Гамлет, принц датский.
Действие первое.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Гамлет, принц датский. Действие первое. (старая орфография)

ГАМЛЕТ, ПРИНЦ ДАТСКиЙ

Трагедия в пяти действиях, В. Шекспира.

Перевод с издания 1623 г Д. В. Аверкиева.

ДЕЙСТВУЮЩиЯ ЛИЦА:

Клавдий, король Датский

Гамлет, сын бывшого и племянник нынешняго короля.

Полоний, обер-камергер.

Горацио, друг Гамлета.

Лаэрт, сын Полония.

Дух отца Гамлета.

Вольтиманд, Корнелий, Розенкранц, Гильденштерн, Осрик - придворные.

Марцелл, Бернардо - офицеры.

Франциско, солдат.

Рейнальдо, слуга Полония.

Дворянин.

Патер.

Капитан.

Посланник

1-й, 2-й, 3-й актеры.

Матрос.

Гонец.

Фортинбрас, принц Норвежский.

Служитель.

Гертруда, королева Датская, мать Гамлета.

Офелия, дочь Полония.

Придворные кавалеры и дамы, офицеры, солдаты, актеры, служители.

Действие в Эльсиноре.

ДЕЙСТВиЕ ПЕРВОЕ.

СЦЕНА I.

Платформа перед замком.

Франциско на часах. Входит Бернардо.

Бернардо.

Кто здесь?

Франциско.

Ты отвечай мне: стой

И объявись.

Бернардо.

Да здравствует король!

.

Бернардо?

Бернардо.

Он.

Франциско.

Вы во-время, как раз,

Пришли на смену.

Бернардо.

Пробило двенадцать:

Ступай-ка спать, Франциско.

Франциско.

Вот, за смену

Великое спасибо: страшный холод

И мне не по себе.

Бернардо.

Все тихо было?

Франциско.

И мышь не шевельнулася.

Бернардо.

Прекрасно;

Покойной ночи. Если повстречаешь

Товарищей по караулу, - скажешь,

Чтоб торопилися.

Входят: Горацио и Марцелл.

Франциско.

Да, вот, никак

Они. Стой: кто идет?

Горацио.

Друзья земли.

Марцелл.

Присяжные вассалы короля.

Франциско.

Покойной ночи вам.

Марцелл.

Прощай, служивый.

А кто сменил?

Франциско.

Бернардо в карауле.

Покойной ночи.

Марцелл.

Бернардо.

Слушай:

Горацио с тобой?

Горацио.

Я за него.

Бернардо, Горацио.

Ну, здравствуйте. - И ты, Марцелл...

Марцелл.

Ну, что,

Являлось нынче снова?

Бернардо.

Я не видел.

Марцелл (указывая на Горацио).

Он все считает нашею мечтой,

И веры не дает ужасному виденью,

Что дважды нам являлось. Потому-то

Я настоял, чтоб нынче в карауле

Придет опять, то и виденье наше

Он подтвердит, и с ним заговорит.

Горацио.

И, полно! не придет.

Бернардо.

Пока присядем

И станем снова штурмовать ваш слух,

Что так вооружен против рассказа

О том, что мы две ночи к ряду

Видали.

Горацио.

Ладно, сядем

И пусть Бернардо поразскажет нам.

Бернардо.

Вчерашней ночью,

Когда вот эта самая звезда,

Что к западу от полюса, взошла,

Чтоб осветить частицу неба, где

Сейчас она горит. - Марцелл и я...

Входит: Дух.

Марцелл.

Тс! тише.

Гляди: опять идет.

Бернардо.

И в том же виде:

Король покойный.

Марцелл.

Ты ученый,

Горацио: заговори же с ним.

Бернардо.

Заметь, - Горацио: похож на короля?

Горацио.

Весьма. Меня всего перевернуло

От изумления и страха.

Бернардо.

Он желает,

Чтоб говорили с ним.

Марцелл.

Горацио.

Горацио.

Кто ты,

Что смеешь похищать в полночный час

Воинственный и чудный образ,

В котором некогда ходил

Покойный наш король? О, небесами

Тебя я заклинаю: говори!

Марцелл.

Он оскорблен.

Бернардо.

Гляди! уходит!

Горацио.

Стой!

Стой, говори: тебя я заклинаю.

(Уходит Дух).

Марцелл.

Ушел, не хочет отвечать.

Бернардо.

Ну, что-ж,

И что же это, наша лишь мечта?

Что скажете?

Горацио.

Как перед Богом,

Я не поверил бы, не будь прямого

И ясного свидетельства очей.

Бернардо.

Похож на короля?

Горацио.

Как ты

На самого себя. Такая же броня

Была на нем, когда он победил

Честолюбивого Норвежца; также

Насупился, когда в переговорах

Он гневно бердышем хватил об лед.

Как странно!

Марцелл.

Раньше, точно также, дважды

И в тот же мертвый час, пред нами

Горацио.

Что же именно подумать, я не знаю;

Но вообще, на сколько ум предвидит,

Оно бедою Дании грозит.

Марцелл.

Ну, сядемте. И пусть, кто знает, скажет:

Зачем нас всех томит так по ночам

И строгая, и бдительная стража?

И что ни день отливка медных пушек?

И скупка боевых снарядов заграницей?

И силой корабельных мастеров

Берут в набор, и тяжкою работой

Их мучат в воскресенье, как и в будни?

