Первые люди на Луне.
Глава V. Путешествие на Луну.

Глава V.

Путешествие на Луну.

Кавор тотчас погасил свет, сказав, что у нас не слишком большой запас электрической энергии и что нам надо беречь его для чтения. В продолжение некоторого времени, долгого или короткого - не знаю, господствовал полумрак.

Один вопрос выплыл из пустоты.

- Куда мы летим? В каком направлении? - спросил я.

- Мы летим от земли по касательной, и так как луна теперь близка к своей третьей четверти, то мы направимся к ней. Я открою окно.

Щелкнула пружина, и одно из окон в наружной оболочке шара открылось. Небо было черное, как мгла внутри шара, но фигура открытого окна обозначилась бесчисленным множеством звезд.

Кто видел звездное небо только с земли, не может вообразить себе, какой вид оно имеет, когда полу-прозрачная вуаль нашего воздуха отдернута. Звезды, которые мы видим на земле, это не более как рассыпанные по небу призраки, проникающие в нашу туманную атмосферу. Много чудного пришлось нам увидеть, но ничто так не поразило меня, как это безвоздушное, усеянное мириадами звезд небо.

Маленькое оконце захлопнулось с треском, другое, соседнее, открылось и через мгновение захлопнулось также, затем третье, и на минуту я должен был зажмурить глаза от ослепительного блеска луны.

Некоторое время я должен был пристально смотреть на Кавора и на окружающие меня предметы, чтобы снова приучить мои глаза к свету, прежде чем мог повернуть их к этому сверкающему блеску.

Четыре оконца были открыты для того, чтобы притяжение луны могло действовать на все предметы в нашем шаре. Теперь оказалось, что уже я не витаю свободно в пространстве, но что мои ноги покоятся на стекле, в стороне шара, обращенной к луне. Одеяла и ящики с провизией также сползли медленно к стеклянной стенке и расположились там, заслонив часть небесного пейзажа. Мне казалось, что я смотрю "вниз", когда я глядел на луну. На земле "вниз" значит к земной поверхности, по направлению падения тел, а "вверх" - в обратном направлении. Теперь же сила притяжения влекла нас к луне, а наша земля была у нас над головой. Само собой разумеется, когда же все каворитные окошки были закрыты, "вниз" означало к центру нашего шара, а "вверх" - к его наружной стенке.

Точно также, в противоположность земному опыту, мы получали свет, идущий снизу вверх. На земле свет падает сверху или косвенно с боков; здесь же он врывался из под наших ног, и чтобы увидеть наши тени, мы должны были глядеть вверх.

На первых порах я испытывал нечто вроде головокружения, стоя на одном только толстом стекле и глядя вниз на луну через сотни тысяч миль пустого пространства; но это болезненное ощущение вскоре рассеялось. А затем, какой блеск и великолепие вида!

Читатель всего лучше может вообразить это, если он теплой летней ночью ляжет на землю и, подняв ноги кверху, будет смотреть меж ними на луну; только по какой-то причине, вероятно, потому, что отсутствие воздуха делало ее гораздо более блестящей, луна казалась нам уже значительно крупнее, сравнительно с тем, как она представляется с земли. Малейшие детали ее поверхности были отчетливо видны. С тех пор, как мы стали видеть ее не через воздух, контуры ее представлялись резко очерченными, не было никакого сияния или кольца вокруг нее; лишь звездная пыль, покрывавшая небо, обрамляла ее края и обозначала очертания ее неосвещенной части.

И когда я стоял таким образом и глядел на луну между ног, то предчувствие невозможного, часто являвшееся у меня со времени нашего старта, опять вернулось с удесятеренною силою.

- Кавор, - сказал я, - а эти компании, которые мы собирались устроить, и все остальное насчет минералов...

- Что такое?

- Я не вижу их здесь.

- Ну, так что ж, - отвечал Кавор, - вы утешитесь в этом.

- Однако...

В эту минуту я был почти уверен, что тут никогда не было никакого мира.

- Этот экземпляр "Lloyd's News" может помочь вам.

"Один джентльмэн дает деньги взаймы", прочел я. Я знал этого джентльмена. Далее, какой-то чудак предлагал велосипед, "новехонький и стоящий 15 фунтов", за пять фунтов стерлингов; затем какая-то дама, очутившаяся в бедственном положении, желала продать несколько рыбных ножей и вилок, свой "свадебный подарок". Без сомнения, кто-нибудь тщательно рассматривал эти ножи и вилки, кто-нибудь другой пробовал этот велосипед, а третий доверчиво вступил в переговоры с благодетелем, ссужающим деньги, в ту самую минуту, когда я пробегал глазами эти объявления.

Я рассмеялся и выпустил газету из рук.

- Видимы ли мы с земли? - спросил я.

- А что?

- Я знал одного господина, очень интересующегося астрономией, и мне пришло на ум, что, быть может, он как раз теперь смотрит на нас в телескоп.

- Нужен бы был самый сильный телескоп, какой только имеется на земле, чтобы увидать нас теперь, даже как самое ничтожное пятнышко.

Некоторое время я молча созерцал луну.

