Автор: | Шелли П. Б., год: 1819 |
Категория: | Драма |
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Утро. - Красивая долина в Индийском Кавказе. - Азия (одна).
Азия
Во всех дыханьях неба ты нисходишь, |
Как дух, как мысль, - Весна, дитя ветров! - |
В глазах застывших нежно будишь слезы, |
В пустынном сердце, жаждущем покоя, |
Биенья ты рождаешь, - о Весна, |
Питомица, взлелеянная бурей! |
Приходишь ты внезапно, точно свет |
Печальных дум о сладком сновиденье; |
Ты - гений, ты - восторг, с лица земли |
Встающий сонмом тучек золотистых |
В пустыне нашей жизни. Ночь проходит. |
Вот время, день и час. Я жду тебя, |
Сестра моя, желанная, ты медлишь, |
С рассветом ты должна ко мне прийти, |
Я жду тебя, приди, приди скорее! |
Едва ползут бескрылые мгновенья, |
Над алыми вершинами, в просвете |
Растущей ввысь оранжевой зари; |
Смотря в провал разорванных туманов, |
В зеркальной глади озера дрожит |
Стыдливая звезда, бледнеет, гаснет - |
Опять горит в прозрачной ткани тучек - |
И нет ее! И сквозь вершины гор, |
С их облачно-воздушными снегами, |
Трепещет розоватый свет зари. |
Чу! Слышу вздох Эоловых мелодий, - |
То звук ее зеленоватых крыл, |
С собою приносящих алость утра. |
(Входит Пантея.)
Я чувствую глаза твои. Я вижу |
Лучистый взор, - в слезах улыбка меркнет, |
Как свет звезды, потопленный в туманах |
Серебряной росы. Сестра моя, |
Любимая, прекрасная! С тобою |
Приходит тень души, которой я |
Уж солнца светлый шар взошел по морю. |
Мой дух надеждой ранен был, пред тем |
Как воздух, где ничьих следов не видно, |
Почувствовал движенье крыл твоих. |
Пантея
Прости сестра! Полет мой был замедлен |
Восторгом вспоминаемого сна, |
Как медленный полет ветров полдневных, |
Впивающих дыхание цветов. |
Всегда спала я сладко, пробуждалась |
Окрепшею и свежей, до того |
Как пал Титан священный, и любовью |
Несчастною меня ты научила |
Соединять страданье и любовь. |
Тогда в пещерах древних Океана |
Спала я меж камней зелено-серых, |
В пурпурной колыбели нежных мхов; |
Тогда, как и теперь, меня Иона |
Во сне рукою нежной обнимала, |
Меж тем как я закрытыми глазами |
К ее груди волнистой прижималась, |
Вдыхая свежесть юности ее. |
Теперь не то, теперь я словно ветер, |
Что падает, стихая от мелодий |
Твоих речей безмолвных; я дрожу, |
Мой сон смущен какой-то сладкой негой, |
Как будто слышу я слова любви; |
А только сон уйдет, - приходит мука, |
Заботы угнетают. |
Азия
Подними |
Опущенный свой взор, - прочесть хочу я |
Твой сон. |
Пантея
Я говорю: у ног его |
Спала я вместе с нашею сестрою, |
Океанидой. Горные туманы, |
Вняв голос наш, сгустились под луной |
И хлопьями пушистыми покрыли |
Два сна тогда пришли. Один не помню. |
В другом я увидала Прометея, |
Но не был он изранен, изнурен, - |
И ожил вдруг лазурный сумрак ночи |
От блеска этой формы, что живет - |
Внутри не изменяясь. Прозвучали |
Его слова, как музыка, - такая, |
Что ум от счастья гаснет, задыхаясь |
В восторге опьянения: "Сестра |
Той, чьи шаги воздушные рождают |
Цветы и чары, - ты, что всех прекрасней, |
Лишь менее прекрасна, чем она, - |
О тень ее, взгляни!" И я взглянула: |
Бессмертный призрак высился, блистая |
Любовью ослепительной; и весь - |
В своих воздушных членах, в гармоничных |
Устах, порывом страсти разделенных, |
В пронзительных и меркнущих глазах, - |
Весь, весь горел он пламенем подвижным; |
Окутал он меня, и я тонула, |
Я таяла, - как облачко росы, |
Блуждающей в эфире, тает, тонет |
В дыханье теплых утренних лучей: |
Не двигаясь, не слыша и не видя, |
Я вся жила присутствием его, |
Он в кровь мою вошел, со мной смешался. |
И он был - мной, и жизнь его - моей, |
Моя душа в его душе исчезла. |
Потом огонь погас, и я опять |
Во тьме ночной сама собою стала, |
Как сумрачный туман, что в час заката |
На соснах собирается и плачет |
В дрожащих каплях; мысли вновь зажглись, |
И я могла еще услышать голос, |
Еще дрожали звуки, замирая, |
Как слабый вздох мелодии ушедшей, |
Но между смутных звуков только имя |
