Гамлет.
От переводчика.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Гамлет. От переводчика. (старая орфография)

ГАМЛЕТ

ТРАГЕДИЯ

в пяти действиях.

СОЧИНЕНИЕ

B. Шекспира.

ПЕРЕВОД с АНГЛИЙСКОГО

М. В.

<Михаила Вронченко>

САНКТПЕТЕРБУРГ,

В ТИПОГРАФИИ МЕДИЦИНСКОГО ДЕПАРТАМЕНТА

МИНИСТЕРСТВА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ.

1828 года.

ПЕЧАТАТЬ ПОЗВОЛЯЕТСЯ

С тем, чтобы по напечатании, до выпуска из типографии, представлены были в Цензурный Комитет семь экземпляров сей книги, для препровождения куда следует, на основании узаконений. Дерпт 10 Февраля 1828.

ОТ ПЕРЕВОДЧИКА.

Кому (хотя по наслышке) не известно имя Шекспира? Кто, имея возможность читать его, не удивлялся сему творческому все обьемлющему гению, почти без помощи искуства возмогшему подарить свет столь многими образцовыми произведениями, исполненными красот неподражаемых? Мало уважаемые, почти забытые соотечественниками поэта в продолжении целого столетия после его смерти, произведения сии начали, с первой четверти ХVИИИ века, находить более и более истинных ценителей и вскоре потом приобрели ту известность и славу, которая вероятно всегда пребудет их достоянием.

Из всех иностранцев одни только Немцы, могут похвалиться, что имеют хорошие переводы Шекспира, как верные, так и переделанные для театра; у Французов, с коими познакомил творца Английской драматической поэзии Вольтер, сперва превозносивший его похвалами, потом чернивший самым неблагодарным образом (*), есть (сколько мне известно) один перевод, прозаический, неполный и неверный; у остальных, как и у нас, нет никакого, заслуживающого внимание.

(*) Вольтер, может быть оскорбленный тем, что Французы осмелились удивляться поэту не Французскому, в многих из писем своих старался выставить его в виде самом презрительном. Случилось, что одно из сих писем читано было в некотором Парижском обществе, где находилась тогда и Гж. Монтегю. Автор Заиры, Магомета и Семирамиды, грешный перед ИИИекспиром в похищениях, украсивших сии Трагедии, писал к Д'Аржантелю: c'est moi, qui autrefois parlai le premier de a Shakspeare; c'est moi, qui le premier montrai aux Francais quelques perles, qua j'avais trouvê dans son enorme fumier. Гж. Монтегю при сих словах заметила: Oui, c'est un fumier, qui a fertilisê une terre bien ingrate!

нельзя было и думать; мне оставалось только одно: начертать себе, для руководства в продолжении перевода, подробные правила и всеми силами стараться не отклоняться от них. Так поступил я и сообщаю здесь сии правила особенно для тех из читателей, кои не могут моего Гамлета сравнивать с подлинником непосредственно, но прежде сего не излишним почитаю бросить беглый взгляд на главные обстоятельства жизни Шекспира и странную участь его творений. (*)

(*) В продолжении столетней невнимательности Англичан ко всему до Шекспира касающемуся, потеряны и многия обстоятельства его жизни. Помещаемые здесь известия о ней я извлек из; The Life of Shakspeare by Aug. Skottowe.

Отец сего поэта Джон Шекспир жил в Варвикшире в городе Стратфорте на Авоне. Он торговал шерстью, был также перчаточником, следственно (по тогдашнему обыкновению) и мясником, занимал разные публичные должности и пользовался, кажется, особенным уважением своих сограждан.

Виллиам Шекспир, третий из восьми детей Джона, родился в Апреле (по догадкам некоторых 23 числа) 1564 года. Учившись некоторое время в Стратфортском народном училище, он, по причине разстроенного состояния Джона, оставил вскоре науки, занялся дома ремеслом своего отца, и будучи 18 лет от роду, женился на 26 летней девице Анне Гетевай (Hathaway), пережившей его семью годами.

Семейственная жизнь Виллиама на родине не была продожительна: вовлеченный в дурное общество своевольной молодежи, он стал участвовать в похищении дичи из парка одного соседняго владельца (Sir Thomas Lucy of Charlecote), подвергся за то его преследованиям и в отмщение своему гонителю, прибид однажды к воротам его дома колкий пасквиль. Сие подало повод к гонениям новым, строжайшим: Виллиам должен был (около 1585) спасаться бегством. Он отправился в Лондон, где вскоре сделался актером, следственно и драматическим писателем.

