Похищенные часы счастья.
Глава VII. Продавщица

ГЛАВА VII
Продавщица

Диана нашла место продавщицы.

Поработав месяц, она часто думала, что, вероятно, легче подметать улицы, чем служить в магазине.

Она была очень плохо приспособлена к такой работе, ей было мучительно трудно стоять на ногах с девяти до шести, пользуясь лишь получасовым перерывом на обед. Зато по субботам и воскресеньям она спала почти целый день, и только эти два вечера они с Филем посвящали "наблюдениям над жизнью", как они это называли.

Филь снова служил в типографии. Это давало ему возможность снабжать книгами себя и Ди.

Был обеденный перерыв. Ди медленно шла по длинному коридору, направляясь к выходу, когда ее позвал младший управляющий магазином, Исаак Коген.

Она послушно остановилась.

-- Вы чувствуете себя немного уставшей, милая? - улыбаясь, спросил он.

-- Такая ужасная жара, - ответила Ди сухо.

-- Послушайте, - воскликнул Коген с живостью, - я приобрел недавно небольшой двухместный автомобиль, и в воскресенье мы можем поехать покататься. Ждите меня у Сиркуса ровно в десять. Мы отправимся за город, и в понедельник утром, к началу работы, я вас доставлю сюда...

Ди повернулась и побежала от него. До нее донесся смех Когена.

Ди была так измучена, что не могла обедать. Когда она вернулась к своему прилавку, в глазах ее было выражение загнанного зверька. Коген не показывался больше, но другая продавщица, в изящных туфельках, с пальцами, унизанными перстнями, бросила ей аккуратно сложенную записку.

Дрожащими руками Ди развернула ее.

"Не будьте дурочкой, дорогая моя; ваш труд - не очень доходная статья. Я хочу сказать вам, что Вы мне очень нравитесь. Я позабочусь о Вас, на будущей неделе Вам увеличат жалованье. Итак, в воскресенье в десять часов у Сиркуса.

Она подняла голову и встретилась глазами с наблюдавшим за ней Когеном.

Диана вышла из-за прилавка и направилась прямо к нему.

-- Вы - мерзавец, - сказала она звонким голосом.

был услышать ее слова, обращенные к Когену. Диана повернулась.

То был Гюг. Глаза их встретились.

-- Здравствуйте, - машинально произнесла Ди заплетающимся языком. Она видела Гюга, но точно в тумане - какая-то неосязаемая пелена повисла между ними.

Если бы не этот туман, который, становясь все гуще, обволакивал ее и мешал дышать, она, конечно, обратилась бы в бегство, но силы оставили ее. Неясно, словно шепот, донеслись до нее слова Гюга:

-- Что вы здесь делаете? Где вы были все это время?

Ди слабо улыбнулась. Он был так хорош сейчас в лучах яркого солнца, один вид его наполнял ее радостью.

-- О, мне пришлось искать работу, - сказала она.

Коген медлил уходить, лицо его выражало жадное любопытство.

Глаза всех служащих были обращены на Ди. Почувствовав это, она направилась к прилавку, словно желая укрыться за ним от любопытных взоров. Она уже дошла до прилавка, но тут развешенные куски кружев и цветных лент слились перед ее глазами в одно тусклое колышащееся пятно, образовали зыбкую, пенящуюся волну, которая все приближалась и наконец захлестнула ее.

Ди пошатнулась и опустилась на колени, голова ее прислонилась к прилавку, руки беспомощно повисли, касаясь пыльного пола.

-- Это - результат переутомления, - резко сказал Гюг, обращаясь к Когену.

Он наклонился и осторожно поднял Ди. Коген суетился возле них. С его уст срывались бессвязные извинения, объяснения, выражения сочувствия.

-- Покажите мне место, где мисс Лестер могла бы прийти в себя, - обратился к нему Гюг, - да поскорее.

В магазине было помещение для отдыха - пустая пыльная маленькая комнатка с плотно закрытыми окнами, из которых открывался скучный вид на склады.

Гюг уложил Ди на жесткую кушетку и послал одну из продавщиц за водой. Ди лежала совсем тихо - тоненькая девочка, слабое существо, лишенное жизненных сил, лишенное всяких желаний.

Глубокая жалость сдавила грудь Гюга.

