| Автор: | Шекспир У., год: 1597 |
| Категория: | Пьеса |
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ.
СЦЕНА I.
Комната во дворце.
Входит Король, в ночном одеянии; за ним Паж.
Король. Ступай, позови сюда графов Сорри и Уорика. Однако, прежде, чем они придут, пусть прочтут эти письма и вникнут в них хорошенько. Ступай проворнее (Паж уходит). Сколько тысяч беднейших моих подданных спят теперь спокойно! О сон, благодатный сон, ласковый природный наш целитель, чем спугнул я тебя, что ты более не хочешь смежить моих век и дать забыться моим чувствам. Почему охотнее посещаешь ты дымные хижины, где тебе приходится протягиваться на жалких, неудобных нарах и забываться под жужжание ночных мух, чем благоухающие чертоги сильных мира, с их тяжелыми и пышными пологами, с их сладко баюкающею музыкою?Что заставляет тебя, о, тупоумное божество, охотно валяться с простонародьем на отвратительных койках, а от королевского ложа бежать, как часового из будки при звуках набатного колокола? Зачем ты смыкаешь глаза юнге, когда он стоит на головокружительной высоте главной мачты? Зачем укачиваешь его мозг в колыбели бурного моря, когда бешенные ветры, схватив за гребни разъяренные валы, треплят их чудовищные гривы с таким диким ревом и гамом, что даже мертвый и тот-бы проснулся? Как можешь ты, пристрастный сон, посылать забвение промокшему до костей юнге именно в такой ужасный час, а между тем отказываешь в своих чарах королю даже в самые тихие и безмолвные часы ночи, когда, казалось-бы, все - и роскошь, и спокойствие должны-бы тебя призывать? Счастливы простолюдины! - они могут спать, между тем как сон бежит от венценосной головы короля.
Входят Уорик и Сорри.
Уорик. Доброго утра вашему величеству.
Король. Разве уже утро?
Уорик Уже второй час.
Король. Если так, доброго утра и вам, милорды. Прочли вы присланные мною письма?
Уорик. Прочли, государь.
Король. Если так, вы, конечно, заметили, как глубоко прогнило тело нашего государства, какие гнусные болезни кишат в нем и, разрастаясь, угрожают самому сердцу.
Уорик. Оно действительно больно, однако, не безнадежно; его, как и всякое тело, можно исцелить при помощи добрых советов и небольшего количества лекарства. Поверьте, граф Норсомберленд скоро охладеет.
Король. О, небо, зачем не может человек читать в книге судеб и видеть, как перевороты времен срывают вершины гор, как целые материки, должно быть, скучая своею несокрушимою прочностью, растаявают и превращаются в моря, как береговой пояс океана становится через-чур широким для могучих чресл Нептуна и, наконец, почему так жестоко издеваются над нами случайности и почему изменчивость судьбы постоянно вливает нам в чашу превратностей все разные напитки? О, если-бы можно было это видеть, самый счастливый юноша, узнав все, что ожидает его в жизни, помня все уже пройденные опасности и тот тяжелый крест, который все-таки готовится ему в будущем, захлопнул-бы книгу, сел-бы на землю и умер. Не прошло еще и десяти лет с тех пор, как Ричард и Норсомберленд дружили между собою и пировали, а через два года они уже были на ножах. Всего только восемь лет тому назад, ни один человек не был так близок моему сердцу, как этот самый Пэрси; он, словно брат, заботился о моих делах, повергая к моим ногам и любовь свою, и жизнь; не из-за меня-ли он бросил в лицо Ричарду свой грозный вызов? Кто из вас был при этом? - (Уорику). Если не изменяет память, при этом были вы, любезнейший кузен наш Нэвиль? Помните как Ричард, гонимый, оскорбляемый Норсомберлендом с глазами, полными слез, произнес слова, ставшие потом пророческими: - "Норсомберленд", сказал он: - "ты лестница, помогающая кузену моему Болинброку войти на мой престол". Видит Бог, что у меня в то время и на уме не было еще ничего подобного, но сила обстоятельств заставила государство нагнуться так низко, что корона и голова моя невольно должны были встретиться.- "Настанет время", продолжал король: - "да, настанет время, когда из этого чудовищного преступления образуется нарыв, который вскрывшись, заразит своим гноем все!" Ричард продолжал говорить, предсказывая все события, совершающиеся теперь у нас на глазах, а также и наш разрыв с Норсомберлендом.