Какие роли играл Виллиам, неизвестно; полагают однакож, что лишенный от природы наружных качеств хорошого актера, он не брался ни за что трудное, и тень Гамлетова отца было значительнейшее из лиц трагических, которые представлять он когда либо покушался. Но посредственный актер обратил вскоре на себя внимание как хороший писатель: переделывая, по примеру многих в то время славившихся стихотворцев, старинные драмы для театра, он поставил себя в мнении публики выше других её любимцев; в 1592 году упоминают уже о нем с большою похвалою, не означая однако, переделанным ли только, или уже и самим им сочиненным драмам обязан он за сей лестный отзыв, так что не возможно определить ни времени появления первого из собственно ему принадлежащих произведений, ни порядка, в котором они вообще одно за другим следовали. (*)

(*) Мелон старался определить сей порядок, основываясь на соображениях, заключениях и догадках, часто изысканных самым странным образом. Но его мнению Гамлет написан около 1600 года.

Литературная слава актера-поэта обратила на него внимание многих богачей и знатных; их благосклонности обязан он был улучшением своего состояния, доходом от продажи на театр драм вовсе необезпеченного. Королева Елисавета также высоко ценила его произведения; но ничто, кроме похвал не ознаменовало, кажется, её к нему милости. Только при преобразовании устройства Английских театров Королем Яковом, когда актеры начали почитаться состоящими в службе при Дворе и, вступая в свое звание, давали клятву в верности, положение Виллиама значительно поправилось: помещенный в число придворных актеров с самого начала, он вскоре получил собственноручное письмо Короля с изьявлением ему Монаршого благоволения; потом наименован одним из директоров театра, при котором и оставался до 1615 года, хотя играл только до 1605 года.

В продолжении сего времени он написал 34 драмы (со включением переделанных им для театра второй и третей части Генриха ИV, и может быть некоторых других), поэмы: Венера и Адонис, похищение Лукреции, страстный пилигрим, жалобы влюбленного и 154 сонета.

Находясь в Лондоне, купил Виллиам в Стратфорте сперва (в 1598) так называемое новое место, а потом и другия земли и в 1615 оставив столицу переселился на свою родину. В начале 1616 г. написал он завещание, будучи в полном уме и совершенном здоровье, но 23 Апреля того же года умер неизвестно от какой болезни, оставив (сын его умер в 1586 году, 12 лет) двух дочерей. Он погребен в соборной Стратфортской церкви.

При жизни Шекспира напечатано было только 14 из его драм. Сие издание, вышедшее вероятно без всякого пересмотра, может быть без ведома автора, наполнено грубейшими ошибками: многия места не имеют смысла; стихи напечатаны, как проза, а проза как стихи; вместо имен действующих лиц вставлены имена актеров; драмы не разделены на действия и явления, часто к речи одного лица причтено то, что должно говорить другое и так далее.

В 1622 году напечатана отдельно трагедия Отелло, а в следующем вышло первое полное собрание драматических произведений in folio. Оно замечательно тем, что в нем священные имена (употребление коих в драмах запрещено статутом Короля Якова) заменены выражениями общими. За сим изданием следовали, также in folio, другия три: в 1632, 66, 85 годах. Все сии четыре in folio, одно за другим почти сличением их между собою, могли последующие издатели очистит, сколько было возможно, обезображенный текст; но они только при совершенном недостатке чего-либо лучшого могут быть приняты в разсмотрение: столь многоразличными и важными ошибками искажены в них Шекспировы творения.

Рове первый старался об исправлении сих безчисленных погрешностей; но его два издания (1709 и 1714) оставили желать столь многого, что Попе не мог даже ими пользоваться, а обратился к старинным in folio, стал поправлять и испорченное и непонятное ему по причине неупотребительных выражений, но соскучив трудною работою окончил ее наскоро и напечатал таким образом полу-поправленного Шекспира два раза (1725 и 28).

Теобальд и епископ Варбуртон равным образом не достигли цели, и прошло полтора века после смерти Шекспира прежде, нежели творения его появились в сносном виде. был первый издатель очистивший и пояснивший их значительно; после него Стивенс, Рид, Катпел, Мелон и другие трудились над тем же с неутомимым прилежанием; все усилия их не могли однакож возвратить тексту первобытной его чистоты: осталось много мест темных, много несообразностей, пропусков и прибавлений.

