Завещание мистера Мизона.
XXII. Свадьба

XXII. Свадьба

Суд кончился. Августа заметила, что ученые мужи, изо всех сил бившиеся, чтобы выиграть дело своих клиентов, вовсе не казались особенно расстроенными, потерпев поражение, и быстро удирали из зала, словно торопясь отрясти его прах от ног своих. Она не знала, что сердца их бились ровно, потому что они уже получили свой заработок и не чувствовали себя виноватыми в том, что суд решил иначе.

Другое дело - мистер Аддисон и мистер Роскью, у которых миллионы выскользнули из рук. Конечно, они были богаты, но люди, обладающие деньгами, всегда желают иметь их еще больше. Мистер Аддисон побагровел от ярости, а мистер Роскью закрыл лицо руками и застонал. Генеральный атторней встал, подошел к Джеймсу Шорту и искренне пожал ему руку.

- Позвольте мне поздравить вас, дорогой коллега! - сказал он. - Я никогда не видел такого умелого ведения дела и очень рад, что судья сказал вам комплимент, что, кстати, совсем не в его обычае. Могу добавить, что надеюсь в скором будущем видеть вас в качестве своего помощника. Если у вас нет впереди ничего лучшего, не угодно ли вам зайти ко мне завтра около двенадцати часов?

Мистер Аддисон, слышавший эти слова, одним прыжком очутился между собеседниками.

- Теперь я все понимаю! - произнес он дрожащим голосом. - Меня предали, я сделался жертвой заговора. Вы получили кучу денег от меня, будьте вы прокляты! - завопил он, поднося кулак к лицу ученого мужа. - А теперь поздравляете этого человека! Вы обманули меня, сэр! Вы - негодяй и мошенник!

Тут ученый генеральный атторней, позабыв собственный сан и величие, возмутился и был готов тоже пустить в дело кулаки. Не будь поблизости мистера Ньюса, который оттащил назад своего разъяренного клиента, разыгрался бы ужасающий скандал.

- Ну, а теперь, господа, - заявила леди Холмерст, - я полагаю, что лучше всего отправиться домой и пообедать! Я приказала подать обед в семь часов, а сейчас около пяти. Надеюсь, мистер Шорт, вы приедете ко мне и привезете с собой вашего брата: право, вы оба вполне заслужили свой обед!

Все ушли. Это был веселый и приятный обед, по окончании которого братья Шорт уехали, сияя, как звезды, от счастья и выпитого шампанского. Леди Холмерст ушла к себе, оставив молодых людей наедине.

- Жизнь - странная вещь! Сегодня утром я был бедняком, а сейчас - один из богатейших людей в Англии! - сказал Юстас.

- Да, дорогой мой! - подтвердила Августа. - Весь мир будет у ваших ног, потому что жизнь легка и приятна для богатых людей. Перед вами прекрасное будущее, Юстас, право, мне даже совестно выходить замуж за такого богача!

- Ненаглядная моя! - воскликнул Юстас, обнимая молодую девушку. - Всем этим я обязан вам. Знаете ли, чего я боюсь, если мы в самом деле окажемся богачами? Я опасаюсь, что вас затянет шумная жизнь, то, что люди называют обязанностями светской женщины, разные развлечения, и вы забудете о своем литературном призвании. Многие женщины поступают так... Хоть они и уверяют, что не имеют свободного времени, но, в сущности, просто не желают найти его для занятий.

- Да, - ответила Августа, - если они не любят своего дела. Тот, кто любит его всем сердцем и душой, никогда не откажется от него. Конечно, замужество несет с собой определенные заботы и отвлекает от занятий, но в то же время, если оно счастливо, работается легко и спокойно. Вам нечего бояться, Юстас, я постараюсь доказать миру, что вы женились не на глупой женщине. Если же я не сделаю ничего, то, значит, я - бестолковая тупица.

- Приятно слышать это от автора "Обета Джемимы", - саркастически усмехнулся Юстас, - в самом деле, моя дорогая, ваша известность как писательницы, героини кораблекрушения и процесса о завещании смущает меня. Мне придется оставаться всегда позади, меня будут знать только как супруга прекрасной, талантливой миссис Мизон...

- О нет, не бойтесь, - возразила Августа, - никому не пригрезится во сне отозваться так о богаче, обладателе двух миллионов.

- Не злите вы меня этими деньгами! - с досадой воскликнул Юстас. - Мы еще не получили их. Августа, мне надо кое о чем спросить у вас.

- А мне пора идти спать! - заявила Августа.

- Глупости! - отозвался Юстас. - Вы не пойдете. - Он схватил ее за руку.