Уорик совершившиеся дела, еще только в виде зародышей таящиеся в своей тесной скорлупе; но время непременно выведет и высидит эти зародыши. В силу непреложности такого закона, королю Ричарду совсем не было трудно предугадать, что измена ему великого Норсомберленда неизбежно послужит семячком еще более гнусной измены, почвой для развития которой послужите, конечно, вы сами.
Король. Однако, разве такого рода вещи действительно неизбежны? Если это так, помиримся-же с неизбежностью, дающею нам себя чувствовать довольно сильно. Уверяют, будто у епископа и у Норсомберленда до пятидесяти тысяч войска.
Уорик. Не может этого быть, государь. Молва, как и эхо, повторяющее голос, постоянно удвоивает количество тех, кого мы боимся. Прошу вас, лягте в постель и постарайтесь уснуть. Клянусь жизнью, государь, и те войска, которые вы уже выслали против мятежников, справятся с ними без всякого труда. Чтобы еще более успокоить вас, сообщу только что полученное, но вполне достоверное известие:- Глендаур умер. Вы, ваше величество, за последния две недели были нездоровы, а ваша новая привычка не ложиться в постель до такого позднего часа непременно должна гибельно отражаться на вашем здоровье.
Король. Послушаюсь вашего совета. Ах, друзья мои, лишь только удастся справиться с внутренними неурядицами, мы тотчас-же отправимся в Святую землю (Уходят).
СЦЕНА II.
В Глостэршире; двор перед домом судьи Свища.
Свищ и Молчок встречаются. Слизь, Тень, Прыщ, Слабосилье, Телок и слуги остаются с глубине.
Свищ. Идите, идите-же!.. Милости просим, сэр... Дайте мне вашу руку, сэр, вашу почтенную руку... А вы раненько таки встаете, сэр... ей Богу раненько... Как поживаете, дорогой братец Молчок?
Молчок. Здравствуйте, братец Свищ.
Свищ. Как поживают сестрица моя, а ваша сопостельница, и ваша прелестная дочка, а моя крестница Эллен?
Молчок. Ах, дочь смотрит все такою-же нелюдимкой, как и прежде.
Свищ. За то про брата её Уильяма вы, конечно, не скажете, что он не отличный студент?.. Он все еще в Оксфорде, не так-ли?
Молчок. Да, сэр, все там и на полном моем иждивении.
Свищ. Пора-бы уж ему и в школу правоведения перейти. Я в его года уже находился в Сент-Климентской школе, где, я думаю, и до сих пор еще поговаривают о сумасбродствах Свища.
Молчок"Свищ-весельчак".
Свищ. Э, чорт возьми, как-бы меня там ни звали: а я был, что называется, парень на все руки... Да, ей Богу я был готов на что и когда угодно... Там в одно время были: я, маленький Джон Дайт из Стэфоршира, черненький Джордж Бэр да Фрэнсис Пикбан, да еще Уиль Скуиль из Костуольда... Честное слово, таких буянов, какими были мы, теперь уже нигде не отыщешь. Мы знали на перечет всех потаскушек, и лучшие из них были у нас в полном подданстве. Джэк Фольстэф, теперешний сэр Джон, был тогда еще мальчишкой, пажом Томаса Маубрэ, герцога Норфолькскаго.
Молчок. Тот самый сэр Джон, что приехал рекрутов вербовать?
Свищ.Тот самый сэр Джон, да, тоть самый... Я помню, как он на моих глазах у ворот школы проломил голову Скогэну, а сам тогда был совсем мальчуганом... едва видным от земли. А в тот самый день я еще дрался с некиим Сэмсоном Стокфиш, фруктовщиком, за Грейз-Инном... Какое тогда было сумасшедшее, веселое время!.. Страшно, право, подумать, сколько моих старых приятелей перемерло!..
Молчок. И мы все последуем за ними, братец Свищ.
