Мера за меру.
Примечания

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Мера за меру. Примечания (старая орфография)

ПРИМЕЧАНИЯ к ПЯТОМУ ТОМУ

"МЕРА ЗА МЕРУ".

"Мера за меру" впервые появилась в in-folio 1623 года. Относительно времени происхождения этой пьесы Шекспира у нас нет никаких внешних фактических указаний. Таким образом, у нас остаются только внутренние признаки, т. е., главным образом, язык, стихосложение и общий тон всей пьесы, по которым мы можем с некоторой вероятностью заключить, к какому периоду деятельности Шекспира эта пьеса принадлежит. Язык и стихосложение имеют совершенно тот же характер, какой им присущ в "Гамлете" и в "Юлие Цезаре". Значит, создание этой драмы мы должны отнести приблизительно к эпохе 1601--1604 гг. Что же касается до общого тона, до настроения, в котором находился Шекспир, когда писал "Мера за меру", то из этом отношении все три только-что указанные драмы поразительно похожи друг на друга, Это сходство так велико, что прямо обращает на себя внимание читателя. Поэтому, не будет слишком смелым заключить, что все три пьесы написаны в один, сравнительно очень короткий промежуток времени, под давлением однех и тех же умственных и нравственных забот, в одном и том же душевном настроении, - может быть, под впечатлением однех и тех же внешних условий. Настроение это выразилось полным пессимизмом, безотрадными взглядами на жизнь. В Шекспире этого периода можно даже усмотреть значительный упадок духа. Период комедий на этот раз, очевидно, окончился, молодость прошла, оставив после себя одно лишь разочарование и какое-то недоверие к жизни.

В царствование Карла II, Давенайн, - известный в то время драматург, считавшийся незаконным сыном Шекспира, слил в одну пьесу "Мера за меру" и комедию "Много шуму из ничего", и таким образом возникшая комедия из двух пьес Шекспира была представлена на королевском театре в 1673 году. Несколько позднее либреттист Джильдон переделал "Мера за меру" в пьесу, которая была поставлена на театре Линкольна в 1700 году. - Гаррик, не смотря на то, что был одним из самых горячих поклонников гения Шекспира, не решился поставить на своем театре "Мера за меру", которая считалась пьесой чрезвычайно неприличной. Кембль, более смелый, поставил ее в 1789 г., но, не смотря на значительные урезки, которые он сделал в пьесе, драма Шекспира успеха не имела. В Англии и до сих пор избегают давать "Мера за меру"; за то в Германии эта драма пользуется огромной популярностью.

"Мера за меру" в поэме, которую озаглавил "Анжело", по имени одного из главных действующих лиц шекспировской драмы. Для того, чтобы показать, как Пушкин обработал этот сюжет, укажем, между прочим, на один монолог, знаменитый монолог, начинающийся словами: "Разсчитывай на одну только смерть" (III, 1). Весь этот длинный монолог, в котором выразился весь пессимизм Шекспира, у Пушкина совершенно пропущен. Наш поэт заменил его следующими стихами:

Мы сказали, что между "Мера за меру" и "Гамлетом" существует большая аналогия. Эта аналогия заключается не только в общем настроении, но и в некоторых, очень любопытных частностях. Так, например, слова Гамлета: "То die to sleep" (умереть - заснуть) почти дословно повторены Клавдием: "Ау, but to die, and go we know not where..." (Так, но умереть, отправиться неведомо куда...) Затем, опасения Гамлета относительно того, что будет по смерти, соответствуют словам Изабеллы, которая повторяет ту же самую мысль: "tho sense of death is most in apprehension" (ощущение смерти более всего в опасении). Слова Гамлета, обращаемые к Офелии: "Be thou as chaste as ice, as pure, as snow, thou shalt not escape calumny" (будь ты целомудренна как лед, чиста как снег, - не избежать тебе клеветы) - напоминают слова герцога в "Мера за меру": "Ни власть, ни сан не избавляют в этом мире от нарекания; не щадит грозящая с тыла клевета и чистейшей добродетели". Наконец, сомнения относительно того, что будет после смерти, выражены в "Мера за меру" гораздо сильнее, чем в знаменитом монологе Гамлета. - "То be or not to be". Это в особенности относится к словам Клавдио: "Положим так, но умереть, отправиться неведомо куда, лежать неподвижно и гнить в холодной могиле! Утратить жизненность, полную тепла и движения, чтобы превратиться в безчувственную глыбу, меж тем, как испытавшему столько наслаждений духу придется купаться в огненном потоке, или пребывая в пространстве толстореброго льда, вечно дрожать от невыносимого холода; или, будучи подхваченным буйным ветром, с невообразимою быстротою вечно кружиться около висящого в воздухе мира; или очутиться среди тех несчастнейших из несчастных, которых необузданное, ничего наверно не значащее воображение не может представить себе иначе, как воющими!.." (III, 1, стр. 38). Этот монолог Пушкин прекрасно резюмировал следующим образом:

"Слово мир, о котором упоминается в предъобеденной молитве". В молитвеннике, напечатанном в 1564 году (в год рождения Шекспира), по приказанию королевы Елисаветы, говорится: "благодарственная молитва после каждой трапезы, должна оканчиваться следующим образом: "Deus servet Ecelesium - Regem vel Reginam custodiat - Cousiliarios ejus regat - Populum Universum tueatur - et Pacem nobis donhet perpetuam".