- Оставьте меня, сэр! - вскричала Августа с достоинством. - Что вам еще нужно, глупый мальчишка?

- Я хочу знать, повенчаемся ли мы с вами на будущей неделе?

- На будущей неделе? Боже милостивый! Нет, нет, конечно, - ответила Августа. - Мое приданое еще не готово, и я, право, не знаю, откуда взять мне денег, чтобы заплатить за него.

- Тряпки! - изрек Юстас с презрением. - Вы умели обходиться на острове Кергелен без всего, и я не вижу, почему вы не можете обвенчаться без ваших тряпок, тем более что я достану вам все нужное в течение шести часов. Что может быть глупее этих тряпок! Слушайте, дорогая моя! Ради Неба, давайте поженимся и успокоимся. Смею вас уверить, что если вы не последуете моему совету, жизнь ваша будет отравлена. За вами будут охотиться, как за редкой дичью, интервьюировать, рисовать - словом, замучат до смерти. Если вы выйдете замуж - это будет лучше и спокойнее для нас обоих.

- Тогда мы оба будем работать, больше ничего. Вы - писать и выпускать ваши книги, а я - работать, как умею и могу.

- Хорошо, я поговорю с Бесси об этом, - согласилась Августа.

- Конечно, леди Холмерст найдет, что возразить, - мрачно заметил Юстас, - она нежно позаботится о ваших тряпках.

- Это все, что я могу сделать для вас, сэр, - решительно ответила Августа. - Спокойной ночи.

Она грациозно присела и исчезла.

- Кто может узнать мысли женщины! - размышлял Юстас, пока дворецкий не принес ему шляпу. - Она всегда сделает, что захочет, но чего она хочет?

Через десять дней после этого разговора небольшое, но избранное общество собралось в доме леди Холмерст на Ганновер-сквер.

Свадьба держалась в секрете, чтобы не привлечь толпы любопытных. Так как у Августы не было родных, она просила ученого доктора, с которым состояла в большой дружбе, заменить ей отца. Хотя за всю свою долголетнюю практику старому джентльмену чаще приходилось разрывать брачные узы, чем связывать их, он не мог отказать Августе в ее просьбе.

- Мне придется на время пренебречь своими обязанностями, дорогая леди, - сказал он, пожимая руку Августе. - Это очень дурно, очень дурно, потому что я должен быть в канцелярии. Но, может быть, я как-нибудь устроюсь, хотя это очень, очень нехорошо с моей стороны! Думаю, что буду просить суд, то есть пастора, подождать меня немного...

И в назначенный знаменательный день почтенный муж покинул свою канцелярию и присоединился к обществу.

Леди Холмерст выглядела необычайно изящной и красивой в своем вдовьем одеянии, ее мальчик Дик, очень веселый, сиял здоровьем и изумлялся торжественному виду своей "тети".

В арьергарде находились братья Шорт.

Августа была прелестна в своем подвенечном наряде, и, любуясь ею, ученый доктор готов был сам влюбиться в нее. Но на прекрасном лице девушки лежала тень печали: сегодня Августа была счастлива, как может быть счастлива любящая и любимая женщина, но великая радость всегда является к нам вместе с нашими былыми печалями. Величайшее счастье имеет свойство напоминать нам прошедшее горе, потому что радость и печаль вытекают из одного источника. Так было и с Августой.

Ей вспомнилась дорогая сестричка, ее предсказание о счастливом будущем. Теперь счастье и успех сопутствуют ей, и рядом с ней стоит ее возлюбленный, но ее счастье омрачено воспоминанием о дорогом личике сестры, о маленькой могилке...

Потом Августе вспомнился бедный мистер Томби... Он давно погиб в волнах океана, а она живет, и перед ней - блестящая карьера... Бедный мистер Томби! Ей вспомнились его последние слова, когда он усаживал ее в лодку. Пожалуй, для него и лучше, что он умер.

- Теперь, мисс Смиссерс, - прервал доктор ее мысли, - больше никто не будет называть вас так! - возьмите мою руку, судья, то есть, я хочу сказать, пастор, пришел!

* * *

Церемония окончилась. Юстас и Августа стали мужем и женой. Все общество вернулось на Ганновер-сквер.

Первым, кто их приветствовал при входе, был маленький клерк Джона Шорта, явившийся сюда в сопровождении своего брата, клерка, служившего у Джеймса. Мальчик держал в руке официальное письмо.

- Помечено "немедленно", сэр! Я подумал, что надо поскорее доставить его вам!

Он подал письмо Джону.

- Что это такое? - спросил Юстас нервно. Он смертельно боялся теперь всех этих официальных писем.