К чему готовятся, что в потной спешке

И ночь уж стала страдною порой,

Как день? Кто объяснит мне это?

Горацио.

Я.

Вот что, по крайности, друг дружке шепчат.

Покойный наш король, чей образ нам

Как знаете, Норвежским Фортинбрасом,

Уязвленным завистливой гордыней.

В единоборстве, доблестным Гамлетом

(Таким он признан нашей частью света)

Убит был Фортинбрас. А побежденный,

Лишался с жизнью и своих владений,

Согласно договору за печатью,

Законно утвержденному судом

И рыцарской герольдией. Равно

Представлен был и нашим королем

Залог такой же ценности, который

И сделался б наследьем Фортинбраса,

Когда ему бы выпала победа.

Итак, по силе договора и по смыслу

Указанных статей, его владенья

Досталися покойному Гамлету -

Теперь же, сударь, юный Фортинбрас,

Неопытной отвагою пылая,

Для замыслов каких-то ненасытных,

Набрал толпу бездомных удальцов,

Их поманив куском. А цель его

(Как нашему правительству известно)

Принудить нас вооруженной силой

К возврату вышесказанных земель,

Утраченных его отцом. И вот,

По моему, в чем главная причина

Вооружений; тут же и источник

Всех наших караулов, и основа

Всей этой спешки и гоньбы.

Снова входит: Дух.

Но тише!

Гляди: идет! Хотя б он опалил

Меня, - ему я заступлю дорогу.

Стой, привиденье!

И если у тебя есть звук какой, иль голос,

То говори!

Потребно-ль сделать некое добро

Тебе на пользу, во спасенье мне, -

Грозят ли родине беда, ее же,

Узнав, по счастью можно упредить,-

То объяви!

Иль ты при жизни скрыл в земной утробе

Сокровище неправонажитое?..

Как говорят, вы духи из-за клада

Слоняетесь нередко после смерти...

(Петух поет.)

Стой, отвечай! Держи его, Марцелл!

Марцелл.

Ударить бердышем?

Горацио.

Ударь, когда

Не остановится.

Бернардо.

Он здесь,

Горацио.

Он тут.

(Уходит: Дух.)

.

Ушел. - Он так величествен, и дурно

Мы поступили, оказав ему

Безвредное насилие: ведь он

Неуязвим, как воздух.

И наши тщетные удары оказались

Лишь злостною насмешкой.

Бернардо.

Он хотел

Заговорить, как вдруг запел петух.

Горацио.

И вздрогнул он при этом, как виновный,

Которого на грозный суд зовут.

Я слышал, что петух,

Трубач передразсветный, будит

Своим пронзительным и громким криком

Дневного бога. При такой тревоге

Все духи что слоняются и бродят,

Где б ни были они, в огне, в земле,

В воде, иль в воздухе, - спешат вернуться

Сейчас лишь оправдалось перед нами.

Марцелл.

И он исчез при крике петуха.

Еще есть слух, что как приходит время

Нам славословить Рождество Христово,

Всю ночь поет певун передразсветный,-

И духи уж тогда бродить не смеют:

И ночи те - здоровые: тогда

Безвредны звезды, чары не берут

И ведовство становится безсильно, -

Так благостны и святы эти ночи.

Горацио.

Я тоже слышал, и отчасти верю.

Но поглядите: вон, в плаще пурпурном,

Идет уж утро по росе холма,

Там, на востоке. Кончен караул,

И мой совет: об этом обо всем

Пересказать Гамлету молодому.

Клянуся жизнью, этот дух - немой

Согласны-ль,

Что нам ему об этом рассказать

И долг велит, и чувство дружбы?

Марцелл.

Да.

Мы так и сделаем. Я кстати знаю

Где нынче мы его найдем наверно. 

(Уходят.)

СЦЕНА II.

Там же. Тронная зала в замке.

Входят: Король, Королева, Гамлет, Полоний,

Лаэрт, Вольтиманд, Корнелий и придворные кавалеры.

Король.

Хотя еще свежо воспоминанье

О смерти нашего возлюбленного брата,

И нам прилично в скорби укреплять

Сердца, а подданным всем нашим - слиться

В один печальный облик; но разсудок

На столько в нас уж победил природу,

Что с мудрой грустью думая о нем,

А потому-то: бывшую сестру,

А ныне королеву нашу, - с кем

Мы разделяем дарственную власть

Над этою воинственной землею, -

С весельем, так-сказать, разбитым горем,

С слезой в глазу, с надеждою в другом,

Со свадебным припевом на поминках,

С заплачкой похоронною на свадьбе...

Уравновесив и печаль, и радость,

Мы положили взять себе в супруги.

И тут мы не перечили ни мало

Высокой вашей мудрости: свободна

Она была в сем деле. И за все

Благодарим вас. - (Общий поклон.)

А теперь о том,

Что юный Фортинбрас, как вам известно,

О нашей доблести в сужденьи низком,

Мечтая о своем над нами превосходстве,

Иль думая, что наше государство

В основах шатко и готово пасть, -

Нам надоел посланцами своими,

Все требуя возврата тех земель

Что от его отца вполне законно

Себе присвоил доблестный наш брат.

