Генрих IV (Часть первая).
Действие V.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Генрих IV (Часть первая). Действие V. (старая орфография)

ДЕЙСТВИЕ V.

СЦЕНА 1.

Лагерь короля близь Шросбери.

Входят Король Генрих, принцы Генрих и Иоанн, сэр Вальтер Блёнт и Фольстаф.

Король Генрих. Как облитое кровью, выглядывает солнце из-за того лесистого холма, и день так бледен от его негодования.

Принц Генрих. И южный ветер, как трубач, подыгрывается под его расположение, предвещая, глухим свистом между листьев, бурный, грозный день.

Король Генрих. Пусть все соответствует тем, кому проиграть; кому выиграть, тому ничто не кажется мрачным.

Трубы. Входят Ворстер и Вернон.

А, лорд Ворстер, не хорошо, что мы встречаемся с вами в таких отношениях. Вы изменили нашей доверенности, заставили нас сбросить покойные одежды мира, обременить наши старые члены тяжелой сталью; не хорошо это, лорд, не хорошо. Скажите, согласны вы развязать гибельный узел всем ненавистной войны, вступить снова в круг повиновения, в котором слили таким прекрасным, естественным светом, не быть более грозным метеором, знамением страха, предвестником бедствий для времен еще не рожденных?

Ворстер. Государь, выслушайте меня. Что касается до меня, я охотно провел бы остаток моих дней в покое; клянусь, я никогда не искал этого разрыва.

. Не искали! откуда жь взялся он?

Фальстаф. Валялся на его дороге, и он поднял его.

Принц Генрих. Молчи, сорока!

Ворстер. Вашему величеству было угодно отвратить взоры милости от меня и всего моего рода; я должен однакожь напомнить вам, государь, что мы были вашими первыми и вернейшими друзьями. Для вас, в царствование Ричарда, переломил я жезл моей должности, скакал день и ночь, чтоб вас встретить и облобызать вашу руку, когда вы, по месту и по значению, далеко не были еще так сильны и значущи, как я. Я, мой брат и его сын ввели вас в отеческий дом, смело пренебрегши всеми опасностями того времени. Вы поклялись - поклялись нам в Донкэстре, что не замышляете ничего против государства, не потребуете ничего, кроме отнятых прав, достояния Гаунта, лэнкэстерского герцогства; - и мы поклялись помогать вам в этом. Вскоре счастие полилось ливнем на вашу голову, почести хлынули к вам потоком: наше содействие, отсутствие короля, его несправедливости, кажущияся страдания, которым вы подвергались, противные ветры и несчастная война, задержавшие короля в Ирландии так долго, что вся Англия почла его умершим - все эти благоприятные обстоятельства дали вам возможность захватить в свои руки кормило правления. Вы забыли клятву, данную нам в Донкэстре, поступили с нами, вскормившими вас, как лживая, коварная кукушка с воробьем, который ее вывел: вы начали теснить нас в нашем гнезде. Вскормленные нами, вы выросли так страшно, что самая наша любовь, от боязни чтоб вы не проглотили ее, не смела к вам приблизиться; для безопасности мы были вынуждены расправить быстрые крылья, улететь от вас подальше и собрать войско. Мы возстали против вас; до вы сами выковали причины этого возстания оскорбительным, грозившим бедами обращением, нарушением всех обещаний и клятв, данных нам еще в младенчестве ваших замыслов.

Король Генрих. И все это вы, конечно, провозглашали на торжищах, читали в церквах, чтоб придать одежде возмущения какой-нибудь благовидный цвет, приятный для легкомысленных глупцов, для жалких недовольных, которые зевают и потирают локтя при каждой вести о бурных, безпорядочных переворотах. И когда же недоставало возмущению этих водяных красок, чтоб разцветить себя, и этих злорадостных нищих, которые жаждут смут и кровопролитий!

Принц Генрих. Не предотвратим столкновения - много душ и в том и в другом войске поплатятся дорого за эту распрю. Скажите вашему племяннику, что Принц вэльсский, вместе с целым миром, отдает полную справедливость доблестям Генриха Перси. Клянусь всеми моими надеждами, я не думаю - если исключить только это возстание, - чтоб нашелся дворянин более его храбрый, деятельный, отважный, более способный увенчать нашу современность благороднейшими подвигами. Я же - признаюсь со стыдом - я был тунеядцем в деле рыцарства; слышал, что и он почитает меня тем же, и несмотря на то - я говорю это в присутствии моего царственного отца, - несмотря на его славу и доблести, я все-таки решаюсь, чтоб предотвратить междуусобное кровопролитие, попытать счастия в единоборстве с ним.

