Дверь с семью замками.
Глава 19

Глава 19

Круглолицый шофер стоял в дверях и курил.

- Где миссис Коди? - резко спросил Коди. Его лицо потемнело при виде пренебрежительного равнодушия шофера.

- Наверху.

- Поднимись и скажи, что она мне нужна.

- Поднимитесь и скажите ей это сами, - ответил Том, не дав себе труда даже повернуть голову.

Лицо Коди побагровело. Было видно, что это не первая их стычка. Усилием воли Коди подавил гнев и сказал более спокойным тоном:

- Не можешь ли ты сходить в поселок, Том? Мне очень нужны почтовые марки.

- Я схожу попозже, - сказал Том, на которого не подействовал примиренческий тон хозяина. - Где эта девушка?

- Девушка? Какая девушка? - спросил тот с видом невинного изумления.

- Девушка, которую вы пригласили к чаю. Только не говорите, что она уже ушла, поскольку я стою здесь уже десять минут и слышал, как вы разговаривали, когда был в холле.

Мистер Коди перевел дыхание.

- Она отдыхает. Юной леди нездоровится. Я дал ей лекарство...

- А-а, спрятал! - сказал Том презрительно. - Вы не доктор медицины, вы доктор права. Бывает, что некоторые из них хотят заниматься лечением, я уже это наблюдал! Когда она собирается ехать домой? Моя машина на ходу!

- Возможно, она не поедет сегодня домой, Том, - мистер Коди был сейчас сама любезность. - Так получилось, что она должна остаться на ночь.

Том раздраженно поскреб щеку.

- Она об этом ничего не знает, - сказал он. - Когда она выходила из машины, то спросила, есть ли другая дорога в город, поскольку ей надо заглянуть к приятелю.

Все это было сущим враньем со стороны Тома Коулера. Но так совпало, что мистера Коди дважды обманули за последние полчаса.

- Ей нехорошо, говорю тебе, - резко отозвался Коди. - И, кстати, твое место на кухне. Я разговариваю с тобой ровно столько, сколько мне хочется, Коулер. Не думай, что если я женился на твоей тетке, то ты не должен знать своего места. Ты сильно заблуждаешься, если полагаешь, что тебе все позволено. Я достаточно много выносил от тебя, можешь идти.

- Я знаю, что могу идти, - ответил Том. - Почему бы и нет! Никто не может меня остановить, если я захочу уйти. Я могу уйти хоть сейчас, но не хочу этого. Это хорошая работа и я не собираюсь ее терять. Я не хочу знать о твоих грязных делишках...

Мистера Коди прорвало:

- Ты... ты - негодяй! - брызнул он слюной. - Ты смеешь обвинять свою тетку, будучи...

- Я очень уважаю свою тетушку, - Том Коулер все еще смотрел в пол. - Я многим ей обязан. Со стороны ее семейства я получил всю свою плутовскую кровь и ты не мог придумать ничего другого для быстрого получения денег, как жениться на ней. Хотя я не думаю, что она ими владеет, - он секунду сердито смотрел на Коди и снова опустил взгляд.

- Да, Коди, она была для меня хорошей тетей! Даже узнав о моем брате-близнеце Джонни! Недавно я вспоминал о нем. Я видел его так отчетливо, будто он стоял у меня перед глазами. Мне было лишь семь лет, когда его не стало...

- Да, когда он умер. Он обычно сидел под деревом в Селфорде, я застал его однажды в этом состоянии, и пел "Бедная Дженни плачет". Семь лет...

Его глаза, которые он внезапно поднял на собеседника, горели как угли, и коротышка весь сжался.

- Добрая тетушка! Я видел, как она била того малыша, когда он не умел еще стоять. К счастью, она была женщиной. Вы сказали ей это однажды. Если бы она была мужчиной, она бы давно получила свое. Я повторяю, что машина у входа. Пусть юная леди будет готова ехать, когда я вернусь.

