Много шума из ничего.
Действие первое.

Много шума из ничего (Much Ado about Nothing).

Перевод П. А. Каншина

ДЕЙСТВУЮЩИЯ ЛИЦА.:

Дон Педро, принц Аррагонский.

Дон Жуан, его побочный брат.

Клавдио, молодой дворянин из Флоренции.

Бенедикт, молодой дворянин из Падуи.

Леонато, правитель Мессины.

Антонио, его брат.

Балтазар, служитель Дон Педро.

Боракио, Конрад - приверженцы Джона.

Крушина, Палка - полицейские.

Брат Франциско.

Писец.

Мальчик.

Геро, дочь Леонато.

Беатриса, племянница Леонато.

Маргарита, Урсула - прислужницы Геро.

Место действия: Мессина.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.

СЦЕНА I.

Перед домом Леонато.

Входят: Леонато, Геро, Беатриса и другие с Посланцем.

Леонато. В этом письме я читаю, что дон Педро Аррагонский прибудет в Мессину сегодня вечером.

Посланец. Он - недалеко; я его оставил мили за три отсюда.

Леонато. Сколько дворян погибло в этом деле?

Посланец. Из различных сословий немного и ни одного из именитых.

Леонато. Победа - вдвойне победа, когда победитель возвращается домой с полным составом войска.Из письма я узнал, что дон Педро осыпал большими почестями одного молодого флорентинца, по имени Клавдио.

Посланец. Заслужившего их вполне, и об этом вспомнил дон Педро. Он далеко превзошел все обещания его возраста: при наружности ягненка он совершал подвиги льва; он превзошел всякие ожидания до такой степени, что я и рассказать вам их не сумею.

Леонато. В Мессине у него есть дядя, который порадуется этому.

. Я передал уже ему письма и, кажется, они доставили ему не мало удовольствия; он был так обрадован, что его скромность не могла обнаружиться без некоторых признаков огорчения.

Леонато. Он заплакал?

Посланец. По истине залился слезами.

Леонато. Трогательный разлив нежности. Нет искреннее лица, омываемого таким образом. Не лучше-ли плакать от радости, чем радоваться при виде слез?

Беатриса. Сделайте одолжение, скажите мне: синьор Монтанто возвратился с войны или нет?

Посланец. Я, синьор, никого не знаю с таким именем; в нашем войске не было никого, кто бы так назывался.

Леонато. О ком это вы, племянница, спрашиваете?

Геро. Кузина спрашивает о синьоре Бенедикте из Падуи.

Посланец. О, он возвратился таким-же весельчаком, каким был прежде.

Беатриса. Он выставил в Мессине объявление и вызывает Купидона на смертоносную борьбу, а шут моего дяди, прочитав это объявление, расписался за Купидона и вызвал его драться на стрелы для птиц. Скажите, пожалуйста, многих-ли он убил и съел в этой войне? То есть, сколько убил, потому что все им убитое я сама взялась съесть.

Леонато

Посланец. Он, синьора, оказал большие услуги в этой войне.

Беатриса. У вас были гнилые съестные припасы, и он помогал доедать их; он настоящий герой лизоблюд; желудок у него на славу.

Посланец. Он, синьора, также и хороший воин.

Беатриса. Да, хороший воин для лэди, но герой-ли он для джентльмэна?

Посланец. Он джентльмэн с джентльмэном, мужчина с мужчиной. Он преисполнен всякого рода почтенных добродетелей.

Беатриса. Да, он действительно мужчина с начинкой, но начинка... а впрочем, все мы люди смертные.

Леонато. Не судите слишком строго, сэр, моей племянницы; существует, видите-ли, нечто вроде потешной войны между синьором Бенедиктом и моей племянницей; как только встретятся, сейчас-же начинается между ними горячая перестрелка остротами.

Беатриса. Увы! от этого у него мало прибыли. В нашей последней перестрелке четыре из его умственных способностей удрали в самом плаченном состоянии, и теперь у него осталась только одна умственная способность, которою он и руководствуется. А поэтому, если у него осталось на столько смысла, чтобы держать себя в тепле, то пусть и сохраняет его в отличие между ним и лошадью; ведь это единственное его богатство, оставшееся ему, из которого можно узнать, что он - существо разумное. А кто у него приятель? Ведь у него что ни месяц, то новый брат по оружию?

Посланец. Возможно-ли?

Беатриса

Посланец. Я вижу, синьора, что этот джентльмэн не упомянут в книге ваших любимцев.

Беатриса. Конечно, еслибы он там числился, я бы сожгла всю мою библиотеку. Но, скажите мне, пожалуйста, кто у него теперь приятель? Неужели не нашлось юного повесы, который бы захотел отправиться с ним к чорту?

