Автор: | Шелли П. Б., год: 1819 |
Категория: | Драма |
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Прометей.
Демогоргон.
Юпитер.
Земля.
Океан.
Аполлон.
Меркурий.
Геркулес.
Азия.
Пантея. Океаниды.
Иона
Призрак Юпитера.
Дух Земли.
Дух Луны.
Духи Часов.
Духи, Отзвуки Эха, Фавны, Фурии.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Сцена: Индийский Кавказ, ущелье среди скал, покрытых льдом. Над пропастью прикован Прометей. Пантея и Иона сидят у его ног. - Ночь. По мере развития сцены медленно занимается рассвет.
Прометей
Монарх Богов и Демонов могучих, |
Перед тобой - блестящие светила, |
Несчетные летучие миры; |
Из всех, кто жив, кто дышит, только двое |
На них глядят бессонными очами: |
Лишь ты и я! Взгляни с высот на Землю, |
Смотри, там нет числа твоим рабам. |
Но что ж ты им даешь за их молитвы, |
За все хвалы, коленопреклоненья, |
За гекатомбы гибнущих сердец? |
Презренье, страх, бесплодную надежду. |
И в ярости слепой ты мне, врагу, |
Дал царствовать в триумфе бесконечном |
Над собственным моим несчастьем горьким, |
Над местью неудавшейся твоей. |
Три тысячи как будто вечных лет, |
Исполненных бессонными часами, |
Мгновеньями таких жестоких пыток, |
Что каждый миг казался дольше года, - |
Сознание, что нет нигде приюта, |
Вот царство, где царить досталось мне. |
В нем больше славы, вечной и лучистой, |
Чем там, где ты царишь на пышном троне, |
Которого я не взял бы себе. |
Могучий Бог, ты был бы Всемогущим, |
Когда бы я с тобою стал делить |
Позор твоей жестокой тирании, |
Когда бы здесь теперь я не висел, |
Прикованный к стене горы гигантской, |
Смеющейся над дерзостью орла, |
Безмерной, мрачной, мертвенно-холодной, |
Лишенной трав, животных, насекомых, |
И форм, и звуков жизни. Горе мне! |
Тоска! Тоска всегда! Тоска навеки! |
Ни отдыха, ни проблеска надежды, |
Ни ласки сна! И все же я терплю. |
Скажи, Земля, граниту гор не больно? |
Ты, Небо, ты, всевидящее Солнце, |
Скажите, эти пытки вам не видны? |
Небес далеких зеркало земное, |
Скажи, ты было глухо до сих пор, |
Не слышало стенаний агонии? |
О, горе, мне! Тоска! Тоска навеки! |
Меня теснят враждебно ледники, |
Пронзают острием своих кристаллов |
Морозно-лунных; цепи, точно змеи, |
Въедаются, сжимают до костей |
Объятием - и жгучим, и холодным. |
Немых Небес крылатая собака |
Нечистым клювом, дышащим отравой, |
Огнями яда, данного тобою, |
В груди моей на части сердце рвет; |
И полчища видений безобразных, |
Исчадия угрюмой сферы снов, |
Вокруг меня сбирается с насмешкой; |
Землетрясенья демонам свирепым |
Доверена жестокая забава - |
Из ран моих дрожащих дергать гвозди, |
Раздвинется, чтоб тотчас вновь сомкнуться; |
Меж тем как духи бурь, из бездн гудящих, |
Торопят диким воем ярость вихря, |
Бегут, спешат нестройною толпой, |
И бьют меня, и хлещут острым градом. |
И все же мне желанны день и ночь. |
Бледнеет ли туман седого утра, |
Покорный свету солнечных лучей, |
Восходит ли по тусклому Востоку, |
Меж туч свинцовых, Ночь в одежде звездной, |
Медлительна и грустно-холодна, - |
Они влекут семью часов бескрылых, |
Ползучую ленивую толпу, |
И между ними будет час урочный, |
Тебя он свергнет, яростный Тиран, |
И вынудит - стереть лобзаньем жадным |
Потоки крови с этих бледных ног, |
Хотя они тебя топтать не будут, |
Таким рабом потерянным гнушаясь. |
Как будешь ты ничтожно-беззащитен, |
Какая гибель будет властно гнать |
Отверженца в бездонных сферах Неба! |
Твоя душа, растерзанная страхом, |
Откроется, зияя точно ад! |
В моих словах нет гнева, много скорби, |
Уж больше я не в силах ненавидеть: |
Сквозь тьму скорбей я к мудрости пришел. |
Когда-то я дышал проклятьем страшным, |
Теперь его хотел бы я услышать, |
Чтоб взять его назад. Внемлите, Горы, |
Чье Эхо чары горького проклятья |
Рассыпало, развеяло кругом, |
Гремя стозвучно в хоре водопадов! |
О, льдистые холодные Ключи, |
Покрытые морщинами Мороза, |
Вы дрогнули, улышавши меня, |
И с трепетом тогда сползя с утесов, |
По Индии поспешно потекли! |
Пылая без лучей! И вы, о Вихри, |
Безгласно вы повисли между скал, |
С безжизненно-застывшими крылами, |
Вы замерли над пропастью притихшей, |
Меж тем как гром, что был сильней, чем ваш, |
Заставил мир земной дрожать со стоном! |
О, если те слова имели власть, - |
Хоть зло во мне теперь навек погасло, |
Хоть ненависти собственной моей |
Я более не помню, - все ж прошу вас, |
Молю, не дайте им теперь погибнуть! |
В чем было то проклятие? Скажите! |
Вы слушали, вы слышали тогда! |
Первый голос: из гор
Много дней и ночей, трижды триста веков |
Наполнялись мы лавой кипучей, |
И, как люди, под бременем тяжких оков, |
Содрогались толпою могучей. |
Нас пронзали стремительных молний огни, |
Осквернялись мы горькою кровью. |
И внимали стенаньям свирепой резни, |
И дивились людскому злословью. |
Третий голос: из воздуха
С первых дней бытия над землей молодой |
