя не могли нравиться англiйскимъ помещикамъ средней руки, ставящимъ, какъ известно, выше всего спокойствiе. При такихъ обстоятельствахъ Джемима все еще оставалась на рукахъ у своей мамаши, въ качестве нежнаго и непорочнаго цветка, начинавшаго, быть можетъ, слегка уже увядать и осыпаться.

Какъ разъ въ это время стоялъ въ Уйдонскихъ казармахъ стодвадцатый пехотный полкъ, младшимъ врачемъ въ которомъ числился г-нъ Гоггарти, рослый, широкоплечiй, но худощавый мужчина съ громадными ручищами, широчайшими коленями и бакенбардами, напоминавшими цветомъ морковь самаго яркаго колера. Вместе съ темъ это былъ честнейшiй малый, когда-либо державшiй въ рукахъ ланцетъ. Какъ свидетельствовала объ этомъ ужо его фамилiя, Гоггарти принадлежалъ къ одной нацiональности съ г-жею Гамъ. Вместе съ темъ этотъ прелестный малый обладалъ некоторыми чертами характера, общими со вдовушкой и, между прочимъ, почти въ одинаковой степени съ нею хвастался своей роднею. Не знаю, въ какой именно местности Ирландiи царствовали когда-то его предки, но, безъ сомненiя, они были монархами, подобно предкамъ многихъ тысячъ иныхъ ирландскихъ фамилiй. Семье Гоггарти удалось не въ примеръ другимъ обезпечить себе и теперь въ Дублине почетное положенiе.

-- Моего отца знаютъ тамъ также хорошо, какъ и статую короля Вильгельма. Онъ ездитъ въ собственной своей карете!

Насмешники, какихъ везде встречается немало, воспользовались этимъ, для того чтобы прозвать младшаго врача "Гоггарти безъ собственной кареты" и не преминули навести о немъ справки у г-жи Гамъ.

-- Скажите, пожалуйста, сударыня, когда вамъ случалось ездить изъ Моллойвилля на балы къ вицекоролю, или жить въ столичномъ вашемъ отеле на Фицъ-Уильямской площади, встречались вы когда-нибудь въ обществе съ знаменитымъ докторомъ Гоггарти? - говорили они.

-- Вы говорите про хирурга Гоггарти съ Глочестерской улицы? Да ведь это заядлый папистъ! Неужели вы думаете, что Моллои сядутъ за одинъ столъ съ подобною личностью?

-- Да ведь онъ считается однимъ изъ знаменитейшихъ врачей въ Дублине и ездитъ тамъ въ собственномъ своемъ экипаже.

-- Ахъ, пожалуйста, не говорите мне про него! Это ужасный человекъ! Онъ держитъ свою аптеку и сделалъ всехъ своихъ сыновей лекарями. Четверо изъ нихъ: Уликъ, Филь, Теренцiй и Денни служатъ въ армiи, а младшiй Чарльзъ живетъ пока при отце и разноситъ больнымъ лекарства. Впрочемъ, откуда я могла бы знать что-нибудь объ этихъ противныхъ папистахъ? Мать ихъ, рожденная Боркъ изъ Боркстоуна въ Каванскомъ графстве, принесла съ собою въ приданое хирургу Гоггарти две тысячи фунтовъ. Она была протестантка, и я положительно не понимаю, съ чего это ей пришло въ голову выдти замужъ за противнаго ничтожнаго аптекаря и къ тому же паписта.

Судя по основательности сведенiй, имевшихся у вдовушки, я прихожу къ заключенiю, что дублинцы интересуются своими ближними въ такой же степени, какъ и обитатели англiйскихъ городовъ. Весьма вероятно также, что разсказы г-жи Гамъ объ юныхъ Гоггарти, разносившихъ лекарства пацiентамъ своего родителя, были въ сущности справедливы. По крайней мере, когда одинъ изъ прапорщиковъ стодвадцатаго полка вздумалъ изобразить нашего Гоггарти выходящимъ изъ аптеки съ корзинкою лекарствъ подъ мышкой, почтенный врачъ былъ до такой степени взбешенъ этой каррикатурой, что непременно вызвалъ бы прапорщика на дуэль, если бы въ дело по вмешались другiе офицеры.

Следуетъ заметить, что Дiонисъ Гоггарти обладалъ легко воспламеняющимся темпераментомъ. Судьбе было угодно, чтобы изъ всехъ инвалидовъ, посетителей, молодыхъ помещиковъ соседняго Варвикскаго графства, молодыхъ бирмингемскихъ фабрикантовъ и заводчиковъ, молодыхъ офицеровъ изъ соседнихъ казармъ и т. д. и т. д., - судьбе было угодно, чтобы къ несчастью для девицы Гамъ и для самого Дiониса, онъ оказался единственнымъ мужчиной, на котораго хоть сколько-нибудь подействовало очарованiе ея прелестей. Младшiй штабъ-лекарь Гоггарти отличался въ проявленiяхъ своей любви величайшей нежностью и скромностью. Надо сознаться, что онъ питалъ къ г-же Гамъ глубочайшее уваженiе и, въ качестве наивнаго добраго малаго, признавалъ на стороне этой дамы большую родовитость и преимущество аристократическаго воспитанiя. Разве могъ онъ, младшiй штабъ-лекарь, обладавшiй всего лишь тысячью фунтовъ, оставленныхъ ему въ наследство тетушкой Китти, - разве могъ онъ надеяться, чтобы внучка Моллоя Моллойвилльскаго когда-либо снизошла до замужества съ нимъ?

Какъ бы ни было, воспламененный любовью и вдохновленный несколькими бокалами выпитаго вина, Гоггарти, страстная любовь котораго служила целому стодвадцатому полку басней, уступилъ настоянiямъ подтрунивавшихъ надъ нимъ товарищей и однажды, на пикнике въ Кенильворте, осмелился сделать формальное предложенiе.

-- Не знаю, мистеръ Гоггарти, сознаете-ли вы въ данную минуту, что говорите съ рожденной Моллой? - величественно возразила ему г-жа Гамъ, когда покрасневшая Джемима, по установленному обычаю, предложила своему обожателю переговорить съ мамашей. Вдовушка бросила на злополучнаго жениха взглядъ, отъ котораго Дiонисiю следовало бы собственно говоря провалиться сквозь землю, схватила пальто и шляпку и поспешно приказала подать наемную свою карету. Покинувъ такимъ образомъ Гоггарти въ состоянiи невыразимаго отчаянiя и полнейшаго упадка духа, г-жа Гамъ не преминула разсказать всему Лемингтону о томъ, что сынъ какого-то аптекаря-паписта дерзнулъ свататься за ея дочерью.

Предложенiе вступить въ законный бракъ, откуда бы оно ни исходило, ни въ какомъ случае не вредитъ девушке.

Подавленное состоянiе молодого врача изумляло большинство полковыхъ его знакомыхъ и городскихъ товарищей, такъ какъ барышня, за которой онъ сватался столь неудачно, не была красавицей и, сколько известно, наврядъ-ли могла разсчитывать на какое-нибудь приданое. Дiонисъ Гоггарти въ свою очередь производилъ впечатленiе человека, не склоннаго къ романтическимъ увлеченiямъ. Со стороны могло показаться, что онъ предпочитаетъ хорошiй бифштексъ и стаканъ пунша самой очаровательной женщине.