Посланец. Он по преимуществу дорожит обществом по истине благородного Клавдио.

Беатриса. Да помилует его Бог: он пристанет к нему, как болезнь; он прилипчивее всякой чумы, и зараженный им немедленно сходит сума. Да спасет Господь благородного Клавдио! Если он поражен Бенедиктом, то лечение обойдется ему не менее тысячи фунтов.

Посланец. Постараюсь заслужить ваше благорасположение, синьора.

Беатриса. Постарайтесь, постарайтесь.

Леонато. Зато ты, племянница, никогда не сойдешь сума.

Беатриса. По крайней мере не раньше знойного января.

Посланец. А вот и дон Педро приближается.

Входят: Дон Педро, Джон, Клавдио, Бенедикт, Балтазар и другие.

. Добрейший синьор Леонато, вы вышли навстречу вашим заботам. Обычай света - избегать издержек, а вы сами ищете их.

Леонато. Никогда еще забота не посетила моего дома в лице вашего высочества. Когда забота покидает человека. остается одно лишь довольство, а когда вы удалитесь, останется печаль, и счастие покинет меня.

Дон Педро. Вы слишком добродушно взваливаете на себя заботы. Кажется, это ваша дочь?

Леонато. Ея мать не раз мне это говорила.

Бенедикт. Значит, если вы спрашивали об этом, то, может быть, сомневались в этом?

Леонато. Синьор Бенедикт, нет; вы тогда были еще грудным младенцем.

Дон Педро. Ну, это в ваш огород, Бенедикт; теперь мы можем догадаться, что вы такое, когда сделались мужчиной. Поистине, вы дочь своего отца. Желаю вам, синьора, всевозможного счастья, потому что вы очень похожи на вашего почтенного отца.

Бенедикт. Если бы даже синьор Леонато и был её отцом, то она и за всю Мессину не согласилась бы, чтобы его голова была на её плечах, как бы она и ни была похожа на него.

Беатриса. Удивляюсь, как это вы не перестанете болтать, синьор Бенедикт; никто ведь не обращает на вас внимания.

Бенедикт. Как, дражайшее Презрение, вы живы еще?

. А разве возможно, чтобы презрение умерло, если оно имеет такой неисчерпаемый источник пищи, как синьор Бенедикт? Сама вежливость должна превратиться в презрение, когда вы предстанете перед нею.

Бенедикт. Ну, в таком случае вежливость - изменница. Но, во всяком случае, я любим всеми женщинами, за исключением вас одной, и я бы желал, чтобы мое сердце не было таким жестоким сердцем, потому что, ей-Богу, ни одной из них не люблю.

Беатриса. Какое редкое счастие для женщин! В противном случае, оне были бы удручаемы самым убийственным вздыхателем. Благодарение Бога, и у меня кровь тоже холодная, и в этом я похожа на вас. Я предпочитаю слушать лай моей собаченки на ворону, чем клятвы мужчины в любви.

Бенедикт. Да сохранит вас Господь и на будущее время в таком расположении! Это спасет лицо того или иного джентльмэна от предопределенных царапин.

Беатриса. Царапины не обезобразят его, если его лицо такое же, как ваше.

Бенедикт. Вы, право, прекрасная наставница попугаев.

Беатриса. Птица, болтающая подобно мне, все же лучше животного, болтающего по вашему.

Бенедикт. Я бы желал, чтобы моя лошадь имела проворство вашего языка и его неутомимость. Продолжайте с Богом; я кончил.

Беатриса. Вы всегда кончаете остротой клячи: я ведь давно уже знаю вас.

Дон Педро. И так, вот в чем дело: синьор Клавдио! Синьор Бенедикт! Леонато, наш дорогой Леонато пригласил всех нас. Я говорю ему, что мы останемся здесь, по крайней мере месяц, а он сердечно желает, чтобы какой-нибудь случай задержал нас здесь дольше. Я готов поклясться, что он не лицемер и говорит от чистого сердца.

. Поклянитесь, принц, смело: вы не будете клятвопреступником (Дон Жуану). Позвольте мне приветствовать и вас, синьор; теперь, когда вы примирились с принцем, вашим братом, я покорнейший ваш слуга.

Джон. Благодарю вас: у меня нет лишних слов, но я все-таки благодарю вас.

Леонато. Не угодно-ли вашему высочеству войти?

Дон Педро. Вашу руку, Леонато. Войдемте вместе.

Все уходят, за исключением Бенедикта и Клавдио.