Я блистал по высотам и склонам, |
И не раз и не два мой покой золотой |
Был смущен укоризненным стоном. |
Четвертый голос: от вихрей
У подножия гор мы крутились века, |
Мы внимали громовым ударам. |
И смотрели, как лавы несется река |
Из вулканов, объятых пожаром. |
Не умели молчать и, чтоб вечно звучать, |
Мы желаньем ломали Безмолвья печать, |
Отдаваясь ликующим чарам. |
Первый голос
Но лишь однажды ледники |
Когда мы с ужасом согнулись |
В ответ на крик твоей тоски. |
Второй голос
Всегда стремясь к пустыне Моря, |
Один лишь раз во тьме времен |
Промчали мы протяжный стон |
Нечеловеческого горя. |
И вот моряк, на дне ладьи |
Лежавший в сонном забытьи, |
Услышал рев пучины шумной, |
Вскочил, - и, вскрикнув: "Горе мне!" - |
Он в Море бросился, безумный, |
И скрылся в черной глубине. |
Третий голос
Внимая страшным заклинаньям, |
Был так истерзан свод Небес, |
Что между порванных завес |
Рыданья вторили рыданьям; |
Когда ж лазурь сомкнулась вновь, |
Четвертый голос
А мы ушли к высотам спящим |
И там дыханьем леденящим |
Сковали шумный водопад; |
В пещеры льдистые бежали |
И там испуганно дрожали, |
Глядя вперед, глядя назад; |
От изумленья и печали |
Мы все молчали, мы молчали, |
Хотя для нас молчанье - ад. |
Земля
Неровных скал безгласные Пещеры |
Тогда вскричали: "Горе!" Свод Небес |
Ответил им протяжным воплем: "Горе!" |
И волны Моря, пурпуром покрывшись, |
Карабкались на землю с громким воем, |
Толпа ветров хлестала их бичом, |
И бледные дрожащие народы |
Внимали долгий возглас: "Горе! Горе!" |
Прометей
Но собственный мой голос дней далеких |
Не слышен мне. О мать моя, зачем |
Глумишься ты с толпой своих созданий |
Над тем, без чьей все выносящей воли |
Исчезла б ты с семьей своих детей |
Под бешенством свирепого Тирана, |
Как легкий дым незримо исчезает, |
Развеянный дыханием ветров. |
Скажи мне, вы не знаете - Титана, |
Кто в горечи своих терзаний жгучих |
Нашел преграду вашему врагу? |
Вы, горные зеленые долины, |
Источники, питаемые снегом, |
Чуть видные глубоко подо мной, |
Лесов тенистых смутные громады, |
Где с Азией когда-то я бродил, |
Встречая жизнь в ее глазах любимых, - |
Зачем теперь тот дух, что вас живит, |
Гнушается беседовать со мною? |
И встал лицом к лицу с коварной силой |
Властителя заоблачных высот, |
Насмешливо глядящего на Землю, |
Где стонами измученных рабов |
Наполнены безбрежные пустыни. |
Зачем же вы безмолвствуете? Братья! |
Дадите ли ответ? |
Земля
Они не смеют. |
Прометей
Но кто ж тогда посмеет? Я хочу |
Опять услышать звуки заклинанья. |
А! Что за страшный шепот пробежал. |
Встает, растет! Как будто стрелы молний |
Дрожат, готовясь бурно разразиться. |
Стихийный голос Духа смутно шепчет, |
Он близится ко мне, я с ним сливаюсь. |
Скажи мне, Дух, как проклял я его? |
Земля
Как можешь ты услышать голос мертвых? |
Прометей
Сказала бы, ведя со мной беседу. |
Земля
Я знаю речь живых, но я боюсь, - |
Жестокий Царь Небес меня услышит |
И в ярости привяжет к колесу |
Какой-нибудь свирепой новой пытки, |
Больней, чем та, которую терплю. |
В тебе добро, ты можешь все постигнуть, |
Твоя любовь светла, - и, если Боги |
Не слышат этот голос, - ты услышишь, |
Ты более, чем Бог, - ты мудрый, добрый: |
Так слушай же внимательно теперь. |
Прометей
Как сумрачные тени, быстрым роем, |
В моем уме встают и тают мысли, |
И вновь трепещут страшною толпой. |
Я чувствую, что все во мне смешалось, |
Как в том, кто слился с кем-нибудь в объятье; |
Но в этом нет восторга. |
Земля
Нет, о, нет, - |
А эта речь понятна только тем, |
Кто должен умереть. |
Прометей
Печальный Голос! |
Но кто же ты? |
Земля
Я мать твоя, Земля. |
Та, в чьей груди, в чьих жилах каменистых, |
Во всех мельчайших фибрах, - до листов, |
Трепещущих на призрачных вершинах |
Деревьев высочайших, - билась радость, |
Как будто кровь в живом и теплом теле, |
Когда от этой груди ты воспрянул, |
Как дух кипучий радости живой, |
Как облако, пронизанное солнцем! |
И вняв твой голос, все мои сыны |
Приподняли измученные лица, |
Покрытые обычной грязной пылью, |
И наш Тиран, жестокий и всевластный, |
В испуге жгучем стал дрожать, бледнеть, |
И ты, Титан, прикован был к скале. |
И вот взгляни на эти миллионы |
Миров, что мчатся в пляске круговой, |
Со всех сторон пылая вечным блеском: |
Их жители, взирая на меня, |
Увидели, что свет мой гаснет в Небе; |
И встало Море с ропотом протяжным, |
Приподнятое властью странной бури; |
И столб огня, невиданного прежде, |
Под гневом Неба встал из снежных гор, |
Тряся своей мохнатой головою; |
В равнинах был Потоп - и стрелы Молний, |
Цвели волчцы средь мертвых городов; |
В чертогах жабы ползали, и пала |
Чума на человека, и зверей, |
И на червей, а с ней явился Голод; |
И черный веред глянул на растеньях; |
И там, где прежде нежились хлеба, |
И там, где виноградник был и травы, |
И сорною толпой зашевелились, |
