О нравах Арабов

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: О нравах Арабов (старая орфография)

О нравах Арабов.

Арабы, которых я видел в Иудее, в Египте и в самой Варварии, показались мне более высокого нежели малага роста. Поступь их гордая; они имеют стройный стан, очень легкий, голова у них овальная, лоб большой и круглой, нос орлиной, глаза большие, имеющия форму миндаля и взгляд чрезвычайно нежной. Естьли они молчат, то вы не заметите в них ни малейшого следа дикости; но естьли напротив начнут говорить, то вы услышите грубые и сильные звуки; и увидите зубы длинные; ослепительной белизны, имевшие много сходства с зубами шакалей; различие между ими и дикарями Американскими состоит в том, что последние имеют дикость во взгляде, а выражение человечества на устах.

Женщины Аравийския выше ростом нежели мужчины по пропорции, наружность их благородна; правильностию своего лица, красотою телесной формы и одеждою напоминают оне о статуях жриц Греческих или Муз. На горах Иудейских встретились мы с тремя, которые имели на головах сосуды с водой: оне напоили наших лошадей. Не дщери ли это Лавана или Мадианитян? Но сии прекрасные статуи бывают иногда облечены в рубища; бедность, нечистота и страдания безобразят несколько сии прекрасные формы, смуглость, так сказать, скрывает от вас правильные черты лица их; одним словом: чтобы смотреть на этих женщин с приятным чувством, надобно видеть их в некотором отдалении, довольствоваться целым и не входить в подробности.

того, епанчи или покрывала, ибо они то обвивают его вокруг тела, то просто накидывают на плечи, то покрывают им голову. Они обыкновенно ходят с босыми ногами, вооружены копьем, киньжалом и длинным ружьем. Орды путешествуют караванами, верблюды и идуш один за одним и передовой верблюд всегда привязан длинною веревкою из пильковой коры к шее осла, который: есть проводник каравана: в качеств вождя не имеет он никакой ноши и пользуется некоторыми отличиями; верблюды поколений богатых украшены бахрамою; перьями, бандеролями.

Кобылам, смотря по благородству их происхождения, оказывают большую или меньшую почесть, но обыкновенно обходятся с ними чрезвычайно жестоко. Лошадей не ставят в тень, а всегда на солнце, привязав их за ноги к четырем колушкам, вбитым в землю, так что им не возможно сдвинуться с места; никогда не снимают с них седла; поят их один только раз и один раз в двадцать четыре часа; он съедают весьма малое количество ржи. Не подумайте, чтобы лошади от такого содержания изнурялись; напротив он приобретают привычку к терпению, к умеренности и чрезвычайно становятся быстры. Часто я удивлялся Арабскому коню, прикованному таким образом к разкаленному песку и стоящему неподвижно, с разбросанною гривою, опустив голову к ногам, чтобы занять от них несколько тени, и поглядывая косвенно дикими глазами на господ своих. Но ты снимаешь с него оковы, бросаешься на его хребёт - он пенится, дрожит, разбрасывает копытами землю! труба зазвучала; он восклицает: вперед! и ты узнаешь коня, которого изобразил тебе Иов.

Все, что нам повествуют о страсти Арабов к сказкам, есть точная правда. Однажды остановились мы не подалеку от берегов Мертвого моря. Была уже ночь; Вифлиемцы наши сидели кругом своего огня, положив подл себя ружья. Лошади, привязанные к колушкам утвержденным в землю, составляли другой, внешний круг. Напившись кофе и говорив несколько времени все вместе, они вдруг замолкли, выключая одного Шеика. При свете огня я видел его выразительные телодвижения, черную бороду, белые сверкающие зубы, и разные формы, которые он давал одежде своей, рассказывая с размашкою. Его товарищи слушали чрезвычайно внимательно, все наклонившись вперед, лицем на огонь, иногда возклицали с видом удивления, иногда с важностию повторяли слова и жесты разскащика; некоторые из лошадей и мулов вытягивали над головами их свои большие головы,

Я видел дикарей ка берегах озер Американских; и здесь представлялись мне дикари, но совершенно от первых отличные. Я имел перед глазами потомков первобытного поколения людей, видел их с теми-же нравами, которые имели они во дни Агари и Измаеля; и в той же пустыне, которую сам Бог наименовал их наследием. Я встречал их в долин. Иордана, у подошвы гор Самарийских; на путях Заронских, в местах, где некогда раздавался голос Навина; в полях Гомора, еще дымящихся гневом Иеговы и освященных потом спасительными чудесами Христа-Искупителя.

Арабы отличаются от народов нового света более тем, что они при всей своей грубости имеют какую-то нежность нравов; чувствует, что они рождены на востоке, в тех странах, которые произвели все искусства, науки, религии. Сокрытый на краю Запада, в отдаленном углу вселенные, Канадец обитает в долинах, осененных вечными лесами и орошаемых реками великими; Аравиец, брошенный, так сказать, на большую дорогу мира, между Азиею и Африкою, скитается среди блестящих степей востока, где нет для него ни воды, ни сеней древесных. Между поколениями Измаиловых потомков находите господ, служителей, домашних животных, словом: свободу, подчиненную законам; напротив в Америке человек представляется вам один с своею гордою и жестокою назависимостию. Вместо шерстяного покрова, на плечах его медвежья кожа; вместо копья имеет он стрелы; вместо киньжала дубину; он не знает и не захотел бы вкушать ни фиников, ни верблюжьяго молока: он требует мяса и крови. У него нет козьей шерсти, для составления палатки: вяз, повалившийся от дряхлости, дает ему кору для составления шалаша; ему не нужно обуздывать коня для преследования дикой лани: он сам настигает на бегу оригинала; он не произходит от великих и образованных народов, имена предков его не встречаются в летописях мира: дряхлые, и поныне еще не падшие дубы, некогда были современниками его прародителей; гробы его отцев - памятники природы, а не истории - неведомые скрываются во глубине лесов непроходимых. Словом: в Американце видим мы дикаря, еще непришедшого в состояние образованности, в Арабах напротив все представляет нам образованного человека, снова пришедшого в дикость. В.