Клавдио. Бенедикт, обратил-ли ты внимание на дочь синьора Леонато?

Бенедикт. Я не обратил на нее внимания, но рассмотрел ее.

Клавдио. Не правда-ли, какая скромная молодая девица?

Бенедикт. Спрашиваешь-ли ты меня как честный человек и желаешь узнать мое искреннее мнение, или же предпочитаешь, чтобы я отвечал тебе по всегдашнему моему обыкновению, как отъявленный враг прекрасного пола?

Клавдио. Нет, говори, пожалуйста, по настоящему.

Бенедикт. Ну, так видишь-ли: мне кажется, что она слишком ничтожна для высокой похвалы, слишком смугла для блестящей похвалы и слишком мала для похвалы громадной. Одно лишь могу сказать в её пользу: будь она другою, она не была бы красива, а так, как она есть теперь,- она мне не нравится.

. Ты полагаешь, что я шучу, а я серьезно прошу сказать мне откровенно, как ты находишь ее?

Бенедикт. Ужь не задумал-ли ты купить ее, что так распрашиваешь о ней?

Клавдио. Но разве можно купить такую драгоценность?

Бенедикт. Конечно, и с футлярцем в придачу для хранения. Нет, ты скажи: серьезно-ли ты говоришь или-же разыгрываешь из себя шутника Джона, чтобы сказать, что Купидон - ловкий стрелок по зайцам, а Вулкан - хороший плотник? Укажи на ключ твоей песни, чтобы я мог попасть в тон.

Клавдио. На мой взгляд, она прелестнейшая девушка, когда-либо виденная мною.

Бенедикт. Пока я не нуждаюсь еще в очках и, однако, не вижу этого. Знаешь что? Вот её кузина, еслиб, конечно, в нее не вселился бес, так же превзошла-бы ее в красоте, как первое мая превосходит последний день декабря. Но я надеюсь, что ты не намерен повернуть на путь брака? - или намерен?

Клавдио. Еслибы я даже и поклялся в противном, то не поверил-бы себе, еслибы Геро захотела быть моей женой.

Бенедикт. Так вот до чего дошло дело? Неужели-же не найдется в целом свете человека, который-бы захотел носить шляпу беззаботно? Неужели-же не увижу я шестидесятилетнего холостяка? Ну, что-ж, пусть будет по твоему. Если ты ужь непременно хочешь напялить на свою шею хомут, то потирай себе шею и вздыхай по воскресеньям... Смотри, дон Педро идет за тобой.

Входит дон Педро.

Дон Педро. Какой секрет задержал вас здесь? Почему не пошли вы к Леонато?

Бенедикт

Дон Педро. Приказываю тебе, как подданному.

Бенедикт. Ты слышишь, граф Клавдио? Поверь мне, я могу быть так-же молчалив, как немой, но как подданный... как подданный,- заметь это, я не могу ослушаться... Он влюблен. В кого? Опять-таки это вы спрашиваете, ваше высочество... заметьте только, как кроток его ответ: в Геро, коротенькую дочь Леонато.

Клавдио. Еслибы это была правда, то я бы так и сказал.

Бенедикт. Точь в точь как в старой сказке, ваше высочество: неправда и не была правдой, а впрочем, не дай Бог, чтобы была правдой.

Клавдио. Если моя любовь не пройдет в скором времени, то не дай Бог, чтобы она когда-нибудь прошла.

Дон Педро. Аминь, если ты ее любишь: она вполне этого достойна.

Клавдио. Вы мне говорите это, ваше высочество, чтобы выпытать мое признание.

Дон Педро. Честью уверяю тебя, что говорю только то, что думаю.

Клавдио. Честью уверяю вас, что и я говорю только то, что думаю.

. Так уж и я клянусь честью, что говорю от души.

Клавдио. Я чувствую, что люблю ее.

Дон Педро. Я знаю, что она достойна любви.

Бенедикт. Я не чувствую, как она может быть любима, я не знаю, как она может быть достойна любви,- вот мое мнение, которого не вытопит из меня никакое пламя: я готов умереть за него на костре.

Дон Педро. Ты всегда был упрямым еретиком насчет красоты.

Клавдио. И никогда не мог играть этой роли, не насилуя себя.

Бенедикт. Что женщина зачала меня,- приношу ей в этом мою благодарность; что она меня воспитала,- и за это нижайше признателен ей. Но чтобы позволять трубить рогами на моем лбу или прицепить мой рог к невидимому поясу,- ну ужь извините меня, милостивые государыни. Я не хочу обидеть ни одной моей недоверчивостью, а потому считаю себя вправе не верить ни одной. А конец всему тот, что, ради собственного совершенства, я останусь холостяком.

