| Автор: | Шекспир У., год: 1604 |
| Категория: | Драма |
Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Отелло, венициянский мавр. Действие V. (старая орфография)
ДЕЙСТВИЕ V.
СЦЕНА I.
УЛИЦА.
ЯГО и РОДРИГО.
ЯГО.
Здесь. Стань за этой оградой. Сию-минуту он будет проходить. Держи мечь на-голо, на-готове; прямо вонзи его в грудь ему. Будь тверд, ничего не бойся: я буду возле тебя. От этого удара зависит или наше счастье, или наша гибель. Подумай хорошенько, утвердись в своем намереньи.
РОДРИГО.
Стань поближе ко мне: я могу промахнуться.
ЯГО.
Я буду возле тебя. Ободрись - и вынь свой мечь.
(Он отходит на никоторое разстояние).
РОДРИГО (всторону).
Я что-то не имею большой охоты к убийству. Но он представил мне такие убедительные доводы..... впрочем, чтожь? ведь только одним человеком будет меньше! Ну, выходи из ножен: он умрет! (становится на свое место).
ЯГО.
Я так ударял по-душе этого ветреного мальчишки, что наконец добился-таки искры чувства, разгорячил его..... Теперь, убьет-ли он Кассио, или Кассио его убьет, или они убьют друг друга, - чтобы ни случилось, - я извлеку из этого свою пользу. Если Родриго останется жив, - он у меня потребует назад свое золото и все эти игрушки, которые я умел выманить у него именем Дездемоны. Нет..... я-бы не хотел этого. Если-же Кассио переживет, то правота и благородство его поступков осветят безобразие моей жизни. Ктому-же Мавр может потом объясниться с ним: тут есть для меня опасность. Да, его смерть необходима..... Я слышу чьи-то шаги..... а! это он.
(Кассио приближается).
РОДРИГО.
Я узнаю его походку..Это он!
(Он нападает на Кассио).
Сгинь, несчастный!
КАССИО.
Этот удар был-бы смертелен, если-бы мои латы не были потверже, чем ты воображаешь. Я хочу попробовать твоих!
РОДРИГО.
О, я убит!
(Яго подходит сзади, ранит Кассио под колено и исчезает).
КАССИО.
Я изуродован навеки..... О, помогите, помогите!.... Разбой! Режут!....
(Кассио падает).
ОТЕЛЛО (в отдалении).
Голос Кассио! Яго сдержал свое слово.
РОДРИГО.
О я презренный!
ОТЕЛЛО.
Да, точно.....
КАССИО.
О! помогите! хирурга! огня!
ОТЕЛЛО.
Да; это он, это он! - О храбрый Яго, благородный и правосудный Яго, как ты великодушно сочувствуешь оскорблению своего друга! Ты меня учишь моей обязанности. - Развратная, - твой любовник мертв..... скоро пробьет и твой час..... Презренная, я иду..... Твоя красота, твои очи..... все стерлось с моего сердца. Твоя нечистая кровь - капля по капле - вытечет на твое опозоренное ложе!....
(Уходит).
(Входят Лодовико и Грациано; они в отдалении).
КАССИО.
ГРАЦИАНО.
Здесь верно случилось что-нибудь ужасное. Право, этот голос приводит в содрогание.
КАССИО.
Ох!.... Помогите!
ЛОДОВИКО.
Прислушайся.
РОДРИГО.
Изменник! злодей!
ЛОДОВИКО.
Несколько голосов.....прислушайся. Ночь - ни-зги не видно - и может-быть это притворные крики. Поверь, что не безопасно итти на эти голоса без стражи.
РОДРИГО.
Никто нейдет. Я должен истечь кровью и умереть!
(Входит Яго со светильником).
ЛОДОВИКО.
Прислушаемся хорошенько.
ГРАЦИАНО.
Вот кто-то идет полу-одетый со светильником и с оружием.
ЯГО.
Кто тут? чьи это голоса? Кто это кричит об убийств?
ЛОДОВИКО.
ЯГО.
Не слышали-ли вы крик?
КАССИО.
Сюда, сюда! ради Бога помогите!
ЯГО.
Что такое случилось?
ГРАЦИАНО.
Это, мне кажется, знаменоносец Отелло?
ЛОДОВИКО.
Да, точно он: храбрый воин!
ЯГО.
Кто это здесь так жалобно стонет!
КАССИО.