Король Генрих. И мы отваживаем тебя, Принц вэльсский, на этот смелый подвиг, хотя и имеем много причин не допускать этого. Нет, любезный Ворстер, мы любим ваш народ, любим даже и тех, которые, увлекшись, приняли сторону твоего племянника. Если они согласятся на наши милостивые предложения, и он, и они, и ты, и все будут снова моими друзьями и мы будем другом каждого. Передай это твоему племяннику и уведомь меня, на что он решится; не уступит - грозная кара в ваших руках, и она постигнет его. За сим ступайте, не утруждая нас никакими возражениями. Мы так снисходительны, что не принять наши предложения - верх неблагоразумия. (Ворстер и Вернон уходят.)

Принц Генрих. Клянусь жизнью, они не примут. Доглас и Горячка вместе не побоятся возстать и против целого мира.

Король Генрих. И потому все предводители к своим отрядам; мы нападем только что получим ответ, и да поможет нам Господь по мере правоты нашей!

Фальстаф. Галь, если ты увидишь, что я паду, переступи пожалуста меня {Bestride - переступать одной ногой через падшого для защиты его.}. Ведь это обязанность друга.

Принц Генрих. Да эту обязанность в отношении тебя может выполнить разве один колос. Читай свои молитвы, и прощай.

Фальстаф. В самом деле, Галь, я желал бы, чтоб теперь было время идти спать, и все было покойно.

Принц Генрих. Ведь смерти не избежишь; когда-нибудь надобно же уплатить долг свой Господу. (Уходит.)

Фальстаф. Но срок то не пришел еще; а мне бы не хотелось расплачиваться прежде времени. Зачем же мне впрочем и соваться за ним вперед, когда он не требует? Это так, но ведь меня подстрекает не он, а честь. Ну, а если честь выстрекнет меня, когда сунусь вперед? что тогда? Может честь приставить ногу или руку? Нет. Уничтожит боль раны? Нет. Так стало-быть честь не знает хирургии? Нет. Что же такое честь? Слово. Что же такое в этом слове честь? что же такое эта честь? Воздух. Славная штука! - Кто жь приобрел ее? А вот тот, кто умер в прошедшую середу. Что жь, чувствует он ее? Нет. Слышит ее? Нет. Стало она неощущаема? Как же чувствовать мертвому? А разве она не может жить с живым? Нет. Почему же? Злословие не позволяет; - так и а не нуждаюсь в ней. Честь - просто надгробная надпись; вот и конец моего катехизиса.

СЦЕНА 2.

Лагерь бунтовщиков.

Входят Ворстер и Вернон.

Ворстер. Нет, сэр Ричард, племянник не должен знать великодушного предложения короля.

Вернон. Лучше, еслиб знал.

. Тогда мы все погибли бы. Невозможно, не может быть, чтоб король сдержал свое слово и возвратил нам прежнюю любовь. Он все будет подозревать нас, и непременно выищет случаи и другия вины, чтобы выместить за это оскорбление. Мы никак не избавимся от преследований тысячеглазого подозрения, потому что раз изменившим доверяют так же, как и лисице, которая никогда не оставляет хитрых проказ своей породы, сколько ни приучай ее, сколько ни ласкай, ни запирай. Как бы мы ни смотрели: грустно или весело - недоверчивость перетолкует наши взоры; с нами будет тоже, что с волами в стойле: чем больше корму, уходу - тем ближе к смерти. Провинность племянника могут еще забыть: извинят молодостью, пылом крови, самым прозваньем сумазбродного Горячки, и взвалят все на меня и на отца его. Ведь мы воспитали его, от нас заимствовал он все дурное, и мы, как источник всего, за все и поплатимся. И потому, мой добрый брат, не передавай Генриху предложений короля ни в каком случае.

Вернон. Говори ему что хочешь, я на все скажу: так. Да вот и он.

Входят Горячка и Доглас. За ними Офицеры и Солдаты, которые остаются в глубине.

Горячка. Дядя возвратился. - Освободите лорда Вестморлэнд. - Что нового, дядя?

Ворстер. Король вызывает сейчас же на битву.

Доглас. Вызывай же и ты его через лорда Вестморлэнд.

Горячка. Лорд Доглас, передайте ему ваш вызов.

Доглас(Уходить.)