Кроме сих погрешностей, последствий небрежности и невежества первых издателей, есть в творениях Шекспира и другия, собственно ему принадлежащия. Бедный актер, он должен был, особенно в начале своего литературного поприща, пещись о пропитании больше, нежели о славе, сообразоваться со вкусом актеров и черни, составлявшей тогда большую часть посетителей театра. Отсюда произошли грубые шутки, часто неуместная игра слов, слишком резкия картины, выражения низкия, неблагопристойные. (*)

Все сии недостатки Шекспирова театра затруднительны для переводчика не менее, как и его достоинства, его красоты, часто неподражаемые. Я руководствовался при переложении Гамлета следующими правилами:

1.) Переводить стихи стихами, прозу прозою сколько возможно ближе к подлиннику (не изменяя ни мыслей, ни порядка их) даже насчет гладкости руских стихов, неприобыкших заключат в себе частицы речи, для простоты непринужденного, неотрывистого Шекспирова слога необходимые.

2.) В выражениях быть верным, не оскорбляя однакож благопристойности и приличия: часто слово низкое уже и в подлиннике; резкое и в Шекспирово время, имеет на руском языке выражение, соответствующее ему по смыслу, но еще нижшее, нестерпимое для уха самого невзыскательного; - в таких случаях я почитал за лучшее заменить его другим, благороднейшим. Чрез сие, правда, некоторые, немногия картины потеряли настоящий колорит свой; но это зло необходимое - если и зло оно.

4) В местах неясных и сомнительных советоваться со всеми Комментаторами и следовать толкованию вероятнейшему.

5.) Некоторые отрывки древних стихотворений, в трагедии помещенные, переводит вольно. Иные стихи, например, в песни гробокопателя, вовсе не имеют смысла: может быть Шекспир хотел показать, как невежи искажают в пении баллады, сделавшияся народными; сие могло забавлять только его современников.

6.) Помещать в примечаниях все могущее послужить к пояснению текста: мнения и догадки комментаторов, историческия известия, игру слов и другия места подлинника, по каким-либо причинам не близко переведенные; указывать же на всякое незначительное отступление в выражениях и оборотах не почел я за нужное.

Из сих правил некоторым образом видно, какой степени верности должно требовать от моего переложения. Об успехе судить не мне: переводя почти всегда стих в стих; часто слово в слово, допуская выражения малоупотребительные, я старался доставить моим соотечественникам сколько возможно точнейшую копию Гамлета Шекспирова; но для сего должно было сохранить красоты, почти неподражаемые - а в сем-то именно нельзя и ручаться.

разсмотрением характера самого Принца и определением мысли, служащей трагедии основанием. Гете в Вильгельме Мейстере сказал свое мнение о том и другом; он подал мне Ариаднину нить для сего лабиринта, в котором, придерживаясь сей нити, нашол я иные изгибы не совершенно в том виде, в каком начертал их знаменитый поэт Германии: всегдашний сумрак редко позволяет разлилась там предметы явственно, и наблюдатель, составляя рисунок сего многосложного здания, не может ручаться в верности каждой черты своей картине. Читающие Гете увидят сами, что из нижеследующого заимствовал я у него, и что принадлежит собственно мне.

Отделим, по примеру Немецкого поэта, от Гамлетова характера все, бывшее последствием печальных событий, означенных в трагедии; представим себе Принца, каким был он при жизни своего родителя. Вместе с сердцем добрым и чувствительным, с кроткою, благородною душею, с строгою нравственностию, получил он от природы приятную наружность, ум сметливый и дальновидный. Хорошее воспитание и пример добродетельного отца утвердили в нем врожденные благия склонности, образовали вкус его; уверенность в достижении царской власти (хотя и ненаследственной но могущественным отцом легко оставляемой за сыном достойным) означила ему круг его будущого действия. В Принце юноше развился характер, долженствовавший составить некогда не воинскую славу, но радость и счастие государства: в нем не было вовсе геройской твердости, управляющей обстоятельствами, ручающейся за успех предприятий смелых и многотрудных, не было решительности, в мгновенной опасности мгновенно опасные, но верные средства для достижения цели избирающей; за то добродетельная душа его стремилась ко всему благому, и сие её стремление, опираясь на неограниченной власти самодержца, принесло бы плоды прекрасные. Сверх сего Гамлета отличали качества, высоко ценимые и в частном человеке: любитель полезного и приятного, он уважал достоинство везде, где находил его, строгий к самому себе, гнушался пороком в других, презирал все низкое, отвращался особенно от притворства и раболепия; кроткий и снисходительный; мог имел даже нужду простит всякую обиду, хотя и живо чувствовал ее в первые минуты: питать к кому-либо ненависть было для души его почти стольже тяжело, как и страдать от угрызений совести. Сердце его знало прелесть искренней дружбы, и наконец испытало сладость первой любви, как само оно, кроткой и нежной.