Яго! О, я погиб, зарезан изменнически. Помоги мне.
ЯГО.
О, это вы, лейтенант! Кто эти негодяи, которые нанесли вам удар?
КАССИО.
Вот один из них, кажется, на несколько шагов отсюда: он ужь не в состоянии скрыться.
ЯГО.
О гнусные убийцы! Кто-бы ни-были вы, приближьтесь сюда на помощь.
РОДРИГО.
Сюда! сюда! Помогите мне!
КАССИО.
Вот он, тот-что кричит.
ЯГО.
(Он наносить удар Родриго).
РОДРИГО.
О проклятый Яго! безчеловечный, чудовище! о! о!
ЯГО.
Резать людей по ночам! Где-же эти кровопийцы, разбойники? и какая тишина в городе! Разбой! разбой! (обращаясь к Лодовико и Грациано). Кто вы такие? Доброе, или злое на уме у вас?
ЛОДОВИКО.
Ты увидишь это по нашим поступкам.
ЯГО.
Синьор Лодовико!?
ЛОДОВИКО.
Он самый.
ЯГО.
Прошу извинить меня, синьор. Кассио здесь умерщвлен разбойниками,!
ГРАЦИАНО.
Кассио?
ЯГО (к Кассио).
Как вы себя чувствуете?
КАССИО.
У меня нога раздвоена.
ЯГО.
А! Да не попустит этого небо! (он делает, как Грациано) Друг мой, посвети-ко, покуда я лоскутком от моей рубашки завяжу его рану.
(Входит Бианка.)
БИАНКА.
ЯГО.
Кто кричал?
БИАНКА.
О мой друг, мой милый Кассио! О Кассио! Кассио! Кассио!
ЯГО.
Наглая девчонка!.... Кассио, подозреваете-ли вы, кто вас так ранил?
КАССИО.
Нет.
ГРАЦИАНО.
Как мне горько видеть вас в таком состоянии. Я искал вас на вашей квартире.
ЯГО.
Дайте мне какой-нибудь лоскуток для перевязки. (он обвязывает ногу Кассио) Хорошо.....Ах, если-бы у нас были носилки, мы тихонько перенесли-бы его.
БИАНКА.
Боже мой, он в обмороке. О Кассио! Кассио! Кассио!
ЯГО.
Знаете-ли, благородные синьоры, я подозреваю, что эта несчастная соучастница в преступлении..... Ободритесь Кассио. Пойдемте-ко, посветите мне, пожалуй-ста. Посмотрим, знакомое-ли это лице, или нет?.... Как!! мой друг!.... мой любезный соотечественник Родриго!.... Нет, быть не может! - Увы! Это точно он, это Родриго!
ГРАЦИАНО.
Неужели? Родриго Венециянский?
ЯГО.
Тот самый. Вы знали его?
ГРАЦИАНО.
Знал-ли я его!
ЯГО.
Синьор Грациано!.... Умоляю, простите меня..... Я так дерзко обращался с вами, но эти кровавые сцены могут служить мне извинением.....
ГРАЦИАНО.
ЯГО.
Что, Кассио, как вы себя чувствуете? Носилки! носилки!
ГРАЦИАНО.
Родриго!
ЯГО.
Это он, это он. (голос вдали: носилки! носилки!) А вот хорошая весть: носилки. Добрые люди, - кто-ни есть из вас положите его и отнесите осторожно, а я побегу за генеральским хирургом..... (к Бианкь) Сделай милость, не притворяйся, красавица!.... Знаете-ли, Кассио, ведь тот, кто без чувств лежит там, был мой задушевный друг? Что за ужасная ссора произошла между вами?
КАССИО.
Ни какой. Я во-все не знаю этого человека.
ЯГО (к Бианке).
Что? Ты бледнеешь? - (к носильщикам) Идите: ему не хорошо оставаться на ночном воздух. (Кассио уносят) А вы, почтенные синьоры, останьтесь. (к Бианке) Что, красавица, ты еще больше побледнела? Заметьте, как помутились глаза её? А! если ты ужь трепещешь теперь, то скоро мы узнаем от тебя более. Посмотрите на нея, пожалуй-ста, заметьте: видите-ли, синьоры? Когда язык нем, тогда говорит совесть.
(Входит Эмилия).
ЭМИЛИЯ.
Ах, Боже мой, что такое? Что случилось, милый Яго?
ЯГО.