И высосали грудь мою корнями, |
И грудь моя иссохла от тоски; |
Мое дыханье - воздух утонченный - |
Мгновенно потемнело, запятналось |
Той ненавистью жгучей, что возникла |
У матери к врагу ее детей, |
К врагу ее возлюбленного чада; |
Я слышала проклятие твое, |
И если ты теперь его не помнишь, - |
Мои моря, пещеры, сонмы гор, |
Мои ручьи, и тот далекий воздух, |
И ветры, и несчетные громады |
Невнятно говорящих мертвецов |
Хранят его как талисман заветный. |
Мы в радованье тайном размышляем, |
Надеемся на страшные слова, |
Но вымолвить не смеем. |
Прометей
Все, что живет, что бьется и страдает, |
Находит утешенье у тебя, |
Цветы, плоды, и радостные звуки, |
И сладкую, хоть беглую, любовь; |
Не мой удел - изведать это счастье, |
Но я свои слова прошу назад, |
Отдай их мне, молю, не будь жестокой. |
Земля
Ты должен их услышать. Так внимай же! |
В те дни, как не был прахом Вавилон, |
Мой мудрый сын, кудесник Зороастр, |
В саду блуждая, встретил образ свой. |
Из всех людей один лишь он увидел |
Видение такое. Знай, что есть |
Два мира: жизни мир и бледной смерти. |
Один из них ты видишь, созерцаешь, |
Другой сокрыт в глубинах преисподних, |
В туманном обиталище теней |
Всех форм, что дышат, чувствуют и мыслят, |
Покуда смерть их вместе не сведет |
Там сны людей, их светлые мечтанья, |
И все, чему упорно сердце верит, |
Чего надежда ждет, любовь желает; |
Толпы видений, образов ужасных, |
Возвышенных, и странных, и таящих |
Гармонию спокойной красоты; |
В тех областях и ты висишь, как призрак, |
Страданьем искаженный, между гор, |
Где бурные гнездятся ураганы; |
Все боги там, все царственные силы |
Миров неизреченных, сонмы духов, |
Теней огромных, властью облеченных, |
Герои, люди, звери; Демогоргон, |
Чудовищного мрака воплощенье; |
И он, Тиран верховный, на престоле |
Огнисто-золотом. Узнай, мой сын, |
Один из этих призраков промолвит |
Слова проклятья, памятного всем, - |
Как только воззовешь протяжным зовом, |
Тифона или тех Богов сильнейших, |
Властителей дробящегося Зла, |
Что в мире распложаются обильно, |
С тех пор как ты погиб, со дня, как стонут |
Мои сыны, поруганные чада. |
Спроси, они должны тебе ответить, |
Спроси, и в этих призраках бесплотных |
Отмщение Всевышнего забьется, - |
Как бурный дождь, гонимый быстрым ветром, |
Врывается в покинутый чертог. |
Прометей
О мать моя, хочу, чтоб злое слово |
Не высказано было мной опять |
Иль кем-нибудь, в ком сходство есть со мною. |
Подобие Юпитера, явись! |
Иона
Крылами скрыла я глаза, |
Крылами мой окутан слух, - |
Но чу! Мне слышится гроза, |
Но вот! Встает какой-то Дух. |
Я вижу темную волну, - |
И свет потух; |
О, только б не было вреда |
Тебе, чьи боли нам больны, |
Чьи пытки видим мы всегда, |
С кем мы страдать должны. |
Пантея
Подземный смерч гудит вокруг, |
Звучит гряда разбитых гор, |
Ужасен Дух, как этот звук, |
На нем из пурпура убор. |
Своею жилистой рукой |
Он держит посох золотой. |
О, страшный взор! |
Свиреп огонь глубоких глаз, |
Тот светоч ненависть зажгла, |
Он точно хочет мучить нас, |
Но сам не терпит зла. |
Призрак
Зачем сюда веленье тайных сил, |
Что властвуют над этим миром странным, |
В раскатах бурь закинуло меня |
Непрочное пустое привиденье? |
Вкруг уст моих какие звуки реют? |
Не так во мраке, бледными устами, |
Толпа видений шепчет меж собой. |
И ты, скажи, страдалец гордый, - кто ты? |
Прометей
Ужасный Образ! Вот таков, как ты, |
И он, Тиран свирепый, тот, чьей тенью |
Ты должен быть. Я враг его, Титан. |
Скажи слова, которые услышать |
Желал бы я, хотя глухой твой голос |
Не будет отраженьем дум твоих. |
Земля
Внимайте все, сдержавши голос Эха, |
Седые горы, древние леса, |
Семья ручьев, цветами окруженных, |
Пророческих пещер, ключей, бегущих |
Внимая звукам страшного заклятья, |
Которого не можете сказать. |
Призрак Юпитера
Какой-то дух, меня своею силой |
Окутавши, беседует во мне. |
Он рвет меня, как тучу - стрелы молний. |
Пантея
Смотрите! Он глядит могучим взглядом. |
Над ним темнеет Небо. |
Иона
Если б скрыться! |
Куда бы скрыться мне! Он говорит. |
Прометей
В его движеньях, гордых и холодных, |
Проклятие сквозит. Я вижу взоры, |
В них светится бесстрашный вызов, твердость. |
Отчаянье и ненависть, - и все |
Как будто бы записано на свитке. |
О, говори, скорее говори! |
Заклятый враг! Свирепствуй! Будь готов |
Исчерпать все, безумство, злобу, страсти; |
Тиран Людского рода и Богов, - |
Есть дух один, что выше дикой власти. |
Я здесь! Смотри! Бичуй меня |
Морозом, язвою огня, |
Громи ветрами, градом, бурей, |
Как вестник ужаса приди, |
За болью боль нагромозди, |
Гони ко мне скорей толпу голодных фурий! |
А! Сделай все! Тебе запрета нет. |
Ты всемогущ, - собой лишь не владеешь, |
Да тем, что я хочу. Источник бед! |
Ты бременем над миром тяготеешь. |
Пытай на медленном огне |
Меня и всех, кто дорог мне; |
Гонимый злобой вероломной, |
