Из поэмы "Времена Года"

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Из поэмы "Времена Года" (старая орфография)

Из поэмы "Времена Года":

1. О Боге нам гласит круговращенье... - В. Жуковского  

2. Ужасен грома глас пороков злых рабам...--А. Мерзлякова

Джемс Томсон, знаменитый английский дидактический поэт, родился 11-го сентября 1700 года в местечке Еднаме, в Шотландии. Отец его, бывший тогда приходским священником в Еднаме, получил впоследствии приход в Соутдине, в уединённой и живописной местности, где Томсон и провёл своё детство. Он рано обнаружил своё поэтическое дарование - и стихи, написанные им на 14-м году, уже отличались замечательной благозвучностью. На 18-м году он поступил в Эдинбургский университет, но, по смерти отца, оставил его, не окончив полного курса, и отправился б Лондон, где, при посредстве своего школьного товарища, Маллета, получил место учителя.

В 1726 году он издал свою первую описательную поэму "Зима", которая в том же году потребовала новых изданий, что побудило автора приступить тотчас же в сочинению второй поэмы "Лето", которая и вышла в свет в 1726 году. Затем, в 1729 году он издал "Весну", а в 1730-"Осень". В том же 1730 году все четыре вышепоименованные поэмы были собраны автором в одну книгу и изданы им под заглавием: "Времена года". Успех книги был громадный, вследствие чего первое издание её разошлось в несколько дней. Успех поэмы познакомил её автора со многими тогдашними знаменитостями, в том числе с Шпон, замечаниями которого Томсон охотно воспользовался для исправления своих "Времён года" при следующих изданиях.

В 1731 году Томсон путешествовал по Франции, Швейцарии и Италии с старшим сыном сэра Чарльза Тальбота, бывшого впоследствии лордом канцлером. Возвратясь из путешествия, он издал поэму "Свобода", которая, вследствие ходатайства лорда Тальбота, доставила ему доходное и, притом, не требовавшее занятии место, которое, впрочем, было у него отнято впоследствии, по смерти его покровителя. Узнав о случившемся, принц Валлийский дал ему пенсию в 100 фунтов стерлингов, а спустя некоторое время обстоятельства его ещё более улучшились получением места главного надзирателя Антильских островов, которое давало ему 300 фунтов ежегодного дохода и на которое он мог послать вместо себя какое-нибудь другое лицо. Обезпеченный таким образом по всех своих нуждах и пользуясь полной свободой, Томсон поселился в прекрасном своём деревенском домике (коттедже) близь Ричмонда, где и прожил спокойно до конца своей жизни, наслаждаясь обществом своих друзей и литературными занятиями. В этом тихом убежище Томсон принялся за окончание давно начатой им аллегорической поэмы, в роде Спенсера, "Замок Лени" которая и была им окончена и издана в мае месяце 1740 года, всего за несколько месяцев до его смерти, последовавшей, после кратковременной болезни, 27-го августа 1740 года.

Редкий поэт пользовался такою любовью и был так искренно оплакан, как Томсом. Появление его поэмы "Времена года" составило эпоху в английской литературе, и даже тенор, не смотря на устарелый стих, она не утратила своей популярности. Томсон написал также несколько трагедий, из которых лучшия "Софонизба" и "Танкред и Сигизмунда", но и в названных трагедиях видев дидактический поэт. Небольшое сочинение "Альфред", изданное им вместе с Маллотом, замечательно только тем, что в нём явилась впервые известная английская народная песнь: "Kulo Britania", которую приписывают Томсону.

I.

О Боге нам гласит времён круговращенье,

О благости Его - исполненный Им год.

Творец! весна Твоей любви изображенье:

Воскреснули поля, цветёт лазурный свод;

Весёлые холмы одеты красотою,

Ты в лете, окружоп и зноем и грозою,

То мирный, благостный, несёшь нам зрелость в дар,

То нам благотворишь, сокрытый туч громадой.

И в полдень пламенный, и ночи в тихий час.

С дыханием дубрав, источников с прохладой,

Не Твой ли к нам летит любови полный глас?

Ты в осень общий пир готовишь для творенья;

И в зиму, гневный Бог, на бурных облаках,

Во ужас облечён, с грозой опустошенья,

Паришь, погибельный...как дольный гонишь прах.

И вьюгу, и мятель, и вихорь пред Собою;

В развалинах земля; природы страшен вид;

И мир, оцепенев пред Сильного рукою,

Хвалебным трепетом Творца благовестит.

О, таинственный круг! каких законов сила

Слияла здесь красу с чудесной простотой,

С великолепием приятность согласила,

Со тьмою дивный свет, с движением покой,

С неизменяемым единством измененье?

Признай окрест себя Руки напечатленье,

От века правящей течением небес

И строем мирных сфер из тьмы недостижимой.

Она весной красу низводит на поля;

Ей жертва - дым горы, перунами дробимой;

Пред нею в трепете веселия земля.

Воздвигнись, спящий мир! внуши мой глас, созданье!

Да грянет ваша песнь Чудесного делам!

Слиянные в хвалу, слиянны в обожанье,

Да гимн ваш потрясёт небес огромный храм!

Журчи к Нему любовь под тихой сенью леса,

Порхая по листам, душистый ветерок

Вы, ели, наклонясь с седой главы утеса

На светлый, о скалу биющийся поток,

Его приветствуйте таинственною мглою!

О Нём благовести, крылатых бурей свист,

Когда трепещет брег, терзаемый волною

И сорванный с лесов крутится клубом лист!