Свищ. Конечно, конечно; это совершенно верно и не подлежит ни малейшему сомнению... Сам псалмопевец говорит, что от смерти никто не уйдет, что все должны умереть... В какой цене скотина на Стэмфордской ярмарке?
Молчок. Право, не знаю, братец: я там не был.
Свищ. Да, от смерти не уйдешь... Что старик Добль из нашего города, жив еще?
Молчок. Нет, умер.
Свищ. Умер? Господи Иисусе! Умер, а как хорошо стрелял из лука!.. Удивительно стрелял, и вдруг умер!.. Джон Гаунт очень его любил и всегда держал большие заклады за него... Умер, а умел попадать в самую белую сердцевину мишени в двух стах сорока шагах, а легкую стрелу пускал и в двух стах восьмидесяти, и даже в двух стах девяноста шагах так, что, бывало, только диву даешься... Умер!.. А почем теперь бараны?
Молчок. Это смотря по тому, каков товар... Десятка за два хороших баранов меньше десяти фунтов не возьмут.
Свищ. Итак, старый Добль умер!
Молчок. А! вот, если не ошибаюсь, идут двое подчиненных сэр Джона.
Входит Бардольф с одним из товарищей.
. Здравствуйте, честные джентельмэны. Кто из вас изображает правосудие под именем Свища?
Свищ. Я, Роберт Свищ, сэр... небогатый эскуайр здешнего графства и один из королевских мировых судей... Что вам от меня угодно?
Бардольф. Сэр Джон Фольстэф, мой капитан, свидетельствует вам свое почтение... а капитан мой видный мужчина и замечательный полководец...
Свищ. Сэр, мне очень приятно это слышать; я давно знаю сэра Джона Фоиьстэфа, как славного рубаку... Как он поживает? Осмелюсь также спросить, как здоровье его супруги?
Бардольф. Извините, сэр, но мне кажется,что воину удобнее обходиться без законной жены.
Свищ. Прекрасно сказано, сэр! Ей Богу, прекрасно!.. Удобней обходиться!.. Превосходно!.. Хорошие слова всегда так и останутся хорошими... Удобней обходиться!.. Прекрасно сказано, превосходно! Вот так словечко!
Бардольф. Прошу прощенья, сэр, но мне кажется, я произнес два слова, а вы изволите назвать их словечком... Клянусь светом небесным, я никаких словечек не знаю... Что же касается моих двух слов, я с мечом в руках готов доказывать, что слова те самые подходящия, настоящия солдатские слова и даже очень сильные... "Удобней обходиться" - это значит, когда человеку обходиться удобней... или когда человек находит... или думает... Что ему обходиться удобней... Дело это хорошее...
Входит Фольстэф.
Свищ. Совершенно, совершенно справедливо!... А! да вот, кажется, и сам добрейший сэр Джон... Вашу руку сэр, вашу благородную, вашу победоносную руку!.. Да какой у вас бравый вид! На вас года не оставляют никаких следов... Добро пожаловать, почтеннейший сэр Джон!
Фольстэф. Очень рад видеть вас, добрейший мистэр Роберт Свищ... А это Мистэр Шуркард, если не ошибаюсь?
Свищ. Нет, сэр: это мой двоюродный брат Молчок и вместе с тем мой сослуживец.
Фольстэф. Добрейший господин Молчок, такая мирная должность, как мирового судьи, как раз по вас.
Молчок. Благодарю за лестный отзыв. Милости просим!
. Фу, какая стоит жаркая погода! Что-же, господа, приготовили вы мне человек шест, годных в рекруты?
Свищ. О, конечно, сэр. Не угодно-ли вам будет присесть?
Фольстэф. Пожалуйста, дайте мне на них взглянуть.
Свищ. Где список?... Да где-же список?.. Дайте взглянуть хорошенько... дайте взглянуть!.. Так, так, так... Да, сэр, совершенно так!- Ральф Слизь!... Пусть они выходят по мере того, как я вызываю... Пусть выходят... знаете, поочередно... Где-же Слизь?... Дайте взглянуть!
Слизь. С вашего позволения, здесь.
Свищ. Как вы его находите, сэр Джон? Сложен прекрасно, молод, силен, из хорошего круга.