Ворстер. В короле - ни тени милости.

Горячка. А вы разве просили милости? Боже вас избави!

Ворстер. Я почтительно перечел ему все нанесенные нам обиды, нарушенные им клятвы, и, в оправдание, он клятвенно отрекся от всех клятв своих, называет нас бунтовщиками, изменниками, грозит уничтожить эти ненавистные названия вместе с вами безпощадным оружием.

Доглас возвращается.

Доглас. К оружию, лорды! к оружию! через бывшого нашего заложника Вестморлэнда, я бросил смелый вызов в пасть короля Генриха, и он явится как раз.

Ворстер. За тем Принц вэльсский выступил, в присутствии короля, вперед и вызвал тебя, племянник, на единоборство.

Горячка. О, еслибы этот раздор лежал только на наших головах, еслиб в этот день не задыхаться никому, кроме меня и Генриха Манмоз! Скажите же, скажите, как вызывал он - с презрением?

Вернон. Нет, клянусь душой, в жизнь мою я не слыхал вызова скромнее; точно как бы брат приглашал брата на мирное испытании в ратном деле. Он находил в тебе все достоинства мужа, разцвечивал твои доблести царственным языком, изчислял все твоя заслуги, как летопись, и все ставил тебя выше своих похвал, находя что все оне ниже тебя. Но еще более показал он, как достоин своего сана, упомянув о себе с краскою стыда, осудив свою праздную юность с таким искусством, как будто бы владел двойным духом и учителя и ученика. Этим он и кончил; но я готов сказать всему миру: переживет он зависть нынешняго дня - он будет, несмотря на то, что так долго сбивал с толку своим разгулом, прекраснейшей надеждой Англии, надеждой, какой еще никогда не выпадало ей.

Горячка. Брат, ты, кажется, влюбился в его дурачества. Я даже и не слыхивал, чтоб был когда принц буйнее и своевольнее его; но каков бы он ни был, прежде чем наступит ночь, я сожму его в моих воинских объятиях, так что он скорчится от моего привета. - Теперь скорей, в оружию! - Сподвижники, товарищи, друзья, обдумайте сами, что вам делать; ведь я не имею дара слова, не съумею воспламенить вашу кровь хитрой речью.

Гонец.

Гонец. Лорд, вот письма к вам.

Горячка. Мне теперь некогда читать их. Жизнь коротка, лорды; но и эта короткая жизнь - скачи она на минутной стрелке, кончайся с истечением часа, - слишком длинна, если мы станем расточать ее подлым образом. Останемся живы - будем жить, чтоб попирать королей. Что жь касается до совести - оружие праведно, если праведна поднявшая его причина.

Входит другой Гонец.

Гонец. К оружию, лорд! король приближается быстро.

Горячка. Благодарю его, что перебивает речь мою; речи не мое дело. Только одно еще - делай каждый все что может; так и я обнажаю меч, чтоб потемнить его блеск лучшей кровью, какую.только встречу в яростной схватке этого грозного дня. - Espérance! - Перси! - и вперед! - Гремите жь, трубы и барабаны! Обнимемся при громе их на прощанье: ведь многим из нас, - клянусь небом и землей {В прежних изданиях: For, heaven to earth.... По экземпляру Колльера: Fore heaven and earth...} - не обниматься уже никогда. (Трубы гремят; они обнимаются и уходят.)

СЦЕНА 3.

Поле близь Шросбери.

Сражение. Стычки. Трубы и барабаны гремят. Доглас и Блёнт

Блёнт. Твое имя? Зачем преследуешь ты меня всюду? какой славы ищешь ты в битве со мной?

Доглас. Мои имя Доглас; мне сказали, что ты король - и я преследую тебя всюду.

Блёнт. Тебе сказали правду.

Доглас. Лорд Стэффорд заплатил уже дорого за сходство с тобой; этот меч сразил его вместо тебя, король Генрих; он сразит и тебя, если не сдашься мне в плен.

Блёнт. Гордый Шотландец, я не рожден сдаваться; ты встретил короля, и он отмстит смерть Стэффорда! (Сражаются. Доглас убивает Блёнта).

Входит Горячка.

Горячка. Сражайся ты так при Гольмедоне, Доглас, - никогда не торжествовал бы я над Шотландцем.

Доглас. Все конечно, мы торжествуем; бездыханен лежит король.

Горячка. Где?

Доглас. Вот.