Стр. 7. "По моему, лучше быть кромкой от английского сермяжного сукна, чем французским бархатом, выстриженным, как выстрижен ты". - Джонсон утверждает, что эта шутка относительно выстриженного бархата есть намеке на потерю волос, вследствие так называемой французской болезни (англичане называют французской болезнию ту болезнь, которую французы долгое время навивали неаполитанскою болезнию). Люцио, признавая, что его собеседник имеет большой опыт во французской болезни, готов пить за его здоровье, но воздерживается пить из одного стакана после него. Во времена Шекспира господствовало мнение, что стакан, из которого пило лицо, страдающее заразной болезнью, мог передать болезнь другому лицу.

Стр. 7. "С придачей французской кроны". - В английском подлиннике в этом месте находится не переводимая игра значениями слова Sound, - здоровый и звучный.

"Секира небес кого хочет милует, а кого не хочет миловать, того карает". - Послание апостола Павла к Римлянам, гл. IX, стих 15.

Стр. 13. "Подобно кулику, шутить языком и петь далеко от гнезда, то-есть, от сердца", - значит, как кулик, который, чтобы обмануть охотника, кричит, отлетев далеко от гнезда.

"Иные здравыми и невредимыми выходят из целой чаши преступлений", в оригинале "Brakes of vice" - "квашня преступлений".

Стр. 17. "Неимеющие никакой "профанации". - Profanation - нечестие, осквернение, поругание святыни, вместо profession - вероисповедание, ремесло, промысел.

Стр. 17. "От своей жены, которую я "детестую", - "Whom I detest, т. е., которую ненави;у. Слово detest Локоть употребляет вместо protest - клянусь, свидетельствую, заявляю.

Стр. 19. "А я под присягой готов показать". В подлиннике вместо слова depose - показывать. Накипь употребляет слово suppose - полагать, предполагать.

Стр. 19. "И хозяйка его тоже женщина подозрительная". Тут Локоть, а за ним и Потешник употребляют вместо слова suspected, - подозреваемый, подозрительный, по созвучию слово respected - уважаемый.

"Ганнибал" - вместо Каннибал.

Стр. 30. "Их неумелая любовь принимает вид обиды". Комментатор Тайруайт видит в этих словах намек на короля Якова I. И действительно, основатель в Англия династии Стюартов не любил публичных оваций; он, как утверждает сэр Симмонс Ив в своих "Записках", желал чумы тем, которые толпились, чтоб его видеть: "Would bid a pox or a plague on such as flocked to see hоm".

Ctp. 42. "С темным и светлым бастардом". Тут игра значениями слова bastard - род сладкого виноградного вина и незаконнорожденный.

Стр. 43. "Она так объелась мяса, что теперь сама сидит в кадке". При тогдашнем потогонном лечении известных болезней, кадки заменяли ванны.

Стр. 53. "Палачу чаще приходится просить прощения". Одно место из комедии "Как вам угодно" объясняет мысль Потешника: "Палач, - говорит Сильвий, - сердце которого очерствело от постоянного зрелища смерти, никогда не спускает секиры на шею своей жертве, не испросивши предварительно у ней прощения".

"Он принес помилование Клаудио". В издании 1623 года это говорит Профос, предшествующую-же фразу Герцог. Мы изменяем это по Найту и другим комментаторам, потому что за несколько слов перед этим Профос отрицает возможность ожидаемой герцогом отмены.

"Здесь много постоянных её гостей". Это перечисление обитателей тюрьмы очень ярко освещает, по мнению Джонсона, состояние нравов во времена Шекспира. Кроме тех обычаев, странности которых общи всем векам, мы имеем здесь четырех забияк и одного путешественника. Весьма вероятно, что оригиналы этих портретов были тогда известны публике.

Стр. 58. "Вместо денег получивший сколько-то оберточной бумаги". Ростовщики в эпоху Шекспира, как впрочем это бывает и в наше время, давали занимаемую сумму не сполна наличными, а и товаром, не лучше, по большей части, чем обыкновенная оберточная бумага, почему и назывались торговцами оберточной бумаги. В "Защите мошенничества" (1592 г.) известный тогда писатель Роберт Грин изображает критическое положение несчастного, принужденного занять "сто ливров, из которых сорок наличными, а шестьдесят различным товаром, в роде струн для лютни, лошадей из картона и оберточной бумаги". Господин "Опрометчивый", как кажется, был жертвой операции подобного-же рода.

Стр. 58. "Потом здесь сидит по жалобе господина Трехнитного"... сшившого для своего закащика три пары платья из атласа персикового цвета". Здесь не переводимая игра слов: suit - жалоба, иск и платье; peach-colored - персикоцветный и реасе - обвинять, доносить.

"Клобук не делает еще монахом". В английском тексте по-латыни: "Cucullus non facit monachnin".

Стр. 74. "Словно правила в цирюльнях". В цирюльнях собиралось много тунеядцев, а потому хозяева их, для предотвращения безчинств и для поддержания хоть какого-нибудь порядка, составляли нечто в роде правил, и большею частью в стихах. Правила эти прибивались к дверям и нарушения их наказывались штрафами. Доктор Кенрик, один из издателей Шекспира в прошлом веке, видел такия правила в одной цирюльне графства Иоркского. В своем издании он приводит их дословно:

"Первый пришедший будет первый обрит. Поэтому не приходите слишком поздно. А пришедши, ведите себя прилично; ибо тот, кто не будет исполнять этих правил, заплатить штраф. А потому, держите ухо востро.

1) Кто входит сюда в больших сапогах со шпорами, не должен двигаться, а если обнаружится какое-либо движение и заденет кого-нибудь своими шпорами, должен поставить кружку пива, каждый раз.

5) Кто не может или не хочет снять с головы свою шляпу, когда его причесывают, заплатит кружку пива.

Стр. 75. "Отбывай на виселице свой законный час". Повешенный, по английским законам, должен висеть никак не менее часа.