О нем я кончил. Что до нас самих

И цели настоящого собранья,

То вот в чем дело: королю

Норвежскому и дяде Фортинбраса

(Он хил и болен, и едва ли знает

О замыслах племянника), - мы пишем

Вот в этой грамоте, чтоб он пресек

Дальнейший ход всех этих начинаний:

Его же подданных берут в набор

И с них же тянут всякие поборы.

Вам, добрый Вольтиманд, и вам, Корнелий,

Мы поручаем отвезти привет наш

Маститому Норвежцу, не давая

Для полного улажения дела

Подробно обозначенных в наказе.

Счастливый путь! Пусть ваша быстрота

Нам даст свидетельство о вашем долге.

Корнелий и Вольтиманд.

И в этом, как во всем, мы, государь,

Исполним долг.

Король.

Мы верим вам вполне.

Счастливого пути!

(Уходят: Вольтиманд и Корнелий.)

Ну, что, Лаэрт?

Вы толковали о какой-то просьбе...

Что там еще? В чем дело? Вы, Лаэрт,

Резонно говоря с монархом Датским,

Не можете напрасно тратить слов.

О чем бы мог ты попросить, что было б

Твоею просьбой, не моим желаньем?

Рука не так послушлива устам

Как твоему родителю, - трон Датский.

Чего ты хочешь?

Лаэрт.

Грозный государь,-

Как милости, прошу о дозволеньи

Во Францию вернуться; я оттуда

Ко дню венчанья вашего спешил,

Исполнив долг, теперь я сознаюся

Что мысли и желания влекут

Меня назад во Фравцию; я их

Пред вашей милостью покорно повергаю.

Король.

А есть ли позволение отца?

Согласен ли Полоний?

Полоний.

Государь,-

И я прошу вас отпустить его.

Король.

Так в добрый час! И временем твоим

Теперь, Гамлет, наш родственник и сын.

Гамлет, про себя.

Хоть и родня, но не одной породы.

Король.

Над вами все еще нависли тучи?

Гамлет.

Нет, я ничем не защищен от солнца.

Королева.

Сбрось, милый мой Гамлет, ночные тени,

И дружески взгляни на короля.

Не вечно ж благородного отца

Искать во прахе, опустив ресницы.

Ты знаешь: такова людская доля,

Что все живые умереть должны,

Чрез естество переселяясь в вечность.

Гамлет.

Да, государыня: уж такова

Людская доля.

.

Отчего ж она

Тебе лишь кажется необычайной?

Гамлет.

Как кажется? Нет, такова и есть.

Я этих "кажется" не знаю вовсе.

Нет, матушка: ни этот черный плащ,

Ни то, что я ношу обычный полный траур,

Ни шумный стон насильственного вздоха,

Нет, ни обильные ручьи из глаз,

Ни выражение убитости в лице,

Ни все обычаи и образы печали

Не могут выразить меня правдиво.

Все это, точно может и казаться,

Все это люди могут и представить, -

Но для того, что у меня в груди,

Нет выражения. А остальное

Лишь украшенья и уборы горя.

Король.

Гамлет! и мило нам, и вашим чувствам

Грустите по отце. Но надо помнить,

Что ваш родитель схоронил отца,

А тот покойный своего лишился.

И переживший, после погребенья,

По долгу сыновства, на данный срок

Обязан посвятить себя печали.

Но пребывать в упорном сокрушеньи

Есть дело нечестивого упрямства.

Такая скорбь - мущины недостойна,

В ней непокорство воли небесам,

Нетерпеливость духа, слабость сердца,

Необразованный и пошлый ум.

К чему же нам, в строптивом противленьи,

То к сердцу принимать, что неизбежно

Как знаем мы; что наконец обычно,

Как самая пустая вещь на свете.

О, стыд! Ведь это грех на небо, грех

Против усопших и природы, грех

Противный разуму: иль смерть отцов

Иль разум не твердит нам непрестанно

От трупа первого до человека,

Что умер нынче утром: "да, иначе

И быть не может". И мы просим вас,

Отбросьте эту тщетную печаль,

Считайте нас отцом, и пусть все знают,

Что вы ближайший человек к престолу.

Я вас люблю с неменьшим благородством,

Чем чувствует отец дрожайший к сыну -

Что до желанья вашего уехать снова

Учиться в Виттенберг, - оно весьма

Противно нашему. Мы умоляем,

Принудьте же себя, останьтесь здесь

На радость и утеху нашим взорам,

Как первый при дворе, как наш племянник,

Как сын.

Королева. 

Гамлет, не допусти, чтоб мать

Останься здесь, не езди в Виттенберг.

Гамлет.

Я повинуюсь вам от всей души.

Король.

Вот это славный, дружеский ответ!

И будьте в Дании, как сами мы. -

Пойдемте, государыня. О, это

Непринужденно-милое согласье

Отозвалось улыбкой в нашем сердце.

А потому-то нынче что ни кубок

За здравье выпьет весело король,

То облакам о нем разскажут пушки,

И небеса, в ответ земным громам,

О нашей чаше возгремят. Пойдемте.

(Уходят: все, кроме Гамлета).

Гамлет.

О, если б это тело, черезчур

Уж плотное, могло растаять,

Расплавиться и разрешиться в росу!

Самоубийства?.. Боже, Боже! Как

Изношено, потерто, безполезно

И плоско кажется мне все на свете!

Фу, мерзость! фу!..