Твое, сестра, могла я разобрать. |
Глухая ночь в безмолвии замкнулась. |
Иона, пробудившись ото сна, |
Сказала мне: "Не можешь ты представить, |
Что в эту ночь встревожило меня! |
Всегда я прежде знала, что мне нужно, |
Чего хочу; ни разу не вкушала |
Блаженства неисполненных желаний. |
Чего теперь ищу - сказать не в силах; |
Не знаю; только сладкого чего-то, |
Затем что даже сладко мне желать; |
Ты, верно, посмеялась надо мною, |
Негодная сестра, ты, верно, знаешь |
Каких-нибудь старинных чар восторги: |
С их помощью похитивши мой дух, |
Покуда я спала, с своим смешала: |
Когда с тобой сейчас мы целовались, |
Внутри твоих разъединенных губ |
Услышала я сладостный тот воздух, |
Что был во мне; живительная кровь, |
Дрожала в наших членах в миг объятья". |
Звезда Востока между тем бледнела, |
И я, сестру оставив без ответа, |
Скорей к тебе направила полет. |
Азия
Слова твои - как воздух; не могу я |
Проникнуть в них. О, подними свой взор, |
Хочу в твоих глазах увидеть цельность |
Его души. |
Пантея
Взгляну, как ты желаешь, |
Хотя к земле склоняются они |
Под тяжестью невыраженных мыслей. |
Что можешь ты увидеть в них иное, |
Как не свою прекраснейшую тень? |
Азия
Твои глаза подобны безграничным |
Глубоким темно-синим небесам; |
Их обрамляют длинные ресницы; |
Я вижу в круге - круг, в черте - черту, |
Все вместе сплетено в одну безмерность, |
Пантея
Зачем |
Ты смотришь так, как будто дух прошел? |
Азия
В твоих глазах свершилась перемена: |
Там далеко, в их глубине заветной, |
Я вижу призрак, образ: это - Он, |
Украшенный пленительным сияньем |
Своих улыбок, льющих нежный свет, |
Как облачко, скрывающее месяц. |
Твой образ, Прометей! Еще помедли! |
Не говорят ли мне твои улыбки, |
Что мы опять увидимся с тобою |
В роскошном и блистательном шатре, |
Который будет выстроен над миром |
Из их лучей нетленных? Сон поведан. |
Но что за тень возникла между нами? |
Грубеет ветер, только прикоснувшись |
К кудрям суровым; взор поспешно-дик; |
Но то - созданье воздуха: сквозь ткани |
Одежды серой искрится роса, |
Сон
Иди за мной! |
Пантея
Мой сон другой! |
Азия
Он скрылся. |
Пантея
Он шествует теперь в моей душе. |
Казалось мне, пока мы здесь сидели, |
Вдруг вспыхнули гирляндами цветы |
На дереве миндальном, что разбито |
Ударом грозовым; поспешный ветер... |
С пустынь седых, от Скифии, примчался. |
Лицо земли избороздил морозом |
И все листы сорвал; но каждый лист, |
Как синий колокольчик Гиацинта |
О муках Аполлона повествует, |
В себе хранил слова: "ИДИ ЗА МНОЙ!" |
Азия
Пока ты говоришь мне, понемногу |
Из слов твоих рождаются виденья |
И формами своими заполняют |
Бродили мы с тобой среди долин, |
В седом рассвете дня; по горным склонам |
Чуть шли стада рунообразных туч, |
Густой толпой, лениво повинуясь |
Медлительным веленьям ветерка; |
И белая роса висела, молча, |
На листьях чуть пробившейся травы; |
И многое, - чего я не припомню. |
Но вдоль пурпурных склонов сонных гор, |
На теневых изображеньях тучек, |
Забрезжились слова: "ИДИ ЗА МНОЙ!" |
Когда они, блеснувши, стали таять, |
Переходя к траве, на каждый лист, |
С себя стряхнувший блеск росы небесной, |
Поднялся ветер, в соснах зашумел, |
И музыкой звенящей он наполнил |
Сквозную сеть их веток, - и тогда, |
Звуча, переливаясь, замирая, |
Как стон: "Прости!" - исторгнутый у духов, |
"ИДИ! ИДИ ЗА МНОЙ!" |
Я молвила: "Пантея, посмотри!" |
Но в глубине очей, желанных сердцу, |
Все видела: "ИДИ ЗА МНОЙ!" |
Эхо
За мной! |
Пантея
Смеясь между собою вешним утром, |
Утесы вторят нашим голосам: |
Подумать можно, будто их устами |
Вещает дух. |
Азия
Вкруг этих скал нависших |
Какое-то витает существо. |
Струятся звуки ясные! О, слушай! |
Отзвуки эха, незримые
Мы отзвуки Эха, |
Мы вечно бежим, |
Для жизни и смеха |
Рождаться спешим, - |
Дитя Океана! |
Азия
Чу! Меж собою духи говорят. |
Воздушных уст. Сестра, ты слышишь? |
Пантея
Слышу. |
Отзвуки эха
О, следуй призывам, |
За мной, за мной! |
К пещерным извивам, |
По чаще лесной! |
(Более отдаленно.)