Не подлежитъ, однако, сомненiю, что въ этомъ застенчивомъ, неловкомъ и на видъ не обтесанномъ молодомъ человеке таилось более горячее и более способное къ верности сердце, чемъ въ большинстве великосветскихъ франтовъ, способныхъ заткнуть за поясъ Аполлона Бельведерскаго. Я, лично, напримеръ, не могу даже и понять, какимъ вообще образомъ человекъ можетъ влюбиться и ставлю способность влюбляться въ заслугу ея владельцу независимо отъ того, на какой именно предметъ она направлена. Это последнее обстоятельство, т. е. выборъ предмета любви, я считаю столь же неподлежащимъ воле самого пацiента, какъ, напримеръ, заболеванiе черной оспой, или же выборъ цвета собственныхъ волосъ. Къ величайшему общему изумленiю, младшiй полковой врачъ Дiонисъ Гоггарти былъ глубоко и серьезно влюбленъ. Говорятъ, будто Гоггарти однажды чуть не зарезалъ упомянутаго уже молодого прапорщика большимъ столовымъ ножомъ за вторую каррикатуру, изображавшую леди Гаммонъ и ея Джемиму въ фантастическомъ парке, окруженныхъ тремя садовниками, тремя каретами, и тремя выездными лакеями. Онъ не позволялъ надъ ними подшучивать, сделался угрюмымъ и раздражительнымъ, проводилъ время преимущественно въ лазарете и сравнительно редко посещалъ офицерскiй клубъ. Вместе съ темъ онъ утратилъ также и аппетитъ, пересталъ поглощать за обедомъ громадныя количества говядины и пуддинга, къ которымъ такъ хорошо приспособился его желудокъ, а после обеда, когда со стола снимали скатерть, молодой врачъ вместо того, чтобы выпить двенадцать рюмочекъ и угостить насъ отборными ирландскими мелодiями, которыя бывало пелъ до невозможности пронзительнымъ и хриплымъ голосомъ, - удалялся къ себе въ комнату, или одиноко прогуливался взадъ и впередъ по казарменному двору, или наконецъ, садился на свою серую кобылу и, бешено пришпоривая ее, мчался во всю прыть по дороге въ Лемингтонъ, где все еще проживала, но уже невидимо для него, Джемина Гамъ.

Лемингтонскiй летнiй сезонъ закончился съ отъездомъ молодежи, посещавшiй тамъ морскiя купанья, и вдовушка тоже удалилась въ свое обычное местожительство. Где именно она проживала остальные месяцы въ году мы, я думаю, не вправе у нея осведомляться, такъ какъ она, по слухамъ, оказывалась въ ссоре съ своимъ моллойвилльскимъ братцомъ и кроме того "была слишкомъ горда, чтобы висеть у кого-нибудь камнемъ на шее".

Впрочемъ, не одна только вдовушка Гамъ покинула Лемингтонъ. Вскоре после того стодвадцатому полку предписано было изготовиться къ походу. Онъ действительно выступалъ изъ Уйдонскихъ казармъ и былъ переведенъ изъ Варвикскаго графства на какую-то другую стоянку. Темъ временемъ къ Гоггарти почти совершенно уже вернулся прежнiй его аппетитъ, хотя несчастная любовь къ ангело-подобной Джемиме сохранилась безъ всякаго умаленiя. Настроенiе духа молодого врача оставалось поэтому мрачнымъ и суровымъ. Говорятъ, будто въ этотъ перiодъ жизни онъ написалъ несколько поэмъ на тему злополучной своей любви. Действительно, длиннейшiй отрывокъ одной изъ такихъ поэмъ въ стихахъ, начертанныхъ имъ собственноручно (и, надо сознаться, въ достаточной степени дикихъ), былъ обнаруженъ на листе бумаги, служившемъ оберткой для деггярнаго пластыря, прописаннаго отъ простуды полковому адъютанту, поручику Чихачеву.

Представьте же себе, какъ удивились все знакомые Дiониса Гоггарти, когда три года спустя въ газетахъ напечатано было следующее объявленiе:

"Сочетались бракомъ въ Монкстоуне, 12-го сего месяца, Дiонисъ Гоггарти, эсквайръ, штабъ-лекарь стодвадцатаго королевскаго пехотнаго полка, съ Джемимой-Амелiей-Вильгельминой-Моллой, дочерью покойнаго маiора Ланселота Гама, внучкой покойнаго и племянницей нынешняго Борка-Бодкина Блекъ-Моллоя, эсквайра, изъ Моллойвилля, что въ графстве Майо".

Неужели истинная любовь, наконецъ, вознаграждена? подумалъ я, положивъ газету на столе. Меня охватили воспоминанiя о прежнихъ временахъ, - о старой хвастунье-вдовушке, постоянно высматривавшей жениха для дочери, которую заставляла носить такое глубокое декольте, - о моихъ друзьяхъ и прiятеляхъ въ стодвадцатомъ пехотномъ полку, - о маленькой карете доктора Джефсона, запряженной въ одну лошадь, - объ охотахъ въ Варвигскомъ графстве и... о Луизе С... но къ чему говорить здесь про нее? Неужели добросердечный наивный ирландецъ удостоился, наконецъ, награды за свою верную любовь? Что же, если ему не пришлось взять тещу въ приданое за женою, то онъ, пожалуй, не остался въ убытке! Черезъ годъ сообщено было въ военной газете о выходе въ отставку штабъ-лекаря стодвадцатаго пехотнаго полка Гоггарти и о назначенiи на эту должность Августа Рофзея Пiявкина, по всемъ вероятiямъ, шотландца, о которомъ, какъ лице совершенно постороннемъ и лично мне незнакомомъ я считаю совершенно излишнимъ распространяться.

Прошло еще несколько летъ, въ продолженiи которыхъ я нельзя сказать, чтобы особенно пристально следилъ за житьемъ-бытьемъ Дiониса Гоггарти и его супруги. Говоря откровенно, я все это время даже и не думалъ объ этой супружеской чете, когда однажды, въ Кингстоуне, близь Дублина, бродя вдоль прибрежья и глазея по примеру прочихъ посетителей этого морского купанья на Гутскiй холмъ, увиделъ приближавшагося ко мне высокаго сухопараго мужчину, украшеннаго громадными рыжими бакенбардами, виденными мною, казалось, где-то уже передъ темъ. Это былъ несомненно Дiонисъ Гоггарти, успевшiй уже состареiься на целыхъ десять летъ со времени нашего последняго свиданья. Нельзя сказать, чтобы онъ изменился за это десятилетiе къ лучшему, такъ какъ сделался, повидимому, еще угрюмее и сухопарее, чемъ прежде. На плече у него сиделъ молодой джентльменъ въ грязномъ костюме шотландскаго горца, съ лицомъ, чрезвычайно похожимъ на самого Дiониса и выглядывавшимъ изъ подъ засусленнаго берета, украшеннаго помятыми черными перьями. Другой рукой Дiонисъ везъ легонькую детскую колясочку съ зеленымъ каленкоровымъ верхомъ, въ которой лежала девочка летъ приблизительно двухъ. И девочка, и мальчикъ ревели изо всей силы, словно стараясь перекричать другъ друга.

Какъ только Доiнисъ меня увиделъ, лицо его утратило меланхолически-глупое, недоумевающее выраженiе, которое носило передъ темъ. Онъ выпустилъ дышло колясочки, поставилъ мальчугана на землю и бегомъ бросился ко мне на встречу, оставивъ свое потомство неистово реветь на дороге.

Джемиме советую тоже прикусить язычекъ! Слышите, детвора, что я вамъ говорю? Не знаю, какъ кому, а мне очень прiятно взглянуть на стараго знакомаго. Какъ вы, однако, разжирели, Фицъ! Случалось вамъ когда-нибудь передъ темъ бывать въ Ирландiи? Не правда-ли, вы очарованы ею? Признайтесь, что это и въ самомъ деле дивная страна?