Горячка

Доглас. Да следует же название глупца за твоей душой всюду, куда б она ни полетела! Ты слишком дорого поплатился за это заемное величие. Зачем сказал ты мне, что ты король?

Горячка. В войске короля многие одеты в его доспехи {В прежних изданиях: The king hath many marching in his coats... По экземпляру Колльера: The king has many masking in his coats...}.

Доглас. Клянусь же моим мечем, я перебью все его доспехи, всю его оружейную, доспех за доспехом, пока не доберусь до короля!

Горячка. Идем, наши дерутся превосходно. (Уходят.)

Стычки. Входит Фольстаф.

Фальстаф. Из Лондона-то не мудрено было ускользнуть не расплатившись, а отсюда, боюсь, не удастся; здесь ведь один разсчет - прямо по голове. - Это кто? Сэр Вальтер Блёнт; - вот тебе и честь, и без всякого тщеславия. - Я однакожь разгорячен, как растопленный свинец, да и тяжел, как он. Да охранит же меня Господь от свинца! к чему обременять еще и без того полновесную утробу мою. А моим лохмотникам я отвел местечко, где их как раз просолили; из ста пятидесяти не осталось и трех, да и тем нищить у городских ворот всю жизнь свою. Кто это спешит сюда?

Входит Принц Генрих.

. Что стоишь ты тут без дела?дай мне твой меч. Не один рыцарь лежит уже недвижимый, безжизненный под копытами коней кичливого врага, и смерть их не отмщена еще. Ну давай же твой меч!

Фальстаф. О, Галь, сделай милость, дай вздохнуть хоть минуту. И Турок Григорий {Папа Григорий VII. Его часто называли антихристом.} не совершал таких подвигов, как я в нынешний день. Я разсчитался с Перси на чисто; теперь он решительно безопасен.

Принц Генрих. Да, решительно; и жив еще чтоб убить тебя. Дай же твой меч, прошу тебя.

Фальстаф. Нет, Галь, если Перси жив, клянусь, я не отдам тебе меча моего. Возьми мой пистолет если хочешь.

Принц Генрих. Давай. Что же это, он в Футляре.

Фальстаф. Да, он слишком раскалился, Галь; им можно свести целый город.

Принц Генрих. (вынимая из футляра бутылку с вином.) Время ли теперь шутить и дурачиться? (Бросает бутылку и удаляется).

Фальстаф. Да, если Перси жив, я пропорю его; разумеется, если он наткнется на меня. Ну, а если нет - пусть он сделает из меня битое мясо, если я наткнусь на него добровольно. Я не люблю зубоскальной чести сэр Вальтера; нет, мне давай жизнь! Сохраню ее - тем лучше; нет - придет честь непрошенная, и все кончено.

СЦЕНА 4.

Другая часть поля при Шросбери.

Король Генрих, принцы Генрих и Иоанн и Вестморлэнд.

Король Генрих. Прошу тебя, Гарри, удались; ты истекаешь кровью. Лорд Иоанн лэнкэстерский, ступай с ним.

Принц Иоанн. Нет, государь; ни за что, пока не потечет и моя кровь.

Принц Генрих. Прошу ваше величество, не медлите здесь, чтоб ваше отсутствие не устрашило друзей ваших.

Король Генрих. Сейчас. Лорд Вестморлэнд, отведите его в лагерь.

Вестморлэнд. Пойдемте, лорд, я сведу вас в вашу палатку.

Принц Генрих. Вы сведете меня, лорд? я не нуждаюсь в вашей помощи. Сохрани Боже, чтоб ничтожная царапина удалила принца вэльсского с поля битвы, когда обагренное дворянство лежит в прахе, когда торжествующее оружие бунтовщиков упивается кровью.

Принц Иоанн. Мы отдыхаем слишком долго. Идем, Вестморлэнд, долг зовет нас туда; ради Бога, идем. (Уходит с Вестморлэндом.)

Принц Генрих

Король Генрих. Я видел: он отражал нападение Перси с таким мужеством, какого никак нельзя было ожидать в таком юном воине.

Принц Генрих. О, этот ребенок вдохновляет нас всех! (Уходит.)

Стычка. Входить Доглас.

Доглас. Еще король! они ростут, как головы гидры. Я Доглас, гибельный всем, кто косит этот цвет. - Кто ты, принявший вид короля?

Король Генрих. Король, которому больно, Доглас, что ты встретил столько призраков, а не самого короля. Два моя сына ищут тебя и Перси на поле битвы; но если ужь мы встретились, я сам сражусь с тобой. Защищайся.

