Первые люди на Луне.
Глава 13. Мистер Кавор высказывает свои предположения

Глава 13
МИСТЕР КАВОР ВЫСКАЗЫВАЕТ СВОИ ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ

Мы оба молчали. В общем, все, что с нами произошло, казалось выше моего понимания.

- Они нас захватили, - проговорил я наконец.

- И все из-за грибов.

- А если бы я не начал их есть, мы ослабели бы и умерли от голода.

- Мы могли бы отыскать шар.

Я разозлился на упрямого Кавора и выругался про себя. Мы почувствовали ненависть друг к другу. Я барабанил пальцами по полу, между ногами, и позвякивал цепями. Наконец я не выдержал и заговорил снова.

- Что же нам делать дальше? - спросил я.

- Это разумные существа, они умеют работать и производить... Эти огоньки, виденные нами...

Он запнулся, очевидно, не зная, что предпринять. Потом заговорил снова, признавшись в своей ошибке.

- В конце концов, они отнеслись к нам лучше, чем мы вправе были ожидать. Я полагаю...

Кавор запнулся.

- Что?

- Вообще я полагаю, что на всякой планете, где есть разумные существа, они имеют вертикальную грудную клетку, руки и ходят выпрямившись...

Нить его мыслей оборвалась.

- Мы находимся внизу, на глубине нескольких тысяч футов или даже больше.

- Почему?

- Здесь холоднее. И наши голоса громче. Ощущение усталости исчезло, а также шум в ушах и спазмы в горле.

Я этого сначала не замечал, но потом убедился, что он прав.

- Да.

- Воздух сделался гуще. Мы находимся, вероятно, на большой глубине, пожалуй, на расстоянии мили от поверхности Луны.

- А мы и не воображали, что существует целый мир внутри Луны.

- Нет.

- Да и как мы могли?

- Теперь, конечно, это неоспоримо. Внутри Луны, очевидно, много пещер с атмосферой, в центре же их расположено море. Известно, что Луна имеет меньший удельный вес, чем Земля, что на ней мало воздуха и воды. Думали, что эта планета родственна Земле и имеет тот же состав. Отсюда легко было сделать вывод, что она полая внутри. Однако же никто не признавал этого факта. Кеплер, хотя...

Кавор с удовольствием разглагольствовал на любимую тему.

- Да, - продолжал он, - предположение Кеплера о подпочвенных пустотах, sub-volvani, - оказалось правильным.

- Хорошо было бы, если бы вы подумали об этом раньше.

Он ничего не ответил и засопел, отдавшись, повидимому; течению своих мыслей. Мое терпение истощилось.

- Что же, по-вашему, произошло с шаром? - спросил я.

- Потерян, - равнодушно ответил он, как будто это его совсем не интересовало.

- Среди зарослей?

- Если только они не нашли его.

- Что тогда?

- Почем я знаю.

- Кавор, - истерически заговорил я, - дела моей компании идут блестяще...

Он ничего не ответил.

- Черт возьми! - воскликнул я. - Сколько лишений перенесли мы для того, чтобы попасть в эту яму! Что же теперь будет с нами? Куда нам деваться? Что нам Луна, что мы для Луны? Мы захотели слишком многого, слишком рискнули. Нам следовало бы начать с меньшего. Это вы предложили лететь на Луну! Эти каворитные заслонки! Я уверен, что мы могли бы применить их для земного употребления. Несомненно! Вы плохо поняли, что я предполагал... Стальной цилиндр...

- Ерунда! - возразил Кавор.

Мы прекратили разговор.

Скоро Кавор возобновил прерванный монолог, без всякого поощрения с моей стороны.

- Если они найдут шар, - начал он, - если найдут... что они с ним сделают? Вот в чем вопрос! Они во всяком случае не поймут, что это такое. Если бы они знали толк в таких вещах, то уже давно бы прилетели к нам на Землю. Полетели бы они? А почему бы и нет? Или послали бы что-нибудь к нам? Они не удержались бы. Они станут разглядывать шар. Несомненно, это разумные существа: они начнут рассматривать его, войдут внутрь, дернут заслонки. И шар улетит... То-есть мы останемся на Луне до конца наших дней. Странные существа, странные знания...

- Что касается странных знаний... - начал я и запнулся.

- Послушайте, Бедфорд, - сказал Кавор, - вы ведь отправились в эту экспедицию по собственной доброй воле.

- Вы убеждали меня и называли это исследованием.

- Всякое исследование сопряжено с риском.

- В особенности, когда его предпринимают, ничем не вооружившись и не думая о последствиях.

- Я всецело был занят мыслью о шаре, события вынудили нас.

"меня", хотите вы сказать.

- И меня точно так же. Разве я знал, принимаясь за исследования по молекулярной физике, что судьба забросит меня в такую даль?

- Во всем виновата проклятая наука! - разозлился я. - Вы обращаетесь за помощью к науке, и она преподносит вам подарочек, который разрывает вас на куски или уносит к черту на кулички...

- Бесполезно ссориться. Эти существа, селениты, называйте их как хотите, поймали нас и сковали по рукам и ногам. Какой бы способ спасения мы ни избрали, чтобы освободиться, с этим нельзя не считаться... Нам предстоят еще серьезные испытания. Будьте хладнокровны.

Кавор остановился, как бы ожидая от меня поддержки, но я сидел насупившись.

- Проклятая наука! - прошептал я.