Достигни грани роковой, |
А я, с поднятой головой, |
Но помни, Бог и Царь среди Богов, |
Ты, чьей душой исполнен мир мучений, |
Ты, правящий под громкий звон оков |
И жаждущий коленопреклонений, |
Тебя, мучитель, проклял я, |
С тобою ненависть моя, |
Она тебя отравит ядом, |
Венец, в котором будет зло, |
Тебе наденет на чело, |
На троне золотом с тобою сядет рядом. |
Будь проклят! Знай: тебе придет пора, |
Один ты встретишь вражескую Вечность, |
И, зло любя, познаешь власть добра, |
Изведаешь мучений бесконечность. |
Да будет! Делай зло - и жди, |
Потом к возмездию приди, - |
Лишенный царского убранства, |
Исчерпав бешенство и ложь, |
Позорным пленником падешь |
Прометей
Скажи, о Мать, мои слова то были? |
Земля
Твои слова. |
Прометей
Мне жаль. Они бесплодны. |
Я не хочу, чтоб кто-нибудь страдал. |
Земля
О, где для горя взять мне сил! |
Теперь Юпитер победил. |
Реви, гремучий Океан! |
Поля, покройтесь кровью ран! |
О Духи мертвых и живых, |
Рыдайте в муках огневых, |
Земля ответит вам на стон, - |
Кто был защитой вам, разбит и побежден! |
Первое эхо
Разбит и побежден! |
Второе эхо
И побежден! |
Иона
Не бойтесь: это лишь порыв, |
Но там, взгляните за обрыв, |
За снежный горный склон: |
Воздушный Призрак там спешит, |
Под ним лазурь Небес дрожит, |
Крутится тучек длинный ряд; |
Блестя отделкой дорогой, |
Его сандалии горят; |
Подъятой правою рукой |
Как будто он грозит, - и в ней |
Сверкает жезл, и вкруг жезла |
То меркнет свет, то вспыхнет мгла, - |
Играют кольца змей. |
Пантея
Юпитера герольд, спешит Меркурий. |
Иона
А там за ним? Несчетная толпа, - |
Видения с железными крылами, |
Их воплями смущен далекий воздух, |
И гневный Бог, нахмурившись, грозит им. |
Пантея
Юпитера прожорливые псы, |
В раскатах бурь бегущие собаки, |
Которых он накармливает кровью, |
Когда несется в серных облаках, |
Пределы Неба громом разрывая. |
Иона
Куда ж они теперь спешат |
Неисчислимыми толпами? |
Покинув пыток темный ад, |
Питаться новыми скорбями! |
Пантея
Титан глядит не гордо, но спокойно. |
Первая фурия
А! Запах жизни здесь я слышу! |
Вторая фурия
Дай мне |
Лишь заглянуть в лицо ему! |
Надежда |
Его терзать мне сладостна, как мясо |
Гниющих тел на стихшем поле битвы |
Для хищных птиц. |
Первая фурия
Еще ты будешь медлить, |
Герольд! Вперед, смелей, Собаки Ада! |
Когда же Майи сын нам пищу даст? |
Кто может Всемогущему надолго |
Угодным быть? |
Меркурий
Назад! К железным башням! |
Голодными зубами скрежещите |
Вблизи потока воплей и огня! |
Ты, Герион, восстань! Приди, Горгона! |
Химера, Сфинкс, из демонов хитрейший, |
Что Фивам дал небесное вино, |
Отравленное ядом, - дал уродство |
Чудовищной любви, страшнейшей злобы: |
Первая фурия
О, сжалься, сжалься! Мы умрем сейчас |
От нашего желанья. Не гони нас. |
Меркурий
Тогда лежите смирно и молчите. - |
Страдалец грозный, я к тебе пришел |
Без всякого желанья, против воли, |
Иду, гонимый тягостным веленьем |
Всевышнего Отца, дабы свершить |
Замышленную пытку новой мести. |
Мне жаль тебя, себя я ненавижу |
За то, что сделать большего не в силах. |
Увы, едва вернусь я от тебя, |
Как Небо представляется мне Адом, - |
И день и ночь преследует меня |
Измученный, истерзанный твой образ, |
С улыбкой укоризненной. Ты - мудрый, |
Ты - кроткий, добрый, твердый, - но зачем же |
Напрасно ты упорствуешь один |
Что яркие светильники небес, |
Медлительное время измеряя, |
Тебе гласят о тщетности борьбы |
И будут вновь и вновь гласить все то же. |
И вот опять Мучитель твой, задумав |
Тебя подвергнуть пыткам, страшной властью |
Облек те силы злые, что в Аду |
Неслыханные муки измышляют. |
Мой долг - вести сюда твоих врагов, |
Нечистых, ненасытных, изощренных |
В свирепости, - и здесь оставить их. |
Зачем, зачем? Ведь ты же знаешь тайну, |
Сокрытую от всех живых существ, |
Способную исторгнуть власть над Небом |
Из рук того, кто ею облечен, |
И дать ее другому; этой тайны |
Страшится наш верховный Повелитель: |
Одень ее в слова, и пусть она |
Придет к его стопам, как твой заступник; |
Кто молится в великолепном храме, |
Согнув колена, гордость позабыв: |
Ты знаешь, что даянье и покорность |
Смиряют самых диких, самых сильных. |
Прометей
Злой ум меняет доброе согласно |
Своей природе. Кто его облек |
Могучей властью? Я! А он в отплату |
Меня сковал на месяцы, на годы, |
На долгие века, - и Солнце жжет |
Иссохшую, израненную кожу, - |
И холод Ночи снежные кристаллы, |
Смеясь, бросает в волосы мои, |
В то время как мои любимцы, люди, |
Для слуг его потехой стали. Так-то |
Тиран платить умеет за добро! |
Что ж, это справедливо: злые души |
Принять добра не могут: дай им мир, - |
В ответ увидишь страх, и стыд, и злобу, |
За ряд своих же низких злодеяний. |
Для душ таких добро - больней упрека, |
Оно терзает, ранит их, и жалит, |
И спать им не дает, твердя о Мести. |
Покорности он хочет? Нет ее! |
