Царствование Эдварда III.
Действие первое.

Царствование Эдварда III.

Перевод П. А. Каншина

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Эдвард III, король Англии.

Эдвард, принц Уэльсский, его сын.

Граф Уорик.

Граф Сольсбюри.

Граф Дэрви.

Лорд Одли.

Лорд Пэрси.

Сэр Уильям Монтэгью.

Сэр Джон Копленд.

Роберт д'Артуа.

Граф Монфор.

Гобин дэ-Грэ.

Людовик, поэт, наперсник короля Эдварда.

Дэвид, король Шотландии.

Граф Дауглес.

Иоанн, король Франции.

Карл, Филипп, его сыновья.

Герцог Лотарингский.

Король Богемии, Король Польши, союзники короля Иоанна.

Двое горожан из Кале.

Военачальник в Кале.

Другой военачальник, бедняк, обыватель Кале.

Моряк.

Три герольда.

Несколько французских поселян.

Графиня Сольсбюри.

Королева Филиппа, жена короля Эдварда.

Французская поселянка.

Придворные, офицеры, воины, слуги, гонцы и пр.

Действие попеременно происходит то в Англии, то во Франции.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.

СЦЕНА I.

Лондон; тронное зало во дворце.

При громе труб входят король Эдвард со свитою, принц Уэльсский, Уорик, Дэрби, Одли, Артуа и другие.

Король Эдвард. Роберт д'Артуа, ты хотя и изгнан из родной своей Франции, но сохранишь и у нас свои титулы и преимущества, так-как мы провозгласим тебя графом Ричмондским. Продолжай теперь нашу родословную. Кто унаследовал Филиппу - Прекрасному?

Артуа. Три его сына, поочередно садившиеся на престол, но не оставившие после себя потомства.

Король Эдвард. Но наша мать была, ведь, их сестрою?

Артуа цветок, тот наследник французского престола, на которого Европа возлагает лучшие свои надежды. Однако, заметьте, как злокозненны умы мятежников! Когда потомство Филиппа изсякло, французы пренебрегли правами вашей королевы, и, хотя ближайшей по крови наследницей престола была она, королем был провозглашен ныне царствующий над ними Иоанн, из дома Валуа. Основания, выставленные при этом на вид французами, заключались в том, что королевство Франции, где находится такое множество ленных владельцев, должно будто-бы иметь главою только наследника по мужской линии; это главная причина, по которой они отстранили от престола ваше величество. Иные, слыша мои признания, может-быть, найдут их возмутительными со стороны француза, но я в свидетели справедливости своего заявления беру небеса, что не личная досада, не личная злоба, а любовь к родине и к правде вынуждают мой язык быть до такой степени щедрым на признания. Вы законный охранитель нашего спокойствия, и Иоанн Валуа достиг верховной власти, только похитив престол, принадлежавший не ему. В чем-же заключается истинная обязанность верноподданного, как не в том, чтобы приветствовать законных своих королей? В чем может наша верность выказаться яснее, как не в том, чтобы, сокрушив гордыню самозванца, поставить во главе страны истинного её пастыря?

Король Эдвард. Такой совет, Артуа, словно плодотворный ливень, придает новую мощь моему домогательству. Благодаря огненной силе твоих слов, я чувствую, как в моей груди закипает пламенное мужество; до сих пор его сдерживало неведение, но теперь оно на золотых крыльях славы готово воспарить и доказать, что сын благородной Изабеллы способен подчинить своему стальному игу мятежные плечи тех, кто возстает против его воцарения во Франции. (За сценой гремят трубы). Лорд Одли, узнайте, что это значит?

Одли уходит и тотчас-же возвращается.

Одли. Герцог Лотарингский, переплывший море, желает иметь совещание с вашим величеством.

Король Эдвард. Проводите его, лорды, сюда, дабы мы могли узнать, что скажет он нам новаго? (Входить Герцог Лотарингский со свитою). Поведай, герцог Лотарингский, что заставило тебя прибыть к нам?