Несмотря на снисходительное отношение к себе самому, несмотря на все растущий эгоизм баловня жизни, Гюг обладал врожденным благородством. Оно-то и беспокоило его все это время из-за того, что он забыл обещание, данное Ди в тот памятный вечер.

Он приложил много усилий, чтобы разыскать Ди, но все они оказались тщетными, и Гюг постарался уверить себя, что Диана уехала к отцу. Однако он не мог забыть ее смеха, ее самоотверженного поведения во время облавы.

Гюг был избалован удачей. Беззаботная жизнь, легкие победы над сердцами женщин и та легкость, с которой они шли ему навстречу, притупили в нем чувство благодарности. Но утонченность Ди, широта ее натуры, способность не думать о себе в опасную минуту ради интересов другого глубоко тронули его. Он не мог забыть об этом. И когда увидел, что след Ди потерян, не переставал упрекать себя. Гюг пробовал обратиться к сыщику, но очень трудно отыскать в Лондоне человека, не совершившего какого-нибудь преступления, ничем не известного, не старающегося скрыться от глаз полиции. Самое верное средство замести следы - это вести будничный образ жизни. Сыщику не удалось напасть на след Дианы, и Гюг оставил поиски. И вот он наконец нашел Ди; но как мало сходства осталось в ней с той Кармен, что с таким упоением танцевала перед ним, так заразительно смеялась.

Последние месяцы Гюг был загружен работой; кабинет еще не сместили, однако это могло произойти в ближайшем будущем. Гюг почти все время проводил в парламенте, стараясь укрепить свою кандидатуру, и постепенно всецело отдался работе, которую полюбил саму по себе, безотносительно к тому, что она должна была приблизить его к власти. Все другие интересы отошли на задний план.

В ту памятную ночь она, безусловно, спасла его карьеру, а что сделал он для нее? Сознание своего эгоизма заставило его особенно остро ощутить вину перед ней.

Между тем Ди открыла глаза и слабо улыбнулась ему. Он сел на край жесткой узенькой кушетки и обнял девушку. И тотчас она, как маленький обиженный ребенок, прижалась лицом к его рукаву - движением, полным доверия и счастливой уверенности.

Вернулась продавщица со стаканом воды в руках. Гюг поднес его к губам Ди. Она попробовала сесть.

-- Мне уже лучше, - сказала она с улыбкой, - уверяю вас. Она неуверенно посмотрела на него. - Я думаю, мне пора возвращаться в магазин.

-- Разве у вас были настолько стесненные обстоятельства, что вам пришлось взяться за эту работу? - спросил Гюг.

Ди утвердительно кивнула.

-- Я часто думала, стоит ли это делать, - сказала она с веселостью, напоминающей прежнюю Ди, - то есть стоит ли жить на свете только для того, чтобы заниматься ежедневно делом, которое ненавидишь. Ведь, рассуждая логично, это глупо, не так ли?

В комнату вошел Коген, предварительно осторожно кашлянув и постучав в открытую дверь. Он, очевидно, уже узнал, кто такой Гюг, и обратился к нему с подчеркнутой почтительностью.

-- Наш хозяин просил меня передать вам, мистер Картон, что обморок мисс Лестер нисколько не вызван переутомлением; он очень просил вас переговорить с ним по этому поводу, если вам будет угодно. Он поручил мне также предложить мисс Лестер недельный отпуск с сохранением жалованья.

Гюг встал и смерил Когена взглядом. Тот был высокого роста, но Гюг казался на голову выше него.

-- Не будете ли вы так добры передать вашему хозяину, - сказал он высокомерно, - что мисс Лестер не намерена воспользоваться его великодушным предложением. Она сегодня же уходит от вас, вернее сейчас же. А теперь прощайте.

-- Мне нравится быстрота, с которой вы с ним покончили, словно подвели итог на счете! - сказала Ди. - Но неужели вы полагаете, что облегчили мое положение тем, что отказались за меня от службы, в то время как у меня нет ни малейшей надежды на другое место; ведь скоро начнется мертвый сезон, и я...

Она остановилась и, топнув ногой, воскликнула с горячностью:

-- Как вы могли так поступить? Теперь вам придется исправлять это, а я должна буду быть особенно признательной за недельный отпуск. Нужно поскорее позвать сюда мистера Когена.