И что сокрыто в том зловещем слове? |
Глухая смерть и рабство для людей. |
Покорность - сицилийский меч, дрожащий |
На волоске над царскою короной, - |
Он мог бы взять ее, но я не дам. |
Другие пусть потворствуют Злодейству. |
Пока оно, бесчинствуя, царит. |
Им нечего бояться: Справедливость, |
Достигнув торжества, карать не будет, |
А только с состраданием оплачет |
Мучения свои. И вот я жду. |
А час возмездья близится, и даже, |
Пока мы речь ведем, он ближе стал. |
Но слышишь - то ревут собаки Ада, |
Нахмурился во гневе твой Отец. |
Меркурий
О, если б можно было нам избегнуть: |
Тебе - страданий, мне - постылой кары |
Быть вестником твоих скорбей. Ответь мне, |
Ты знаешь, сколько времени продлится |
Владычество Юпитера? |
Прометей
Одно лишь |
Открыто мне: оно должно пройти. |
Меркурий
Увы, не можешь ты исчислить, сколько |
Еще придет к тебе жестоких мук! |
Прометей
Пока царит Юпитер, будут пытки - |
Не менее, не более. |
Меркурий
Помедли, |
Мечтой в немую Вечность погрузись. |
Все то, что можем в мыслях мы увидеть, |
Века, загроможденные веками, |
Лишь точкой представляются, - куда |
Смущенный ум идти не может больше, - |
В пределы, где, уставши от полета, |
Он падает и кружится во тьме, |
Потерянный, ослепший, бесприютный, - |
Быть может, даже там ты счесть не сможешь |
Всей бездны лет, которые придут |
С бессменным, рядом новых-новых пыток? |
Прометей
Быть может, ум бессилен счесть мученья, - |
И все ж они проходят. |
Меркурий
Если б ты |
Мог жить среди Богов, овеян негой! |
Прометей
Мне лучше здесь, - висеть в ущелье мертвом, |
Не ведая раскаянья. |
Увы! |
Дивлюсь тебе, и все ж тебя жалею. |
Прометей
Жалей рабов Юпитера покорных, |
Снедаемых презрением к себе, |
Меня жалеть нельзя, мой дух спокоен, |
В нем ясный мир царит, как в солнце - пламя. |
Но что слова! Зови скорей врагов. |
Иона
Сестра, взгляни, огнем бездымно-белым |
Разбило ствол того густого кедра, |
Окутанного снегом. Что за гнев |
Звучит в раскатах яростного грома! |
Меркурий
Его словам, а также и твоим |
Я должен быть послушен. Как мне трудно! |
Пантея
Смотри, ты видишь, там дитя Небес |
Бежит, скользит крылатыми ногами |
По косвенной покатости Востока. |
Иона
Сестра моя, сверни скорее крылья, |
Они идут, идут, рожденье дня |
Несчетными крылами затемняя, |
Как смерть, пустыми снизу. |
Первая фурия
Прометей! |
Вторая фурия
Титан бессмертный! |
Третья фурия
Друг Людского рода! |
Прометей
Тот, кто здесь слышит этот страшный голос, |
Титан плененный, Прометей. А вы, |
Чудовищные формы, - что вы, кто вы? |
Еще ни разу Ад, всегда кишащий |
Уродствами, сюда не высылал |
Таких кошмаров гнусных, порожденных |
Умом Тирана, жадным к безобразью; |
Как будто бы я делаюсь подобен |
Тому, что созерцаю, - и смеюсь, |
И глаз не отрываю, проникаясь |
Чудовищным сочувствием. |
Первая фурия
Мы - слуги |
Обманов, пыток, страха, преступленья |
Когтистого и цепкого; всегда, |
Подобные собакам исхудалым, |
Что жадно гонят раненую лань, |
Мы гонимся за всем, что плачет, бьется, |
Живет и нам дается на забаву, |
Когда того захочет высший Царь. |
Прометей
О, множество ужаснейших созданий |
Под именем одним! Я знаю вас. |
И гладь озер, и стонущее Эхо |
Знакомы с шумом ваших темных крыл. |
Но все ж зачем другой, кто вас ужасней, |
Вторая фурия
Не знаем. Сестры, сестры, наслаждайтесь! |
Прометей
Что может в безобразье ликовать? |
Вторая фурия
Влюбленные, взирая друг на друга, |
От прелести восторга веселеют: |
Равно и мы. И как от ярких роз |
Воздушный свет струится, нежно-алый, |
На бледное лицо склоненной жрицы, |
Для празднества сплетающей венок, |
Так с наших жертв, с их мрачной агонии, |
Струится тень и падает на нас, |
Давая вместе с формой одеянье, |
А то бы мы без образа дышали, |
Как наша мать, бесформенная Ночь. |
Прометей
Смеюсь над вашей властию, над тем, |
Кто вас послал сюда для низкой цели. |
Первая фурия
Не думаешь ли ты, что мы начнем |
Срывать от кости кость и нерв от нерва? |
Прометей
Моя стихия - боль, твоя - свирепость. |
Терзайте. Что мне в том! |
Вторая фурия
Да ты как будто |
Узнал, что мы всего лишь посмеемся |
В твои глаза, лишенные ресниц? |
Прометей
Что делаете вы, о том не мыслю, |
А думаю, что вы должны страдать, |
Живя дыханьем зла. О, как жестоко |
То властное веление, которым |
Вы созданы, и все, что так же низко! |
Третья фурия
Подумал ли о том, что мы способны |
Тобою жить, в тебе, через тебя, |
И если омрачить не можем душу, |
Горящую внутри, - мы сядем рядом, |
Как праздная крикливая толпа, |
Что портит ясность духа самых мудрых. |
В твоем уме мы будем страшной думой, |
Желаньем грязным в сердце изумленном |
И кровью в лабиринте жил твоих, |
Ползущей жгучим ядом агонии. |
Прометей
Иначе быть не можете. А я |
По-прежнему - владыка над собою |
И роем пыток так же управляю, |
Как вами - ваш Юпитер. |
Хор фурий
От пределов земли, от пределов земли, |