Доглас. Боюсь, что и ты подставной, хотя и держишь себя как король; но кто бы ты ни был, ты мой, и вот как - (Сражаются. Король в опасности.)

Вбегает Принц Генрих.

Принц Генрих. Подними голову, подлый Шотландец, или тебе никогда не поднимать ее! Рукой моей управляют души храбрых: Ширлея, Стэффорда и Блёнта. Тебе грозит принц вэльсский, а он никогда не обещал, чего не мог сдержать.

(Они сражаются. Доглас обращается с бегство.)

Король Генрих. Постой, отдохни не много. Ты возвратил потерянную славу, доказал что дорожишь моей жизнью: ты спас мне ее своей нежданной помощью.

Принц Генрих. О, Боже, как клеветали на меня люди, говорившие, что я жажду вашей смерти. Еслиб они говорили правду, я не остановил бы дерзкой руки Догласа; она умертвила бы вас скорей всех возможных отрав, избавила бы вашего сына от изменнических хлопот.

Король Генрих. Спеши же к Клифтону, а я к Никольсу Гавзей. (Уходит.)

Входит Генрих Перси.

Горячка. Если не ошибаюсь, ты Генрих Манмоз.

Принц Генрих. Ты как будто думаешь, что я отрекусь от своего имени.

Горячка. Я Генрих Перси.

Принц Генрих. Так передо мной доблестнейший из бунтовщиков этого имени {Отец Горячки называйся также Генрихом Перси.}. Я принц вэльсский, и тебе, Перси, не делить более со мной славы. Две звезды не могут вращаться в одном круге, и Англия не потерпит двойного властвования Генриха Перси и принца вэльсского.

Горячка. И не придется, Генрих, потому что это час падения одного из нас. О, еслиб Богу было угодно, чтоб ты был уже так же славен в ратном деле, как я.

. Буду и славней, прежде чем разстанусь с тобой; я оборву все лавры с твоего шлема на венок для себя.

Горячка. Я не могу долее сносить хвастовства твоего. (Сражаются.)

Входит Фольстаф.

Фальстаф. Славно сказано, Галь! хорошенько его, Галь! - Нет, тут, ведь не ребячья игра, поверь мне.

Входит Доглас и нападает на Фольстафа, который, после нескольких ударов падает. Доглас удаляется. Горячка, раненный падает.

Горячка. О, Генрих, ты лишил меня моей юности. Не потеря бренной жизни крушит меня, а гордая слава, которую даровал тебе моим падением; мысль об этом терзает мой дух сильней, чем твой меч мое тело; но мысль раба жизни, жизнь шут времени, а время, распоряжающее целым миром, должно же когда-нибудь остановиться. О, я мог бы предсказать тебе многое, но тяжелая, холодная рука смерти налегает на язык. - Нет, Перси, ты прах, ты пища -

Принц Генрих. Для червей, храбрый Перси. Мир тебе, душа великая! - Как же съёжилось ты, дурно сотканное честолюбие! Когда душа жила еще в этом теле, ему было тесно и целое королевство, а теперь довольно и десяти футов подлейшей земли. - Земле, на которой ты распростерт мертвый, не видать уже такого доблестного воина. Еслиб ты мог чувствовать, видеть, я не обнаружил бы такого участия; - позволь же моей любви прикрыть твое искаженное лице, - и я сам, от твоего имени, поблагодарю себя за эту нежную, дружескую услугу. Прощай! возьми хвалы тебе с собой на небо, а твое безславие пусть спит с тобой в могиле и не упомянется в надгробии! (Увидав Фольстафа.) Как! старый знакомый! и эта громада мяса не могла удержать в тебе и крошки жизни? Прощай, бедный Джэк! Я пожалел бы более о более достойном человеке; но и твоя утрата была бы тяжела мне, еслиб в самом деле любил пошлую суетность. Смерть не сражала еще зверя жирнее, хоть и сразила в этом кровавом бою много сильнейших. Я нынче же велю выпотрошить тебя, а до тех пор лежи в крови близь благородного Перси. (Уходит.)

