Гамлет, принц датский.
От переводчика.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Гамлет, принц датский. От переводчика. (старая орфография)

Вильям Шекспир

Гамлет, принц датский

Перевод с издания 1623 г. Д. В. Аверкиева.

Москва, Университетская типография, Страстной бульвар, 1895 г.

буква "ижица" заменена на Ѵ.

От переводчика.

На русском языке существует до десяти переводов Гамлета, и не только возможен, но и вполне законен вопрос, с какой целью и в каких видах предпринят новый. На такой вопрос, будь он предложен мне, я отвечал бы с полной откровенностью, что взялся за труд, имея по преимуществу в виду нужды русской сцены. В самом деле, изо всех переводов Гамлета доселе полным правом гражданства пользуется перевод Полевого, сделанный уже более пятидесяти лет назад, при литературных обстоятельствах, далеко не похожих на наши, при ином взгляде на Шекспира, при ином его понимании и при иных задачах театра. Были попытки вытеснить перевод Полевого со сцены, но оне никогда не увенчивалась полным и прочным успехом; театр через более или менее значительный промежуток снова возвращался к Полевому. Недостатки перевода Полевого общеизвестны: он часто не точен, с произвольными сокращениями, добавлениями и даже переделками (особенно в IV акте); все роли, кроме Гамлета, значительно обезцвечены и сокращены, - обстоятельство, свидетельствующее о дурной привычке нашего театра обращать внимание не на пьесу, а на одну главную роль.

В чем-же, не смотря на значительные недостатки, тайна привлекательности этого перевода для артистов? Высказывалось мнение, что на нем отразилось влияние романтизма; но входя в разбор основательности такого взгляда, заметим, что подобное обстоятельство в свое время, конечно, могло способствовать предпочтению перевода Полевого более точному и литературному переводу Вронченка; но Гамлет Полевого пережил время романтизма, и если он все-таки первенствует на сцене, то тому должна быть иная причина. Кажется, мы не ошибемся, сказав, что она заключается, сверх положительной удачи в передаче некоторых мест, преимущественно в роли Гамлета (что вряд-ли будут отрицать самые ярые противники Полевого), в более живом языке перевода. Именно, эта живость языка, столь существенная при передаче драм Шекспира, и должна была прельщать наиболее талантливых артистов, не желавших ограничиваться одной более или менее условной декламацией, (что неизбежно в переводах, сделанных условным книжным языком), а желавших говорить в роли Гамлета, желавших изобразить не условную трагическую фигуру, а живого человека. Эта живость языка побеждала и малую литературность перевода, сказывающуюся особенно в стихах. Полевой, без сомнения, был даровитый самоучка, но ухо у него не было достаточно развито: отсюда ошибки против стихосложения; он то не чувствует, что переносит ударение в имени героя пьесы со второго слога на первый, то пишет хореем вместо ямба (обычно, когда предыдущий стих имеет женское окончание), то, наконец, вовсе не соблюдает размера.

В последние двадцать пять лет, в театре кроме указанных опытов заменить перевод Полевого другим, более точным, были сделаны попытки дополнить и улучшить текст Полевого. Делается это весьма просто: артисты, сверяя перевод Полевого с текстом других переводов, вставляют из них пропущенные Полевым места, или заменяют его стихи выражениями из других переводов, кажущимися им более удачными. {Нельзя не заметить, что тоже практикуется в нашем театре и относительно других пиес Шекспира. Афиша уверяет, что пиеса дается в переводе такого-то, а в сущности текст её составной, из двух, или трех переводов. Всякий перевод, какими бы достоинствами и недостатками он ни обладал, все же представляет нечто целое, отражающее в себе и талант, и понимание переводчика, а потому составные переводы, с точки зрения здравого литературного вкуса, являются некоторого рода варварством и свидетельствуют об упадке литературности в нашем театре. В соответствие с этим, и исполнение часто бывает также составным, то есть сложенным из отдельных кусочков, исполнения других, более талантливых и самостоятельных артистов.} Такое обстоятельство указывает однако, что театр уже не довольствуется "вольным" переводом Полевого, и требует нового, более точного и полного.

Гамлета. На сколько я достиг цели - судить не мне. Я не на столько самонадеян, чтоб утверждать, будто мною ничего не упущено и все передано с безусловной точностью; но не боясь обвинения в излишней хвастливости, смею заметить, что мною ничего не прибавлено к Шекспировскому тексту от себя, ради красоты или звучности речи, или ради пополнения недостающих стоп в стихе.

известная метода перевода, из опыта мною выведены некоторые правила, которые, может быть, оказались бы небезполезными и для других; мне также хотелось высказать соображения о трех редакциях, в которых дошел до нас Шекспировский Гамлет и уяснить почему я предпочтительно пред другимя выбрал для перевода редакцию издания 1623 года; я думал также сделать замечания о характере действующих лиц и о постановке пиесы на сцену. Все это должно было составить род предисловия к переводу. К сожалению, состояние моего здоровья не позволяет мне мечтать о скором окончании предположенной работы, и не желая задерживать печатание перевода на неопределенное время, я ограничиваюсь этими немногими строками, предоставляя себе впоследствии изложить упомянутые соображения, мнения и взгляды в особой статье, которая составит послесловие к труду, предлагаемому ныне читателю.

Считаю долгом выразить чувства благодарной признательности академику К. Н. Бестужеву-Рюмину, который был столь добр и внимателен, что сверил мой перевод с подлинником и указал мне на неточности и недосмотры, которые без того остались бы неисправленными.

Д. А.

С.-Петербург.

11-го февраля, 1894.