На Кассио напали во мраке Родриго и еще какие-то неизвестные люди, которые скрылись. Он почти бездыханен, а Родриго мертв.
ЭМИЛИЯ.
Увы, благородный лейтенант! Увы, храбрый Кассио!
ЯГО.
Вот плоды распутства. Эмилия, пожалуйста поди - узнай, где Кассио ужинал сегодня вечером. (к Бианке) Что, этот вопрос заставляет трепетать тебя?
БИАНКА.
Он у меня ужинал, да я не боюсь сказать об этом.
ЯГО.
А! у тебя? Я обвиняю тебя. Я тебе приказываю следовать за мной.
ЭМИЛИЯ.
БИАНКА.
Я совсем не безчестная. Я такого-же поведения, как и ты, которая так изволишь оскорблять меня.
ЭМИЛИЯ.
Кто? Я? Позор на твою голову!
ЯГО.
Великодушные и благородные синьоры, пойдемте посмотреть на несчастного Кассио. Надобно перевязать его рану..... иди, иди красавица, ты еще признаешься..... Эмилия, беги в замок; объяви Генералу и супруге его о случившемся здесь..... Неугодно-ли вам итти? Я следую за вами. (всторону) Эта ночь или создаст, или разрушит мое счастье!
СЦЕНА II.
СПАЛЬНЯ ДЕЗДЕМОНЫ.
ДЕЗДЕМОНА спит на кровати. Свет лампады. Входит ОТЕЛЛО.
ОТЕЛЛО.
Вот причина, вот причина38..... о моя душа! Я не осмелюсь назвать ее перед вами стыдливые звезды!.... Вот причина!.... Но я не хочу проливать кровь её; я не хочу разорвать грудь её, -- эту грудь, которая белее снега; роскошнее и глаже мрамора гробниц. (он снимает с себя мечь) Однако она должна умереть, а иначе ведь она еще будет изменять другим..... Потушу этот светильник, - а потом потушу светильник её жизни. Если я потушу тебя, пламенный страж, то потом раскаявшись, могу возвратить теби твое первое пламя. Но если единожды я погашу светоч твоей жизни, твоей, дивное создание самовластительницы-природы, то где-же найти мне этот Прометеев огонь, который-бы мог одушевить тебя снова?
Когда я сорву розу, я ужь не буду в состоянии заставить ее снова разцвесть; она погибнет! - Я хочу надышаться ароматом твоим, роза, покуда ты еще на стебле. (он целует ее) О благовонное дыхание, упоительное дыхание - ты заставишь самое правосудие переломить мечь!.... Еще поцелуй!.... Еще один!.... Будь и мертвою как ты теперь - и я убью тебя, и после опять стану любить тебя..... Еще один поцелуй: это последний! Никогда не было вместе такого сладкого и такого рокового поцелуя! Я плачу: тяжкия слезы! - Это гнев небес, он поражает то, что любит..... Она пробуждается.....
ДЕЗДЕМОНА.
Кто здесь? Отелло?
ОТЕЛЛО.
Да, Дездемона.
ДЕЗДЕМОНА.
Вы хотите ложиться, синьор?
Молилась-ли ты сегодня вечером, Дездемона?
ДЕЗДЕМОНА.
Да, синьор.
ОТЕЛЛО.
Если на душе твоей есть преступление, о котором еще ты не молила небес и не получила отпущения, - то молись сию минуту, молись.
ДЕЗДЕМОНА.
С Боже мой! Кчему эта речь, синьор?
ОТЕЛЛО.
Исполняй то, что я говорю тебе - и скорей. Я буду ходить вот здесь, покуда ты приготовишься. Я не хочу убить твою душу! Да избавит меня небо от этого..... Нет! я не хочу убить твою душу!
ДЕЗДЕМОНА.
Вы говорите об убийстве?
ОТЕЛЛО.
Да, я говорю.
ДЕЗДЕМОНА.
О, да умилосердится надо мною Создатель!
ОТЕЛЛО.
Аминь - от всего моего сердца.
ДЕЗДЕМОНА.
Если так говорит ваше сердце, то я надеюсь, что вы не захотите убить меня.
Гм.!
ДЕЗДЕМОНА.
Однако вы меня заставляете трепетать..... Ваши глаза всегда предвещают что-нибудь роковое, когда они в таком движении, как теперь. - Отчего мне страшно, право, я не знаю; хоть я не совершила ни какого преступления, однако мни все что-то страшно.