Фольстэф. Ты прозываешься "Слизью"?
Слизь. С вашего позволения.
Фольстэф. Пора употребить тебя в дело, очень пора.
Свищ. Ха, ха, ха, превосходно... Слизь пора употребить в дело... Удивительно... Действительно, пора, сэр Джон, а то не равно, он совсем ослизнет... Превосходно сказано, сэр Джон!
Фольстэф. Поставьте ему крест.
Слизь. Мало-ли мне крестов ставили!.. Пора бы и в покое меня оставить. Без меня моя старуха совсем пропадет... Кто будет для неё работать и за нее хозяйничать? Вам ставить мне крестов не следовало-бы... другим идти в солдаты гораздо сподручнее...
Фольстэф. Слизь, прошу не рассуждать! Ты годен в солдаты и пойдешь... Пора тебе в дело...
Слизь. Как в дело?
Свищ
Фольстэф. Давайте его сюда! В такую жару тень всегда приятна; но я боюсь, что из него выйдет не особенно горячий солдат.
Свищ. Где Тень?
Тень. Здесь, сэр.
Фольстэф. Тень, чей ты сын?
Тень. Моей матери, сэр.
Фольстэф. Сын твоей матери? Да, это очень правдоподобно... А кто твой отец, Тень? Разве сын самки не более, как тень самца?.. Впрочем, это часто бывает... иногда в сыне и капли отцовской крови не сыщешь.
Свищ. Как он вам нравится, сэр Джон?
Фольстэф. Тень годится на летнее время... Поставьте крест и ему... В наших списках помимо его значатся многие, которые не более, как тени людей.
Свищ. Томас Прыщ!
Фольстэф. Где он?
Прыщ. Здесь, сэр.
Фольстэф. Тебя зовут Прыщ!
Прыщ. Точно так, сэр.
. Ты пребезобразный прыщ.
Свищ. И ему поставить крест, сэр?
Фольстэф. Совершенно лишнее, потому что вся его аммуниция висит у него на спине... да и сам-то он как будто из двух палочек сделан: расставить ему ноги да велеть руки поднять, совсем будет крест.
Свищ. Ха, ха, ха! Это можно сделать, даже очень можно; извольте только приказать... Фрэнсис Слабосилье!
Слабосилье. Здесь, сэр.
Фольстэф. Кто ты такой по своему ремеслу?
Слабосилье. Женский портной.
Свищ. Поставить ему крест, сэр.
Фольстэф. Поставьте... на-то он и женский портной... Впрочем, будь он и мужской, вышло-бы то-же самое... А что, столько-же ты наделаешь прорех в рядах неприяителя, сколько и в женских юбках?
Слабосилье. Сколько могу, сэр, столько и постараюсь; свыше силы не наделаешь; вы и требовать большего не можете от человека.
Фольстэф. Хорошо сказано; молодец, женский портной! да, хорошо сказано, храброе мое Слабосилье! Заранее видно, что ты будешь так же мужествен, как яростная голубка или доблестная мышь! Господин Свищ, поставьте женскому портному хороший крест... почернее, потолще.
Слабосилье
Фольстэф. А мне бы хотелось, чтобы ты, вместо женского, был мужским портным; ты тогда починил бы Прыща и сделал его пригодным для похода. Я не могу сделать простым солдатом человека, сзади которого такое огромное полчище... Вот тебе и сказ, воинственное Слабосилье.
Слабосилье. Благодарны и на этом, сэр.
Фольстэф. Чувствительно благодарен я почтенному Слабосилью. Кто следующий?
Свищ. Эй, Питэр Телок.
Фольстэф. Телок? ну, посмотрим на Телка.
Телок. Я на лицо.
Фольстэф. А, парень видный. Поставьте ему такой крест, чтобы он заревел.
Телок. О, милорд! Добрейший милорд-капитан!
Фольстэф. Тебе еще и креста поставить не успели, а ужь ты ревешь.
Телок. О, милорд, я человек больной.
Фольстэф. Чем же-ты болен?
Телок. Проклятая шлюха-простуда привязалась... такой, чортов сын, кашель привязался, что просто беда. А все на королевской службе простудился: в день коронации его величества на колокольне звонил.