Герцог Лотарингский. Славнейший из всех правителей, король Иоанн французский, шлет тебе привет и при посредстве моих уст требует, что бы ты за добровольно уступленное тебе герцогство Гвиен выплатил его величеству должную дань покорности. Ради этого, я от имени своего государя требую, чтобы ты явился во Францию не позже, как через сорок дней, дабы, согласно обычаю, признать себя подданным нашего короля. Иначе права твои на эту провинцию исчезнут, и ими воспользуется он-же, то-есть, французский король.

Король Эдвард. Удивительно, как улыбаются мне обстоятельства! Только-что я задумал перебраться туда, как исполнить это намерение меня не только приглашають, но и заставляют угрозами. Было бы очень глупо отвечать отказом на такое приглашение. Герцог Лотарингский, отвезите от меня французскому королю такой ответ: - я по его требованию намерен его посетить... Но как? Явлюсь я не в качестве подданного, способного преклоняться, но как победитель, способный заставить преклониться перед ним самим. Неловкие, грубые его происки мне ясны, как день. Правда сорвала с лица его забрало, и его наглость явилась в настоящем своем свете. Неужто, он вообразил, будто может повелевать мне, как подданному? Скажи ему, что корона, которою он владеет, в сущности принадлежит мне, и куда-бы ни ступила его нога, он всюду обязан преклонять колено. Мои требования не ограничиваются одним только ничтожным герцогством, но простираются на все его владения. Если-же он откажется исполнить мои требования, я вырву из него все его земные перья и совершенно голым вытолкаю его в пустыню.

Герцог Лотарингский. Если так, Эдвард, я здесь, в присутствии твоих лордов, бросаю тебе вызов в лицо!

Принц Уэльсский. Твой вызов, француз? О, мы готовы заткнуть им горло твоему властелину! Со всею умеренностью, какую я должен соблюдать в присутствии вот этого государя, моего отца, и всех здесь находящихся лордов, я все-таки скажу, что считаю возложенное на тебя поручение непристойным, а того, кто прислал тебя, праздным трутнем, случайно попавшим в орлиное гнездо. Однако, мы подвергнем его такой всесокрушающей буре, что его поражение послужит полезным примером для других.

Уорик. Посоветуй ему сбросить с себя львиную шкуру, так-как он может в открытом поле встретиться с настоящим львов, который разорвет его на клочья, чтобы наказать его за гордость!

Артуа. Единственный совет, какой я могу подать герцогу Лотарингскому - уйти отсюда поскорее, чтобы не вынудили его сделать это другие. Неприятность, которой подвергаешься добровольно, менее унизительна, чем вынужденная насилием.

Герцог Лотарингский (Обнажая меч). Изменник, выродок, змея той страны, которая вскормила тебя от юных твоих лет, ты тоже присоединяешься к этому заговору?

Король Эдвард (Тоже обнажая меч). Герцог Лотарингский, взгляни на лезвие моего меча. Жажда завоеваний, переполняющая мою душу, еще несравненно более колюча, чем его острие. Если-бы мне захотелось задремать, она, словно соловей своею песней, заставит меня бодрствовать, пока мои знамена не водрузятся во Франции... Затем, уходи.

Герцог Лотарингский

Король Эдвард. И так, милорды, ветер уже вздувает паруса нашей быстролетной ладьи. Жребий наш брошен. Скоро начнется война, но окончится она не так-то скоро (Входит сэр Уильям Монтэгью). Зачем, однако, пожаловал сюда сэр Уильям Монтэгью? В каком положении находится наше перемирие с Шотландией?

Монтэгью. Оно нарушено, светлейший государь, порвано! Едва только вероломный король узнал, что вы отзываете свои войска, как забывая недавние свои обеты, стал производить нападения на пограничные города. Беруик у нас отбит; Ньюкастль разграблен и тоже для нас погиб; теперь безжалостный властолюбец осаждает замок Роксборо, где заперлась находящаеся в смертельной опасности графиня Сольсбюри.

Король Эдвард. Она дочь Уорика, не так-ли? Муж ея, кажется, долго служил в Брэтани, чтобы водворить там власть Монфора?

Уорик. Он самый, государь.

