| Автор: | Фаррер К., год: 1911 |
| Категория: | Роман |
XXX
...Которая рождалась из пустоты...
Сначала она почти не существовала. Поистине, менее, чем тень... она была почти прозрачна, как кристалл: я продолжал видеть все детали дормеза, подпорку для головы, подлокотники, спинку... И она была совершенно бесформенна и бесцветна... Просто молочно-белый свет, неверный и изменчивый, подобный флюоресцирующим волнам Гесслеровых трубок...
Однако, она существовала. Она существовала гораздо реальнее, чем мое изображение, преломленное чечевицей перед тем: существовала существованием материальным, весовым... Я его угадывал, я его чувствовал, я знал. Она жила, быть может...
Она жила, да. Ибо в ткани, в субстанции светящейся тени, я начинал видеть, - я видел, - я видел ясно! - настоящую сеть вен и нервов, более светящуюся, чем само вещество тени... И я видел, как во всех венах и нервах бежала, равномерно пульсируя, фосфоресцирующая жидкость, которая изливалась из центра... которая изливалась из сердца...
Я видел, но что значит видеть? Я угадывал, я чувствовал, я знал - знанием верным, непреложным. Я знал, что эта тень жила, как знал, что живу я сам. И я чувствовал, как бьется ее сердце, как течет эта жидкость в этих фосфоресцирующих артериях - подобно тому, как знал, что бьется мое собственное сердце, и течет в моих артериях моя собственная кровь. И я постигал, что Существо это рождалось не из пустоты, а из меня, - из меня самого, - и что поистине оно было я сам...
И из глубины моей слабости и моей агонии, из глубины смертельного оцепенения, поглотивших мое сознание и мой разум, возникла эта единственная уверенность, и ясное, ясное понимание всего, что мне было сказано в словах, еще недавно темных и непонятных...
Да, это был я сам, эта Тень, сидящая передо мной, эта Тень, светящаяся и уже не такая прозрачная...
Я слабел все более. И я перестал видеть, потом слышать. Черная, непроницаемая завеса окутала меня. Казалось, я умер.
Позже я пришел в себя. Много позже, вероятно. Впрочем, я не знаю, но когда я пришел в себя, вся моя жизнь, предшествовавшая этому обмороку, представилась мне отошедшей на расстояние вечности, отошедшей за пределы всех возрастов...
Холодные руки сжимали мои виски. На мой лоб падали капли с мокрого носового платка. Граф Франсуа стоял передо мной, стараясь привести меня в чувство.
Я испустил вздох и, открыв глаза, разжал пальцы, впившиеся в подлокотники дормеза... Граф снял руки с моих висков, пощупал мой лоб и отошел.
Тогда я увидел...
Я увидел сидящего на другом дормезе человека. Человека, как я. Одинакового. Совершенно одинакового.
Меня самого. Я смотрел и не различал более, он или я был мною. Я не знал также, были ли мы два человека, или один в двух лицах. С трудом я поднял руку и довел движение до конца, потому что рука эта весила теперь не больше, чем рука куклы, - я ее поднял, чтобы увидеть, заставит ли мой жест другого человека - другого меня - поднять руку одинаковым жестом. Но нет! Он не шевелился. Итак, нас было двое. Двое разных людей. Два существа...
Другой человек. Человек, не галлюцинация, но фантом. Ни савана, ни струящихся очертаний вместо платья. Одежда. Такая же одежда, как моя. Я посмотрел на свою одежду, еще сейчас бывшую новой; теперь она сделалась старой, изношенной, изношенной до нитки.
Увы! Зачем?.. Зачем?.. Я знаю хорошо, о, вы, читающие, - я знаю, что вы не поверите...
Подумайте, однако, о том, что я не безумен. Разве сумасшедший говорил бы так, анализировал, рассуждал с такой правильностью? Нет! И вспомните, что я умираю. Две причины, по которым я не лгу, две причины, по которым не может быть сомнений в моей правдивости...