Мир - сад неполотый, где все растет

На семена; в нем место только

Дебелому да грубому. Могло же

До того дойти! Всего-то на-все

Два месяца как умер он, - нет, меньше

И двух-то нет!.. Король такой великий,-

В сравненьи с этим сам Гиперион

Перед сатиром. К матери моей

Так нежен был что рад был запретить

Небесным ветрам слишком грубо

Ей дуть в лицо. О, небо и земля!

Уж вспоминать ли мне? Она к нему

Так льнула, будто, насыщаясь,

Желание росло. И через месяц -

Нет, лучше и не думать! Хрупкость

Не больше месяца... Еще не износились

Те башмаки, в которых шла она

За телом, вся в слезах, как Ниобея.

И вот она, она сама - о Боже!

Зверь, не умеющий связать двух мыслей,

Грустил бы долее - уж вышла за-муж

За дядю, брата моего отца,

Который также на отца похож,

Как я на Геркулеса!.. Через месяц...

И соль обманных слез еще блестит

В её натертых до-красна глазах,

А замужем... О, гнусная поспешность!

Стремительно так броситься в объятья

Прелюбодея... Нет, не хорошо,

Не поведет к добру... Но, сердце, разорвись:

Мне надо придержать язык.

Входят: Горацио, Марцелл, Бернардо.

Горацио.

Примите

Гамлет.

Как рад я вам!

Здоровы ль вы?.. Горацио, иль память

Слаба становится...

Горацио.

Он самый, принц.

Всегдашний ваш слуга.

Гамлет.

Нет: добрый друг,

Горацио: ведь с вами мы друзья.

Но чем же вам наскучил Виттенберг?..

Марцелл?..

Марцелл.

Мой добрый принц!..

Гамлет.

Как рад я вам!..

Бернардо.

И вам... Но чем же, так, по правде

Вам Виттенберг наскучил?

.

Добрый принц,

Лень одолела.

Гамлет.

Да таких речей

От вашего врага я не желал бы слышать.

Так не насилуйте ж моих ушей,

Их верить заставляя обвиненьям

Что на себя вы взводите. Я знаю

Вы не ленивы... В Эльзинор зачем?

Что тут у вас за дело? До отъезда

Мы вас научим пьянствовать.

Горацио.

Я ехал

На погребенье вашего отца.

Гамлет.

Пожалуйста, товарищ, надо мною

Не надсмехайся так... Верней, чтоб быть

На свадьбе матери моей.

Горацио.

Одно

Гамлет.

Разсчет, Горацио, разсчет. Жаркое

С поминок - пригодилося холодным

На свадебный обед. Мне легче б было

Увидеть злейшого врага в раю,

Чем этот день... Отец!.. Как будто

Его я вижу...

Горацио.

Где, принц?

Гамлет.

Пред очами

Души моей, Горацио.

Горацио.

И я

Видал его: он истый был король.

Гамлет.

Всегда во всем он человеком был

Ему подобного уж мне не видеть...

Горацио.

А мне вот кажется, что прошлой ночью

Гамлет.

Видел ты?.. Кого?

Горацио.

Принц, вашего отца.

Гамлет.

Как моего отца?

Горацио.

Умерьте ваше удивленье, принц,

И слушайте внимательно, пока

Я вам не разскажу об этом чуде

Свидетели - вот эти господа.

Гамлет.

О, ради Бога!

Горацио.

Эти господа,

Бернардо и Марцелл, две ночи кряду

Держали караул, и вот чему

В полночный, мертвый и пустынный час

Они свидетелями были. Образ,

Вооруженьи, с головы до пят,

Явился вдруг, и важною походкой

Прошел пред ними тихо, величаво.

И трижды проходил он перед их

От страха неподвижными очами,

На разстояньи своего жезла;

И обливаяся холодным потом,

Они молчали, говорить не смея;

И под строжайшей тайною потом

Все рассказали мне. На третью ночь

Я с ними вместе в караул пошел.

Тут, их рассказ до слова подтверждая,

И в тот же час, и в том же самом виде,

Явилось привидение; я знал

Покойного: похоже на него...

Как эти две руки.

Гамлет.

Где ж это было?

Марцелл.

Мы держим.

Гамлет.

С ним не говорили вы?

Горацио. 

Я говорил, но он не отвечал.

И только раз, как показалось мне,

Он, голову подняв, зашевелился,

Как будто говорить хотел. Но тут

Петух запел перед разсветом громко.

При звуке, он, издрогнув, заспешил.

И вдруг исчез из вида.

Гамлет.

Очень странно.

Горацио.

И так же верно, принц, как то, что я

Живу. И мы сочли, что долг повелевает

Вас известить об этом, государь.

Гамлет.

Меня тревожит. Вы в карауле нынче?

Все.

Да, государь.

Гамлет.

Вооружен, сказали вы?

Все.

Да, государь.

Гамлет.

Вполне?

Все.

От головы до пят.

Гамлет.

Так вы лица не видели?

Горацио.

Напротив:

Наличник поднят был.

Гамлет.

Что-ж, хмуро

На вас глядел?

Горацио.

Нет, государь, скорее

Печальное, чем гневное лицо.

.

И бледен, иль румян?

Горацио.

Нет, очень бледен.

Гамлет.

И пристально глядел на вас?

Горацио.

Глаз не сводил.

Гамлет.

О, будь тогда я с вами!

Горацио.

Вы были бы весьма поражены.

Гамлет.

Весьма, весьма возможно... Долго пробыл?