Король Эдвард. Безчестный Дэвид! Ужели ты умеешь грозить оружием только слабым женщинам? Но я заставлю тебя, как улитку, спрятать свои рога. Прежде всего, ты Одли, наберешь достаточное количество пехоты для нашего похода на Францию (Принцу Уэльскому). А ты, Нэд, завербуй в каждом графстве отборных, вооруженных людей и составь из них образцовое войско. Пусть выбор твой останавливается на самых отважных воинах, которых не страшит ничто, кроме позорного пятна. Поэтому поступай осмотрительно: мы начинаем войну с могучею страною. Ты, Дэрби, отправишься от нас послом в нашему тестю, графу Хэйно. Сообщи ему о готовящемся предприятии и уговори его, чтобы он, войдя в соглашение с нашими находящимися во Фландрии союзниками, упросил от нашего имени императора германского действовать за одно с нами. Тем временем, я, пока вы будете заняты приготовлениями, с теми силами, какие у меня имеются под руками, пущусь в поход, чтобы еще раз оттеснить вероломного шотландца. Но, господа, необходимо действовать решительно. У нас будут враги со всех сторон. А тебе, Нэд, придется расстаться с учением и с книгами, чтобы познакомить свои плечи с тяжелым вооружением.

Принц Уэльсский. Для юной моей пылкости сумятица возгорающейся войны полна таких-же чарующих звуков, как венчающимся на царство королям приятны радостные и восторженные крики: - "Ave Caesar". В этой школе чести я научусь приносить врагов моей отчизны в жертву смерти или, во имя правого спора, проливать свою кровь! Итак, пуст каждый бодро и весело идет вперед по назначенному ему пути. В таких важных делах каждое промедление гибельно (Все уходят).

СЦЕНА II.

Роксборо. Перед замком.

Графиня Сольсбюри и несколько человек её слуг показываются на укреплениях.

Графиня Сольсбюри. Горе! Горе! Бедные мои глаза тщетно отыскивают подкреплений, которые должен был-бы прислать мне наш король, и я начинаю бояться, что у тебя, племянник мой Монтэгью, не достало пламенного красноречия, чтобы своими мольбами склонить короля на мою сторону. Ты не сумел дать ему понять, как мучительно сделаться униженною пленницею шотландца, давая ему возможность победоносно ухаживать за своею жертвою, пересыпая речь крепкими, скверно звучащими словами, или прямо прибегнуть к грубому, воровскому и позорящему насилию! Ты, вероятно, не объяснил королю, как, - в случае своего торжества, - победители станут издеваться над нами на севере, в каких гнусных, непристойных и обидных песнях они станут прославлять свою победу и наше поражение, бросая их на ветер под своим бледным, холодным и неприветливым небом! (Входит Король Дэвид с войском. В числе его спутников находятся Дауглес, герцог Лотарингский и другие). Надо уйти. Всегдашний враг приближается к укреплениям. Необходимо, однако, держаться на стороже и, - как ни гадко, - слушать их грубые, дерзкие речи (Скрывается за укреплениями).

Король Дэвид. Герцог Лотарингский, изобразите нас нашему брату, королю Франции, человеком, который во всем христианском мире никого так не чтит, как его величество, и ни к кому не относится с такою беспредельною привязанностью, как к нему. Что-же касается возложенного на вас поручения, передайте королю, что мы не намерены вступать с Англией ни в какие переговоры, ни в какие перемирия; что, напротив, мы решились жечь их пограничные города и своими непрерывными нападениями преследовать неприятеля даже далее его города Иорка. Нет, наши добрые всадники не угомонятся; они не предоставят язве ржавчины и времени разъедать наши всеукрощающия удила и железо наших добрых шпор. Они не снимут с себя стальных кольчуг и в знак мира не повесят своих копий, из крепкого шотландского ясени, на стены своих городов. Нет, не расстанутся они с крепко застегнутыми темно-бурыми кожаными перевязями и с своими кортиками, пока сам ваш король не крикнет им: - "Довольно! сжальтесь над Англией и из состраданья к ней оставьте ее в покое!" Прощайте. Скажите королю Франции, что расстались с нами здесь, перед воротами этого замка, в ту самую минуту, когда он готов сдаться в наши руки.

Герцог Лотарингский. Прощаюсь с вами и буквально передам своему государю приятный ваш ответ. (Уходить).