Где и Утро и Ночь полусумрак сплели, - |
К нам сюда, к нам сюда! |
Вы, от возгласов чьих стон стоит на холмах, |
В час, когда города рассыпаются в прах, |
И бескрылой стопой возмущая моря, |
Вы, что гоните смерч, промелькнувший вдали, |
Чтоб со смехом губить и топить корабли, - |
К нам сюда, к нам сюда! |
Бросьте сонных мертвецов, |
Тех, что дремлют сном веков; |
Дайте отдых лютой злобе, |
Пусть до времени она |
Спит, как в тихом черном гробе, - |
Встанет свежей после сна, - |
Радость вашего возврата. |
Бросьте, юные умы, - |
В них дыхание разврата |
Вскормит бешенство чумы. |
Пусть безумец тайну Ада |
Не измерит силой взгляда; |
Страхом собственным смущен, |
Будет вдвое мучим он. |
К нам сюда, к нам сюда! |
Сзади воет шумный Ад, |
Мы плывем, |
Гром усилил свой раскат, |
Вас на помощь мы зовем! |
Иона
Сестра, я слышу грохот новых крыльев. |
Пантея
Оплоты скал дрожат от этих звуков, |
Как чуткий воздух. Сонмы их теней |
Рождают мрак темнее черной ночи. |
Первая фурия
К нам домчался быстрый зов, |
Нас умчал среди ветров, |
С красных пажитей войны; |
Вторая фурия
Прочь от людных городов; |
Третья фурия
Где все улицы полны |
Стоном тех, кто хочет есть; |
Четвертая фурия
Где страдающих не счесть; |
Пятая фурия
Где пылают вновь и вновь, |
В ярком пламени печей, |
Белых, жарких - |
Одна из фурий
Стой, молчи, |
Вмиг прервем поток речей, |
Не шепчи: |
Если в тайне сохраним, |
В чем - страшнейшая беда, |
Непокорного тогда |
Мы скорее победим, |
Мы его поработим, |
А теперь, Поборник Мысли, он еще неукротим. |
Фурия
Порви покров! |
Другая фурия
Он порван, он разорван! |
Хор
Встала, выросла беда! |
Утра бледная звезда. |
Что, спокойствие свое |
Позабыл, Титан? |
Ты падешь, |
Не снесешь |
Новых ран! |
Что ж, ты похвалишь то знанье, что в душах людей |
пробудил? |
Дать им сумел только жажду, - а чем же ты их напоил? |
Дал им надежду, желанья, любви лихорадочный бред, |
Воды ключей мелководных, - бесплодный вопрос, - |
не ответ. |
Видишь мертвые поля, |
Видишь, видишь, вся Земля |
Кровью залита. |
Вот пришел один, с душой |
Нежной, кроткой и святой, |
Молвили уста |
Те слова, что будут жить |
Будут истину душить, |
Будет мир угрюм и пуст. |
Видишь, дальний небосклон |
Дымом яростным смущен: |
В многолюдных городах |
Крик отчаянья и страх. |
Плачет нежный дух того, |
Кто страдал от слез людских: |
Кротким именем его |
Губят тысячи других. |
Вот взгляни еще, взгляни: |
Где ж блестящие огни? |
Точно искрится светляк, |
Чуть смущая летний мрак. |
Тлеют угли, - вкруг углей |
Сонм испуганных теней. |
Все гладят по сторонам. |
Радость, радость, радость нам! |
Все века времен прошедших громоздятся вкруг тебя, |
Настоящее простерлось, как подушка из шипов, |
Для тебя, Титан бессонный, для твоих надменных снов. |
Первый полухор
Агония верх взяла: |
Он трепещет, он дрожит, |
С побледневшего чела |
Кровь мучения бежит. |
Пусть немного отдохнет: |
Вот обманутый народ |
От отчаянья восстал, |
Полднем ярким заблистал, |
Правды хочет, Правды ждет, |
Воли дух его ведет - |
Все как братья стали вновь, |
Их зовет детьми Любовь - |
Второй полухор
Стой, гляди, еще народ, |
Брат на брата, все на всех, |
Жатву пышную сберет |
Кровь, как новое вино, |
Шумно бродит, заодно |
С горьким страхом, - гибнет мир, |
Тлеет, гаснет, - и тиранов, и рабов зовет на пир. |
(Все Фурии исчезают, кроме одной.)
Иона
Сестра, ты слышишь, как благой Титан |
В мученьях стонет, - тихо, но ужасно, - |
Как будто грудь его должна порваться: |
Так бурный смерч взрывает глубь морей, |
И стонут вдоль по берегу пещеры. |
Быть может, ты осмелишься взглянуть, |
Как лютые враги его терзают? |
Пантея
Смотрела дважды, - больше не могу. |
Иона
Что ж видела? |
Пантея
Ужасное! Прибитый |
К кресту печальный юноша, со взором, |
Исполненным терпенья. |
Иона
Пантея
Кругом - все небо, снизу - вся земля |
Усеяны толпой теней ужасных, |
Немых видений смерти человека, |
Сплетенных человеческой рукой; |
Иные представляются созданьем |
Людских сердец: толпы людские гибнут |
От одного движенья уст и глаз; |
Еще другие бродят привиденья, |
На них взглянуть - и после жить нельзя, |
Не станем искушать сильнейший ужас, |
К чему смотреть, когда мы слышим стоны? |
Фурия
Заметь эмблему: кто выносит зло |
За человека, кто гремит цепями, |
Идет в изгнанье, - тот лишь громоздит |
И на себя, и на него страданья |
Все новые и новые. |
Прометей
Смягчи |
Пусть губы искаженные сомкнутся; |
Пускай с чела, увитого шипами, |
Не льется кровь, - мешается она |
С росою глаз твоих! О, дай орбитам, |
Которые вращаются в испуге, |
Узнать недвижность смерти и покоя; |
И пусть твоей угрюмой агонией |
Не будет сотрясаться этот крест! |
И пальцы бледных рук играть не будут |
Запекшеюся кровью. Не хочу |
Назвать тебя по имени. Ужасно! |
Оно проклятьем стало. Вижу, вижу |
Возвышенных, и мудрых, и правдивых; |
Твои рабы их с ненавистью гонят; |