Горацио.

Не торопяся можно сотню счесть.

Марцелл, Бернардо.

Нет, дольше, дольше.

Горацио.

Гамлет.

А борода седая?

Горацио.

Как при жизни:

Чернь с серебром.

Гамлет.

Я нынче в карауле.

Быть-может, явится опять.

Горацио.

Наверно.

Гамлет.

И только примет благородный образ

Покойного - я с ним заговорю,

Хотя б сам ад своею пастью мне

Велел молчать. И я прошу вас всех,

Когда об этом вы пока молчали,

Храните тайну. Что бы ни случилось

Сегодня ночью, - понимайте только,

Но языком ни слова. Я в долгу

В двенадцатом часу к вам на площадку

Я выйду.

Все.

Ваши слуги, государь.

Гамлет. 

Нет, нет: друзья. Как я ваш друг. Прощайте.

(Уходят: Горацио, Марцелл, Бернардо).

Гамлет (один)

Дух моего отца! Вооруженный!

Не ладно что-то. Чуется мне что-то

Тут гнусное. Скорей бы ночь! Пока же

Покойна будь душа. Зло станет явно,

Хотя бы вся земля его скрывала.

(Уходит.)

СЦЕНА III.

Комната в доме Полония.

(Входят: Офелия и Лаэрт.)

Лаэрт.

Вся кладь моя на корабле; прощай.

И случай есть, то не зевай, сестрица,

И о себе дай весточку.

Офелия.

А ты

Мог сомневаться в том?

Лаэрт.

Что до Гамлета

И легкомысленной его любви,

Считай ее - причудой, жаром крови,

Фиалкой вешней юности: и ранней,

Но далеко не прочной; и душистой

Да не на век; мгновенною забавой,

Не более.

Офелия.

Не более?

Лаэрт.

Поверь,

Не более. В природном нашем росте

Не только мускулы и остов крепнут,

Но, вместе с храмом ширяся, растет

Служение и духа, и души.

Он, может-быть, теперь тебя и любит,

В нем не запятнана. Но бойся:

Как у великих мира, у него

Своей нет воли, будучи рабом

Рожденья своего, - не властен он,

Как частное лицо, решить свой выбор.

Ведь от него зависит

И святость, и здоровье государства.

А потому он должен подчинить

Свой выбор голосу и мненью тела,

Которого он будет головой.

И если скажет он тебе что любит,

То будь умна и верь ему настолько,

Насколько сан и власть дозволить могут

Ему исполнить слово. То-есть, помни:

Что голос Дании тут самый важный.

И взвесь теперь, как пострадает честь,

Когда доверчиво ты станешь слушать

Его любезности: иль сердце сгубишь,

Иль чистое сокровище свое

Страшись, Офелия, страшись, сестрица,

Свою привязанность держи подальше,

Вне выстрелов опасного желанья,

И самая невинная девица

Уже грешит, когда свои красы

Откроет месяцу; и добродетель

Подвержена ударам клеветы.

Червь часто губит первенцов весны,

Когда они еще не распустились.

На утре юности, когда роса влажна,

Прилипчивей дыхание заразы.

Будь осторожна: безопасность в страхе.

Где и соблазна нет, бунтует юность.

Офелия.

Я наставленья добрые твои

Поставлю сторожем у сердца моего.

Но, милый брать, и ты не подражай

Тем злым священникам что, указуя

Тернистый и тяжелый путь на небо,

По первой же тропинке наслаждений,

Забыв урок.

Лаэрт.

Не бойся за меня.

Но я замешкался... Вот и отец.

Входит: Полоний.

Лаэрт.

В двойном благословеньи,

Двойная благость. Случаю угодно

Чтоб дважды мы простились с вами.

Полоний.

Ты здесь еще, Лаэрт? Стыдись! Спеши:

Уселся ветер парусам на плечи,

И ждут тебя. (Возлагает руки ему на голову.)

Прими благословенье

И в памяти своей запечатлей

Вот эти правила. Не выражай

Словами дум, не превращай в дела

Несоразмерных мыслей. Ласков будь,

Но никогда ни с кем за панибрата.

Найдя друзей, их дружбу испытав,

Но рук не пачкай, угащая новых,

Неоперившихся, чуть из яйца, друзей.

Остерегайся ссоры, а случится -

То так себя веди, чтоб твой противник

Тебя остерегался. Слушай всех,

Но говори с немногими. Советы

От всех бери, храня свое сужденье

По кошельку одежду покупай,

Но чтоб без вычур; дорого, но скромно:

Одежда может выдать человека.

На этот счет французские вельможи

Изящества и роскоши пример.

В долг не бери, и не давай в займы:

Мы с долгом часто и друзей теряем,

Заем же притупляет бережливость.

А главное, Лаэрт: будь верен

Ты самому себе; отсюда

Последует, как ночь за днем, что ты

Ни перед кем обманщиком не будешь.

Мое благословенье эти мысли.

Лаэрт.

Покорнейше прощаюсь, государь.

Полоний.

Не терпит время, люди ждут: спеши.

Лаэрт.

Прощай, Офелия, и твердо помни

Что я сказал.

Офелия.

Я в памяти замкну

Твои слова, а ключ возьми с собою.

Лаэрт.

Счастливо оставаться.

(Уходит: Лаэрт.)

Полоний.

А о чем,

Офелия, он говорил с тобою?