В его голосе звучала неприкрытая угроза. Не говоря больше ни слова, он ушел, держа руки в карманах и неизменную сигарету в зубах. Обернувшись, он увидел, как Коди взбежал вверх по лестнице и скрылся в комнате, где сидела его лучшая половина. Дверь за собой он притворил, но минут десять из-за нее доносились сердитые голоса. Наконец, миссис Коди одна спустилась, открыла библиотеку и вошла туда.

Сибилла Ленсдаун сидела на софе, обхватив голову руками. Женщина молча взяла ее за руку, вывела из комнаты и повела наверх. Через два пролета узкой лестницы они вышли на площадку, с одной стороны которой были комнаты для прислуги, а с другой - запасная спальня, которая обычно использовалась как кладовая. Именно в эту комнату втолкнули девушку.

Сибилла была почти без сознания. В ее памяти не сохранился этот подъем наверх. Когда она проснулась, голова ее раскалывалась от боли. Девушка обнаружила, что лежит на железной кровати, которая сильно прогибается посередине. Под стеклом горит слабый ночничок, поскольку в это время суток дневной свет тускнеет.

Девушка села в кровати. Голова ее кружилась, но она попыталась думать последовательно. У кровати стоял столик со стаканом воды и двумя крошечными таблетками, на которые она могла бы не обратить внимания, но за ними стоял открытый пузырек с аспирином. Голова гудела, и, забыв об опасности и подавленно считая, что это облегчит ее страдания, она проглотила обе таблетки и залпом, не отрывая стакана от губ, выпила всю воду.

Со стоном опустилась на кровать, прикрыв глаза руками, и постаралась отключиться, насколько ей позволил это сделать возбужденный мозг, пока восстанавливающее средство не подействовало.

Прошло около получаса, прежде чем головная боль прекратилась и девушка смогла снова поднять голову. Ей было дурно, и при каждом движении комната плыла вокруг нее. Но через некоторое время она успокоилась, пришла в себя и постаралась рассуждать последовательно.

В комнате было одно крошечное окошко, сделанное в покатой крыше. Окошко было забрано толстой металлической решеткой и закрыто на висячий замок. Девушка попробовала открыть дверь, не надеясь, что ее попытка уйти из комнаты этим путем будет иметь хоть какой-то успех. Сев на кровать, она попыталась представить без паники свое действительное положение.

Нужно было быть сумасшедшей, согласившись пойти с этой женщиной (девушка опять вернулась мыслями к происшедшему), но она была столь уверена в себе... "Слабое утешение, - подумала она. - Даже лондонского ребенка невозможно обмануть обещанием рассказать о семейной тайне". О своей матери она не позволяла себе думать.

Девушка снова попробовала открыть дверь, но она была закрыта на замок и даже, возможно, на задвижку, поскольку оказывала сопротивление каждой точкой своей поверхности. Это была очень старая дверь и выглядела она плохо подогнанной - между нижнем краем и полом виднелся зазор в полтора дюйма толщиной.

Сибилла опять села на кровать и постаралась собраться с мыслями. Ключ! Неужели ее заточение как-то связано с этой стальной полоской? Она была озадачена, но старалась мыслить логично. Оценив все трезво, насколько позволяли обстоятельства, девушка пришла к выводу, что по какой-то причине, которую она не может определить, ключ имеет отношение к ее теперешнему трагическому положению.

Сибилла взяла стул и, взобравшись на него, попыталась открыть окошко на крыше, но оно не поддавалось. Девушка поняла, что у нее не хватит сил открыть окно - оторвать закрывающие его три металлических прута было совершенно нереально.

Стоя на стуле, она услышала шаги на площадке, твердые и тяжелые, быстро спустилась на пол и повернулась лицом к входящему. Прошло немного времени, пока дверь отворилась. Как девушка и предполагала, дверь была закрыта на задвижку и до того, как услышать щелчок замка, она услышала звук отодвигаемой задвижки. Вошел Коди.