О, следуй призывам, |
За мной, за мной! |
Звуки тают и плывут, |
Улетают и зовут, |
Вслед за ними поспеши |
В чащу леса, где в тиши |
Еле дышит меж листов |
Сладкий сон ночных цветов, |
Где не держит путь пчела, |
Где и в полдень вечно мгла, |
Льют сияния свои, |
Где нежней твоих шагов |
Наш воздушный странный зов, - |
Дитя Океана! |
Азия
Не следовать ли нам за роем звуков? |
Они уходят вдаль, они слабеют. |
Пантея
Чу! Ближе к нам опять плывет напев! |
Отзвуки эха
В безвестном молчанье |
Спит мертвая речь, |
Лишь ты в состоянье |
Тот голос зажечь, - |
Дитя Океана! |
Азия
Отхлынул ветер, с ним слабеют звуки. |
Отзвуки эха
О, следуй призывам, |
За мной, за мной! |
К пещерным извивам, |
Звуки тают и плывут, |
Улетают и зовут, |
В глушь лесную, где - роса, |
Где чуть видны небеса, |
Где в ущелье древних гор |
Блещет зеркало озер, |
Где с уклона на уклон |
От ключей нисходит звон, |
Где когда-то Он, скорбя, |
Удалился от тебя, |
Чтоб теперь обняться вновь, |
Принести любви любовь, - |
Дитя Океана! |
Азия
О милая Пантея, дай мне руку, |
Иди за мной, пока напев не смолк. |
СЦЕНА ВТОРАЯ
Лес, перемежающийся утесами и пещерами, В него входят Азия и Пантея. Два молодых Фавна сидят на скале и слушают.
Первый полухор духов
Прошла прекрасная чета, |
Сокрыта неба красота, |
Как сеть нависшими ветвями; |
Здесь кедры, сосны, вечный тис |
Одной завесою сплелись. |
Сюда ни солнце, ни луна, |
Ни дождь, ни ветер не заходят; |
Здесь медлит вечная весна |
И росы дышащие бродят, |
Растут лавровые кусты, |
Глядят их бледные цветы. |
На миг восставши ото сна, |
Здесь тотчас вянет анемона; |
Звезда случайная, одна, |
Сюда заглянет с небосклона; |
Но небо мчится, мчится прочь, |
И ту звезду сокрыла ночь. |
Второй полухор
Здесь в час полудня соловьи |
Поют о неге сладострастья. |
Расскажет в звуках, полных счастья, - |
Всего себя изливши, вдруг |
Он гаснет, полный сладких мук. |
Тогда в плюще, среди ветвей, |
Следя за звуком уходящим. |
Другой рокочет соловей, - |
И полон рокотом звенящим, |
И полон жаждою чудес, |
Внимает чутко смутный лес. |
И кто, войдя в тот лес, молчит, |
Он крыльев быстрый плеск услышит, |
И будто флейта прозвучит, |
И он, волнуясь, еле дышит, |
Его зовет куда-то вдаль |
До боли сладкая печаль. |
Первый полухор
Здесь нежный сон заворожен, |
Звеня, кружатся отголоски, |
Им Демогоргон дал закон, |
И власть он дал им - всех вести |
На сокровенные пути. |
Когда сугробы стают с гор, - |
Поток растет среди тумана, |
Ладья спешит в морской простор, |
В неизмеримость Океана; |
Так душу, полную забот, |
Неясный голос вдаль зовет. |
И тех, кому настал предел, |
Как будто ветер приподнимет, |
От их вседневных тусклых дел |
Умчит и звуками обнимет; |
И ум не знает, отчего |
Так легок быстрый бег его. |
Они спешат своим путем, |
Плывут в просторе незнакомом, |
И звуки падают дождем, |
И гимн внезапно грянет громом, |
И ветер мчит их в полумгле, - |
Первый фавн
Не можешь ли сказать мне, где живут |
Те духи, что мелодией певучей |
Звенят в лесах? Заходим мы в пещеры, |
Где мало кто бывает - в глушь лесов, - |
И знаем эти странные созданья, |
И часто слышим голос их, но встретить |
Не можем никогда, - они дичатся. |
Где прячутся они? |
Второй фавн
Нельзя узнать. |
От тех, кто видел много разных духов. |