Офелия. 

Будь не во гнев вам, государь, о принце.

Полоний.

Мария Дева! он напомнил кстати.

Он часто говорит наедине

С тобой; что на свиданья ты сама

Весьма щедра. И если это правда

(Как мне, остерегая, говорили),

То я вам принужден сказать, что вы

Не ясно понимаете себя; не так,

Как подобает дочери моей

И вашей чести. Что там между вами?

Всю правду говори.

Офелия.

Он, государь,

Недавно мне представил не один

Залог своей симпатии.

Полоний.

Скажите!..

Симпатии!.. Ты судишь, как девчонка,

Которая опасности не знает

В таких делах. Ну, что-ж ты, веришь

Всем этим, как зовешь ты их, залогам?

.

Я и сама не знаю, государь,

Что думать мне о них.

Полоний.

Мария Дева!

Я научу тебя: ты поступила,

Как малое дитя, и приняла

Не ценные залоги за наличность.

Цени себя дороже, а иначе

(Чтоб мне в конец не заморить, гоняя,

Несчастной фразы), при такой оценке,

Ты примешь и меня за дурака.

Офелия.

Он часто о любви мне говорил,

Но в благородном тоне, государь.

Полоний.

Настраивал тебя; но дальше, дальше.

Офелия.

Свои слова и речи, государь,

Он клятвами святыми подтверждал.

.

Силки на глухарей! Когда в нас кровь

Кипит, то сердце языку обильно

Подсказывает клятвы. Эти блестки

И светят, да не греют, быстро гаснут

И в обещаньи, как в произношеньи.

Не принимай их за огонь. Отныне

Будь поскупее на свиданья, дочка.

Считай свою беседу поважнее

Простого приказанья говорить.

О принце же Гамлете можешь думать,

Что молод он; что повод у него

Куда длиннее твоего. А кратко,

Офелия: не верь ты этим клятвам;

Они - барышники, и цвет у них

Совсем не тот, чем кажется снаружи.

Они ходатаи нечистых мыслей;

Их произносят, как обет священный,

Чтоб обмануть верней. Раз навсегда:

Я прямо говорю, что с этих пор

Не будет времени болтать с Гамлетом.

Гляди же, помни; ну, ступай себе.

Офелия.

Я буду вам послушна, государь.

(Уходят.)

СЦЕНА IV.

Платформа.

Входят: Гамлет, Горацио и Марцелл.

Гамлет.

Какой жестокий холод: так и щиплет.

Горацио.

Пронзительный и резкий ветер.

Гамлет.

Который час?

Горацио.

Да скоро и двенадцать.

Марцелл.

Уж пробило.

Горацио.

Так близится уж час, когда обычно

Дух появляется. (За сценой трубы и пушечный

выстрел).

Что это значит?

Гамлет. 

Король всю ночь кутит, пьет полной чашей

И спотыкаяся, в припрыжку шумно пляшет.

И только вытянет стопу рейнвейна, -

Заголосят и трубы и литавры

Его победу над заздравной чашей.

Горацио.

Таков обычай?

Гамлет.

Да, но, право,

Хоть мне он и родной, и я рожден

Чтоб соблюдать его, а больше чести,

По моему, такой обычай бросить,

Чем сохранять.

Горацио.

Взгляните, принц: идет.

Гамлет.

Господни ангелы и слуги, защитите!

Кто б ни был ты: дух добрый, или кобальд,

Несешь ли ты с собой дыханье неба,

Иль адский вихрь, и к благу или злу

Твои явления, но до того

Заманчив образ твой, что я хочу

И говорить с тобой, и звать тебя

Гамлетом, королем, отцом... Владыко Датский!

О, отвечай, не дай мне истомиться

В неведеньи! Скажи: зачем отпетый

И погребенный прах твой разорвал

Свой навощенный саван?..

Зачем тот склеп,

Куда тебя мы с миром опустили,

Раскрыл свой мраморный тяжелый зев

И выбросил тебя на свет? Зачем

Сиянье месяца увидел снова,

И безобразишь ночь? А мы, шуты природы,

Зачем в душе потрясены так страшно

Неразрешимым для ума вопросом?

Скажи-ж, зачем? И что должны мы делать?

Горацио.

Он вам кивает, чтоб вы шли за ним,

Как будто хочет что-то вам сказать

Наедине.

Марцелл.

Взгляните, государь,

Как он приветливо заманивает вас,

Но не ходите с ним.

Горацио.

Нет, ни за что.

Гамлет.

Он говорить не хочет: я иду.

Горацио.

Нет, государь.

.

Но почему? В чем страх?

Я жизнь свою ценю никак не свыше

Булавки. А душа? Что он над нею?

Она безсмертна, как он сам. Опять

Он манит, - я иду за ним.

Горацио.

А если

Он в реку завлечет вас, государь?

Иль на вершину грозного утеса,

Что свесился над морем? Если там

Он примет вдруг иной ужасный образ,

И вас, лишив владения разсудком,

В безумие повергнет? Что тогда?

Гамлет.

Он манит все. Иди: я за тобой.

Горацио.

Вы не пойдете, государь.

Гамлет.

Прочь руки!

.

Послушайтесь, и не ходите с ним.

Гамлет.

Меня судьба зовет. И в этом теле

Малейшая артерия окрепла,

Как жилы льва немейского. (Дух кивает головой.)