Фальстаф. (Тихо поднимаясь.) Выпотрошить! ну, нет; если ты выпотрошишь меня нынче, так я позволю ужь и просолить и съесть себя завтра. - Вовремя однакожь подделался я убитым; иначе бешеный этот Шотландец порешил бы меня непременно. Подделался? вру, я нисколько не подделка. Смерть - вот это подделка, потому что в ком нет человеческой жизни, тот только подделка человека; подделаться же мертвым для того чтоб остаться живым, это не подделка, а сама жизнь, настоящая, совершенная! Ведь благоразумие лучшая черта храбрости, и этой-то лучшей чертой я и спас себе жизнь. - А пороха-то Перси, хоть он и мертв, я все боюсь еще. Что если он тоже подделывается, и вдруг встанет? Что если он вздумал доказать, что может подделываться похитрей меня? Обезопашу себя вполне, и затем поклянусь, что я и убил его. Почемужь ему и не встать точно так же, как я? Кто изобличит меня кроме очевидца; а меня никто не видит. (Колеть его.) (Взваливает Перси к себе на спину).

Входят Принцы Иоанн и Генрих.

. Идем брат, ты славно накормил твой девственный меч мясом.

Принц Иоанн. Постой! это кто? Ты, кажется, говорил, что этот жирный человек убит.

Принц Генрих что кажешься?

Фальстаф. Совершенно справедливо; я нисколько не двоешка, и если не Джэк Фольстаф, так просто Джэк {Это название употребляется часто дня выражения презрения и равнозначительно, в таком случае - дурню, олуху, болвану.}. Вот вам Перси; (бросая труп на земь) почтит меня ваш отец чем-нибудь - хорошо; нет - пусть сам убивает другого Перси. Полагаю меня сделают графом или герцогом - могу вас уверить.

. Да как же это? я сам убил Перси и видел тебя мертвого.

Фальстаф. Ты? - Боже, Боже ты мой, как же лжив стал ныне свет! Допускаю, что я лежал на земле, и без дыхания точно так же, как и он; но мы вскочили в одно мгновение, и сражались битый час по шросберийским часам. Поверят - хорошо; не поверят - грех падет на головы тех, которым бы следовало награждать храбрость. Чтоб мне умереть, если не я нанес ему эту рану в бедро; еслиб он был жив и вздумал запираться, я заставил бы его съесть кусок моего меча. .

Принц Иоанн

Принц Генрих. Да и человека-то не найдешь удивительнее этого. Ну, взваливай свою ношу с достодолжной важностью на спину; я же, с своей стороны - если ложь может доставить тебе какую-нибудь милость, - раззолочу ее отборнейшими выражениями. (Трубят отступление). Трубы гремят отступление, - мы победили. Пойдем, брат, посмотрим, кто из друзей жив, кто убит.

Фальстаф. Пойду я я за ними - за наградой. И, да наградит Господь того, кто наградят меня. Возвеличусь почестями - умалюсь телом; потому что приму очистительное, оставлю херес, буду жить добропорядочно, как прилично дворянину. (Взваливает труп на спину и уходит.)

СЦЕНА 5.

Трубы гремят. Выходят Король, принцы Генрих и Иоанн, Вестморлэнд и другие с Ворстером и Верноном, пленными.

Король Генрих твоего племянника? Три рыцаря, павшие нынче с нашей стороны, один граф и множество других воинов жили бы еще и теперь, еслиб ты, как християнин, передал порученное тебе верно.

Ворстер. Я сделал то, чего требовала моя безопасность; теперь моя участь неизбежна, и я покоряюсь ей безропотно.

Король Генрих. Отведите Ворстера на казнь, и Вернона также. О прочих преступниках мы подумаем. Что на поле сражения?

Принц Генрих. Благородный Шотландец, лорд Доглас, увидав, что счастие отвратилось, что благородный Перси убит и войско их бежит в страхе, бежал и сам с остальными; но в бегстве упал с холма и так разбился, что преследователи взяли его в плен. Он в моей палатке, и я прошу ваше величество позвольте мне располагать им.

Король Генрих

Принц Генрих. Брат Иоанн лэнкэстерский, тебе даю я это почетное поручение. Ступай к Догласу и скажи, что он свободен, что может идти куда хочет без выкупа. Он доказал свое мужество на наших шлемах и научил уважать мужество даже во враге.

Король Генрих. Теперь нам остается разделить наше войско. Ты, сын Иоанн, и ты, брат Вестморлэнд, спешите в Иорк против Норсомберлэнда и архиепископа Скрупа, которые, как я слышал, подняли также оружие. Я и ты, сын Генрих, отправляемся в Вэльс сражаться с Глендовером и Графом марчским. Еще такой день, и возмущение уничтожено; начав так прекрасно, не положим же оружия, пока не возвратим всего, что наше.