Такой рассказ я слышал: чары солнца |
Проходят с высоты на дно затонов, |
На илистое дно лесных озер, |
Там бледные подводные растенья |
Цветут, и с их цветков лучи дневные |
Впивают сок воздушных пузырей; |
Вот в этих-то шатрах, таких прозрачных, |
Которую засвечивает полдень, |
Пройдя сквозь ткань листов переплетенных, |
Те духи гармоничные живут; |
Когда же их жилища разлетятся |
И воздух, распаленный их дыханьем, |
Из этих замков светлых мчится к небу, - |
Они летят на искрах, гонят их, |
И вниз полет блестящий направляют, |
И вновь скользят огнем в подводной мгле. |
Первый фавн
О, если так, тогда другие духи |
Живут иною жизнью? В лепестках |
Гвоздики, в колокольчиках лазурных, |
Растущих на лугах? Внутри фиалок |
Иль в их душистой смерти - в аромате? |
Иль в капельках сверкающей росы? |
Второй фавн
И множество еще придумать можем |
Для них жилищ. Но если будем мы |
Увидев, что до полдня не доили |
Мы коз его, начнет на нас ворчать |
За то, что мы поем святые гимны |
О Хаосе, о Боге, о судьбе, |
О случае, Любви и о Титане, |
Как терпит он мучительную участь, |
Как будет он освобожден, чтоб сделать |
Единым братством землю, - те напевы, |
Которые мы в сумерки поем, |
Смягчая одиночество досуга |
И заставляя смолкнуть соловьев, |
Не знающих, что есть на свете зависть. |
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Вершина скалы между гор. Азия и Пантея.
Пантея
Сюда привел нас звук, на выси гор, |
Где царствует могучий Демогоргон. |
Встают врата, подобные жерлу |
Вулкана, извергающего искры |
Здесь люди одинокие впивают |
Дыхание пророческих паров, |
Зовут их добродетелью, любовью, |
Восторгом, правдой, гением, - и пьют |
Хмельной напиток жизни, до подонков, |
Пока не опьянят себя, - и громко |
Кричат, как рой вакханок: "Эвоэ!" - |
Для мира заразителен тот голос. |
Азия
Престол, достойный Власти! Что за пышность! |
Земля, о как прекрасна ты! И если |
Ты только тень прекраснейшего духа, |
И если запятнала язва зла |
Красивое и слабое созданье, - |
Я все-таки готова ниц упасть |
И перед ним и пред тобой молиться. |
И даже в этот миг моя душа |
Готова обожать. О, как чудесно! |
Взгляни, сестра, пока еще пары |
Твой ум не затуманили: под нами |
Как озеро в какой-нибудь долине |
Среди Индийских гор, под небом утра |
Сверкающее блеском серебра! |
Смотри, равнина этих испарений, |
Подобная могучему приливу, |
Плывет, и верх скалы, где мы стоим, - |
Как остров одинокий, посредине; |
А там, кругом, как пояс исполинский, |
Цветущие и темные леса, |
Прогалины, окутанные мглою, |
Пещеры, озаренные ключами, |
И ветром зачарованные формы |
Кочующих и тающих туманов; |
А дальше, с гор, прорезавших лазурь, |
От их остроконечностей воздушных, |
Встает заря, как брызги светлой пены, |
Разбившейся об остров, где-нибудь |
В Атлантике, по ветру Океана |
Рассыпавшей играющие блестки; |
От их обрывов, тронутых теплом, |
Ревущие струятся водопады |
И грохотом тяжелым насыщают |
Заслушавшийся ветер; долгий гул, |
Возвышенный и страшный, как молчанье! |
Снег рушится! Ты слышишь? Это - солнце |
Лавину пробудило; те громады, |
Просеянные трижды горной бурей, |
По хлопьям собирались; так в умах, |
На суд зовущих небо, возникает |
За думой дума властная, пока |
Не вырвется на волю песня правды, |
И долгим эхом вторят ей народы. |