Иных нечистой ложью отпугнули |
От очага их собственных сердец, |
Оплаканного после - слишком поздно; |
Иные цепью скованы с телами, |
Гниющими в темницах нездоровых; |
Прикованы над медленным огнем. |
И множество могучих царств проходит, - |
Плывут у ног моих, как острова, |
Из глубины исторгнутые с корнем; |
Их жители - все вместе, в лужах крови, |
В грязи, облитой заревом пожаров. |
Фурия
Ты видишь кровь, огонь; ты слышишь стоны; |
Но худшее, неслышимо, незримо, |
Сокрыто позади. |
Прометей
Скажи! |
Фурия
В душе |
У каждого, кто пережил погибель, |
Рождается боязнь: высокий духом |
Боится увидать, что верно то, |
О чем он даже мыслить не хотел бы; |
Встает обычай вместе с лицемерьем, |
Как капища, где молятся тому, |
Что совестью изношено. Не смея |
Они не сознают, чего не смеют. |
У доброго нет силы, кроме той, |
Что позволяет плакать безнадежно. |
У сильных нет того, что им нужнее, |
Чем что-нибудь другое, - доброты. |
Мудрец лишен любви, а тот, кто любит, |
Не знает света мудрости, - и в мире |
Все лучшее живет в объятьях зла. |
Для многих, кто богат и власть имеет, |
Является мечтою справедливость, |
А между тем среди скорбящих братьев |
Они живут, как будто бы никто |
Не чувствовал: не знают, что творят. |
Прометей
Твои слова - как туча змей крылатых, |
И все же я жалею тех, кого |
Не мучают они. |
Фурия
Ты их жалеешь? |
Нет больше слов! |
Прометей
О, горе мне! О, горе! |
Тоска всегда! Навеки ужас пытки! |
Глаза мои, без слез, закрыты - тщетно: |
В душе, терзаньем жгучим озаренной, |
Ясней лишь вижу все твои деянья, |
Утонченный тиран! В могиле - мир. |
В могиле все скрывается благое, |
Прекрасное, но я, как Бог, бессмертен |
И смерти не хочу искать. О, пусть, |
Свирепый царь, ты страшно мстить умеешь. |
В отмщенье нет победы. Те виденья, |
Которыми ты мучаешь меня, |
Моей душе терпенья прибавляют, |
И час придет, и призраки не будут |
Прообразом действительных вещей. |
Пантея
Увы! Что видел ты? |
Прометей
Одно - смотреть, другое - говорить; |
Избавь меня от одного. И слушай: |
В святилищах Природы внесены |
Заветные слова, - то клич безгласный, |
К высокому и светлому зовущий. |
На тот призыв, как человек один, |
Сошлись народы, громко восклицая: |
"Любовь, свобода, правда!" Вдруг с небес |
Неистовство, как молния, упало |
В толпу людей - борьба, обман и страх, - |
И вторгнулись тираны, разделяя |
Добычу меж собою. Так я видел |
Тень истины. |
Земля
Возлюбленный мой сын, |
Я чувствовала все твои мученья, |
С той смешанною радостью, что в сердце |
Встает от чувства доблести и скорби. |
Чтоб дать тебе вздохнуть, я позвала |
Прекрасных легких духов, чье жилище - |
Как птицы реют крыльями по ветру, |
Так эти духи носятся в эфире; |
За нашим царством сумерек они, |
Как в зеркале, грядущее провидят; |
Они придут, чтоб усладить тебя. |
Пантея
О сестра, посмотри, там сбираются духи толпой, |
Точно хлопья играющих тучек на утре весны, |
Наполняют простор голубой. |
Иона
Посмотри, вон еще, как туманы среди тишины, |
Что встают с родника, если ветры усталые спят, |
И встают, и спешат по оврагу скорей и скорей. |
Слышишь? Что это? Музыка сосен? Вершины шумят? |
Или озеро плещет? Иль шепчет ручей? |
Пантея
Это что-то гораздо печальней, гораздо нежней. |
Хор духов
С незапамятных времен |
Мы не дремлем над толпой |
Угнетаемых судьбой. |
Мы услада всех скорбей, |
Мы защитники людей, |
Мы печалимся о них, |
Дышим в помыслах людских, - |
В нашем воздухе родном; |
Если там сгустится тьма, |
Если там за летним днем |
Встанет бурная зима; |
Или все опять светло, |
Словно в час, когда река - |
Как недвижное стекло, |
Где не тают облака; |
Легче вольных рыб морских, |
Легче птиц в дыханье бурь, |
Легче помыслов людских, |
Вечно мчащихся в лазурь, - |
В нашем воздухе родном |
Мы как тучки вешним днем; |
Медлим там, где нет границ. |
Мы для всех, кто тверд в борьбе. |
Тот завет несем, любя, |
Что кончается в тебе, |
Начинаясь от тебя. |
Иона
Еще, еще приходят друг за другом, |
И воздух, окружающий виденья, |
Блистателен, как воздух вкруг звезды. |
Первый дух
Прочь от яростной борьбы, |
Где сошлись на зов трубы |
Возмущенные рабы, |
Я летел среди зыбей, |
Все скорей, скорей, скорей. |
Все смешалось там, как сон, |
Тень разорванных знамен, |
Там глухой протяжный стон |
Мчится в меркнущую твердь: |
"Смерть! На бой! Свобода! Смерть!" |
Выше мрака и могил, |
Выше судорожных рук, |
Всюду двигался и жил, - |
Нежно в яростной борьбе |
Тот завет звучал, любя, |
Что кончается в тебе, |
Начинаясь от тебя. |
Второй дух
Замок радуги стоял, |
В море снизу бился вал; |
Победительно могуч, |
Призрак бури прочь бежал, |
Между пленных, между туч, |
Жгучих молний яркий луч |
Пополам их разделял. |
Посмотрел я вниз - и вот |
Вижу, гибнет мощный флот, |
Точно щепки - корабли, |
Вот их волны погребли, - |
Точно ад кругом восстал, |