ОТЕЛЛО.
Помышляй о грехах твоих.
ДЕЗДЕМОНА.
Все грехи мои - любовь к вам.
ОТЕЛЛО.
Да оттого-то ты и должна умереть!
ДЕЗДЕМОНА.
О эта смерть противуестественна...... Убить за любовь!.... Ах, зачем вы так кусаете ваши губы? Какая-нибудь кровавая мысль заставляех вас трепетать всеми членами..... это страшное предзнаменование, - но я надеюсь, что оно грозит не мне.
ОТЕЛЛО.
Замолчи, замолчи!
ДЕЗДЕМОНА.
Да, я повинуюсь. Что хотите вы сказать?
ОТЕЛЛО.
Этот платок, который был мне так дорог и который я отдал тебе........ ты подарила его Кассио?
ДЕЗДЕМОНА.
Нет, клянусь жизнью и душею! Нет! позовите его сюда, спросите его сами.
Кроткая душа! берегись, берегись клятвопреступления: ведь ты на своей смертной постели.
ДЕЗДЕМОНА.
Но не для того, чтобы умереть?
ОТЕЛЛО.
Сию минуту. - Итак, чистосердечно, исповедуй свое преступление. Ты не убедишь меня клятвами, не обманешь меня, не задушишь во мне твердого убеждения, которое подавляет меня горем. - Ты умрешь!
ДЕЗДЕМОНА.
Небеса! сжальтесь надо мною.
ОТЕЛЛО.
Аминь.
ДЕЗДЕМОНА.
И вы, сжальтесь надо мною! Я никогда не оскорбляла вас в моей жизни; я никогда не любила Кассио иначе, как этою общею Христианскою любовью. Я никогда ничем не дарила его.
ОТЕЛЛО.
Клянусь небом, я видел мой платок в руках его!.... Клятвопреступница! ты превращаешь сердце мое в мрамор и заставляешь меня совершить убийство, когда я только хотел принести жертву..... Я видел платок!
ДЕЗДЕМОНА.
Так он нашел его; я никогда не отдавала ему платка..... Позовите его сюда: пусть он сам скажет правду.
ОТЕЛЛО.
Он уже сказал ее.
ДЕЗДЕМОНА.
Что-же, синьор?
Что он - - обладал - - тобой!
ДЕЗДЕМОНА.
Как, он?
ОТЕЛЛО.
Да.
ДЕЗДЕМОНА.
Он не скажет этого.
ОТЕЛЛО.
Теперь, - нет, потому-что уже уста его закрыты навеки. Честный Яго выполнил мое приказание.
ДЕЗДЕМОНА.
Страх мой выясняет слова ваши. Как! он мертв?
ОТЕЛЛО.
Если-бы он имел столько жизней, сколько волос на голове, он-бы и тогда не мог насытить моего мщения.
ДЕЗДЕМОНА.
О предательство! Увы! Он умерщвлен, а я..... погибла!
ОТЕЛЛО.
Как, безстыдная, ты еще осмеливаешься оплакивать его в глазах моих?
ДЕЗДЕМОНА.
О! изгоните меня, синьор, но не убивайте.
Ты умрешь, развратная!
ДЕЗДЕМОНА.
Убейте меня завтра; оставьте мне жизнь только на эту ночь.....
ОТЕЛЛО.
Нет, если ты будешь сопротивляться.....
ДЕЗДЕМОНА.
Только пол-часа!
ОТЕЛЛО.
Ужь решено..... Нет отсрочек.....
ДЕЗДЕМОНА.
Только минуту, чтобы прочитать молитву!
ОТЕЛЛО.
Ужь поздно!
(Он душит ее).
ЭМИЛИЯ (вне спальни).
Синьор! синьор! ради Бога, синьор!
ОТЕЛЛО.
Что это за шум?.... Она не мертва еще? - Как я ни жесток, однако чувствую жалость. О, я не хотел-бы еще продолжит твои страдания. Нет! нет!
ЭМИЛИЯ (вне спальни).
ОТЕЛЛО.
Кто там?
ЭМИЛИЯ (вне).
О, мой добрый синьор, и только хочу сказать вам одно слово.
ОТЕЛЛО.