Опять

Зовет меня. Пустите, господа!

Иль в призрак обращу того, клянуся!

Кто помешает. Прочь же, говорят!

Иди: я за тобой.

(Уходят: Дух и Гамлет).

Горацио.

Воображенье

В отчаянье его повергло.

Марцелл.

Нам

Не следует тут слушаться. Пойдем

За ним.

Горацио.

Идем. Чем кончится все это?

Марцелл.

Горацио.

Спаси нас, Господи!

Марцелл.

Идемте же, идем.

СЦЕНА V.

Более отдаленная часть площадки.

(Входят Дух и Гамлет.)

Гамлет.

Куда меня ведешь ты? Говори:

Я дальше не пойду.

Дух.

Так слушай

Внимательно.

Гамлет.

Я слушаю.

Дух.

Уж близок

Тот час, когда я должен возвратиться

В горючую мучительную серу.

Гамлет.

О, бедный дух!

Дух.

Но выслушай, что я тебе открою.

Гамлет.

Я выслушать обязан: говори,

Дух.

И, выслушав, обязан отомстить.

Гамлет.

Как ты сказал?

Дух.

Перед тобою

Дух твоего отца. На время

Я осужден скитаться по ночам,

А днем поститься в огненной темнице,

Пока грехи, в чем провинился я

В дни естества, не выгорят до тла

И не очистятся. И если б мне

Запрета не было поведать тайны

Моей тюрьмы, - я мог бы рассказать

Такую повесть, что малейшим словом

В тебе перевернул бы душу

И заморозил молодую кровь;

Из орбит выбросил твои глаза,

Твои узлами спутанные кудри

И каждый волос твой поставил дыбом,

Как иглы на свирепом дикобразе.

Но откровенье этих вечных тайн

Не для ушей из плоти и из крови.

О, слушай, слушай же, Гамлет! и если

Когда-нибудь любил отца...

Гамлет.

О, небо!

Дух.

То отомсти его

Безчеловечное и гнусное убийство.

Гамлет.

Убийство?

Дух.

Всякое убийство,

Без исключенья, гнусно; но мое

Гнуснее, злей, безчеловечней всех.

Гамлет.

Спеши ж мне рассказать, чтоб мог я

Лететь на месть на крыльях столь же быстрых,

Дух.

Тебя я бодрым застаю. Но был бы ты

Сонливей камыша, что мирно

Гниет у пристани стоячей Леты,

Когда б при этой вести не воспрянул.

Теперь, Гамлет, прислушайся. - Молва

Распущена, что сонный я в саду

Змеей ужален. Грубо этой сказкой

Слух целого народа был обманут.

Узнай же, благородный юноша, что змей

Меня ужаливший на смерть - теперь

Венец мой носит.

Гамлет.

О, моя душа

Пророчица! Мой дядя?

Дух.

Он. И этот

Прелюбодейный и распутный зверь

Ума волшебством и коварства даром

(Будь прокляты и ум, и дар, что могут

Так соблазнять) склонил мою

К безстыдному разврату. О, Гамлет!

Что за падение то было! Как,

Забыть мою высокую любовь,

Которая шла об-руку с обетом,

Что дал я при венчаньи, и склониться

К убогому, который предо мною

По дарованиям - ничто. Но добродетель

Не поколеблется, хотя б распутство

Ее пленяло красотой небесной, -

И если б даже светоносный ангел

Соединился с похотью, - она

Творила б грех и на небесном ложе,

В нечистоте ища себе добычи...

Но, чу! уж утром потянуло. Кратко

Я доскажу. В саду после обеда

Я по привычке отдыхал; твой дядя

Подкрался в этот безопасный час

Со стклянкой сока белены проклятой

И влил в отверстие моих ушей

Он вредоносен человечьей крови:

Быстрее ртути проникает всюду,

Чрез все ворота, по дорожкам тела;

С внезапной силой заставляет нашу

Здоровую живую кровь свернуться

И скиснуть, как садится молоко

От капли кислоты. Так и со мною.

Как Лазарь, я от струпьев окорявел

И тело гладкое мое покрылось

Поганой и вонючей кожурой.

И так я, сонный, братнею рукою

Зараз лишен жены, венца и жизни.

Я срезан был во цвете беззаконий,

Не причащен запасными Дарами,

Не исповедан, не помазан мѴром;

Не приготовлен послан был на суд

С отяжелевшей от грехов главою.

Ужасно! О, ужасно! как ужасно! {*}

И если у тебя есть сердце - не снеси,

Постелью стало подлому разврату.

Но как бы ни свершил ты это,

Да дух твой незапятнан остается,

И пусть душа твоя не замышляет

Зла против матери: оставь ее суду

И терниям, что у нея в груди

Язвят и колят. И затем - прощай!

Светляк уж говорит, что близко утро

И гасит свой нежгучий огонек.

Прощай, прощай, Гамлет! не забывай меня. (Уходит.)

{* Этот стих во всех изданиях находится в роли Духа; но он всегда произносился Гарриком в роли Гамлета, как принадлежащий ей по театральным преданиям Найт. С своей стороны полагаю, что в сценическом отношении Гаррик был прав. Этот стих весьма удачно прерывает вообще плавный и в глубине спокойный рассказ Духа. Д. А.}

Гамлет (один).

О, воинства небесные! земля!

И что еще? Иль к аду мне воззвать?