- Надо разрешить проблему сношений. Жесты их, я опасаюсь, совсем не похожи на наши. Например, показывание пальцем. Ни одно существо, кроме человека и обезьяны, не показывает пальцем.

По-моему, это было не совсем верно.

- Почти каждое животное указывает глазами или носом, - возразил я.

Кавор задумался.

- Да, - согласился он наконец, - но мы так не делаем. Тут столько различий, столько различий... Следовало бы... но как я стану разговаривать? У них свой язык, они издают звуки, вроде писка или визга. И как мы можем обучиться? Да и язык ли это? Но у них могут быть другие чувства, другие средства общения. Несомненно, у селенитов есть разум, и у нас должно найтись что-нибудь общее. Но сможем ли мы понять друг друга?

- Это невозможно, - проговорил я. - Они отличаются от нас больше, чем земные животные. Они из другой глины. Мы не сговоримся.

Кавор задумался.

- Я этого не нахожу. Раз у них есть разум, то, наверное, найдется что-нибудь общее с нами, хоть они и живут на другой планете. Конечно, если бы мы или они были только животными и обладали одними инстинктами...

- А разве они не животные? Они гораздо более походят на муравьев на задних лапках, чем на человеческие существа. А разве можно сговориться с муравьями?

- Непреодолима.

- Но сходство должно найтись. Я припоминаю, что читал когда-то статью покойного профессора Гальтона о возможности межпланетных сообщений. К сожалению, в то время это мне не казалось вероятным, и я не вынес из чтения пользы и не отнесся к статье с должным вниманием... Постойте, я припомню.

По теории Гальтона, следовало начать с общеизвестных истин, которые доступны всякому разумному существу и составляют основу мышления. Например, можно начать с геометрии. Он предлагал взять какую-нибудь основную теорему Эвклида и показать построением, что она нам известна. Доказать, например, что углы равнобедренного треугольника равны, что если начертить равные стороны, то углы будут одинаковы, или что квадрат гипотенузы прямоугольного треугольника равен сумме квадратов катетов. Обнаруживая знание подобных вещей, мы покажем вместе с тем, что обладаем логическим разумом. Теперь предположите, что я... начертил бы геометрическую фигуру мокрым пальцем или обозначил бы ее в воздухе.

Кавор замолчал. Я сидел, обдумывая его слова. На несколько мгновений его безумная надежда на общение, на взаимное понимание с этими сказочными существами увлекла меня, но затем отчаяние - следствие усталости и физических недомоганий - взяло верх. Я снова стал раскаиваться в нашем сумасбродном предприятии.

платок на шест у того места, где мы оставили шар...

И я в гневе замолчал.

- Несомненно, - рассуждал Кавор, - это разумные существа. Поэтому можно установить заранее известные положения. Раз они не убили нас сразу, то у них должно быть понятие о милосердии. Милосердие! Или по крайней мере о сдержанности, быть может, об обмене мыслями. Они могут к нам снова явиться. А эти пещеры и часовой?! Эти кандалы?! Несомненно, они обладают развитым умом...

- Полно молоть чепуху! - оборвал я. - Довольно сумасбродств. Сначала одно сумасбродное путешествие, а затем другое. Но я доверился вам. Зачем я не корпел над своей пьесой? Вот мое предназначение, моя сфера! Я бы мог окончить пьесу, я в этом уверен, это была бы отличная пьеса. Сценарий у меня был уже почти готов, а тут... Подумать только, полететь на Луну! Так глупо, непрактично погубить свою жизнь! У той старухи, в трактире в Кентербери, было гораздо больше здравого смысла.

Я взглянул вверх и остановился. Мрак снова сменился голубоватым светом. Дверь раскрылась, и несколько селенитов бесшумно скользнули в помещение. Я молча смотрел на их уродливые лица.

в этом голубоватом освещении. В каждой лежали белые куски. Мои мрачные мысли вдруг исчезли, уступив место голоду. Я волчьими глазами впился в эти чаши (потом я часто видел это во сне). В то время я не обратил внимания, что на конце рук, протягивавших чаши, находились не целые кисти, а лишь ладонь с большим пальцем, похожая на кончик слонового хобота.

Чаша была наполнена студенистой массой светлобурого цвета, напоминавшей холодный воздушный пирог, с легким грибным запахом. Очевидно, это было мясо лунных коров.

Мои руки были так крепко скованы, что я едва мог дотронуться до чаши. Селениты заметили мои усилия, и двое из них ловко ослабили мои наручники. Их щупальца-руки, касавшиеся меня, были мягки и холодны. Я взял один кусок. Пища была такая же студенистая, как все органические вещества на Луне, и напоминала вафлю или пирожное, но на вкус довольно приятная... Я взял еще два куска.

- Я хочу есть! - сказал я.

Некоторое время мы ели, ни о чем не думая, как голодные бродяги на кухне. Никогда в жизни, ни раньше, ни после, я не был так голоден, и, кроме того, я убедился на опыте, чему бы никогда прежде не поверил: за четверть миллиона миль от нашего земного шара, находясь в подавленном настроении, под стражей, чувствуя прикосновения кошмарных, уродливых существ, я ел с аппетитом, забыв обо всем. Селениты стояли вокруг, следя за нами и издавая иногда легкое чириканье, заменявшее им, очевидно, речь. Я уже не вздрагивал при их прикосновении. Когда я несколько утолил свой голод, то убедился, что Кавор ест с таким же аппетитом и беззастенчивостью.