Да, это Эмилия! Сей-час..... Она мертва..... Она верно хочет говорить со мной о смерти Кассио; на улиц был большой шум..... А! недвижна? - недвижна, как гробница? - - Войти-ли ей? Хорошо-ли я сделаю?.... Мне кажется, она еще дышит. - Нет. - На что решиться? - Если она взойдет, то захочет говорить с моей женой..... Моя жена? Моя жена? Какая жена? - У меня нет болене жены! Тяжкая, безотрадная минута! - Мне кажется, необыкновенный мрак затмит солнце и месяц - и устрашенная земля разверзнет свои недра.
ЭМИЛИЯ (вне).
Умоляю вас; я хочу только сказать вам два слова, мой добрый синьор.
ОТЕЛЛО.
Ах, я позабыл о тебе: войди Эмилия; сию минуту, сей-час - - Надобно закрыть занавески..... Где ты? (он отворяет дверь) Что тебе надобно?
(Эмилия входит.)
ЭМИЛИЯ.
О, мой достойный синьор, на площади сейчас совершено ужасное убийство.
ОТЕЛЛО.
Что?.... Сей-час?
ЭМИЛИЯ.
Сей-час, синьор.
Это влияние луны: она нисходит к земле и мутит разум человеческий.
ЭМИЛИЯ.
Кассио, синьор, убил молодого Венециянца, именем Родриго.
ОТЕЛЛО.
Родриго убит! - И Кассио также?
ЭМИЛИЯ.
Нет; Кассио не убит.
ОТЕЛЛО.
Кассио не убит! Так убийцы ошиблись..... О мщение, сладкое сердцу, ты превращаешься для меня в ядовитую горечь.
ДЕЗДЕМОНА. (в смертной истоме).
О! несправедливо, несправедливо умерщвленная!
ЭМИЛИЯ.
Боже! что это за голос?
ОТЕЛЛО.
Что? Какой голос?
ЭМИЛИЯ.
О правосудный Боже! это голос госпожи моей. Помогите! Помогите!.... О говорите, синьора! Кроткая Дездемона! Милая госпожа моя, говорите!
ДЕЗДЕМОНА.
Я умираю невинною.
О! Кто совершил это убийство?
ДЕЗДЕМОНА.
Никто, - я сама. Прощай. Оправдай меня перед моим милым супругом. О! прощай!
(Она умирает).
ОТЕЛЛО.
Что? как она могла быть умерщвлена?
ЭМИЛИЯ.
Увы! кто знает?
ОТЕЛЛО.
Ты слышала, ведь она сказала, что она сама..... а не я убил ее.
ЭМИЛИЯ.
Да, это правда; она сказала.
ОТЕЛЛО.
Она обманщица: - она добыча адского пламени. Я убил ее!
ЭМИЛИЯ.
О, так она чистейший ангел, а ты чернее демона.
ОТЕЛЛО.
Она была порочна; она была распутна.
ЭМИЛИЯ.
ОТЕЛЛО.
Она была изменчива, как вода.
ЭМИЛИЯ.
А ты бешен, как пламя! Осмелиться называть ее изменницей! О, - она была небесноправедна!
ОТЕЛЛО.
Кассио обезчестил ее: спроси у твоего мужа. О! я был-бы достоин проклятия, преисподней ада, если-бы, без явных улик, дошел до этой последней крайности. Твой муж знал все.
ЭМИЛИЯ.
Мой муж?
ОТЕЛЛО.
Да, твой муж.
ЭМИЛИЯ.
Что она была в связи?....
ОТЕЛЛО.
С Кассио. Ах! иначе, если-бы Бог создал для меня вторую вселенную из целого и чистого брильянта, - я-бы не променял её и на эту вселенную!
ЭМИЛИЯ.
Мой муж!
ОТЕЛЛО.
Да. Он мне первый сказал об её преступлении. Он человек честный: для него отвратителен гной, который покрывает мерзостные деяния.
ЭМИЛИЯ.
ОТЕЛЛО.
Кчему эти повторения, женщина? Твой муж, говорю я тебе.
ЭМИЛИЯ.
О бедная госпожа моя! злодейство жестоко посмеялось над слепою любовью. Мой муж сказал, что она неверна!
ОТЕЛЛО.
Он, женщина; твой муж, повторяю тебе. Слышишь-ли ты? - Мой друг, твой муж, благородный, благородный Яго.
ЭМИЛИЯ.
Если он сказал это, - тогда пусть злое сердце его с каждым днем становится преступнее. Он лжет, он говорит против своей совести. Она была слишком ослеплена своим недостойным выбором.