Нет, нет! Держися, сердце! Вы же, мышцы,

О, не старейте ни одно мгновенье,

Чтоб был я бодр... Не забывать тебя?

Да, бедный дух, пока есть память

Да я со свитка памяти сотру

Все пошлые и глупые заметки,

Все выборки из книг, все впечатленья

Что наблюдательность и молодость вписали,

И в целой книге моего ума

Жить будет только заповедь твоя

Без низкой примеси. Да, да, клянуся!

О, самая лукавая из женщин!

О, мерзский негодяй!

И улыбается еще, проклятый!

Где, где мои заметки? Запишу я,

Что можно улыбаться, улыбаться,

И быть мерзавцем. Да, возможно;

По крайней мере, в Дании у нас. (Пишет.)

Вы, дядя, здесь. Теперь мой лозунг:

"Прощай, прощай! Не забывай меня!"

Я поклялся.

Горацио (за сценой).

Марцелл (также).

Принц Гамлет!

Горацио (также).

Боже!

Спаси его!..

Марцелл (также).

Аминь.

Горацио (также).

Где вы? Го, го!

Гамлет.

Го, го! сюда!.. Го, го, соколик мой!

Входят: Горацио и Марцелл.

Марцелл.

Что с вами, государь?

Горацио.

Что с вами было?

.

О, чудеса!..

Горацио.

Так разскажите-ж...

Гамлет.

Нет,

Вы пронесете.

Горацио.

Уж никак не я;

Клянуся, государь.

Марцелл.

Никак не я.

Гамлет.

Ну, что-ж вы скажете? Кто б мог подумать?..

Но вы ведь не разскажете?

Горацио, Марцелл.

Клянемся.

Гамлет.

Что ни мерзавец в Дании у нас,

То плут отпетый.

.

Для такого слова

Не стоило из гроба подыматься.

Гамлет.

Что-ж, правда; ваша правда. И затем,

Без дальних околичностей, пожмемте

Друг другу руки, и... разойдемтесь.

Пойдете вы, куда укажут вам

Желание и дело. Ведь у всех,

Какие б ни были, а все ж найдутся,

Желанья и дела. А я, бедняк,

Я, видите-ль, пойду молиться...

Горацио.

Принц,

Все это дикия, безсвязные слова.

Гамлет.

И грустно мне, что вам они обидны,

Сердечно жаль.

Горацио.

Тут нет обиды, принц.

.

Святой Патрик свидетель! есть обида:

Обижен и жестоко этот призрак,

А я скажу вам: это дух честной.

Что до желанья вашего узнать

Что было между нами - справтесь с ним,

Как знаете. Ну, а теперь, друзья, -

Ведь мы друзья по школе и оружью -

Не откажите в просьбишке.

Горацио.

Извольте.

Гамлет.

Не открывать во век, что нынче ночью

Вы видели.

Горацио, Марцелл.

Не станем, государь.

Гамлет.

Нет, поклянитеся.

Горацио.

Марцелл.

Клянусь, что нет.

Гамлет.

А на моем мече?

Марцелл. 

Мы поклялись сейчас лишь, государь.

Гамлет.

Нет, непременно на моем мече.

Дух (снизу).

Клянитесь!

Гамлет.

А, а, голубчик!

И ты, дружок, о том же?.. Отойдемте -

Вы слышали, что он из подземелья -

Клянитесь же!

Горацио.

Произносите клятву!

Гамлет 

О том, что видели, во век ни слова, -

Клянитесь на мече.

Дух (снизу).

Клянитесь!

Гамлет.

Hic et ubique! Отойдем опять.

Сюда идите, господа! И снова руки

На меч кладите. Никогда о том,

Что вы сегодня слышали ни слова, -

Клянитесь на мече!

Дух (внизу).

Клянитесь!

Гамлет.

Верно,

Так, старый крот... И роешь ты так быстро?

Чудесный землекоп!.. Но отойдем

Опять.

Горацио. 

Гамлет.

Как странного, примите же его

В свой дом. Горацио, - на небе

И на земле есть более вещей,

Чем нашей философии мечталось.

Но отойдем.

И здесь опять, как прежде, дайте клятву, -

И да поможет Милосердый вам! -

Что как бы ни были мои поступки

Чудны и странны, - я, весьма возможно,

Дурачество накину на себя -

Вы никогда, меня таким увидя,

Не скрестите так рук, и головой

Не покачаете вот этак, или

Какой-нибудь двусмысленною фразой,

Как например: "ну да, мы знаем," или

"Могли бы, только захоти мы", или

"Когда б желали говорить мы", или

"Да было бы, когда б", или подобным

Что обо мне вам кое-что известно...

Не делать этого, - и да поможет

Вам в тяжкий час Спаситель Милосердый! -

Клянитеся.

Дух (снизу).

Клянитесь.

Гамлет.

О, успокойся!

О, успокойся, возмущенный дух!

Итак, любовно, господа, себя

Я поручаю вам. И все, что нищий,

Как ваш Гамлет, способен только делать,

Чтоб выразить свою любовь и дружбу, -

Все, даст Господь, он сделает для вас. -

Пожалуйста, прошу вас. Наше время

Сорвалось с петель. - Подлое коварство!

О, лучше бы мне вовсе не родиться,

Чем исправлять тебя. - Ну, что ж, пойдемте!

(Уходят.)