- Это целый мир, - сказал я, - здесь это чувствуешь гораздо сильнее, чем на земле. Жители, пожалуй...

- Жители! - воскликнул Кавор. - Нет, выкиньте это из головы. Вообразите себя ультра-арктическим путешественником, исследующим пустынные безжизненные пространства. Взгляните сюда! - Он показал рукой на бледное сияние луны. - Это мертвый мир! Мертвый!

Огромные потухшие вулканы, необозримые пространства застывшей лавы, равнины, покрытые снегом, замерзшей углекислотой или обледенелым воздухом; всюду обвалы, ущелья и пропасти. Никакой жизни, никакого движения! Люди наблюдали эту планету систематически в телескопы около двухсот лет, и много ли перемен они заметили, как вы думаете?

- Никаких.

- Они отметили два бесспорных обвала, одну сомнительную трещину и незначительное периодическое изменение окраски, вот и все.

- Я не знал, что они отметили даже это.

- О, да! Но что касается жителей...

- Кстати, - спросил я, - какой наименьший предмет покажут самые сильные телескопы на луне?

- Можно было бы увидать церковь порядочных размеров. Наверно увидели бы города, или строения, или что-нибудь подобное человеческим сооружениям. Пожалуй, там есть какие-нибудь насекомые, вроде муравьев, например, которые могут скрываться в глубокие норы от лунной ночи, или какие-нибудь новые неведомые существа, не имеющие себе подобных на земле. Это самое вероятное, если мы вообще встретим там какую-либо жизнь. Подумайте только о различии условий. Жизнь там должна приспособляться ко дню, в четырнадцать раз более продолжительному, чем наши дни: непрерывный двухнедельный солнечный блеск и зной при безоблачном небе, и затем ночь, такой же продолжительности, становящаяся все холоднее и холоднее под этими студеными, резко очерченными звездами. В эту длинную ночь там должен царить страшный холод, доходящий до абсолютного нуля, до 273® Цельзия ниже земной точки замерзания. Какая бы жизнь там не была, ей надо перезимовать эту морозную ночь, и ежедневно снова пробуждаться.

Он задумался.

- Можно, пожалуй, вообразить себе червеподобные существа, питающиеся твердым воздухом, точно так же как дождевой червяк питается землей или какие-нибудь толстокожие чудовища...

- Кстати, - сказал я, - отчего мы не захватили с собой пушки?

Кавор ничего не сказал на этот вопрос.

- Нет, - сказал он, наконец, - нам надо продолжать наш путь. Увидим, когда доберемся до места.

У меня же все было свое на уме.

- Конечно, - вспомнил я, - где-нибудь да найдутся мои минералы, какие бы ни были там условия.

Он предупредил, что от этого у меня закружится голова, и советовал мне протянуть руки к стеклу, чтобы ослабить падение. Я последовал его указанию и уперся ногами в ящики с провизией и цилиндры с воздухом, желая предупредить их падение на меня. Затем ручка щелкнула и окошко раскрылось. Я неуклюже упал на руки и лицо и на мгновение увидал между моими темными, растопыренными пальцами нашу родную землю, в виде планеты на нижней части небесного свода.

Мы были еще очень недалеко от земли, по словам Кавора, всего, пожалуй, в каких-нибудь восьмистах милях, и огромный земной диск застилал все небо. Но уже отсюда ясно было видно, что наша планета имеет шарообразную форму. Материк под нами рисовался смутными очертаниями в вечернем полумраке, а к западу широкая серая полоса Атлантического океана блестела, как расплавленное серебро, озаряемая заходящим солнцем. Я различил, как мне казалось, тусклые, подернутые дымкой береговые линии Испании, Франции и южной Англии... В эту минуту ставень закрылся, и я очутился в странном положении, медленно скользя по гладкой поверхности стекла.

Когда, наконец, все в моем уме пришло в порядок, опять оказалось вне всякого сомнения, что луна находится "внизу", у меня под ногами, а земля где-то далеко, на краю горизонта, та самая земля, которая всегда была "внизу" и для меня и для всех людей с самого сотворения мира.

Так слабы были требовавшиеся от нас усилия, так легко все нам давалось, благодаря уничтожению веса, что мы не чувствовали ни малейшей потребности в подкреплении сил за все время, протекшее с момента нашего отправления в путь (около течение шести часов по хронометру Кавора). Кавор осмотрел аппарат для поглощения углекислоты и воды и нашел его в удовлетворительном состоянии, благодаря, конечно, тому, что наше потребление кислорода было чрезвычайно мало; так как тема для разговора пока истощилась и нам нечего было более делать, то нами овладела дремота; разостлав наши одеяла на дне шара таким образом, чтобы укрыться как можно надежней от лунного света, мы пожелали друг другу "покойной ночи" и почти мгновенно заснули.

потребности в пище; сначала мы принуждали себя есть, но потом постились, так что не извели и двадцатой части взятой с собою провизии; количество выдыхаемой углекислоты также было ничтожно; но почему - не сумею объяснить); по большей же части мы пребывали в состоянии покоя, которое не было ни сном, ни бодрствованием, и падали, падали все время, не имевшее в себе ни дня, ни ночи, бесшумно, плавно и быстро, по направлению к луне.