Дон Педро. Надеюсь, что доживу еще до того времени, когда ты побледнеешь от любви.

Бенедикт. От злости, от болезни, или от голода, ваше высочество, но никак не от любви. Докажите мне, что от любви я теряю больше крови, чем наживаю питьем,- и я позволю вам выколоть себе глаза пером сочинителя баллад или повесить меня у дверей непристойного дома, вместо вывески слепого Купидона.

Дон Педро. Ну, хорошо-жь; если ты когда-либо изменишь этим своим убеждениям, то сделаешься предметом едких насмешек.

. Если изменю, вешайте меня, как кошку в боченке, и стреляйте, и того, кто подстрелит меня, потреплите по плечу и назовите его Адамом.

Дон Педро. Ну, и прекрасно, время покажет: "Время и бешеного быка приучает к ярму!"

Бенедикт. Бешеного быка - может быть; но если когда либо мудрый Бенедикт приучится к ярму,- сорвите с быка его рога и увенчайте ими мое чело, или намалюйте меня и крупными буквами, какими пишут: "здесь отдается в наем хорошая лошадь", подпишите под моим изображением: "здесь можно созерцать Бенедикта, вступившего в законный брак".

Клавдио. Если когда-либо это случится с тобою,- воображаю, как ты будешь бесноваться от ревности.

Дон Педро. Есди Купидон не растратил еще всего своего колчана в Венеции,- задрожишь ты скоро перед его стрелами.

Бенедикт. Ну, значит, в этот день случится землетрясение.

Дон Педро. Увидим: тебе все-таки придется считаться с обстоятельствами. А в ожидании этого, отправься, добрейший синьор Бенедикт, к Леонато, кланяйся ему от меня и скажи ему, что непременно буду к ужину: он так хлопотал об ужине.

Бенедикт. На подобное посольство у меня есть кое-какие способности, а потому предоставляю вас...

Клавдио. "Покровительству Господа Бога". Подписано в моем доме (еслибы он был у меня)...

Дон Педро. "Сего шестого июля. Преданный ваш друг Бенедикт".

. Не смейтесь, не смейтесь! Все тело вашего красноречия заштопано лохмотьями, плохо сшитыми вместе; прежде, чем пускать в ход всякое старье, не мешало бы вам заглянуть и в собственную совесть. Ну, до свидания. (Бенедикт уходит).

Клавдио. Ваше высочество, вы можете оказать мне большое одолжение.

Дон Педро. Научи мое расположение к тебе: научи его, что ты хочешь, и ты увидишь, с каким рвением оно выучивает самый трудный урок, когда дело касается твоего счастия.

Клавдио. У Леонато есть сыновья?

Дон Педро. Кроме Геро, у него нет детей. Она - единственная его наследница. Ужь не влюблен-ли ты в нее, Клавдио?

Клавдио. О, ваше высочество! Когда мы отправлялись на эту только что оконченную войну, я глядел на нее глазами солдата, которому она нравится, но который обременен слишком суровым делом, чтобы эта нежность могла быть названа любовью. Но теперь когда я возвратился и когда воинственные мысли оставили место пустым,- целая вереница нежных желаний и страстных помыслов заступила их место, напоминая мне красоту Геро и нашептывая мне, как я увлекался ею до выступления на войну.

Дон Педро. Ты скоро будешь совершенным любовником, потому что ты и теперь уже готов утомлять твоего слушателя целою книгою слов. Если ты любишь Геро - ну, и поклоняйся ей. Я поговорю с нею и с отцом. и, надеюсь, она будет твоей. Ведь, с этою только целью ты и начал выкладывать передо мною эту замечательную речь?

Клавдио

Дон Педро. Какая нужда в том, чтоб мост был шире, чем река? Необходимость - лучшая уступка.- Послушай: все, что служить цели, почтенно. Говорю просто: ты любишь; ну, я приготовлю для тебя лекарство. Я знаю, что у нас сегодня будет бал; под маской, я возьму на себя твою роль и скажу прекрасной Геро, что я - Клавдио. Я перелью мое сердце в её грудь и пленю её слух силою и пылом моих страстных речей. А потом поговорю с отцом, и в заключение Геро будет твоею. Приступим-же немедленно к делу (Уходят).

СЦЕНА II.

Комната в доле Леонато.

Леонато. Ну, что, брат? Где мой племянник, твой сын? Сделал-ли ты распоряжение насчет музыки?

Антонио. Об этом он сильно хлопочет теперь. Но, брат, я должен сообщить тебе странные новости, какие тебе и во сне не снились.