- Вероятно, уведомление об апелляции! - заметил Джон.

Джону Шорту, эсквайру

Дорогой сэр!

После совещания с нашими клиентами, мистером Аддисоном и мистером Роскью, мы уполномочены сделать вам следующее предложение. Пусть истец не требует отчета о прибылях, полученных фирмой...

- Неверный термин! - сказал Джеймс раздраженно. - Странно, что свидетель мог допустить такое выражение!

- Определение достаточно верное! - возразил его брат.

- Термин "прибыли" обозначает здесь доход со всего капитала.

- Ради Бога, не препирайтесь, - воскликнул Юстас. - Разве вы не видите, что я терзаюсь?

...и мои клиенты готовы отказаться от апелляции по делу "Мизон, Аддисон и К°". Если же истец будет настаивать на отчете, то мы передадим дело в высшую инстанцию суда.

С почтением, Ньюс

P.S. Весьма обяжете немедленным ответом.

- Ну, Мизон, что вы на это скажете? - спросил Джон. - Простите, я забыл: может быть, вы хотите посоветоваться с ним? - он указал на Джеймса, который с негодованием потирал свою лысину.

- Нет, нет, я уже решил, - возразил Юстас. - Пусть остаются со своими прибылями и доходами, они мне не нужны! Пошлите Ньюсу телеграмму.

- Я согласен с вашим взглядом на дело, - начал Джеймс торжественно, - и очень рад, что мы сходимся во мнениях, хотя, мне кажется, есть спорные пункты, на которые я хочу указать вам...

Адвокат со вздохом покорился. Ньюсу послали телеграмму, и все сели за свадебный завтрак, который прошел очень оживленно.

Леди Холмерст в первый раз со смерти мужа была веселой и оживленной, как прежде, и так прелестна, что Джеймс забыл свою ученость, свою профессию и не отходил от нее. Он дошел до того, что сказал ей какой-то громоздкий комплимент, который состоял из трех длинных фраз и разделялся на пункты.

В конце завтрака встал ученый доктор и произнес тост за здоровье новобрачных. Его речь была прекрасна и переполнена классическими цитатами.

- Мне приходилось слышать, - закончил он, - что есть люди - настоящие любимцы и баловни судьбы. Я не верил этому, но теперь убедился в истине данного изречения. Мистер Юстас Мизон, бесспорно, прекрасный молодой человек, очень милый и красивый, но позвольте спросить, что он совершил, чем заслужил свое необыкновенное счастье? Почему он избран из сотни других молодых джентльменов, чтобы обладать двумя миллионами капитала и жениться на прелестнейшей, талантливой и великодушной молодой леди? В красоте молодой леди заключается еще целое состояние, не говоря уже о ее уме и таланте. Сэр! - он поклонился Юстасу. - Приветствую вас, так как все люди должны приветствовать счастливого избранника судьбы! Смиренно преклоняюсь перед вами, смиренно желаю, чтобы вы долго наслаждались тем несравненным счастьем, которым Провидению угодно было наградить вас!

что любимая девушка исчезла. Сколько он перестрадал, когда до него дошли слухи, что она утонула вместе с "Канчаро"!

- Доктор сказал, что я счастливый избранник судьбы, - закончил Юстас, - и я согласен с ним. В самом деле, я счастлив выше меры, выше моих заслуг, так счастлив, что даже пугаюсь. Когда я вижу свою возлюбленную жену рядом со мной, мне кажется, что я брежу, что все это сон - я проснусь и не найду никого около себя! Это колоссальное богатство, которым я обязан ей, - оно меня просто пугает. Я надеюсь, если Небу будет угодно, сделать много хорошего с этими деньгами, помня постоянно, что в моих руках великая сила, что мой долг - распорядиться по разуму и совести! Моя жена, неоценимое сокровище, мой лучший друг и советник, конечно, поможет мне.

Помолчав немного, Юстас предложил тост за здоровье братьев Шорт, которые сумели выиграть дело, не побоявшись целого сонма ученых мужей.

После Юстаса встал Джеймс и начал говорить удивительно цветисто и красноречиво и говорил бы бесконечно долго, если бы леди Холмерст не пришла в отчаяние и не дернула его за рукав, заявив, что он может предложить тост за ее здоровье.

"находится" в беспомощном положении, обладая всеми правами и ответственностью одинокой женщины.

Джеймс уселся на свое место, негодуя, что безрассудные люди не умеют оценить меткости его определения.

После завтрака Августа пошла переменить платье. Началось шумное прощание. Новобрачные уселись в прекрасный кеб и уехали, сопровождаемые оглушительными криками и пожеланиями.