Пантея
Взгляни, прибой туманов беспокойных |
Рассыпался у самых наших ног |
Багряной пеной! Ширится все выше, |
Как волны Океана, повинуясь |
Волшебной чаре месяца. |
Азия
Огромных туч развеялись кругом; |
И ветер, что разносит их, ворвался |
В волну моих волос; мои глаза |
Как будто слепнут: ум - в водовороте; |
Ряд образов прозрачных предо мной! |
Пантея
Я вижу - вдаль зовущую улыбку! |
И в золоте кудрей огонь лазурный! |
За тенью тень! Они поют! Внимай! |
Песнь духов
Вниз, туда, где глубина, |
Вниз, вниз! |
Где у Смерти, в царстве сна, |
С Жизнью вечная война. |
Дальше, сквозь обман вещей, |
Бросив кладбище теней, |
Где миражи обнялись, - |
Вниз, вниз! |
Неустанно звук спешит |
От собаки лань бежит; |
В туче молния дрожит; |
Смерть к отчаянью ведет; |
За любовью мука ждет; |
Мчится все, и ты умчись |
Вниз, вниз! |
К бездне вечной и седой, - |
Вниз, вниз! |
Где ни солнцем, ни звездой |
Не зажжется мрак пустой, |
Где всегда везде - Одно, |
Тем же все Одним полно, - |
В эту бездну устремись, - |
Вниз, вниз! |
В глубь туманной глубины, - |
Вниз, вниз! |
Для тебя сохранены |
Чар властительные сны, - |
Ценный камень в рудниках, |
Заклинанью подчинись, - |
Вниз, вниз! |
Мы тебя очаровали, |
Заклинанием связали, - |
Вниз, вниз! |
С утомленьем без печали |
Сердцем кротким не борись! |
О, в Любви такая сила, |
Что ее не победила |
Неуступчивость Судьбы, |
И Бессмертный, Бесконечный |
Эту кротость к жизни вечной |
Пробудил от сна борьбы! |
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
Пещера Демогоргона. - Азия и Пантея.
Пантея
Какая форма, скрытая покровом, |
Сидит на том эбеновом престоле? |
Азия
Покров упал. |
Я вижу мощный мрак, |
Он дышит там, где место царской власти, |
И черные лучи струит кругом, - |
Бесформенный, для глаз неразличимый; |
Ни ясных черт, ни образа, ни членов; |
Но слышим мы, что это Дух живой. |
Демогоргон
Спроси о том, что хочешь знать. |
Азия
Что можешь |
Ты мне сказать? |
Демогоргон
Все, что спросить посмеешь. |
Азия
Кто создал мир живущий? |
Демогоргон
Бог. |
Азия
Кто создал |
Все, что содержит он, - порыв страстей, |
Фантазию, рассудок, волю, мысль? |
Демогоргон
Бог - Всемогущий Бог. |
Азия
Что в меркнущих глазах рождает слезы, |
Светлей, чем взор неплачущих цветов, |
Когда весенний ветер, пролетая, |
К щеке прильнет случайным поцелуем, |
Иль музыкой желанной прозвучит |
Любимый голос, - то немое чувство, |
Что целый мир в пустыню превращает, |
Когда, мелькнув, не хочет вновь блеснуть? |
Демогоргон
Бог, полный милосердия. |
Азия
Кто ж создал |
Раскаянье, безумье, преступленье |
И страх, и все, что, бросив цепь вещей, |
Влачась, вползает в разум человека |
И там над каждым помыслом висит, |
Идя неверным шагом к смертной яме? |
Кто создал боль обманутой надежды, |
И ненависть - обратный лик любви, |
Презрение к себе - питье из крови, |
И Ад иль острый ужас Адских мук? |
Демогоргон
Он царствует. |
Азия
Скажи мне только имя, - |
Лишь имени его хотят страдальцы, |
Проклятия его повергнут ниц. |
Демогоргон
Он царствует. |
Азия
Я вижу, знаю. Кто? |
Демогоргон
Он царствует. |
Азия
Кто царствует? Вначале |
Повсюду были - Небо и Земля, |
Любовь и Свет; потом Сатурн явился, |
С его престола Время снизошло, |
Завистливая тень. В его правленье |
Все духи первобытные земли |