Я, разумеется, счелъ долгомъ ответить въ утвердительномъ смысле на этотъ вопросъ, съ которымъ, какъ я заметилъ, большинство ирландцевъ находятъ нужнымъ обращаться ко всемъ, неимеющимъ чести быть ихъ соотечественниками. Умиротворивъ детвору яблоками, купленными у соседней торговки, мы съ Дiонисомъ разговорились о временахъ минувшихъ. Я поздравилъ его съ женитьбой на прелестной девушке, которою все мы восхищались, выразивъ надежду на то, что онъ съ нею счастливъ и т. п. Судя по внешнему виду, положимъ, нельзя было заподозрить, чтобы онъ чувствовалъ себя особенно счастливымъ, или даже вообще жилъ, какъ говорится, припеваючи. На немъ была поношенная серая шляпа, таковые же брюки, старый форменный сюртукъ и большiе сапоги въ заплатахъ. Богатые люди обыкновенно не ходятъ въ такихъ костюмахъ.

-- Ахъ, - отвечалъ онъ со вздохомъ на мои вопросы, - съ техъ поръ, Фицъ-Будль, много воды утекло. Жена моя теперь уже не та красавица, какою вы ее знали прежде. Голубчикъ Моллой, будь милымъ мальчикомъ! Беги скорее къ мамаше и скажи ей, что у насъ будетъ обедать джентльменъ-англичанинъ. Вы, разумеется, ведь, отобедаете у меня, Фицъ?

Я согласился разделить съ нимъ трапезу, хотя душечка Моллой категорически отказался выполнить желанiе своего папаши и доложить матери о вашемъ покорномъ слуге.

-- Ну, что же, я доложу о васъ самъ, - объявилъ улыбаясь Гоггарти. - Теперь же кстати пора обедать, а мой домикъ отсюда всего лишь въ какихъ-нибудь ста шагахъ. Пойдемте туда все вместе!

Мы действительно направились целой процессiей къ дому Гоггарти, принадлежавшему къ группе маленькихъ одноэтажныхъ домиковъ, образовавшихъ нечто вроде деревушки. Передъ каждымъ домикомъ имелся палисадникъ, а надъ дверьми, въ большинстве случаевъ, красовалось какое-нибудь пышное названiе. Къ дверямъ домика моего прiятеля прибита была позеленевшая, ржавая медная доска съ надписью: "Хирургъ Гоггарти", а къ дверному косяку надъ колокольчикомъ прикрепленъ былъ овальный щить, на которомъ красовалось большими буквами: "Новый Моллойвилль". Колокольчикъ, какъ и следовало ожидать, быль оборванъ. Переднiй дворикъ или палисадникъ, за отсутствiемъ должнаго ухода, имелъ какой-то одичавшiй заброшенный видъ. Вокругъ поблекшей лужайки, посередине этого дворика стояли торчмя несколько большихъ грязныхъ каменьевъ, очевидно долженствовавшихъ изображать скалы. Изъ большей части оконъ новаго Моллойвилля вывешивались разноцветныя тряпки и платья. Обветшавшее парадное крыльцо накрыто было поломаннымъ трельяжемъ, на который отказывалось взбираться предназначенное для того захиревшее вьющееся растенiе.

-- Домикъ у насъ маленькiй, но очень уютный, - сказалъ Гоггарти. - Я пойду впередъ, Фрицъ. Можешь положить шляпу здесь на цветочный горшокъ, а затемъ поверни налево и попадешь какъ-разъ въ гостиную.

Весь домъ былъ проникнутъ насквозь запахомъ жаренаго лука и торфянаго дыма, свидетельствовавшихъ, что обедъ и въ самомъ деле скоро будетъ готовъ. Это подтверждалось также шипеньемъ сковороды въ соседней кухне, где горничная, она же и кухарка, тщетно старалась успокоить плакавшаго навзрыдъ третьяго ребенка. Какъ только мы вошли, все юное поколенiе Гоггарти принялось реветь хоромъ и составило, нельзя сказать, чтобы очень интересное для слушателей, трiо.

-- Это ты, Дiонисъ? - вскричалъ резкiй пронзительный голосъ изъ темнаго угла гостиной, куда мы вошли, и где на столе, покрытомъ грязною скатертью, сервированъ былъ обедъ. Несколько бутылокъ и блюдо съ холодными остатками жареной бараньей ноги стояли на соседнемъ дряхломъ фортепiано. - Ты всегда опаздываешь, Гоггарти. Принесъ ты водку отъ Пулана? Ручаюсь, что у насъ въ доме не осталось ни капли!

-- Милочка, я вместо того привелъ тебе стараго общаго нашего прiятеля, согласившагося разделить съ нами сегодня трапезу, - сказалъ Дiонисъ.

-- Надеюсь, онъ не заставитъ насъ долго медлить съ обедомъ? - спросила его жена.

Вопросъ этотъ привелъ меня въ некоторое изумленiе, такъ какъ я стоялъ, какъ разъ передъ нею.

-- Онъ уже здесь, душечка Джемима, - отвечалъ Дiонисъ, глядя на меня. - Это мистеръ Фиць-Будль. Ты часто виделась съ нимъ въ Варвикскомъ графстве.

-- Мистеръ Фицъ-Будль? Очень рада свидеться съ вами! - сказала Джемими, вставая и приветствуя меня любезнымъ книксеномъ.

Оказалось, что она совершенно ослепла.

Очевидно было также, что причиною утраты зренiя у г-жи Гоггарти натуральная оспа. На глазахъ она все еще носила повязку, лицо совершенно распухло и было страшно изуродовано этой ужасной болезнью. Одетая въ грязномъ капоте, она сидела въ углу и занималась какимъ-то вязаньемъ. Со мною она говорила совершенно инымъ голосомъ, чемъ съ своимъ мужемъ. Къ нему она обращалась прямо по ирландски, а со мною беседовала на отвратительнейшемъ изъ всехъ языковъ, а именно на англо-ирландскомъ наречiи, причемъ лезла изъ кожи вонъ, стараясь поразить меня настоящимъ изящнымъ великосветскимъ англiйскимъ произношенiемъ.

-- Давно уже изволите вы быть въ Исландiи? - спросила она меня. - Я увегена, мистеръ Фицъ-Будль, что жизнь здесь кажется вамъ совсемъ вагвагской... Съ вашей стогоны было очень великодушно навестить насъ запгосто. Надеюсь, Гоггагти, что ты догадаешься поставить вино въ ледъ. Здесь такая жага, что мистегъ Фицъ-Будль съ непгивычки совсемъ гастаетъ.

Въ теченiе некотораго времени Джемима вела со мною такой великосветскiй разговоръ, и я долженъ сознаться, что, отвечая на одинъ изъ ея вопросовъ, порядкомъ покривилъ душею. Я уверилъ ее, будто она ничуточки не переменилась, хотя на самомъ деле, ни подъ какимъ видомъ ея бы не узналъ, если бы случайно встретился съ нею, где-нибудь на улице. Сделавъ рукою многозначительный жестъ, она посоветовала мужу принести изъ погреба вино и шепнула мне, что Гоггарти исполняетъ у себя самъ должность дворецкаго.

Бедняга, сообразивъ, что именно надлежало въ данномъ случае предпринять, поспешно сбегалъ въ городъ, откуда не замедлилъ вернуться съ фунтомъ телячьихъ котлетъ и парочкою бутылокъ вина.