Ручей, невидимо журчащий под дубравой,

Река, блестящая средь дебрей величаво,

Кристаллом отразив на бреге пышный град,

И ты, обитель чуд, бездонная пучина,

Гремите песнь Тому, чей бурь звучнейший глас

Велит - и зыбь горой, велит - и зыбь равнина!

Вы, злаки, вы, цветы, лети к Нему от вас

Хвалебное с нолей, с лугов благоуханье!

Он дал вам аромат, Он вас кропит росой,

Из радужных лучей соткал вам одеянье...

Пред Ним утихни, дол! поникни, бор, главой,

И жатва трепещи на ниве оживленной,

Пленяя шорохом мечтателя своим,

Когда он, при лупе, вдоль рощи осребрённой

Идёт задумчивый и тень во след за ним!

Луна, по облакам разлей струи златые,

Когда и дебрь и холм, и лес в тумане спят!

Созвездий лик, сияй средь тверди голубые,

Когда струнами лир превыспренних звучат

Воспламенённые любовью Серафимы!

Будь щедростию лик Творца боготворимый!

Ему живописуй хвалу твой каждый луч!

Се гром! Владыки глас! Безмолвствуй, мир смятенный!

Внуши... из края в край по тучам гул гремит;

Разрушена скала; дымится дуб сражонный;

И гимн торжественный чрез дебри вдаль парит...

Утих... Красуйся, луг! приветственное пенье,

Изникни из лесов, и ты, любовь весны -

Лишь полночь принесёт пернатым усыпленье

И тихий от холма возстанет рог луны -

Воркуй под сению дубравной, Филомела!

А ты, глаза земли, творения краса,

Наследник ангелов безсмертного удела,

Сочти безчисленны созданья чудеса

И в горнее пари, хвалой воспламенённый!

Сердца, слиянны в песнь, летите к небесам!

Да грады возшумят, мольбами оглашонны!

Да в храмах с алтарей возстанет фимиам!

Да грянут с звоном арф и с ликами органы!

И пастыря свирель, и юных дев тимпаны,

И звучные рога, и шумный глас певцов

Один составят гимн и гул отгрянет: слава!

Будь каждый звук - хвала! будь каждый холм-алтарь!

Будь храмом - каждая тенистая дубрава,

Где, мнится, в тайной мгле сокрыт природы Царь,

И веют в ветерках душистых Серафимы,

И где, возведши взор на светлый неба свод,

Сквозь зыблемую сень ветвей древесных зримый,

Певец в задумчивом восторге слёзы льёт!

А я, животворим созданья красотою,

Забуду ли. когда хвалебный глас мольбы?

О Неиспытанный! мой пламень пред Тобою!

Куда б ни привела рука Твоей судьбы,

Найду ли тишину под отческою сенью,

Безпечный друг нолей, возлюбленных в кругу -

Тебя и в знойный день, покрытый рощи тенью,

И в ночь, задумчивый, потока на брегу,

И в обиталищах страдания забвенных,

Отчаянья клеймо на лицах искаженных,

Куда б, влеком Тобой, с отрадой я летел,

И в час торжественный полночного виденья,

Как струны, пробудясь, ответствуют перстам

И дух воспламенён восторгом песнопенья -

Тебя велю искать и сердцу и очам.

Постигнешь ли меня гонения рукою -

Тебя жь благословит тоски молящий глас;

Тебя же обрету под грозной жизни мглою.

Ах! скоро ль прилетит последний, скорбный час,

Конца и тишины желанный возвестятель?

Промчись, печальная неведения тень!

Откройся тайный брег, утраченных обитель!

Откройся, мирная, отеческая сень!

В. Жуковский.

2.

Ужасен грома глас пороков злых рабам!

Но мститель пламенный паря но небесам,

Всегда ль приносит казнь дрожащему злодею?

Влюблённый Селадон с Амелией своею

Равно они полны добра и красоты;

Единство милое лишь полом разделялось;

В пей утро раннее, златое улыбалось;

В нём - ясный, яркий день, краса природы всей.

Любовь связала их, любовь блаженных дней,

Подруга простоты, которая сначала

Невинность, искренность и счастье в нас питала.

То было дружество, союз сердец святой.

Надежда сладкая, уверенность, покой

Любови преданы, друг другом восхищаясь,

Друг другу были тем, чем каждый был себе;

Друг друга радовать - обеты их судьбе.

В уединении, сквозь тени древ прохладны

Немой язык сердец - вот весь их разговор.

Люби и будь любим - слова заменит взор!

И жизнь катилась их, как тихий ключ кристальный,

Без бурь и без забот. Однажды в роще дальной

Безпечны, заняты единственно собой,

Когда сама любовь, любимцев провожая,

Велела вкруг двести очарованьям рая,

Могли ли замечать куда ведёт их путь.

И в сердце вещен хлад безвестный возрождался:

Печальный взор её то робко поднимался

К гремящим небесам, то в горестных слезах

На друга упадал, чтоб в нём прочесть свой страх.

И в трепете она, казалося, встречала

Парящую к пей смерть: и замер дружбы глас,

И тщетен всяк совет. Как ангел, в смертный час,

Со взором тающим в любви и умиленьи,

Так Селадон взирал на бледность красоты.

"Невинность кроткая, чего боишься ты?

Что буря для тебя? Ты чужда преступленья

И скрытых в сердце бурь. Когда посланник мщенья

Вокруг тебя стоят; дух смерти роковой

В полуночь или даём, блуждая невидимо,

С тобою встретится - и тихо пройдет мимо.

Сей гром - глагол суда для извергов земных -

Блажен, кто зрит тебя, блажен руководимый

Тобою в храм добра!" Судьбы непостижимы:

Едва успел сказать - развился молний клуб,

И дева милая - бездушный, хладный труп.