ОТЕЛЛО.
А!
ЭМИЛИЯ.
Оставь свое бешенство. Это убийство столько-же достойно неба, сколько ты был достоин её.
ОТЕЛЛО.
Замолчи! замолчи!
ЭМИЛИЯ.
О, у тебя не достанет столько силы сделать мие зла, сколько я чувствую в себе, чтобы перенести это зло. Глупец! Безумный! Безсмысленный, как тина! Твой поступок..... Мне не страшен твой мечь..... Я изобличу тебя, хоть-бы я должна была лишиться двадцати жизней. - Помогите! Помогите! Эй, помогите! Мавр убил госпожу мою!.... Убийство! убийство!
(Входят Монтано, Грациано и Яго).
МОНТАНО.
Что такое? Что случилось, Генерал?
А! вот и ты Яго. Видно, что поступки твои были очень чистосердечны, когда люди слагают на тебя свои убийства.
ГРАЦИАНО.
В чем дело?
ЭМИЛИЯ.
Изобличи этого презренного, если ты человек. Он уверяет, будто ты сказал, что его жена не верна ему; я знаю, что ты не говорил этого; нет! ты не до такой степени вероломен. Отвечай, о сердце мое полно.....
ЯГО.
Я сказал то, что думал и ничего не говорил такого, чтобы он с своей стороны не находил приличным и истинным.
ЭМИЛИЯ.
Но говорил-ли ты когда-нибудь, что она не верна ему?
ЯГО.
Я сказал.
ЭМИЛИЯ.
Ты сказал ложь - ненавистную, адскую ложь, клянусь душею моею, ужасную ложь! Она в связи с Кассио! сказал-ли ты: что с Кассио?
ЯГО.
Да, с Кассио, жена; поудержи немножко язычек свой.
ЭМИЛИЯ.
Удержать язык мой! - Нет! он будет говорить; я должна говорить. Госпожа моя здесь умерщвлена на своей постели.
ВСЕ.
О, да спасет нас от этого небо!
ЭМИЛИЯ.
И это твои доносы подвигнули его к убийству?
ОТЕЛЛО.
ГРАЦИАНО.
Это ужасная правда!
МОНТАНО.
Чудовищный поступок!
ЭМИЛИЯ.
О, злодейский, злодейский, злодейский!.... Я думаю, думаю..... разгадываю..... О, злодейский!.... Мне только сей-час пришла мысль..... Я убью себя с отчаяния..... О, злодейский поступок!
ЯГО.
Что это? не помешалась-ли ты? - Я тебе приказываю итти домой.
ЭМИЛИЯ.
Достойные синьоры, позвольте мне говорить; я должна повиноваться ему, но только не в эту минуту. - Может быть, Яго, я уже никогда не возвращусь домой.
ОТЕЛЛО.
О, о, о!
(он упадает на постель.)
ЭМИЛИЯ.
Да, бросайся на эту постель, рыдай от отчаяния: ты убил самую кроткую, самую неповинную из жен, которая когда-либо существовала на свете.
ОТЕЛЛО (подымаясь.)
О! она была преступна! (к Грациано)Я не узнал вас, дядюшка. (Он отдергивает занавес постели.) Вот ваша илемянница! Она мертва! Да..... Эти самые руки задушили в ней жизнь. Я знаю, что этот поступок безчеловечен и ужасен.
ГРАЦИАНО.
Бедная Дездемона! - Как я рад, что отца твоего уже нет на свете. Твой брак для него был смертелен - и горесть перервала слабую нить его жизни. Если-бы он жил еще, - это зрелище верно погрузило-бы его в отчаяние; он проклинал бы своего Ангела-Хранителя - и за то небеса отвергли-бы несчастного!
ОТЕЛЛО.
то был платок, который некогда мать моя получила в дар от отца моего.
ЭМИЛИЯ.
О небо! О силы небесные!
ЯГО.
Замолчишь-ли ты?
ЭМИЛИЯ.
буду говорить.
ЯГО.
Берегись. Приказываю тебе, выйди вон отсюда.
ЭМИЛИЯ.
Не хочу.
(Яго грозит ей мечем).
Не стыдно-ли тебе обнажать мечь против женщины!
ЭМИЛИЯ.
О безумный Мавр! Знаешь-ли ты, что этот платок, о котором говоришь, я нашла нечаянно и отдала моему мужу. Он так часто приставал ко мне, чтобы я достала его, и с такою важностью, которая, право, во-все не заслуживала эта безделица.