-- Здесь что-ли будутъ кормить детей картофелемъ съ масломъ? - спросила высунувшись изъ дверей босоногая девушка съ растрепанными длинными черными волосами, ниспадавшими ей на лицо.

-- Накорми ихъ въ детской, Лиза, и пришли сюда, какъ ее бишь... Эдвардсъ.

-- То есть значитъ кухарку, сударыня? - спросила девушка.

Вследъ затемъ сковорода перестала шипеть и красная, какъ ракъ, женщина, несомненно ирландка, вошла въ комнату, вытирая себе лицо передникомъ и спрашивая, что угодно отъ нея барыне.

-- Проводи меня въ уборную, Эдвардсъ. Мне, право, неприлично показываться въ такомъ дезабилье мистеру Фицъ-Будлю.

-- Право же мне некогда! - возразила Эдвардсъ. - Баринъ побежалъ къ мяснику, а ведь надо же кому-нибудь посмотреть за плитой.

и повела ее наверхъ въ мезонинъ.

Мне пришлось просидеть полчаса въ гостиной наедине съ моими размышленiями. По прошествiи этого времени Джемима сошла внизъ въ старомъ желтомъ атласномъ платье, выставлявшемъ напоказъ несчастныя, изуродованныя оспой плечики. На голове у нея былъ нарядный, но до чрезвычайности безвкусный чепецъ, выбранный, безъ сомненiя, самимъ Гоггарти. Бедняжка была вся увешена ожерельями, браслетами, серьгами и тому подобными украшенiями изъ золота, гранатъ, перламутра и т. п. Она принесла съ собою такой сильный запахъ мускуса, что онъ заглушилъ благоуханiе печенаго лука и торфяного дыма, когда Джемима провела старымъ батистовымъ платкомъ, обшитымъ желтоватыми кружевами, по своему угловатому изуродованному оспой лицу.

-- Такъ, значитъ, мистеръ Фрицъ-Будль, вы узнали бы меня везде сразу? - спросила она съ усмешкой, долженствовавшей быть самой обворожительной, - Я, признаться, была заранее уверена въ этомъ. Правда, что оспа лишила меня зренiя, но все-таки она, слава Богу, не попортила мне лицо.

Несчастная женщина не знала, до какой степени ее изуродовала болезнь. Окружающiе тщательно скрывали это отъ нея. Принимая во вниманiе тщеславiе, адскую гордость, сумасбродство и эгоизмъ этой женщины, я нахожу, что едвали хорошо сделали оставляя ее въ такомъ заблужденiи.

Сомневаюсь, впрочемъ, чтобы существовала, какая-либо возможность вывести жену моего прiятеля изъ заблужденiя и направить ее на путь истинный. Есть люди, которые находятся, если можно такъ выразиться, за чертою возможнаго на нихъ воздействiя. Ихъ не проймешь никакими советами, разъясненiями и доводами. Если мужчина или женщина наделены достаточной дозой глупой самоуверенности, они не станутъ признавать никакого авторитета. Самоуверенный болванъ не послушается никого и ни подъ какимъ видомъ не убедится въ собственной своей неправоте. У него не можетъ быть угрызенiй совести. Онъ никогда не сомневается въ томъ, что поступаетъ совершенно правильно и доставляетъ своими поступками удовольствiе окружающимъ. Онъ всегда уверенъ въ успехе, считаетъ излишнимъ особенно вникать въ чувства и мненiя другихъ лицъ и питаетъ уваженiе единственно лишь къ себе самому. Разве можно привести дурака къ сознательному убежденiю, что онъ и въ самомъ деле глупъ? Онъ точно также не можетъ видеть собственной глупости, какъ не можетъ видеть своихъ ушей. Драгоценнейшимъ качествомъ такой дурацкой самоуверенности является неизменное ея самодовольство. Мы встречаемъ целыя мирiады людей этой категорiи, эгоистовъ, скупцовъ, невеждъ, грубыхъ несдержанныхъ скотовъ, дурныхъ сыновей, гадкихъ отцовъ и матерей, ни разу въ жизни не ознаменовавшихъ себя добрымъ деломъ.

что г-жа Гоггарти, поскольку я имелъ честь ознакомиться съ нею и ея мамашей, принадлежала къ категорiи только что упомянутыхъ особъ. Она была преисполнена сознанiемъ собственнаго достоинства, которое было очень трудно проглатывать вместе съ гадкимъ обедомъ, поданнымъ после долгой проволочки, наконецъ, на столъ, благодаря старанiямъ бедняги Дiониса. Джемима не преминула пригласить меня въ Моллойвилль, уверяя, что ея кузенъ будетъ очень радъ меня тамъ видеть и преподнесла мне почти такое же количество моллойвилльскихъ анекдотовъ, какимъ имела привычку угощать въ былыя времена ея мамаша. Я заметилъ, что Дiонисъ вырезалъ для нея лучшiе куски бифштекса, которые она потомъ и съела съ величайшимъ аппетитомъ. Съ такимъ же аппетитомъ она пила и спиртные напитки, которыми ее угощали.

-- Мы, ирландки, любимъ отъ времени до времени выпить стаканчикъ пунша, - говорила она шутливымъ тономъ.

Дiонисъ, въ свою очередь, приготовилъ ей большущiй стаканъ такого крепкаго грога, что я и самъ, кажется, съ трудомъ лишь могъ бы его одолеть. Она много распространялась о своихъ страданiяхъ, о принесенныхъ ею жертвахъ, о роскоши, въ которой жила до свадьбы, однимъ словомъ, затрогивала целую сотню темъ, обработываемыхъ въ разговоре дамами, желающими наговорить своимъ мужьямъ непрiятностей.

Добрякъ Дiонисъ вместо того, чтобы злиться на это постоянное, надоедливое и безстыдное нытье, каждое слово въ которомъ являлось для него оскорбленiемъ, какъ будто даже поощрялъ жену вести такой разговоръ. Действительно ему нравилось слушать разсказы Джемимы о ея собственныхъ достоинствахъ и преимуществахъ, - о богатстве и знатности ея родни. Онъ оказывался до такой степени забитымъ и затиснутымъ подъ башмакъ, что словно гордился своимъ рабствомъ, воображая, будто грандiозное величiе жены должно отражаться также и на немъ самомъ. Меня чуть не тошнило отъ этой бабы и безсердечнаго ея эгоизма, а между темъ онъ гляделъ на меня, какъ бы ожидая выраженiя самой глубокой симпатiи и бросалъ мне чрезъ столъ взгляды, красноречиво говорившiе: "Какое талантливое существо моя Джемима, и какъ ловко было съ моей стороны заручиться такой женой!"

Когда дети сошли внизъ, г-жа Гоггарти ихъ выбранила и прогнала опять въ детскую (чемъ, признаться, нимало не огорчила автора этихъ страницъ). Просидевъ съ нами за обеденнымъ столомъ значительно дольше, чемъ бы следовало, она соблаговолила, наконецъ, уйти и осведомилась, намерены-ли мы пить кофе въ гостиной или въ ея будуаре.

Минутъ десять спустя Эдвардсъ привела намъ обратно радость его души, а вследъ затемъ подала и кофе. После кофе супругъ Джемимы попросилъ, чтобы она пропела что-нибудь для мистера Фицъ-Будля. Ему очень хотелось бы слышать какой-нибудь изъ старинныхъ любимыхъ его романсовъ.

-- Неужели? - спросила Джемима съ усмешкой, еще более исказившей распухшее ея лицо.