Гюг лениво закуривал папиросу.

-- Если вы не будете мешкать и сейчас оденетесь, - сказал он, - мы еще успеем выпить чаю на лоне природы. Я должен быть в городе к семи часам, и жалко терять драгоценное время. Я хочу отвезти вас в одно очень красивое место; дорога туда идет через лес, и будет досадно, если нам придется торопиться.

-- Перестаньте! - воскликнула Ди с отчаянием. - Это ведь низко говорить мне о поездке за город, о лесах, в такой день, когда... когда так жарко и все кругом будто плывет у меня перед глазами, это все равно, что дразнить едой человека, умирающего с голода!

-- Диана! - воскликнул Гюг; в голосе его уже не звучали больше веселые нотки. - Неужели вы можете подумать, что после всего того, что вы для меня сделали, я буду равнодушно смотреть, как вы убиваете себя непосильной работой в этом лишенном воздуха ужасном магазине? Неужели вы считаете меня таким бессердечным эгоистом? Может быть, я и плохой человек, но все же не настолько скверный, чтобы равнодушно видеть, как друг мой мучится на моих глазах, и не попытаться при этом прийти ему на помощь. Я беру на себя заботы о вас. Но ваша гордость нисколько не должна возмущаться. Я найду вам работу, и это не будет с моей стороны актом благотворительности. А сейчас, очень прошу, наденьте шляпу и едем хоть немного подышать свежим воздухом.

Она молча стояла перед ним. Румянец то сбегал с ее щек, то снова появлялся, словно легкие облачка проносились на предрассветном небе; руки ее были крепко сжаты.

Гюг подошел к ней и легко положил руку ей на плечо. Ди вся вздрогнула от его прикосновения, он почувствовал это, дыхание его участилось.

-- Конечно, серьезно, - сказал он дрогнувшим голосом, - а теперь торопитесь. Я буду ждать вас в автомобиле. Только не мешкайте.

Комната для раздевания была пуста, когда Ди вошла в нее. Она быстро надела свою дешевенькую шляпку, свое бумажное пальтишко. Постояла с минуту, окидывая взглядом мрачную комнату с рядами висящих на вешалках дешевых пальто, с беспорядочно брошенными кульками от завтраков. Очевидно, она видела ее в последний раз.

Но Ди не замечала окружающей обстановки - перед ее зачарованным взором развертывались волшебные картины и губы шептали:

-- Благодарю тебя, Боже, за Гюга!

Они пили чай в саду старой деревенской гостиницы; возле их столика на грядках сочно краснели ягоды клубники.

-- Давнишней мечтой моей жизни, - торжественно заявила Ди Гюгу, - было самой рвать клубнику и есть ее прямо с грядки.

Она вела себя, как настоящее дитя.

-- Вы - второй Питер Пэн [герой сказки английского писателя Джеймса Барри - мальчик, который всегда оставался ребенком], - сказал ей Гюг, - наверное, и в девяносто лет вы все еще не будете взрослой. Что делал с вами отец во время ваших частых разъездов?

Ди горько рассмеялась.

-- Уверяю вас, что не мне доставалась роль Питера Пэна, - отвечала она, - ведь тогда все заботы лежали на мне. Мне кажется, отец стал считать меня взрослой с той минуты, как я научилась ходить. Не было такого гнусного способа избавиться от уплаты долгов или "провести человека", которому бы он не пытался научить меня. Это мало вяжется с образом Питера Пэна, не правда ли?

Ее блестящие глаза пристально смотрели на него.

-- Я стараюсь забыть всю эту мерзость и гнусность, - продолжала она, - но мне кажется, что вещи, которые мы хотим забыть, подобны комьям грязи: даже отпав, они оставляют после себя следы. Я думаю, - закончила она с отчаянием в голосе, - что знаю много таких вещей, о которых вы не имеете даже представления.

Они сидели под старым буком. Сквозь листву на них падали солнечные блики. Гюг растянулся на траве, прикрыв глаза шляпой.

-- Я думаю, это не так страшно, - сказал он, слегка улыбаясь. - Но назовите мне эти ужасные вещи, о которых я не могу даже иметь представления.

-- Вы смеетесь надо мной, - отозвалась Ди.

Он приподнялся и сел: его глаза с выражением насмешливым и нежным смотрели на нее.