ЯГО.
Презренная!
Она отдала его Кассио!.... Увы! ведь это я нашла его, ведь это я отдала его моему мужу.
ЯГО.
Ты лжешь, несчастная.
ЭМИЛИЯ.
Клянусь небом, я не лгу, я не лгу, синьоры..... О глупый убийца! Зачем у тебя, безумец, была такая достойная жена!
ОТЕЛЛО.
Неужели на небесах нет камней? К чему-же служит гром? Неслыханный изверг!
ГРАЦИАНО.
Его жена падает. Верно он убил ее.
Да, да. О, положите меня возле госпожи моей.
ГРАЦИАНО.
Он скрылся, а жена его зарезана.
МОНТАНО.
раб!
(Монтано и Грациано уходят.)
ОТЕЛЛО.
Я лишился моего мужества! Ученик в военном деле отнимает у меня мой меч! - Но для чего-же честь будет переживать добродетель? Пусть разом погибнет все!
ЭМИЛИЯ.
Ива! ива! ива! -- Мавр, она была непорочна, она любила тебя, жестокий Мавр!.... О, пусть душа моя также верно воспарит к блаженству, как верно то, что я говорю правду - и говоря то, что думаю - я умираю, умираю!
(Умирает.)
ОТЕЛЛО.
39. А! он в руке моей!.... Грациано! я требую, чтобы меня выпустили.
ГРАЦИАНО (извне).
Если ты покусишься, то это будет дорого стоить тебе: ты без оружия - и должен покориться против воли.
ОТЕЛЛО.
(Грациано входит).
ГРАЦИАНО.
Что тебе надобно?
ОТЕЛЛО.
которые ты поставляешь мне. Но тщетная храбрость! Кто может итти против своего назначения? - Я уже не таков как прежде. Не страшись глядеть на меня вооруженного: я дошел до своего предела. - Вот где граница моего поприща; вот скала, где кончается мой последний путь. Ты отступаешь от страха? - Не страшись напрасно. - Наведи на грудь Отелло только тростинку, и он обратится в бегство!.... Куда итти теперь Отелло?....
(Грациано уходит).
В каком состоянии ты предо мною? Несчастное дитя, ты родилась под роковой звездой..... Бледна, как саван! - Когда мы встретимся с тобой там, в день судный, - один взгляд твой низринет душу мою с небес, и в ту же минуту демоны схватят ее! Холодна, холодна, дитя мое! тиха, как твоя непорочность.....О проклятый, проклятый, злодей!.... Вы демоны - отнимите у меня это небесное существо, бросьте меня в вихри бури, сожгите в серном потоке, потопите в преисподней глубине огненных валов..... О, Дездемона! Дездемона! Мертва! Мертва! О, о!
(Входит Лодовико, Кассио приносят раненого на носилках, Монтано, Яго пойманный, за ним стража).
ЛОДОВИКО.
ОТЕЛЛО.
Тот кто был никогда Отелло - вот он!
ЛОДОВИКО.
Где эта змея? - Скажите, чтобы приблизился изверг.
Я смотрю на его ноги40: видно это сказка! Если ты дьявол, то я не могу тебя зарезать. (Он бросается на Яго и ранит его).
ЛОДОВИКО.
Возьмите у него этот мечь.
ЯГО.
ОТЕЛЛО.
Я не сожалею об этом: я хочу, чтобы ты жил, я чувствую, что смерть - счастие.
ЛОДОВИКО.
Что скажут про вас некогда, добросердечный Отелло, про вас, упавшого в западню этого проклятого раба?
Все, все. Скажите, пожалуй, что я убийца, но честный убийца, потому-что я делал все по внушению чести, а не по ненависти.
ЛОДОВИКО.
Этот негодяй открыл часть своих замыслов. Правда-ли, что вы посягали вместе с ним на жизнь Кассио?
ОТЕЛЛО.
КАССИО.
Любезный Генерал, я не заслуживал этого.
ОТЕЛЛО.
Теперь я все вижу. Я прошу у тебя прощения. - Заставьте его говорить, этого демона. Для чего он так осетил и тело и душу мою?
ЯГО.
ЛОДОВИКО.
Как! даже и для молитвы?
ГРАЦИАНО.
Пытка разнимет уста твои.
Да, это хорошо. Его надо пытать.