Спокойствием и радостью дышали, |
Как те цветы, которых не коснулся |
Ни яд червей полуживых; но не дал |
Он права им - рождать себе подобных. |
Ни знания, ни власти, ни уменья |
Повелевать движеньями стихий, |
Ни мысли, проникающей, как пламя, |
В туманный мир, ни власти над собою, |
Ни стройного величия любви, |
Чего им так хотелось. И тогда-то |
Юпитеру дал мудрость Прометей, |
А мудрость - власть; и лишь с одним законом - |
"Пусть вечно будет вольным человеком!" - |
Ему все Небо сделал он подвластным. |
Не ведать ни закона, ни любви, |
Ни веры; быть всесильным, не имея |
Друзей, - то значит царствовать; и вот |
Юпитер царствовал; угрюмым роем |
На род людской с небес низверглись беды; |
Свирепый голод, темный ряд забот, |
Несчастия, болезни и раздоры, |
Дотоле никому: попеременно |
То зной, то холод, сонмом стрел своих, |
В безвременное время бесприютных |
Погнал к пещерам горным: там себе |
Нашли берлогу бледные народы; |
И в их сердца пустынные послал он |
Кипящие потребности, безумство |
Тревоги жгучей, мнимых благ мираж, |
Поднявший смуту войн междоусобных |
И сделавший приют людей - вертепом. |
Увидев эти беды, Прометей |
Своим призывом ласковым навеял |
Дремоту многоликих упований, |
Чье ложе - Элизийские цветы, |
Нетленный Амарант, Нипенсис, Моли. |
Чтоб эти пробужденные надежды, |
Прозрачностью небесно-нежных крыл, |
Как радугой, закрыли призрак Смерти. |
Послал Любовь связать единой сетью |
Дающего напиток бытия, |
Смирил огонь, - и пламя, точно зверь, |
Хоть хищный, но ручной, резвиться стало |
От одного движенья глаз людских; |
И золото с железом, знаки власти, |
Ее рабы, сокрытые в земле, |
Покорны стали воле человека, - |
И ценные каменья, и яды, |
И сущности тончайшие, что скрыты |
В воде и в недрах гор; он человеку |
Дал слово, а из слова мысль родилась, |
Что служит измерением вселенной; |
И Знание, упорный враг преград, |
Поколебало мощные оплоты |
Земли и Неба; стройный ум излился |
В пророческих напевах; дух того, |
Кто слушал вздохи звуков гармоничных, |
Возвысился, пока не стал блуждать |
По светлой зыби музыки, изъятый |
Как Бог; и стали руки человека |
Ваяния из камня создавать, |
Сначала зримым формам подражая. |
Потом превосходя их так высоко, |
Что мрамор стал печатью Божества. |
Ключей и трав сокрытую целебность |
Истолковал, - Недуг вкусил и спал. |
И смерть, как сон, являться людям стала. |
Он изъяснил запутанность орбит, |
Разоблачил пути светил небесных, |
И все сказал он - как меняет солнце |
Прибежище свое в скитаньях вечных, |
Какая власть чарует бледный месяц, |
Когда его мечтательное око |
Не смотрит на подлунные моря; |
Он научил людей, как нужно править |
Крылатой колесницей Океана, |
И Кельт узнал Индийца. В эти дни |
Воздвиглись города; чрез их колонны, |
Повеяли ласкающие ветры, |
С высот на них глядел эфир лазурный, |
Вдали виднелось море голубое, |
Тенистые холмы. Такие были |
Дарованы услады Прометеем, |
Чтоб человек имел иной удел; |
И вот за это он висит и терпит |
Назначенные пытки. Кто же в мире |
Является владыкой темных зол, |
Чумы неизлечимой, той отравы, |
Которая, - лишь стоит человеку |
Великое создать и поглядеть |
С божественным восторгом на созданье, - |
Спешит скорей клеймом его отметить |
И делает скитальцем, отщепенцем, |