. Ну, Дауглес, вернемся опять к тому, о чем шла между нами речь, то-есть, к вопросу о разделе добычи, так-как это предстоит несомненно.

Дауглес. Государь, на свою долю я требую только владелицу замка и ничего более.

Король Дэвид. Нет, подожди! Выбирать прежде должен я, поэтому и присуждаю ее себе.

Дауглес. Если так, государь, дозвольте мне воспользоваться её драгоценностями.

Король Дэвид. Драгоценности её собственность; оне так и останутся при ней. Кому достанется она, тому достанутся и оне.

Торопливо входит гонец.

Гонец. Властелин мой, стараясь на возвышенностях завладеть небольшим количеством добычи, мы вдруг увидали несметное войско, направляющееся в эту строну. Солнце, отражаясь в блестящем оружии, сияло на тысячах движущихся блях и освещало целый лес копий. Пусть ваше величество поскорее примет надлежащия меры. Не пройдет, государь, и четырех часов, как, даже идя неторопливым шагом, самые последние ряды уже будут здесь.

Король Дэвид. Скорее подальше отсюда, как можно подальше! То идет король Англии!

Дауглес. Эй, молодец Джемми, седлай скорее моего вороного и резвого коня!

Король Дэвид. Ты намерен вступить в бой, Дауглес? Для этого мы недостаточно сильны.

Дауглес. Мне это, государь, известно слишком хорошо, поэтому я думаю бежать.

Графиня Сольсбюри

Король Дэвид. Дауглес, она над нами издевается, и я не в силах этого выносить.

Графиня Сольсбюри. Решайте-же, господа, кому из вас достанется владетельница замка, а кому её драгоценности? Я убеждена, милорды, что вы не удалитесь отсюда, пока не разделите добычи.

Король Дэвид. Она слышала слова гонца и весь наш разговор, а теперь отводит душу насмешками над нами.

Входит другой гонец.

Гонец. К оружию, добрейший государь! или нас застанут врасплох!

Графиня Сольсбюри. Милорд, сообщите французскому послу, что вы не дерзаете направиться на Иорк; отговориться вы можете хоть тем, что ваш борзый вороной конь захромал.

Дэвид. Она слышала и это. Невыносимо досадно! Прощай, миледи! Хотя и я не остаюсь здесь...

Графиня Сольсбюри. О, бежать отсюда вас, конечно, заставляет не страх; однако, вы все-таки обращаетесь в бегство. (За сценой гремят трубы; шотландцы удаляются). Мир и покой теперь счастливому нашему дому! Вот самонадеянный и наглохвастливый король Шотландии, клявшийся перед моими стенами, будто он не отступит от них даже и в том случае, если-бы этот замок защищали вооруженные силы всего этого государства, при одном слове "войско" с помертвелым от ужаса лицом обращается в трусливое бегство и без оглядки скачет навстречу северо-восточному ветру (Входят Монтэгъю и другие). О, истинно светлый день! - вот и племянник воротился.

Монтэгью. Как поживает моя тетушка? Однако, тетушка, зачем-же это вы запираете ворота перед своими друзьями? Мы, ведь, не шотландцы.

Графиня Сольсбюри. Могу от всей души сказать тебе: - "Добро пожаловать", потому что ты как раз являешься вовремя, чтобы прогнать отсюда моих врагов.

. Сам король прибыл сюда лично. Сойдите вниз, тетушка, и приветствуйте его величество.

Графиня Сольсбюри. Каким-же приветом встретить мне короля, чтобы мое усердие оказалось в уровень с его положением? (Сходит с укреплений).

При радостных звуках труб появляются король Эдвард, Уорик, Артуа и другие.

Король Эдвард. Вот как! Вороватые лисицы обратились в бегство ранее, чем мы успели натравить на их след наших гончих.

Уорик

Графиня Сольсбюри и её свита появляются снова.

Король Эдвард

Уорик. Да, государь, она. Но как трудно ее узнать! Боязнь быть взятой в плен заставила поблекнуть, сокрушила, уничтожила её красоту, как весенний мороз заставляет блекнуть майские цветы.

Король Эдвард. Неужто она была еще красивее, чем теперь?

