Человек, который убил.
Глава XLII

XLII

Пятница, 16 декабря.

Вокзал Сиркеджи. Ориент-экспресс готов к отходу...

Я покидаю Стамбул и Турцию навсегда. Я взял отпуск, в ожидании назначения мне преемника в посольстве. Я возвращаюсь к прежней деятельности и буду хлопотать о скромной должности командира полка в каком-нибудь провинциальном захолустье, поближе к восточной границе, если можно.

На вокзале было множество рукопожатий. Теперь все кончено. Я один в маленьком купе, в моей трехдневной тюрьме.

Эта Турция, из которой я изгоняю себя, приросла к моему сердцу, как мясо к костям. И все-таки я уезжаю. Я не могу, не правда ли, не могу остаться там, где умер сэр Арчибальд Фалклэнд... где будет жить его отныне свободная вдова...

Я подождал две недели для... для того, чтобы убедиться, что с нее сняты все подозрения. На этот счет я спокоен. Все хорошо. Очень хорошо.

А! Свисток. Как будто что-то оборвалось во мне...

Вокзал уже позади. Налево Мраморное море струится на солнце. Направо - Старый Сераль и его мраморные киоски, рассыпавшиеся по кипарисовой роще; бурые стены с искрошенными зубцами.

И бесконечный Стамбул...

-- Господин полковник, я имею удовольствие быть вашим спутником.

Мехмед-Джаледдин-паша кланяется мне, стоя в коридоре вагона.

-- А! Господин маршал, какой сюрприз! Вы - в ориент-экспрессе?

-- Да, официальная миссия: его величество посылает меня в Берлин, вести переговоры о покупке артиллерийских орудий.

-- Покупка артиллерийских орудий? Поздравляю! Какая милость... Но вам пришлось оставить политический кабинет?

-- Нет. Его величество был особенно милостив: кабинет остается за мной. Мой первый секретарь будет заменять меня это время.

-- Еще раз поздравляю... И вы уезжаете после блестящей удачи. Я еще не имел чести поздравить ваше превосходительство с делом Фалклэнд. Невиновность этой бедной женщины была установлена необыкновенно быстро.

-- Да, но я тут ни при чем. Все это сделано самим султаном.

-- Как?

-- Я просто сообщил все данные его величеству и в то же время ходатайствовал о чрезвычайной аудиенции, которая мне была разрешена.

-- Я изложил его величеству все, что мне было известно. Некоторые сведения, которые я приобрел во время расследования, не фигурировали в письменном докладе. Я объяснился по этому поводу и прямо назвал того, кого считал убийцей. Султан - в Европе никто не знает султана, полковник, - вы сами, хотя и были ему представлены в одну из пятниц после селямлика и ели ифтар во дворце, в вечер Рамазана - даже вы не подозреваете, какой это человек... Султан выслушал меня молча, потом помолился. И Аллах просветил его. Я стоял на коленях. "Встань, - сказал он, - и иди. Ты ошибся. Человек, который убил, не тот, кого ты назвал: тот - праведник. Человек, который убил - разбойник, его вчера поймали возле стены наши солдаты. Его имя Измаил Бен Тагир". Действительно, господин полковник, этот Измаил и оказался убийцей: он сознался.

-- Сознался?..

-- Да. В моем присутствии. Султан соизволил допросить его лично. Он сказал ему:

-- Измаил Бен Тагир, встань и смотри на меня. Тебе скажу я, твой падишах! Да, единственный из людей, кого в наше время захочет услышать Аллах... Я не хочу знать о всех твоих убийствах, в которых ты уже сознался. Тебя ждет казнь и... геенна огненная. Но, может быть, после казни, Аллах позволит тебе искупить твою черную душу. Скажи, это ты в такой-то день и такой-то час убил франка, который осквернил кладбище у Большой стены? Сознайся, что это ты, и я - падишах - истинно говорю тебе и обещаю именем Бога, что это признание... в убийстве нечестивца... будет зачтено тебе в день страшного суда".

И тогда этот человек, Измаил Бен Тагир, поклонился опять до земли... И сознался.

-- Но он будет осужден на казнь?

-- И казнен. Это настоящий разбойник, совершивший убийств более, чем он прожил лет. Будьте покойны, господин полковник: для того, чтобы отрубить эту голову, не было необходимости в трупе Арчибальда Фалклэнда.

Мехмед-паша умолкает и смотрит на мелькающие мимо окна деревянные домики и мраморные мечети. Я тоже наклоняюсь к окну.

-- Господин полковник. Кто хоть раз пил воду Беикоса, рано или поздно вернется на Босфор. Я сам никогда не покидаю Стамбул без слез.

Он выпрямляется и смотрит мне в глаза.

-- Никогда? Между тем здесь о вас будут жалеть.

-- Никогда.

-- А! Хорошо.

-- Я знаю, что вы не вернетесь. Если б вы вернулись, вы были бы не вы.

...Стамбул удаляется все дальше. Кум-Капу, Иени-Капу, равнина Вланга-Бостан, все убегает назад от поезда, ускоряющего ход. Вот маленькие домики Самматии, вот вокзал Иеда-Куле...

...И стена, и кладбище за стеной. Гигантские кипарисы...

Я гляжу на кладбище... Мехмед-паша внезапно наклоняется надо мной и обращает мое внимание на грандиозные зубчатые стены, которые опоясывают убегающий город...

С минуту он сосредоточивает все мое внимание на кровавой стене. Потом произносит торжественно:

-- Все мы - персты на деснице Аллаха. Что делать, если один из этих перстов вооружен железным ногтем? Все это написано на страницах книги судеб.

Первое издание перевода: Фаррер К., Собрание сочинений. Том 7: Человек, который убил. Роман / Пер. с франц. Р. Калменс. - Москва: "Современные проблемы" Н. А. Столляр, 1927. - 1927. - 189 с. 18 см.