Широкая вежливая улыбка освещала все его лицо.

- Моя дорогая юная леди! Боюсь, что вы плохо провели время. С вами часто бывают подобные приступы?

- Я не знаю, о каких приступах вы говорите, доктор Коди, - ответила она твердо.

- Очень печально, очень печально, - бормотал он, скорбно покачивая головой. - Я уже испугался за твою жизнь. В вашей семье кто-либо страдал от психических заболеваний?

От наглости этого вопроса у нее перехватило дыхание.

- Я не утверждаю ничего, - продолжал он. - Я только могу сказать, что ты вела себя несколько странно. Ты, наверное, не помнишь, как в припадке кричала? Нет? Я и не думал, что ты будешь помнить. Все это очень прискорбно.

- Мистер Коди, - Сибилла старалась говорить ровным голосом, хотя это стоило ей больших усилий. - Я хочу домой, к маме.

Он долго не отводил от нее тяжелого взгляда.

- Я думаю, ты поедешь, - размышлял он. - Думаю, поедешь. Но тебе нечего бояться, моя дорогая юная леди, твоей маме сообщили, и она уже едет сюда.

ручку, снял колпачок и закрепил его.

- Положение, - начал он в своей таинственной манере, - несколько необычное. Для меня непривычно принимать юных леди, которые впадают в истерику, и я признаю, что был очень встревожен; моя дорогая жена просто подавлена случившимся. Она мне так прямо и сказала: "Положение очень щекотливое для тебя, Бертрам. Представь, что девушка заявит, что ты дал ей какие-то вредные для здоровья таблетки и что ты задержал ее против ее воли, хотя и ты, и я понимаем, что ее нездоровье вызвано почти... гм... естественными причинами, но строгое общество может скептически отнестись к нашему объяснению".

Сибилла ждала, что будет дальше, совершенно уверенная в том, что если бы миссис Коди и произнесла нечто подобное, она пользовалась бы совершенно другими выражениями.

- Таким образом, мне пришло в голову, - вел далее мистер Коди, - что было бы прекрасно, если бы ты по своей собственной воле сделала заявление о случившемся и о том, что я, Бертрам Коди, доктор филологии и права, вел себя с величайшей добротой и тактом, и что я поместил тебя в эту замыкающуюся комнату с единственной целью, а именно, уберечь тебя, чтобы ты не нанесла сама себе серьезного вреда.

Сибилла бросила взгляд на стол.

- Мне с трудом верится, что я сумасшедшая, - улыбнулась она.

- Я и не собираюсь просит тебя, чтобы ты написала это, - заторопился мистер Коди. - В этом документе не будет ссылки на состояние твоей психики. Это всего лишь... гм... удостоверение моей честности, которое очень дорого для меня. Просто причуда с моей стороны, но такой уж я эксцентричный человек.

Широко улыбаясь, он передал ей ручку.

- Могу я познакомиться с документами? - спросил девушка.

- Зачем же? - спросил он почти укоризненно. - Ты подпишешь удостоверение, и это будет означать, что тебя тотчас надо везти к маме.

- Я думаю, - продолжил он совершенно спокойно, - мы встретим ее на полпути. Я позвонил и попросил ее подождать у Митра Инн, в Доркинге.

Он снова протянул девушке ручку, но та по-прежнему колебалась. Документ был плотно отпечатан на четверти страницы. Большая рука Коди полностью закрыла листочек, оставив открытым только место, где она должна подписаться. Девушке очень хотелось побыстрее уехать отсюда, и она цеплялась за любую надежду освободиться. Когда ручка уже коснулась бумаги, в промежутке между его пальцами она увидела строчку, и эта строчка заставил ее остановиться...

"Если названная Сибилла Эллен Ленсдаун умрет раньше Бертрама Альберта Коди..."