Таков был молодой Принц в дни своего счастия. Отец его умирает скоропостижно; воцаряется дядя, человек, под личиною доброхотства и приветливости, скрывающий , предчувствует (уверенный в притворстве Клавдия и пустоте его обещаний) что отчужден от ней навсегда, впервые познает разстояние подданного и Монарха разделяющее. Он унижен до равенства с раболепною толпою придворных, должен услугою покупать услугу, даже во многом нуждаться: он в полной мере чувствует свое ничтожество. Могла ли такая перемена положения не омрачить души его печалию? Но сего еще мало: единственное существо, коего участие могло усладить его участь, а подпора и содействие вновь оживить прежния надежды, его мать делается супругою царствующого дяди. И ее должен он включить в число своих недоброжелателей, и от ней ожидать ему нечего!

Тут-то Гамлет осиротел совершенно, возненавидел и коварный свет и жизнь свою, потерял всю бодрость, упал духом безвозвратно. Таким является он нам в начале трагедии. Весть о появлении отцовой тени подтверждает подозрение, невольно ему теснившееся в душу; вскоре потом призрак открывает тайну убийства и призывает его к мести. Пораженный ужасом, но в пылу негодования и гнева забывший на минуту все остальное, Гамлет обещает мщение скорое и в след за сим, разставшись с призраком, клянется - не забыть родителя: первое движение утихло; удрученный и прежним и сим новым бременем, он не предпринимает ничего решительного, обязывает друзей своих молчать о привидении, скрывает от них тайну убийства, замышляет только на всякий случай притвориться помешанным. Все последующие поступки его обьясняются, основываясь на вышесказанном, без затруднения: смелый в минуту непредвиденно представляющейся опасности, он не смеет вызвать ее сам; укоряет себя в малодушии и бремя бедствия, которое свергнуть он чувствует себя не в силах, подавили даже любовь в его сердце: он уже смешивает Офелию с остальными существами мира, им презираемого. - Так, воспламеняясь и хладея попеременно, действуя только украдкою, прибегая к ненавистным ему средствам, хитрости и притворству, всегда печальный в душе и недовольный собою, он уклоняется более и более от своей цели и наконец совершенно теряет ее из виду в минуту развязки ни чем неприготовленной, неожиданной, устроенной случаем или провидением.

Сия развязка трагедии служит нам ответом на вопрос: имел ли Шекспир в виду, сочиняя Гамлета, какую-либо моральную цель, или хотел только представить свету прекрасную и живую картину, одну из занимательных страниц в книге человеческой жизни? - служит ответом, по моему мнению, удовлетворительным. Какою неправдоподобною натяжкою, какою ученическою ошибкою покажется она каждому, если предположим, что автор употребил ее без особенного намерения и Шекспиру ли впасть в такую ошибку, ему, которому могло гигантское воображение доставить столько средств окончить поэму по его желанию, a совершенное знание света и человеческого сердца указать к тому стезю, самую приличную? Нет: Шекспир имел моральную цель - это верно, какую - мы можем только догадываться.

В Гамлете мщение не совершается упорными и постоянными усилиями Принца, по характеру и положению своему к ним неспособного: даже воззвание и понуждение пришедшого из чистилища духа не могли довести несчастного юношу до невозможного ему подвига, и преступник, обезпеченный ничтожностию человеческих средств к его наказанию; прибавляет к прежним злодеяниям новое, но падает в тоже время непредвиденным образом, с ним гибнут - как и прежде, посредственно и непосредственно, погибли чрез него - виновные и верное изображение событий сего мира!) невинные; царственный род пресекается, скипетр переходит в руки человека посторонняго. Не достаточно ли ясно видим мы здесь, что Провидение ведет преступника к казни само, своими путями, независимо от человеческих усилий, что злодейство, распространяя пагубное свое действие на одних, бывает для других источником выгод, единственною причиною их возвышения? Очень возможно; что автор именно это хотел показать нам; я впрочем никак не ручаюсь в истине моего предположения и представляю его читателям только как заключение из тщательного разсмотрения переведенной мною трагедии извлеченное и довольно правдоподобное.