Белой пеной заблистал. |
Точно в хрупком челноке, |
Плыл спасенный, на доске, |
Враг его невдалеке, |
Обессилев, шел во тьму - |
Доску отдал он ему, |
Сам, смиряясь утонул, |
Но пред смертию вздохнул, |
Был тот вздох воздушней грез, |
Он меня сюда принес. |
Третий дух
У постели мудреца |
Я, незримый, молча ждал; |
Красный свет огня блистал |
Возле бледного лица: |
Книгу тот мудрец читал. |
Вдруг на пламенных крылах |
Я узнал, что это он, |
Тот же самый, что в сердцах |
Много лет назад зажег |
Вдохновенье и печаль, |
Ослепительный намек, |
Тень огня, что манит вдаль. |
Он меня сюда увлек - |
Быстро, быстро, точно взгляд. |
Прежде чем настанет день, |
Должен он лететь назад, |
А не то сгустится тень |
В сонных думах мудреца, |
И, проснувшись, он весь день |
Не прогонит эту тень |
С омраченного лица. |
Четвертый дух
У поэта на устах, |
Как влюбленный, я дремал |
В упоительных мечтах; |
Он не ищет нег земных, |
Знает ласки уст иных, |
Поцелуи красоты, |
Что живет в глуши мечты; |
Любит он лелеять взор, - |
Не волнуясь, не ища, - |
Блеском дремлющих озер, |
Видом пчел в цветах плюща; |
Он не знает, что пред ним, |
Занят помыслом одним: |
Из всего он создает |
Стройность дышащих теней, |
Им действительность дает, |
Что прекрасней и полней, |
Чем живущий человек, |
Долговечней бледных дней |
И живет из века в век. |
Из видений тех одно |
Сна разрушило звено, - |
Я хочу тебе помочь. |
Иона
Ты видишь, два видения сюда |
От запада летят и от востока, |
Создания воздушных высших сфер, |
Как близнецы, как голуби, что мчатся |
К родимому гнезду, - плывут, скользят, |
Ты слышишь звуки нежных песнопений, |
Пленительно-печальных голосов, |
С любовью в них отчаянье смешалось! |
Пантея
Ты говоришь! Во мне слова погасли. |
Иона
Их красота дает мне голос. Видишь, |
Как светятся изменчивые крылья, |
То облачно-пурпурные, то вновь |
Лазурные и нежно-золотые; |
Улыбкой их окрестный воздух дышит |
И светится, как в пламени звезды. |
Хор духов
Ты видел нежный лик Любви? |
Летел я над пустыней, |
Как облачко, спешил, скользил в пространстве |
тверди синей; |
И этот призрак ускользал на крыльях искрометных, |
Звезда - в челе, восторг живой - в движеньях |
беззаботных; |
Куда ни ступит, вмиг цветы воздушные блистают, |
Но я иду, они за мной, бледнея, увядают. |
Зияла гибель позади: безглавые герои, |
Толпы безумных мудрецов, страдальцев юных рои |
Сверкали в сумраке ночном. Блуждал я в бездне зыбкой, |
Пока твой взор, о Царьскорбей, не скрасил все улыбкой. |
Шестой дух
О дух родной! Отчаянье живет в нездешней мгле, |
Придет оно без шороха и веяньем крыла |
Навеет упования в сердца, что выше зла, |
И лживое спокойствие от тех бесшумных крыл |
В сердцах, что дышат нежностью, смиряет страстный |
пыл, |
Баюкает и шепчет им о счастье навсегда, |
Зовут они Любовь к себе, - чудовище земли, - |
Пробудятся и Скорбь найдут в лохмотьях и в пыли. |
Хор
Пусть с Любовью Скорбь - как тень, |
Гибель мчится по пятам, |
Белокрылый скачет конь, |
Вестник Смерти, весь - огонь, |
Смерть всему, цветам, плодам, |
И уродливым чертам. |
Пусть! Но час пробьет, - и ты |
Укротишь безумный бег. |
Прометей
Хор
Если тает вешний снег, |
Если стаял вешний лед, - |
Опадает старый лист, |
Мягкий ветер нежит слух, |
И блуждающий пастух, |
Торжествуя смерть зимы, |
Уж предчувствует и ждет, |
Что шиповник зацветет; |
Правда, Мудрость и Любовь, |
Пробуждаясь к жизни вновь, |
Нам, не дремлющим в борьбе, |
Тот завет несут, любя, |
Начинаясь от тебя. |
Иона
Куда же скрылись Духи? |
Пантея
Только чувство |
От музыки, в те светлые мгновенья, |
Когда утихнет лютня, смолкнет голос, |
Но отзвуки мелодии немой |
В душе глубокой, чуткой, лабиринтной |
Прометей
Пленительны воздушные виденья, |
Но, чувствую, напрасны все надежды. |
Одна любовь верна; и как далеко |
В былые дни, открытое, горело, |
Как искристая чаша, принимая |
Душистое и светлое вино. |
Все тихо, все мертво. Тяжелым гнетом |
Я стал бы спать теперь, хотя с тревогой, |
Когда бы можно было мне уснуть. |
О, как хотел бы я свершить скорее |
Свое предназначенье - быть опорой, |
А то - уснуть, безмолвно потонуть |
В первичной бездне всех вещей, - в пучине, |
Где нет ни сладких нег, ни агонии, |
Где нет утех Земли и пыток Неба. |
А ты забыл, что около тебя |
Всю ночь, в холодной мгле, тревожно дышит |
Одна, чьи очи только и сомкнутся, |
Когда над ней тень духа твоего |
Прометей
Я говорил, что все надежды тщетны, |
Одна любовь верна: ты любишь. |
Пантея
Люблю глубоко. Но звезда рассвета |
Бледнеет на востоке. Я иду. |
Ждет Азия - там, в Индии далекой, |
Среди долин изгнанья своего, - |
Подобные морозному ущелью, |
Свидетели твоих бессменных пыток, |
Теперь же дышат нежные цветы, |
Вздыхают травы, отклики лесные, |
Присутствием ре преображенных, - |
Все чудные создания эфира, |
Которые живут слияньем тесным |
С твоим дыханьем творческим. Прощай! |