Отверженным посмешищем земли? |
Юпитер? Нет: когда, от гнева хмурясь, |
Он небо сотрясал, когда противник |
Его в своих цепях алмазных проклял, - |
Кто господин его? И раб ли он? |
Демогоргон
Все духи - если служат злу - рабы. |
Таков иль нет Юпитер, - можешь видеть. |
Азия
Скажи, кого ты Богом называешь? |
Демогоргон
Я говорю, как вы. Юпитер - высший |
Из всех существ, которые живут. |
Азия
Кому подвластен раб? |
Демогоргон
Возможно ль бездне |
Извергнуть сокровенность из себя! |
Нет образа у истины глубокой, |
Нет голоса, чтоб высказать ее. |
И будет ли тебе какая польза, |
Когда перед тобой весь мир открою |
С его круговращением? Заставлю |
Беседовать Судьбу, Удачу, Случай, |
Изменчивость и Время? |
Все, кроме нескончаемой Любви. |
Азия
Так много вопрошала я, - и в сердце |
Всегда ответ такой же находила, |
Как ты давал; для этих истин каждый |
В себе самом найти оракул должен. |
Еще одно спрошу я, и ответь, |
Как мне моя душа ответ дала бы, |
Когда бы знала то, о чем прошу я. |
В урочный час восстанет Прометей |
И будет солнцем в мире возрожденном. |
Когда же этот час придет? |
Демогоргон
Смотри! |
Азия
Раздвинулся утес, в багряной ночи |
Я вижу - быстро мчатся колесницы, |
На радужных крылах несутся кони |
И топчут мрак ветров; их гонят вдаль |
Возницы с удивленными глазами, |
С безумным взором; тот глядит назад. |
Но сзади только - лики ярких звезд; |
Другие, с лучезарными очами, |
Вперед перегибаются - и жадно |
Впивают ветер скорости своей, |
Как будто тень, что так для них желанна, |
Пред ними - тут - несется - и они |
Ее сейчас обнимут - обнимают; |
Их локоны блестящие струятся, |
Как вспыхнувшие волосы комет |
И все, легко скользя, стремятся дальше, |
Все дальше. |
Демогоргон
То бессмертные Часы, |
О них ты вопрошала за минуту. |
Один с тобою хочет говорить. |
Азия
С лицом ужасным, дух один замедлил |
Полет поспешный темной колесницы |
Над бездною разорванных утесов. |
Ты, страшный, ты, на братьев непохожий, |
Меня умчишь? |
Дух
Я тень предназначенья, |
Страшнейшего, чем этот вид ужасный. |
И не зайдет еще вон та планета, |
Как черный мрак, со мною восходящий, |
Неумолимой ночью обоймет |
Небесный трон, царя небес лишенный. |
Азия
Что хочешь ты сказать? |
Пантея
Тот страшный призрак |
Сплывает вверх с престола своего, |
Как всплыл бы над равниною морскою |
Зловеще-синий дым землетрясенья, |
Дыхание погибших городов. |
Смотри: на колесницу он восходит. |
Объяты страхом, кони понеслись. |
Смотри, как путь его меж звезд небесных |
Чернеет в черной ночи! |
Азия
То - ответ. |
Пантея
Взгляни: у края бездны |
Другая колесница; в перламутре |
Играет алый пламень, изменяясь |
По краю этой раковины нежной, |
Как кружево сквозное; юный дух, |
Сидящий в ней, глядит, как дух надежды; |
Улыбка голубиных глаз его |
Притягивает душу; так во мраке |
Лампада манит бабочек ночных. |
Дух
Поспешностью молний лучистых |
Пою я проворных коней, |
С зарею, меж туч золотистых, |
Купаю их в море огней. |
Быстрота! Что сравняется с ней! |
Улетим же, о дочь Океана! |
Я жажду: и полночь блистает; |
Боюсь: от Тифона уйдем; |
И с Атласа туча не стает, |
От скитаний мы в полдень вздохнем. |
Улетим же, о дочь Океана! |
СЦЕНА ПЯТАЯ
Колесница останавливается в облаке на вершине снежной торы. Азия, Пантея и Дух Часа.