Дiонисъ съ торжествомъ подвелъ ее къ разбитому старому фортепьяно, подъ аккомпаниментъ котораго она и принялась петь осипшимъ, визгливымъ голосомъ те самые противные старинные романсы, которые мне такъ надоели въ Лемингтоне десять летъ тому назадъ. Гоггарти, откинувшись на спинку кресла, съ очевиднымъ наслажденiемъ слушалъ ея пенiе. Мужья всегда поступаютъ, впрочемъ, подобнымъ же образомъ и съ наслажденiемъ слушаютъ романсы, доставлявшiе имъ удовольствiе въ девятнадцатилетнемъ возрасте. Большинство англiйскихъ романсовъ принадлежитъ именно къ такимъ антикамъ. На меня лично производитъ всегда сильное впечатленiе, когда я слышу джентльмена, летъ такъ подъ семьдесятъ или восемьдесятъ, напевающаго дрожащимъ голосомъ стародавнюю мелодiю, являвшуюся свежей новинкой, въ то время, когда онъ самъ находился еще въ перiоде расцвета. Если супруга такого джентльмена играетъ на фортепьяно и поетъ, можете быть уверены, что онъ считаетъ старинные свои романсы 1788 года во сто кратъ лучше всехъ новейшихъ музыкальныхъ произведенiй. На самомъ деле ему никогда не доводилось слышать ничего, кроме этихъ романсовъ. Когда престарелая чета чувствуетъ себя въ особенно хорошемъ расположенiи духа, пожилой джентльменъ обниметъ, бывало, столь же пожилую свою супругу за талью и скажетъ ей: "Спой, милочка, какой-нибудь изъ нашихъ любимыхъ романсовъ!" Она садится тогда за фортепьяно и поетъ старческимъ дрожащимъ голосомъ, но въ то время, когда она поетъ, для нея расцветаютъ опять на мгновенье дивныя розы молодости. Передъ ней воскресаютъ балы въ Ранелаге и она съ напудренными волосами и длиннымъ шлейфомъ танцуетъ тамъ опять менуэтъ.

Оказывается, что я позволилъ себе опять отступленiе. Дело въ томъ, что пока Джемима завывала, я наблюдалъ за выраженiемъ лица ея мужа и, смею уверить, что это было для меня несравненно прiятнее, чемъ вслушиваться въ раздиравшiя ухо фальшивыя ноты. Дiонисъ былъ очевидно на верху блаженства. Онъ находилъ пенiе и аккомпаниментъ одинаково божественными и кроме всего прочаго имелъ на самомъ деле законное основанiе радоваться. Действительно, его Джемима приходила всегда отъ собственнаго своего пенiя въ хорошее расположенiе духа. Вместе съ темъ она изъявляла готовность петь не иначе какъ въ томъ случае, когда чувствовала уже себя лучше обыкновеннаго. Дiонисъ намекнулъ мне на это, когда мы беседовали съ нимъ наедине въ продолженiи десятиминутнаго отсутствiя его супруги, удалившейся, какъ уже упомянуто, изъ столовой въ будуаръ. Поэтому-то мы приветствовали окончанiе каждаго романса восторженными браво и рукоплескали какъ сумасшедшiе.

вспоминалъ впоследствiи объ очаровательномъ вечере, проведенномъ нами въ Кингстоуне. Очевидно онъ и по сiе время считаетъ, что его прiятель остался въ восхищенiи отъ этого вечера. Имущественное положенiе І'оггарти заключается въ следующемъ: онъ получаетъ пенсiю въ размере половиннаго жалованья; отецъ оставилъ ему въ наследство около сотни фунтовъ стерлинговъ и кроме того у него имеется тысяча фунтовъ, завещанныхъ теткой. Жена Дiониса должна была бы получать отъ матери шестьдесятъ фунтовъ ежегодно, но, разумеется, никогда не получала ни гроша. Медицинской практики у Дiониса нетъ, такъ какъ все его время посвящено уходу за Джемимой и детьми, которыхъ онъ моетъ, одеваетъ, носитъ и водитъ гулять, или, какъ мы это видели, катаетъ въ колясочке. Нельзя поручить это служанке, такъ какъ она должна оставаться къ услугамъ милейшей слепой Джемимы. Г-жа Гоггарти, въ качестве больной, лежитъ въ постели до часа, завтракаетъ тамъ и полдничаетъ. Пятую часть всего годичнаго дохода Дiонисъ затрачивалъ на то, чтобы катать свою супругу въ кресле на колесахъ, причемъ на его обязанности лежало ходить определенное число часовъ возле этого кресла. Затемъ подавался обедъ, къ которому зачастую являлся любитель изъ духовнаго званiя (такихъ очень много въ Ирландiи и г-жа Гоггарти питаетъ къ нимъ глубочайшее уваженiе), восхвалявшiй Джемиму всюду, какъ образецъ христiанскаго смиренiя и добродетели. Такимъ образомъ она прiобрела себе во всемъ околодке репутацiю мученицы, съ истинно христiанскимъ терпенiемъ переносящей свои страданiя.

У каждаго, разумеется, свой вкусъ. Я, напримеръ, вовсе не находилъ, чтобы въ семье Гоггарти венецъ мученичества украшалъ именно чело ангелоподобной Джемимы.

Впоследствiи, когда мне довелось разговориться съ Дiонисомъ на интересную тему его женитьбы, онъ сообщилъ мне:

въ Уйдонскихъ казармахъ. Съ перваго же раза, какъ я ее увиделъ и услышалъ очаровательный ея романсъ: "О черноокая дева Аравiи"... я почувствовалъ въ глубине своего сердца, о чемъ и сообщилъ въ тотъ самый вечеръ ближайшему моему начальнику, старшему штабъ-лекарю Турникетову, что она является для меня именно черноокою девой Аравiи. Я не утверждалъ, что Джемима и въ самомъ деле аравитянка, такъ какъ зналъ, что она родилась въ Шропскомъ графстве, но во всякомъ случае какъ нельзя лучше сознавалъ, что ей суждено сделать меня счастливейшимъ или несчастнейшимъ изъ людей. Вы знаете, что я посватался за ней въ Кенильворте, получилъ отказъ и чуть было не застрелился? Впрочемъ, нетъ, вы этого не знаете, такъ какъ я никому объ этомъ не разсказывалъ. Темъ не менее я былъ очень близокъ къ такой развязке. Какое, подумаешь, счастье, что я не покончилъ тогда съ собою! Представьте себе, ведь Джемимочка все время была въ меня влюблена!

-- Неужели? - спросилъ я съ некоторымъ изумленiемъ, припоминая себе, что если девица Гамъ была и въ самомъ деле влюблена тогда въ доктора, то любовь ея выражалась до чрезвычайности страннымъ образомъ. Съ другой стороны мне было известно, что чемъ сильнее любитъ женщина, темъ искуснее она скрываетъ свою любовь.

Я знаю объ этомъ изъ самаго достовернаго источника, а именно отъ родной ея матери. Нельзя сказать, чтобы мы были съ вдовушкой большими друзьями, но она положительно удостоверила меня въ томъ, что Джемима была влюблена въ мою особу все эти три года. Разскажу вамъ теперь, при какихъ обстоятельствахъ это было доведено до моего сведенiя.