Ди была занята составлением букета из маргариток и трилистника.

-- Если мужчина знает о всяких гнусных вещах, то это не имеет значения, - сказала она медленно, - но совсем другое дело в отношении девушек; к сожалению, мне пришлось со многим познакомиться. Отец не обращал никакого внимания на то, что я могу услышать, и на то, с кем я встречаюсь. Я сейчас объясню, почему нехорошо, когда девушки знают о слишком многом: мужчины теряют к ним уважение и перестают считаться с ними. Сегодня Коген лишний раз подтвердил мне это. Он без обиняков предложил мне уехать с ним, а когда я убежала от него, потому что мне стало очень противно и очень страшно, он не обратил на это ни малейшего внимания; он попросту не сомневался, что я поеду с ним: прислал записку, предлагая мне быть готовой в назначенное время, и сообщил о том, что прибавит мне жалованья. Вот о чем я хотела рассказать вам. Он, видите ли, знал, что я беззащитна, что я должна буду понять...

-- Гнусный мерзавец! - воскликнул Гюг. - Рыцарственное чувство, заглушенное эгоизмом, заговорило с новой силой. - Всякий приличный мужчина отнесся бы к вам с величайшим уважением, - сказал он горячо.

-- Ваши слова доставляют мне большое удовлетворение, - сказала Ди с милой улыбкой. - Я считала, что должна рассказать вам про Когена, хотя все время боялась, не зная, как вы к этому отнесетесь. Но, мне кажется, вы понимаете.

Гюг поднялся с травы.

-- Сейчас мы отправимся в одно место, где, я надеюсь, вы найдете работу получше.

Автомобиль Гюга остановился перед большим белым особняком на Сауз-стрит.

-- Здесь живет моя сестра. Подождите меня в машине, Ди!

Он быстро пошел к высокой, блестящей парадной двери, которая отворилась прежде, чем он успел позвонить. В двери показался джентльмен с очень красным лицом, в цилиндре.

Диана услышала, как он приветствовал Гюга:

-- Здравствуйте, дружище Гюг! Какой попутный ветер занес вас сюда?

Дверь снова распахнулась, и оба джентльмена вошли в нее.

-- Наверное, в будуаре у Виолетты целая коллекция поклонников, - сказал Бевис Драйтон, подмигивая Гюгу, - пройдем ко мне и выпьем по рюмочке.

-- Спасибо, но у меня нет времени, - отвечал Гюг. - Я должен видеть Виолетту по делу.

-- По делу? - весело расхохотался Бевис, обнаруживая при этом прекрасные белые зубы. - Вот это мне нравится! Держу пари, что вы со дня своего рождения никогда не занимались никакими делами; не думаю, чтобы и она была способна на это. Желаю вам успеха, Гюг, но боюсь, что ваша попытка будет тщетной.

Гюг оставил его и стал быстро подниматься по покрытой толстым ковром лестнице.

Он послал слугу попросить Виолетту выйти к нему на минуту.

Виолетта поспешно вышла из своего будуара.

-- Что-нибудь случилось, дорогой? - спросила она, прикоснувшись губами к его лбу.

Виолетта положила на плечо Гюга свою красивую белую руку с тщательно отполированными ногтями.

-- Скажи мне всю правду, - попросила она, - но прежде всего дай мне папиросу и знай, что ради тебя я покинула удобное кресло.

-- Слушай, Ви, - сказал Гюг отрывисто, передавая ей портсигар, - я хочу просить тебя оказать мне услугу. Я знаю, что то, о чем я тебя попрошу, не будет тебе очень приятно, но все же надеюсь, что ты сделаешь это для меня. Обещаешь исполнить мою просьбу?

-- Это ужасно таинственно, - проговорила Виолетта.

-- Сейчас я тебе все расскажу, - прервал ее Гюг. - Ты помнишь историю в игорном доме Эгхэм Крессент? Там еще застали Тэдди Виндльсгэма, миссис Пиррей, Форсайта и многих других. Я тоже был там в ту ночь, но, конечно, не мог допустить, чтобы мое имя фигурировало в таком деле. Ты ведь знаешь, как теперь требовательны массы в отношении своих избранников, и я просто не имел права участвовать в скандале. Как раз перед тем Гаррон дал мне твердое обещание, что я попаду в кабинет. И вот я вошел в комнату одной девушки - только, ради Бога, не подумай ничего плохого, девушка тут абсолютно не при чем. Она не только помогла мне скрыться, но с опасностью для жизни сама указала мне дорогу.