Дух
Где рассвет и ночная прохлада, |
Там был отдых всегда для коня. |
Но Земля прошептала, что надо |
Гнать коней с быстротою огня, - |
Пусть дыхание пьют у меня! |
Азия
Ты дышишь в ноздри им, но я могла бы, |
Вздохнув, придать им больше быстроты. |
Дух
Увы! Нельзя. |
Пантея
Скажи, о Дух, откуда |
Свет в облаке? Ведь солнце не взошло! |
Дух
Оно взойдет сегодня только в полдень. |
На небе Аполлон удержан чудом, |
И этот свет, подобный легкой краске |
В воде - от роз, глядящихся в фонтан, |
Пантея
Да, чувствую, что... |
Азия
Что с тобой, сестра? |
Бледнеешь ты. |
Пантея
О, как ты изменилась! |
Не смею на тебя взглянуть. Не вижу, |
Лишь чувствую тебя. Почти не в силах |
Переносить сиянье красоты. |
Я думаю, в стихиях совершилась |
Благая перемена, если могут |
Они терпеть присутствие твое, |
Не скрытое покровом. Нереиды |
Рассказывали мне, что в день, когда |
Раздвинулась прозрачность океана |
И ты стояла в раковине светлой, |
По глади вод хрустальных уплывая, |
Меж островов Эгейских, к берегам, |
Что носят имя Азия, - любовью, |
Наполнился весь мир, как светом солнца, |
И небо, и земля, и океан, |
И темные пещеры, - до тех пор, |
Пока печаль - в душе, откуда встала, - |
Не создала затмения; теперь |
Не я одна, твоя сестра, подруга, |
Избранница, а целый мир со мной |
В тебе найти сочувствие хотел бы. |
Ты слышишь звуки в воздухе? То весть |
Любви всех тех, в ком есть душа и голос. |
Ты чувствуешь, что даже мертвый ветер |
К тебе любовью страстной дышит? Чу! |
(Музыка.)
Азия
Твои слова - как эхо слов его; |
По нежности одним лишь им уступят. |
Но всякая любовь нежна, - и та, |
Что ты даешь, и та, что получаешь; |
Любовь - для всех, как свет, и никогда |
Ее знакомый голос не наскучит; |
Она червя равняет с Божеством. |
И кто внушит любовь, тот сладко счастлив, |
Как я теперь; но кто полюбит сам, |
Насколько он счастливей, после скорби, |
Как скоро буду я. |
Пантея
О, слушай! Духи! |
Голос в воздухе, поющий |
Жизни Жизнь! Любовью дышит |
Счастлив тот, кто смех твой слышит. |
Спрячь его в глазах своих; |
Кто туда свой взгляд уронит, |
В лабиринте их потонет. |
Светлых членов не скрывает; |
Так завесу облаков |
Блеск рассвета разрывает; |
И куда бы ты ни шла, |
Красота твоя незрима, |
Только голос внятен всем, |
Ты для сердца ощутима, |
Но не видима никем, |
Я, погибшее виденье. |
Свет Земли! Везде, где ты, |
Тени, в блеске, бродят стройно, |
В ореоле красоты |
И погибнут, - не скорбя, |
Ярко чувствуя тебя. |
Азия
Моя душа, - как лебедь сонный |
И как челнок завороженный, |
А ты, как ангел белоснежный, |
Ладью влечешь рукою нежной, |
И ветры чуть звенят, ища забвенья. |
Тот звук вперед ее зовет, |
В реке, среди излучин длинных, |
Средь гор, лесов, средь новых вод, |
Среди каких-то мест пустынных. |
И мне уж снится Океан, |
И сквозь волненье, |
Сквозь упоенье, |
Все ярче ширится немолкнущее пенье, |
И я кружусь в звенящей мгле забвенья. |
Где свет гармонии всегда, |
Где небеса всегда прекрасны. |
И нет течений, нет пути, |
Но нам легко свой путь найти, |
И мы спешим. От лучших снов, |
От Элизийских островов, |
Ты мчишь ладью моих желаний |
В иные сферы бытия, - |
Еще не ведала скитаний, - |
В тот светлый край, где все любовь. |
Где чище волны, ветры тише, |
Где землю, узренную вновь, |
Покинув Старости приют, |
Где льды свой блеск холодный льют, |
Мы Возмужалость миновали, |
И Юность, ровный океан, |
И детство, чуждое печали. |
Сквозь Смерть и Жизнь - к иному дню, |
К небесно-чистому огню, - |
Чтоб вечно дали голубели! |
Где вниз глядящие цветы |
Струят сиянье в колыбели, - |
Где мир, где места нет борьбе, |
Где жизнь не будет сном докучным, |
Блуждают по морям с напевом сладкозвучным! |