- Что это за бумага? - спросила она.

- Я не подпишу ни одного документа, не прочитав его, - ответила на это Сибилла и положила ручку.

Улыбка сползла с тяжелого и злобного лица Коди.

- Ты подпишешь это, или я, о боже, я... - Он усилием воли овладел собой и постарался снова принять добродушный вид. - Моя дорогая юная леди, - продолжил он с удивительным сочетанием раздражения и мягкости в голосе, - зачем беспокоить твою хорошенькую головку чтением официальных документов? Я заверяю, что это письмо просто оправдает меня...

- Я не подпишу его, - ответила девушка.

назад.

- Побудь здесь, моя дорогая юная леди, пока не изменишь решения. Посиди без пищи. А если будешь упорствовать, то и без сна. Я дал тебе шанс выжить, а у тебя, бедная моя глупышка, не хватило ума им воспользоваться. Сейчас ты останешься здесь, пока не пересмотришь свое поведение.

В следующее мгновение он вышел и закрыл дверь за собой. С замиранием сердца Сибилла прислушивалась, как дверь запирают на задвижку.

Какое-то время она была слишком потрясена случившимся, чтобы предпринимать новые попытки убежать. Но спустя некоторое время взяла себя в руки и призвала на помощь все свое самообладание, хотя ее трясло так, что она с трудом удерживала равновесие, когда снова встала на стул и попыталась открыть окошко.

Девушка поняла, что таким путем убежать невозможно, и решила забаррикадировать дверь, что никто не вошел в комнату. Вначале она попыталась отодвинуть кровать от стены, но та оказалась дубовой тяжелой махиной, сдвинуть с места которую ей было не под силу. Шаткий умывальник был единственным предметом, который можно было использовать. Сибилла приперла дверь его спинкой и села ждать.

Проснулась девушка от бешеного стука сердца и села на кровати. С площадки перед дверью доносился какой-то звук. Шаркающий, осторожный, который ее обостренные чувства услышали даже когда она находилась в состоянии глубокого сна. Что это? Она насторожилась, но долгое время ничто не нарушало тишины. Затем где-то внизу послышался глухой звук падения, как будто упало что-то тяжелое. Она чутко прислушалась, прижав руку к груди и стараясь унять бешено бьющееся сердце.

- Оу-у-у!..

Сибилла вздрогнула и чуть не потеряла сознание от ужаса. Она услышала вопль, вопль охваченного страхом животного... и еще один - более глубокий, гортанный, жуткий!

Стоя у двери, девушка все слушала, ее чувства были обострены до предела. Потом донеслось слабое глубокой всхлипывание и больше ничего не было слышно. Прошло десять минут, четверть часа, пока ее уши не уловили шум, разбудивший ее, - шарканье босых ног по твердой гладкой поверхности. Когда доктор Коди открывал дверь, она успела рассмотреть площадку перед дверью и знала, что она покрыта линолеумом, и именно по нему шаркали чьи-то ступни. Шаги приближались и, наконец, идущий остановился. Кто-то поворачивал ручку двери и отодвигал задвижку. Девушка заледенела от ужаса, не могла пошевелиться, только стояла, тупо уставившись в дверь в ожидании призрака, который обнаружит ее. Ручка еще раз повернулась, но дверь не открылась. Ключа в дверях, очевидно, не было. Тишина... Затем этот некто попытался сломать дверь, и в щели между нижним краем двери и полом девушка увидела огромный уродливый палец. Наконец под дверью появились уже три огромных, коротких и толстых пальца. Они были мокрыми и красными от крови. Рука схватилась за нижний край двери и пыталась поднять ее. При виде этой отвратительной руки оцепенение у девушки прошло и, закричав, она в слепой панике бросилась к стулу, стоящему под окошком. Посмотрев на окошко, Сибилла увидела в нем лицо, наблюдавшее за нею, - бледное лицо Коулера, шофера.