Сейчас эта девушка в очень тяжелом положении, и я хочу в свою очередь сделать ей добро. Не возьмешь ли ты ее к себе в дом в качестве компаньонки? Нет, подожди минуту. Конечно, я и сам знаю, что вовсе не нуждаешься в компаньонке, но хочу, чтобы Диана Лестер считала, что она честно зарабатывает свой хлеб, а в данную минуту я не знаю никого, кроме тебя, к кому бы мог обратиться... Если ты для меня это сделаешь, я улажу для вас дело с Лингфильдом - заплачу ему все до копейки. Ты согласна?

-- Что это за девушка? Почему ты в ней так заинтересован? - воскликнула Виолетта. Ее глаза, очень похожие на глаза Гюга, несмотря на поднятые тушью ресницы, пристально смотрели на него. Она заметила, как кровь прилила к его щекам.

-- Поверь мне, - сказал он раздраженно, - что я не влюблен в эту девушку - она еще почти ребенок. Но неужели ты не можешь понять, что человек может бескорыстно захотеть сделать доброе дело? Диана совершенно одинока, без гроша денег. Конечно, она прилично воспитана и все прочее; кроме того, как я сказал, она оказала мне очень большую услугу. Ведь нельзя же задушить в себе всякое доброе чувство из страха, что люди неправильно поймут тебя! Так хочешь ты мне помочь или нет?

-- Да, - сказала Виолетта; выражение лица ее сразу смягчилось, - я помогу тебе, Гюги.

-- Спасибо, - радостно сказал он, схватив ее за руку. - А я сегодня же урегулирую твои дела. Я бесконечно благодарен тебе, Ви. Да, между прочим, у Дианы прекрасный голос. Я хочу, чтобы Линески давал ей уроки пения. Подожди одну минуту. Диана ждет меня в автомобиле, я сейчас приведу ее сюда.

С порога комнаты он снова вернулся.

-- Прошу тебя, Ви, - воскликнул он совсем по-мальчишески, - будь ласкова с ней. И позаботься о ее туалетах и о всем прочем. Я надеюсь на тебя.

"Вот до чего мы дожили, - подумала Виолетта, поджидая возвращения брата. - Гюг способен на экстравагантные выходки. Он просит меня быть ласковой с этой девушкой и сам думает о ее туалетах. Это забавно. Он наверняка влюблен в нее", - решила она. Но затем, увидев входящих в комнату Диану и Гюга, быстро отбросила это предположение.

Виолетта вполне оправдала надежды Гюга и очень ласково встретила Ди.

я попросила бы дать мне голос.

Она проводила их в прекрасно обставленную, полную цветов комнату. Гюг был знаком почти со всеми присутствующими; через минуту он был вовлечен в водоворот разговоров и пришел в прекрасное настроение.

Виолетта очень мило представила всем Диану. Гюг, чрезвычайно довольный тем, что смог отплатить Ди, позаботившись о ней, оглянулся, чтобы посмотреть, как она себя здесь чувствует. Она сидела в кресле, а у ее ног на пуфе поместился Лансинг, весьма приятный юноша, они весело болтали и смеялись. Гюг услышал, как Лансинг сказал:

-- Вы должны разрешить мне, мисс Диана, научить вас управлять автомобилем. Вы позволите, не правда ли?

Лансинг, по-видимому, увлекся Дианой, и это доставляло ей заметное удовольствие.

-- Оставьте детей, пусть играют и будут паиньками.

-- Мы не обращаем внимания на ваши насмешки, - отозвался весело Лансинг, - они продиктованы завистью к нашей молодости и непорочности!

Гюг заметил, как Диана покраснела в ответ на какой-то невинный комплимент, и неожиданно почувствовал острую бессмысленную ненависть к Лансингу за то, что тот был молод, за то, что так ярко блестели его волосы, за его жизнерадостность, за близость к Диане.

И он понял, почему все эти месяцы, с тех пор как исчезла Ди, его не покидало чувство беспокойства, и почему у него сейчас такое приподнятое настроение. Он понял, что любит Ди.