"После того, какъ насъ вывели изъ Уитонскихъ казармъ, мы простояли целыхъ три года въ Корке. Нашъ полкъ былъ уже на очереди къ отправленiю въ колонiи, и намъ оставалось пробыть на родине всего лишь какой-нибудь годъ. Какое счастье, что дорогая Джемимочка решила, наконецъ, высказать мне свои чувства! Въ противномъ случае, наша судьба сложилась бы совершенно иначе. Богъ знаетъ, довелось-ли бы намъ даже свидеться когда-нибудь другъ съ другомъ. На все, однако, какъ говорится, воля Божiя. Такъ и тутъ. Возвращаясь съ парада, вдругъ я увиделъ у открытаго окна даму, сидевшую возле другой особы прекраснаго пола, которая казалась не совсемъ здоровой. Первая изъ этихъ дамъ, одетая въ самый глубокiй трауръ, вдругъ вскрикнула:

-- Да ведь это, прости Господи, мистеръ Гоггарти, докторъ въ стодвадцатомъ пехотномъ полку!

-- Я какъ будто узнаю этотъ голосъ, - заметилъ я поручику Усачеву

-- Благодарите Бога, что вамъ не довелось познакомиться съ нимъ покороче, - возразилъ онъ. - Ведь это маiорша Гаммонъ. Готовъ поручиться, что она опять охотится за женихами для своей несчастной дочери. Въ прошломъ году она ездила на охоту въ Батъ, а въ позапрошломъ въ Чельтсигэмъ, где ее знаетъ, кажется, всякiй встречный и поперечный.

и, кроме того, я сочту личнымъ для себя оскорбленiемъ каждое слово, обидное для девушки, которой я сделалъ когда-то предложенiе.

-- Ну, такъ что же, женитесь на ней, коли хотите, - женитесь и проваливайте въ тартарары! - угрюмо объявилъ Усачевъ.

"Жениться на ней!" Отъ одной мысли объ этомъ голова у меня пошла кругомъ. Множество мыслей, одна сумасброднее другой, зароилось у меня въ мозгу. Само собой разумеется, что после полудня я опять поднялся на холмъ, но дороге къ плацъ-параду. Сердце у меня страшно забилось, когда я подошелъ къ дому, где жила вдовушка. Онъ, какъ и этотъ домъ, назывался Новымъ Моллойвиллемъ. Вообще, где бы г-жа Гамъ ни поселилась месяцевъ на пять или на шесть, она даетъ своему жилищу наименованiе Новаго Моллойвилля. Такъ делала она, когда проживала въ Маллоу, Бондоне, Слито, Кэстльборге, Фермое, Дрогеде и чортъ знаетъ где еще. Жалюзи были, однако, спущены и хотя мне казалось, что я вижу кого-то за ними, на беднягу Дiониса Гоггарти не обратили ни малейшаго вниманiя. Вместо того, чтобы идти въ офицерскую столовую, я прогуливался взадъ и впередъ мимо оконъ, въ надежде хоть мелькомъ увидеть Джемиму, но такъ и ушелъ ни съ чемъ. Это не помешало мне на следующiй день прогуливаться опять подъ ея окнами. Фактически верно, что я питалъ къ ней такую же сильную любовь, какъ и за три года передъ темъ. До техъ поръ, пока я увиделъ Джемиму, я никого еще не любилъ. Поэтому-то, когда мне довелось полюбить, я былъ вполне убежденъ, что моя любовь окончится только съ жизнью.

"Не зачемъ разсказывать вамъ, какъ долго приходилось мне странствовать подъ окнами моей милой Джемимочки! Наконецъ, благодаря молодому Кэстльри Моллою, мне удалось попасть въ ея домъ. Вы, разумеется, помните его въ Лемингтоне, а теперь онъ, прiехавъ въ Коркъ присутствовать на шлюпочной гонке, обедалъ обыкновенно въ нашей офицерской столовой и очень со мною сдружился. Такъ видите-ли, попавъ въ ея домъ, я тотчасъ же приступилъ къ делу. Сердце мое было слишкомъ переполнено, для того чтобы я могъ еще долее медлить.

"Ахъ, Фицъ, никогда не забуду я дня и минуты, когда меня ввели въ гостиную. (Замечу кстати, что въ состоянiи душевнаго волненiя Дiонисъ принимался жестоко коверкать англiйскiй языкъ. Попытки передать это русскимъ читателямъ оказались бы тщетными, а потому уместнее всего будетъ отъ нихъ отказаться). Увидевъ мамашу Гамъ, я утратилъ всякое самообладанiе и повалился на полъ, словно простреленный пулею на вылетъ сквозь грудь.

-- Боже мой, мистеръ Гоггарти, - возразила она, - вы захватили меня совсемъ врасплохъ. Милейшiй племянникъ мой Кэстльри, не лучше ли тебе будетъ оставить насъ на минутку однихъ?

"Онъ закурилъ сигару и ушелъ, а я все еще продолжалъ лежать на полу, чувствуя себя положительно не въ состоянiи подняться на ноги.

-- Встаньте, г-нъ Гоггарти, - продолжала вдовствующая маiорша. - Не стану отрицать, что неизменное ваше постоянство и нежная почтительность чувства, которое вы питаете къ моей дочери, произвели на меня глубокое впечатленiе. Не стану отрицать также, что и Джемима питаетъ къ вамъ, быть можетъ, такое же чувство. Несмотря на все это, я должна остаться при прежнемъ своемъ решенiи, такъ какъ не могу выдать дочь свою замужъ за католика.

-- Извините, сударыня, если я вамъ замечу, что я такой же протестантъ, какъ и вы сами. За матушкой дано было порядочное приданое, и родители ея настояли на томъ, чтобы все ея дети были воспитаны въ англиканской вере.

Разве я могла бы привезти его даже когда-либо съ собою въ Моллойвилль? Разъ, что этого препятствiя, однако, не существуетъ, я не считаю себя вправе разлучать молодыя любящiя сердца. Я ведь привыкла жертвовать собою въ интересахъ ненаглядной моей дочурки, а потому сделаю это и теперь. Вы увидите ее, милую, дорогую, кроткую страдалицу, и узнаете вашу судьбу изъ ея собственныхъ устъ.

-- Вы, сударыня, назвали миссъ Гамъ страдалицей. Разве она была больна? - вскричалъ я.

-- Неужели вы объ этомъ не слышали? - воскликнула, въ свою очередь, вдовушка. - Неужели вы не знаете о страшной болезни, которая чуть не оторвала отъ меня моего ангела Джемиму и не унесла ее въ лучшiй мiръ? Да, г-нъ Гоггарти, въ продолженiи целыхъ девяти недель я ухаживала за ней день и ночь, не смыкая ни на минутку глазъ. Ровнехонько девять недель пробыла она на рубеже между жизнью и смертью, и я переплатила за это время доктору восемьдесятъ три гинеи. Теперь Джемима выздоровела, но у нея сохранились лишь остатки прежней красоты. Тяжкая болезнь, а также и нечто другое, о чемъ я, впрочемъ, считаю излишнимъ теперь вамъ говорить, нанесли ей жестокiй ударъ. Я должна на минутку оставить васъ одного и приготовить ненаглядную мою дочь къ такому странному и совершенно неожиданному для нея посещенiю.