. Хорошие новости?

Антонио. Все зависит от того, как вычеканятся их последствия; но теперь оболочка у них хорошая и даже совсем блестящая внешность. Принц и граф Клавдио гуляли по тенистой аллее моего парка; их разговор был подслушан одним из моих людей. Принц признался Клавдио, что любит мою племянницу, твою дочь, а нынешней ночью, во время танцев, намерен сделать ей в этом признание; он прибавил, что, если получит её согласие, то схватить этот момент прямо за чуб и немедленно поговорит с тобой об этом.

Леонато

Антонио. Напротив, очень ловкий парень. Я пошлю за ним,- ты сам его распросишь.

Леонато. Нет, нет, будем считать все это сном, пока этот сон не примет формы действительности; но дочери все-таки надо сообщить, чтоб она лучше была приготовлена к ответу, если, чего доброго, это правда. Ступай к ней и расскажи ей обо всем (Проходящим по сцене). Друзья, вы знаете, что вам делать.- О, извини, мой друг: пойдем со мной, я хочу воспользоваться твоим талантом.- Прошу вас, друзья, позаботьтесь обо всем (Уходят).

Другая комната.

Входят: Дон Жуан и Конрад.

Конрад.Что с вами, синьор? Откуда эта непомерная печаль?

. Безмерны причины порождающия ее; моя печаль безгранична.

Конрад. Вам-бы следовало внять гласу благоразумия.

Дон Жуан

Конрад. Если и не немедленная выгода, то, по крайней мере терпеливая покорность судьбе.

Дон Жуан. Удивляюсь, что ты, родившись, как ты уверяешь, под созвездием Сатурна, предлагаешь нравственное лекарство против смертельного недуга. Я не умею притворяться. Я по необходимости грустен, когда у меня есть причина грусти, и не обязан улыбаться чьим-бы то ни было шуткам; я должен есть, когда чувствую голод, и не обязан выжидать, когда другим захочется есть; я должен спать, когда меня клонит ко сну, и не обязан заботиться о чьих-бы то ни было делах; я обязан смеяться, когда я весел, и не обязан подделываться под чье-бы то ни было настроение.

. Ну, да, положим, но вы, однако, не должны обнаруживать это с полной откровенностью, пока не в состоянии будете делать этого вполне самостоятельно. Еще недавно вы были в ссоре с вашим братом, и он возвратил вам свое благорасположение; если вы желаете пустить корни в этом благорасположении, то должны поддерживать хорошую погоду; вы должны позаботиться о ней в видах вашей-же собственной жатвы.

Дон Жуан. Я предпочитаю быть червем на заборе, чем розой в его благорасположении. Лучше быть в презрении у всех, чем заискивать в чьей-бы то ни было любви. Если нельзя сказать, что я льстивый честный человек, то никто, по крайней мере, не станет отрицать, что я откровенный негодяй. Мне доверяют, но надев сперва на меня намордник, и пускают на свободу предварительно надев цепи на мои ноги. Потому-то и я решил не петь в клетке. Если снимут с меня намордник, я буду кусаться. Дадут свободу - буду делать, что мне вздумается, а пока позволь мне быть тем, чем создала меня природа, и не старайся изменить меня.

Конрад

Дон Жуан. Я всячески им пользуюсь, потому что все делаю с неудовольствием. Кто идет сюда? Что нового, Боракио?

Входит Боракио.

Боракио

Дон Жуан. А может эта свадьба служит фундаментом, на котором можно было-бы соорудить какую-нибудь пакость? Кто этот дурак, который желает быть женихом заботы?

Боракио. Да правая рука вашего брата.

. Как? прелестнейший Клавдио?

Боракио. Он.

Дон Жуан. Парень надлежащий! А она? она? На кого он бросил свой взор?

. На Геро, дочь и наследницу Лоонато.

Дон Жуан. О, она - ранний мартовский цыпленок! Как ты узнал об этом?

Боракио искать руки Геро как будто для себя, а когда получит ее, то передаст Клавдио.

Дон Жуан. Ну, в таком случае, пойдем туда; это может послужит пищей моей злобе. Этот юный молокосос пожал всю славу моего падения. Если мне удастся перейти ему дорогу, то это послужит мне дорогой ко всяческому благополучию. В вас я уверен: вы поможете мне?

Конрад. Мы ваши по гроб, синьор.

. Ну, так отправляемся на этот великолепный ужин; их радость усугубляется по мере моего унижения... Гм! еслибы и повар был в таком-же настроении, как и я!.. Посмотрим, что можно сделать.

Боракио. Следуем за вами, синьор (Уходят).