Уорик. Всемилостивейший государь, она совсем не показалась-бы красивой, если-бы для соревнования с собою она явилась такою-же, какою я знавал ее ранее, когда она еще не изменилась под влиянием горя.

. Каким-же сверхъестественным очарованием обладали её чудные глаза, когда оно превосходило даже ту прелесть, которая сияет в них и теперь, когда, - по твоим словам, - их красота уже поблекла, а между тем мои околдованные, полные восторга взоры все-таки не могут оторваться от их чарующей прелести?

Графиня Сольсбюри ворот и войну, и опасность, я умею только покорно преклонять перед вами свои не привыкшие гнуться колени и желала бы иметь возможность преклонить их еще ниже, чем та земля, по которой я ступаю.

. Встань, миледи! Я принес тебе мир хотя в тоже время страшная война возникает в моем сердце.

Графиня Сольсбюри. Не война-же против вас самих государь? О, конечно, нет! Шотландцы бежали и теперь во весь опор скачут к своим безопасным шотландским жилищам.

(Про себя). Чтобы не сделаться здесь пленником, чтобы не изнывать под влиянием унижающей любви, необходимо удалиться как можно скорее - (Громко). Мы поспешим в погоню за шотландцами. Д'Артуа вперед!

Графиня Сольсбюри. Повремените немного, добрейший государь! Согласитесь, чтобы могущественный король почтил наше жилище своим милостивым посещением Узнав это, мой муж, находящийся на войне, просияет от восторга. Итак, государь, не откажите мне в вашем высокочтимом посещении; находясь так близко от наших стен, не откажитесь переступить за их ворота.

. Простите, графиня, исполнить вашей просьбы я не могу; прошедшею ночью мне снилась измена, и я до сих пор еще не отделался от страха.

Графиня Сольсбюри. Если где-либо замышляется измена, то, конечно, далеко от этих стен.

. Измена недалеко: она в твоих злоумышляющих глазах, льющих в мое сердце заразы, от которого не исцеляют ни усилия рассудка ни никакие другия врачевания. Даже самое солнце не в силах затмить сияние смертных очей, так-как, вот предо мною, две дневные звезды, которыми любоваться мне приятнее, чем солнечными лучами, и которые зажигают во мне неугасимый огонь. О, созерцательное желание! О, желание перейти от созерцания к обладанию, чем вас обуздать? (Громко). Уорик, Артуа, скорее на коней! Едем!

Графиня Сольсбюри. В каких словах выразить мне свою мольбу, чтобы вынудить у государя согласие побыть у меня?

Графиня Сольсбюри. Не делайте своего пребывания похожим на апрельское солнце, исчезающее тотчас, как только оно едва-едва успеет приласкать землю! Порадовав своим присутствием наши внешния стены, не уезжайте, не порадовав так-же и внутренних стен нашего жилища. Наше гостеприимство, государь, внешними своими чертами похоже на гостеприимство наших простолюдинов. По наружному своему виду, по платью, грубым приемам оно обещает весьма немногое, но внутренно его украшают целые сокровища любви к ближнему и затаенной гордости. Там, где таится такой драгоценный металл, как золото, прикрывающая его почва, не изукрашенная природой, кажется бесплодною, оголенною, скупою, безжизненною, высохшею; снимите между тем верхний слой почвы, как будто хвалящейся своими яркими цветами и своим благоуханием, и вы увидите, что вся эта пышная растительность вызвана из её недр всякими нечистотами и гниющими веществами. В заключение своего слишком длинного сравнения, я скажу, что из-за этих угрюмых стен не видно того, что за ними скрывается; оне словно плащем прикрывают от непогоды пышный свой наряд. Итак, государь, обладая таким запасом благосклонности, какой и в силах выразить мои слова, согласись по собственному своему побуждению побыть у меня хоть недолго.

(Про себя). Ум её ни в чем не уступает её красоте. Могут-ли какия-нибудь соблазняющия мысли придти в голову, когда на часах у ворот красоты стоит сам разум? Графиня, хотя важные дела и приказывают мне ехать немедленно, однако, я прикажу делам оставить меня в покое на то время, которое думаю пробыть у вас. Слышите, милорды, сегодня я ночую здесь (Все уходят).