. Если так, ты на войну отправишься в теплом халате; мы тебя вылечим и поставим так на ноги, что приятели о тебе во все колокола звонить станут. Все тут?
Свищ. Вызвано два человека лишних против того, что вам требовалось,сэр.Вам следовало получить только четверых... а затем милости просим ко мне в дом откушать.
Фольстэф. Выпить я у вас, пожалуй, выпью, но терять время на еду не могу. Честное слово, очень рад, что увидался с вами, господин Свищ.
Свищ. О, сэр Джон, помните, как мы всю ночь пролежали на ветреной мельнице, что на Сент-Джоржском поде?
Фольстэф. Не поминайте про это, господин Свищ, пожалуйста, не поминайте.
Свищ. А ночка была веселая. Что, жива еще Джэн Найтуорк?
Фольстэф. Жива, господин Свищ.
Свищ. Никак она не могла от меня отвязаться.
Фольстэф. Должно-быть, она потому-то и говорила: "Какой неотвязный этот Свищ; терпеть его не могу!
Свищ. О, я умел дразнить ее до бешенства. Славная она была потаскушка. Как она теперь поживает?
Фольстэф. Постарела, очень постарела, господин Свищ.
Свищ. Вероятно, постарела; иначе и быть не может. Ведь, у неё уже был Робин Найтуорк от старого Найтуорка прежде даже, чем я попал в климентскую шкоду.
Молчок. То-есть, пятьдесят пять лет тому назад.
Свищ
Фольстэф. Да, не раз слушали куранты по ночам, господин Свищ.
Свищ. О, слушали, конечно, слушали! Как не слыхать!.. Нашим лозунгом было: "Эй, молодцы!" Сделайте милость, пойдемте ко мне откушать... Боже мой, какие дни видали мы на своем веку! Идемте, дети! (Свищ, Фольстэф и Молчок уходят).
Телок. Добрый, господин капрал Бардольф, будьте мне другом... Если согласны, вот вам за это сорок шилингов французскими кронами. Для меня, сэр, идти на войну, поверьте, то же, что повеситься. Если бы дело шло только обо мне одном, я, конечно, и хлопотать-бы не стал... а хлопочу я собственно более потому, что с приятелями расставаться не хочется... а о себе собственно я и хлопотать бы не стал.
Бардольф. Ну, хорошо; становись всторону.
Слизь. Хоть не ради меня, добрейший господин капрал, а ради моей бедной старухи, будьте мне другом. Она стара; работать не может, а без меня ухаживать за нею некому. Я готов предложить вам за это сорок шиллингов, сэр.
Бардольф. Хорошо; становись всторонку.
Слабосилье. Честное слово, сэр, войны я не боюсь; двух смертей не бывать, а одной не миновать; придется же когда-нибудь отдать долг Господу-Богу... Я не способен на трусость. Суждено умереть - хорошо; не суждено - еще того лучше!.. Обязанность каждого - служить государю; тот, кто умрет в нынешнем году, избавлен от этого в будущем.
Бардольф. Хорошо сказано; ты парень храбрый.
Слабосилье. Да, могу похвалиться: душа у меня не куриная.
Фолтстэф, Свищ и Молчок возвращаются.
Фольстэф. Ну, господа, кто-же из них поступит в мой отряд?
Свищ. Вам следует получить четверых; выбирайте, кого хотите.
(Тихо Фольстэфу). На пару слов, сэр... Я получил три фунта за то, чтобы освободить Слизь и Телка.
Фольстэф (Тихо Бардольфу). Хорошо, ступай.
Свищ. Итак, сэр Джон, кого-же вы выберете?
Фольстэф. Выбирайте сами, кого хотите.
Свищ. Хорошо. Я выбираю Слизь, Телка, Слабосилье и Тень.
Фольстэф. Слизь и Телка... Ты, Слизь, оставайся дома и жди, пока совсем окажешься негодным к военной службе; а ты, Телок, жди, пока окажешься годным. Вы мне не годитесь.