"Не стану разсказывать вамъ, что произошло между мной и Джемимой, когда, наконецъ, меня ввели въ темную комнату, где находилась бедная страдалица. Разве можно описать чувство восторга, отъ котораго меня всего бросило въ дрожь, когда я ощупью разыскалъ несчастную исхудавшую руку Джемимы. Она не выдернула этой руки изъ моей, и я вышелъ изъ комнаты объявленнымъ ея женихомъ. Теперь я имелъ возможность доказать Джемиме всю искренность моей любви. Объ этомъ свидетельствовало завещанiе, составленное въ ея пользу три года тому назадъ, поздно вечеромъ, после того, какъ мне отказали. Написавъ завещанiе, я хотелъ тотчасъ же застрелиться, но сообразилъ, что меня признаютъ тогда лишившимъ себя жизни вследствiе умопомешательства, и что мой братецъ Микъ станетъ чего добраго оспаривать последнюю мою волю. Въ первое время я согласился жить единственно лишь для того, чтобы она могла воспользоваться потомъ моей смертью. Тогда у меня имелась всего только 1.000 фунтовъ стерлинговъ, но съ техъ поръ отецъ оставилъ мне въ наследство еще две тысячи. Само собой разумеется, что я завещалъ Джемиме все свое состоянiе до последняго гроша. Вскоре состоялась наша свадьба и по брачному контракту я подарилъ ей эти три тысячи фунтовъ, которыя во всякомъ случае, достались бы ей такъ или иначе. Представьте себе только, что мне долгое время но позволяли взглянуть на бедную девушку, такъ что я даже и не подозревалъ, до какой степени безпощадно и жестоко обошлась съ ней оспа. Можете вообразить себе, мой другъ, какiя страшныя душевныя муки я испыталъ, увидевъ, наконецъ, все еще дивные остатки прежней ея красоты."

Въ образе действiй этого прекраснейшаго человека мне представлялось особенно трогательнымъ то обстоятельство, что ему никогда не приходила даже и въ голову возможность отказаться отъ женитьбы на девушке, являвшейся фактически совсемъ не тою, которую онъ когда-то любилъ. Напротивъ того, онъ питалъ къ ней такую же нежность и преданность, какъ и въ те времена, когда бившiя на эффектъ, но, между нами будь сказано, не особенно обворожительныя прелести миссъ Гамъ пленили въ Лемингтоне его сердце. Жаль, что такое благородное сердце попалось въ ловушку и оказалось отданнымъ на жертву жадному эгоизму и тупоумному тщеславiю. Следовало-ли признать для Дiониса счастьемъ, или, напротивъ того, бедствiемъ, самообманъ, вследствiе котораго онъ упорствовалъ въ своемъ смиренiи и продолжалъ восхищаться эгоистичнымъ глупымъ существомъ, которое избралъ себе кумиромъ?

-- Вскоре после моей свадьбы съ Джемимой, нашъ полкъ получилъ назначенiе въ Ямайку, где находится еще и теперь. Меня собирались произвести въ старшiе штабъ-лекари, но жена не хотела и слышать объ отъезде изъ Европы и объявила, что разлука съ матерью разобьетъ ея сердце. Я вышелъ тогда къ отставку и нанялъ этотъ домикъ, прибилъ къ дверямъ медную доску съ обозначенiемъ моей профессiи и такимъ образомъ заявилъ о своей готовности лечить страждущихъ, преимущественно же наружными болезнями. Не моя въ томъ вина, если здесь не оказывается для меня медицинской практики. За все время моего пребыванiя тутъ навернулись всего только два пацiента, да и то одного изъ нихъ пришлось упустить, такъ какъ меня не было дома. Я какъ разъ тогда возилъ мою жену по морскому прибрежью въ кресле, на колесахъ. Другой пацiентъ, къ которому меня потребовали ночью, оказался нищимъ, который разшибъ себе голову. Темъ не менее, жена даритъ меня ежегодно ребенкомъ. Долговъ у насъ, слава Богу, нетъ и могу сообщить въ качестве секрета, долженствующаго остаться между нами, что въ отсутствiе тещи я чувствую себя въ достаточной степени счастливымъ.

-- Какъ! Неужели вы не ладите съ старухой-маiоршей? - осведомился я.

-- Не стану уверять, чтобы мы съ нею ладили. Это было бы, впрочемъ, и не въ порядке вещей, - отвечалъ Дiонисъ съ легкой усмешкой. - Съ своимъ прiездомъ она переворачиваетъ, какъ говорится, весь домъ вверхъ дномъ. Мне приходится тогда спать въ чулане, где чистятъ кухонную посуду. Она ни разу еще не выплачивала причитающагося Джемиме ежегоднаго дохода въ шестьдесятъ фунтовъ стерлинговъ. Кроме того, съ прибытiемъ маiорши водворяется у меня на жительство целое племя Моллоевъ конныхъ и пешихъ, которые въ конецъ вытесняютъ меня изъдома.

-- Безъ сомненiя, великолепное, - отвечалъ Дiонисъ. - Къ замку прилегаетъ чудный дубовый паркъ, раскинувшiйся на протяженiи двухсотъ акровъ. Жаль только, что все деревья тамъ вырублены еще прежними владельцами. Утверждаютъ, что Моллойвилльскiй садъ былъ когда-то самымъ лучшимъ во всей западной Ирландiи, но теперь онъ страшно запущенъ. Все стекла изъ оранжерей и парниковъ употреблены на починку оконъ въ помещичьемъ доме, и я лично не могу признать такое ихъ употребленiе предосудительнымъ. Ежегодный доходъ съ принадлежащихъ къ поместью фермъ и угодiй простирается до пяти тысячъ трехсотъ фунтовъ стерлинговъ, но онъ поступаетъ полностью на уплату процентовъ и погашенiя по закладнымъ. Кроме того, имеется достаточное количество другихъ долговъ, необезпеченныхъ закладными.

-- Двоюродному брату вашей жены, Кэстльри Моллою придется все-таки получить порядочное состоянiе?

-- Да, разумеется, ему кое-что перепадетъ, но онъ съумеетъ протереть, какъ говорится, денежкамъ глаза. Это человекъ, неспособный скряжничать, пока ему еще верятъ въ долгъ. Представьте себе, что и я то жe имелъ глупость поставить свою фамилiю подъ однимъ изъ его вексельковъ. Кредитору не удалось изловить самого Кэстльри, и онъ нашелъ поэтому для себя гораздо удобнее уцепиться здесь въ Кингстоуне за мою особу. Собственныхъ денегъ у меня не оказалось и изъ этого вышла такая исторiя, что просто не приведи Господи. Г-жа Гамъ объявила, что я подрываю репутацiю всей ея семьи. Все мои капиталы переведены на Джемиму, а потому я могъ выплачивать долгъ лишь помесячно изъ причитавшейся мне пенсiи. Кэстльри, въ качестве порядочнаго человека, предложилъ мне какое угодно удовлетворенiе. Само собой разумеется, что ничего большаго онъ и сделать не могъ. Онъ почти никогда, ведь, не бываетъ при деньгахъ.

-- Отъ души верю! Надеюсь, вы съ нимъ и до сихъ поръ остались прiятелями?

въ жены всемъ холостымъ мужчинамъ. Подумаешь, какъ это было тяжело для бедной Джемимочки, чуть не умиравшей отъ любви ко мне! Какъ только Джемима оправилась отъ оспы, которую схватила въ Фермое (жаль, что меня тамъ не было и что я не могъ за нею ухаживать), старуха маiорша сказала своему племяннику: "Кэстльри, зайди-ка въ казармы и отыщи въ военной газете, где именно стоитъ теперь стодвадцатый пехотный полкъ!" Узнавъ, что нашъ полкъ расположенъ въ Корке, она безотлагательно переехала туда на жительство. Изъ всего этого я прихожу къ заключенiю, что во время болезни Джемимы любовь этой бедняжки ко мне обнаружилась сильнее чемъ когда-либо и тронула, наконецъ, материнское сердце маiорши. Очень можетъ быть даже, что мать Джемимы дала обетъ, вслучае выздоровленiя дочери, выдать ее за меня, если я опять за ней посватаюсь, а потому въ глубине души желала встречи со мною. Кэстльри утверждаетъ, что если бы полкъ отправился уже въ Ямайку, то она розыскала бы меня и тамъ.