ЛОДОВИКО.
Отелло, верно вы еще не знаете того, что сей-час услышите. - Вот письмо, найденное в карман Родриго, и вот другое, одно из них говорит, что Родриго взял на себя убийство Кассио.
ОТЕЛЛО.
КАССИО.
Зверский заговор! Безбожный поступок!
ЛОДОВИКО.
Вот другое письмо, найденное в его-же кармане, в котором Родриго упрекает злодея. Кажется, что Родриго хотел послать к нему это письмо, но верно он предупредил его и успокоил.
О ядовитый бич!.... Кассио, каким образом попал к тебе платок, который принадлежал жене моей?
КАССИО.
Я его нашел в своей комнате - и он сей-час признался, что оставил там этот платок с намерением, чтобы вернее достичь своей цели.
ОТЕЛЛО.
КАССИО.
Родриго также упрекает Яго в письме, что он заставил его нанесть мне оскорбление в караульне; эта ссора навлекла на меня немилость. И сам Родриго, которого долго считали мертвым, сказал: "Яго совратил меня с пути, и Яго зарезал меня."
ЛОДОВИКО.
Вы должны следовать за ними. Ваша власть и должность снимается с вас. Теперь Кассио правитель в Кипр. А если жестокость может изобресть для этого раба самое мучительное наказание, - то оно будет его уделом!.... Вы - Отелло, вы остаетесь нашим пленником до тех пор, покуда ваше преступление доведено будет до сведения Венециянского Сената. Уведите его.
Остановитесь, еще одно или два слова прежде вашего удаления отсюда. Я оказал Государству небольшие услуги, - это всем известно, так не будем говорить об них. Я вас прошу только об одном: когда в донесениях ваших вы будете описывать это горестное происшествие - выставьте меня тем, что я есть, ничего не смягчая, ничего не прибавляя из злобы. Изобразите человека, который умел горячо любить, но не умел любить благоразумно; человека, который не мог вдруг предаться ревности, - но однажды запутанный в заговоре, дошел до последней степени; человека, которого рука подобна руке подлого жида41, раздавила перл который был драгоценнее всего его племени; человека, которого глаза не были привычны к слезам, и который проливал их более, чем в Аравии льется мѵрры. - Вот каким изобразите меня! К этому прибавьте еще, что однажды в Алеппе дерзкий челмоносец-Турок ударил одного Венециянца и оскорблял Республику. Я схватил за горло собаку-обрезанника и вот точно так поразил его!
(Он закалывается).
ЛОДОВИКО.
ГРАЦИАНО.
Он разрушил наши намерения.
ОТЕЛЛО.
Я запечатлел на тебе поцелуй перед тем, как умертвил тебя..... Теперь, (падая на тело Дездемоны) убивая себя, я не могу, нет, я не могу иначе умереть, как на устах твоих.
КАССИО.
Вот чего-бы боялся я, если бы знал, что при нем было оружие: он имел великую душу!
ЛОДОВИКО (к Яго).
О Спартанская собака42 Вам Синьор-Наместник, вам должно казнить этого изверга: назначьте время, место, изберите пытку..... О, удвойте пытку! - Я сейчас сажусь на корабль и с сердцем, уязвленным горестью, объявлю Сенату об этом бедственном происшествии43.
(уходят).
Примечания
38 Это начало, может-быть, покажется некоторым с тяжкою думою Отелло, и первые слова его при вход в спальню Дезд.: Вот причина, вот причина.... (It is the cause, it is the cause) есть продолжение этой тяжкой, безнадежной думы, невольно вырвавшееся из его уст. "Безпорядок этих первых слов, как справедливо говорит Альфред-де-Виньи (в замеч. к его переводу Отелло) может-быть пояснен тем только, кто сам носил на сердце язвы, а не схоластическими комментаторами Шекспира - Джонсоном и Стивенсом."
39 Эбро славились свойством закалять сталь.
40 Отелло принимает Яго за дьявола и смотрит нет-ли копыт на ногах его.
41 Намек на Ирода, Мариам, или прекрасная Царица Иудейская. (Theobald.)
42 О Spartan dog.... Собаки Спартанской породы отличались от других своею свирепостью и дикостию. (Hanmer.)
43 Содержание Отелло заимствовано, по мнению Попе, из Цинтиевых Новелл. Драма сия сочинена, как полагает Медон, в 1611 г. Действие должно было происходить в 1570 г.