Свищ
Фольстэф. Уж не хотите-ли вы, господин Свищ учить меня, как выбирать новобранцев? Какое мне дело, до сложения, до силы, до роста и вообще до внешнего вида вербуемых людей? Мне нужна храбрость, господин Свищ, вот что! Вот Прыщ... Видите, какое у него жалкое сложение: совершенный заморыш, а я убежден, что он будет действовать оружием не хуже, чем любой кузнец молотом; будет двигаться взад и вперед проворнее пивоваренного ведра... Или посмотрите на Тень; он вечно стоит как будто в полоборота, так что неприятелю очень трудно будет в него целить. Целить в него тоже, что в острие ножа. А в случае отступления, кто побежит быстрее женского портного Слабосилья? Нет, давайте мне людей не особенно рослых; этих вы оставляйте себе. Бардольф, дай ружье в руки Прыщу.
Бардольф. Ну, держи, Прыщ! Вот так, так и так.
. Посмотрим, как ты будешь обращаться с ружьем... Так, хорошо... Продолжай... Очень хорошо... Превосходно!.. Давайте мне хоть самых маленьких, стареньких, худощавеньких новобранцев, но чтобы только они так-же ловко стреляли, как Прыщ. Так я говорю, Прыщ, не правда-ли? Клянусь честью, ты великолепный стрелок, Прыщ! Вот тебе шесть пенсов за это.
Свищ. А все-таки я вам скажу, что он в этом деле еще не мастер. Он далеко еще не ловок. Вот, помню. когда я был в климентской школе, то в Майленд-Гриле изображал Дагонета в "Артуровых играх"... был между участвующими небольшой проворный человек... Вот он - так умел действовать ружьем! Повертывает его, бывало, и так, и этак, и направо, и налево... Паф, паф! Отпрыгнет всторону и опять тут как тут!.. Такого ловкого парня мне уж потом и видеть больше не приходилось.
Фольстэф. Эти ребята, господин Свищ, пригодятся... с вами-же, господин Молчок, я много слов тратить не буду, а просто пожелаю вам всякого благополучия... Прощайте, почтеннейшие джентльмены: благодарю вас обоих за радушие, а мне еще надо сегодня до вечера миль двенадцать сделать... Бардольф, выдай платье новобранцам.
Свищ и я тогда отправлюсь с вами ко двору.
Фольстэф. Я был-бы этому очень рад, господни Свищ.
Свищ. Я дал слово и сдержу его. Счастливого пути (Свищ и Молчок уходят).
Фольстэф так преданы гнусному пороку лжи? Вот, например, этот дышащий на ладан старикашка чего только не нахвастал про свою забубенную молодость и свои похождения среди разврата Торнбэльской улицы? Через каждые два слова третье - непременно ложь, и он аккуратнее преподносит ее слушателю, чем турки взымают подати. Помню я его в климентской школе; он тогда очень похож был на человека вырезанного после ужина из корки сыра, а без одежды его можно было принять за раздвоенную редьку с выточенной рожицей наверху. Он был так худ и мал, что близорукий его и разглядеть-бы не мог. Он постоянно изображал из себя призрак голода; сластолюбив был, как обезьяна, так что непотребные женщины называли его мандрагором. У моды он всегда стоял во хвосте и пел своим клейменым домовым хозяйкам песни, которым научился у поденщиков да у извощиков, а потом выдавал за свои. И эта шутовская рапира теперь эскуайр и туда-же рассуждает о Джоне Гаунте, как о своем закадычном приятеле, а я готов, чем угодно, поклясться, что Гаунта-то он всего только раз в жизни и видел, а именно когда тот проломил ему голову за то, что он затесался в число прислуги Маршала. Я видел, как его наказывали, и тут-же сказал Гаунту, что не стоит марать рук о такую мелюзгу, потому-что этого сморчка со всей его одеждой легко можно запрятать в шкурку угря, и ему там будет так же просторно, как во дворце. Да, тогда для него футляр от дудки и тот был-бы слишком просторен, а теперь у него и земли есть, и быки. Я непременно сведу с ним дружбу, если только удастся вернуться, и будет совершенным несчастием, если я не обращу его для себя в философский камень... Если малый голец служит приманкой для старой щуки, то я не вижу никакого закона природы, препятствующего мне проглотить этого старикашку. Лишь-бы только случай представился - и дело с концом.