-- Я въ этомъ нимало не сомневаюсь, - подтвердилъ покорнейшiй слуга читателей.

-- Разве можно представить себе более сильнее доказательство любви? - воскликнулъ Дiонисъ. - Страшная болезнь моей милочки, повлекшая за собой потерю зренiя, разумеется, разстроила ея здоровье и невыгодно отразилась на ея характере. Она, понятно, не можетъ сама присматривать за детьми, а потому возиться съ ними приходится главнымъ образомъ мне-Характеръ у Джемимы сталъ тоже, безъ сомненiя, неровнымъ. Во всякомъ случае вы видите сами, какое это утонченное, изящное, чувствительное существо и можете себе представить, что такой грубый мужланъ, какъ я, зачастую долженъ выводить ее изъ себя!

Дiонисъ простился со мной, объявивъ, что долженъ разыгрывать теперь роль няньки и отправиться съ детьми гулять. Думаю, что исторiя его жизни можетъ навести на кое-какiя полезныя размышленiя холостяковъ, собирающихся перейти въ категорiю женатыхъ, или же утешить неимеющихъ такого намеренiя, но тяготящихся своимъ одиночествомъ. Женитесь, господа, если вамъ угодно! Променяйте комфортъ и вкусный обедъ въ клубе на холодную баранину и женины папильотки у себя дома. Откажитесь отъ чтенiя порядочныхъ книгъ и другихъ удовольствiй холостой жизни, а взаменъ того обзаведитесь женами и детьми, но во всякомъ случае прежде, чемъ решиться на такой шагъ, обдумайте его хорошенько! Я убежденъ, что вы воспользуетесь добрымъ советомъ, подкрепленнымъ такими назидательными примерами. Советы всегда до чрезвычайности полезны влюбленнымъ. Ихъ всегда выслушиваютъ и исполняютъ. Влюбленый какъ нельзя лучше сознаетъ, ведь, себя Въ ненормальномъ положенiи, и убежденъ, что сужденiе посторонняго человека имеетъ несравненно более шансовъ быть правильнымъ, чемъ его собственное. Когда, при виде хорошенькой девушки онъ чувствуетъ, что его охватываетъ дивное любовное помешательство, онъ всегда воздерживается отъ решительнаго шага и предварительно обдумываетъ, каковъ именно характеръ этой красавицы, - сколько за ней приданаго, - какими именно имущественными средствами располагаетъ онъ самъ и можетъ-ли составиться изъ нихъ обоихъ сколько-нибудь подходящая супружеская чета!.. Ха, ха, ха, ха!.. Къ чему говорить такiя глупости? Я самъ былъ влюбленъ ровнехонько сорокъ три раза въ особъ прекраснаго пола всевозможныхъ ранговъ и состоянiй и женился бы на каждой изъ нихъ, если бы только мне это дозволили. Царь Соломонъ былъ мудрейшимъ изъ людей, а сколько, позвольте спросить, имелось у него женъ? Разве не служитъ вся вообще исторiя доказательствомъ, что любовь одолеваетъ даже и мудрейшихъ? Пусть же это послужитъ для васъ, достопочтенные читатели, предостереженiемъ! Знайте, что если васъ угрожаетъ заполонить въ свои сети любовь, усложненная какими-либо нежелательными условiями, то съ вашей стороны окажется верхомъ безразсудства полагаться на собственное благоразумiе для одержанiя надъ нею победы. Истинное мужество заключается въ такомъ случае въ томъ, чтобы своевременно бежать отъ опасности.

Перехожу теперь къ последней и, пожалуй, наиболее грустной главе жизнеописанiя бедняги Дiониса. Мне довелось встретиться съ нимъ еще разъ при такихъ обстоятельствахъ, которыя и побудили меня внести его супругу въ коллекцiю .

Въ iюне месяце прошлаго года я прiехалъ въ Ричмондъ. Замечу кстати, что более очаровательное местечко для летняго отдыха трудно отыскать на всемъ протяженiи Великобританiи. Тамъ я случайно увиделъ, гревшагося въ солнечныхъ лучахъ на террасе, стариннаго моего прiятеля, отставного штабъ-лекаря стодвадцатаго полка. Онъ сильно похуделъ, состарелся и казался во всехъ отношенiяхъ въ гораздо худшемъ положенiи, чемъ въ нашу предшествовавшую встречу.

-- Скажите на милость, вы, значитъ, переехали сюда изъ Кингстоуна? спросилъ я, пожимая ему руку.

-- Да, - подтвердилъ онъ.

-- А ваша супруга и семейство, разумеется, тоже здесь въ Ричмонде?

-- Праведный Боже, Денни, что съ вами случилось? - спросилъ я у моего прiятеля, сжимавшаго темъ временемъ мне руку словно въ тискахъ.

Эти слова вырвались у него изъ груди съ такой болью, что онъ вынужденъ былъ немедленно опуститься на скамью.

-- Да, они меня бросили! - продолжалъ онъ, судорожно сжимая большущiе свои кулаки и дико потрясая исхудавшими руками, - Теперь, мистеръ, Фицъ-Будль, у меня не осталось больше никакихъ иллюзiй. Джемима меня бросила, а вы сами знаете, какъ я ее любилъ и какъ мы были счастливъ! Теперь я совершенно одинокъ, но могу утешаться темъ, что скоро умру и что она же въ сущности меня и убила!

Теща водворилась у него въ доме и выгнала оттуда его самого. Все имущество было передано имъ по брачному контракту жене. Джемима никогда его не любила, - подъ конецъ откровенно созналась ему въ этомъ и положительно выгнала его вонъ безсердечiемъ своего эгоизма, - наглой своей неблагодарностью и злостью. Сынъ его умеръ, а дочерямъ, по его мненiю, удобнее рости у Моллоевъ, чемъ у него. Такимъ образомъ онъ остался одинъ какъ перстъ и жилъ, или лучше сказать умиралъ, на свою пенсiю, составлявшую всего только сорокъ фунтовъ стерлинговъ въ годъ.

Злоключенiя Дiониса Гоггарти вероятно теперь уже окончились. Обе негодяйки, сделавшiя его несчастнымъ, безъ сомненiя, не прочтутъ этой истинной повести: оне никогда ничего не читаютъ, за исключенiемъ душеспасительныхъ повестей и разсказовъ. Вообще оне до чрезвычайности набожны и я бы желалъ, достопочтенный читатель, чтобы мы съ вами посещали храмъ Божiй также усердно какъ и оне. Примите во вниманiе, что оне негодяйки не вследствiе своей набожности, а несмотря Оне уверены, что поведенiе ихъ относительно бедняги моего друга было безукоризненно правильнымъ и что оне проявили при этомъ истинно христiанскую добродетель. Друзья и прiятельницы жены Дiониса Гоггарти считаютъ ее мученицей грубаго дикаря мужа, а на ея мать смотрятъ, какъ на ангела, спасшаго бедняжку изъ рукъ этого варвара. Въ действительности оне, ведь, только обманули, обобрали и бросили Дiониса. Благодаря изумительному самодовольству, которымъ наделены здесь на земле дураки и дуры, оне не испытываютъ ни малейшихъ угрызенiй совести по поводу своего подлаго образа действiй и даже, напротивъ того, считаютъ свое безсердечiе явнымъ доказательствомъ и необходимымъ последствiемъ непорочной своей добродетели и набожности.