Автор: | Шелли П. Б., год: 1819 |
Категория: | Драма |
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Небо. - Юпитер на престоле, Фетида и другие Божества.
Юпитер
Союз, подвластный мне, - о силы неба, |
Вы делите со мною власть и славу, |
Ликуйте! Я отныне всемогущ. |
Моей безмерной силе все подвластно, |
Лишь дух людской, огнем неугасимым, |
Еще горит, взметаясь к небесам, |
С упреками, с сомненьем, с буйством жалоб, |
С молитвой неохотной, - громоздя |
Восстание, способное подрыться |
Под самые основы нашей древней |
Монархии, основанной на вере |
И страхе, порожденном вместе с адом. |
Как хлопья снега в воздухе летят, |
К утесу прилипая, - так в пространстве |
Бесчисленность моих проклятий людям |
По скатам жизни, ранящим их ноги, |
Как ранит лед лишенного сандалий, - |
И все-таки они, превыше бед, |
Стремятся ввысь, но час паденья близок: |
Вот только что родил я чудо мира, |
Дитя предназначенья, страх земли, |
И ждет оно медлительного часа, |
Чтоб с трона Демогоргона примчать |
Чудовищную силу вечных членов, |
Которой этот страшный дух владеет, - |
Оно сойдет на землю и растопчет |
Мятежный дух восстанья. |
Ганимед, |
Налей вина небесного, наполни |
Как бы огнем Дедаловые чаши. |
И ты, союз торжественных гармоний, |
Воспрянь в цветах от пажитей небесных, |
Все пейте, все, - покуда светлый нектар |
В крови у вас, о Гении бессмертья, |
И шумная восторженность прорвется |
В одном протяжном говоре, подобном |
Напевам Элизийских бурь. |
А ты, |
Блестящий образ вечности, Фетида, |
Взойди и сядь на трон со мною рядом, |
В сиянии желания, которым |
И я, и ты сливаемся в одно. |
Когда кричала ты: "О всепобедный |
Бог, пощади меня! Изнемогаю! |
Присутствие твое - огонь палящий; |
Я таю вся, как тот, кого сгубила |
Отравой Нумидийская змея", - |
В то самое мгновение два духа |
Могучие, смешавшись, породили |
Сильнейшего, чем оба; он теперь |
Невоплощенный между нас витает |
Невидимо; он ждет, чтобы к нему |
От трона Демогоргона явилось |
Живое вогогощенье! Чу! Грохочут |
Победа! Слышу гром землетрясенья. |
Победа! В быстролетной колеснице |
Тот мощный дух спешит на высь Олимпа. |
(Приближается колесница духа Часа. Демогоргон сходит и направляется к трону Юпитера.)
Чудовищная форма, кто ты? |
Демогоргон
Вечность. |
Не спрашивай названия страшнее. |
Сойди и в бездну уходи со мною. |
Тебя Сатурн родил, а ты меня, |
Сильнейшего, чем ты, и мы отныне |
С тобою будем вместе жить во тьме. |
Не трогай молний. В небе за тобою |
Преемника не будет. Если ж хочешь, |
С червем полураздавленным сравняйся, - |
Он корчится, покуда не умрет. - |
Что ж, будь червем. |
Юпитер
Исчадье омерзенья! |
Тебя я растопчу. Вот так! Ты медлишь? |
Пощады, о, пощады! Нет ее! |
Ни жалости, ни капли снисхожденья! |
О, если б враг мой был моим судьей, |
Хоть там, где он висит в горах Кавказа, |
Прикованный моею долгой местью, |
Не так бы он судил меня. Скажи мне, |
Он кроткий, справедливый и бесстрашный, |
Монарх вселенной? Кто же ты? Скажи! |
Ответа нет. |
Так падай же со мною. |
В угрюмых зыбях гибели умчимся, |
Как коршун с истощенною змеей, |
Сплетенные в одном объятье схватки, |
Низвергнемся в безбрежный океан, |
Пусть адское жерло испустит пламя, |
Пусть в эту бездну огненную рухнет |
Опустошенный мир, и ты, и я, |
И тот, кто побежден, и победитель, |
Из-за чего была борьба. |
О, горе! |
Не слушают меня стихии. Вниз! |
Лечу! Все ниже, ниже! Задыхаюсь! |
И, словно туча, враг мой торжеством |
Темнит мое падение. О, горе! |
СЦЕНА ВТОРАЯ
Устье широкой реки на острове Атлантиде. - Океан, склонившийся около берега. - Аполлон возле него.
Океан
Ты говоришь: он пал? Низвергнут в бездну |
Под гневом победителя? |
Аполлон
Да! Да! |
И лишь борьба, смутившая ту сферу, |
Что мне подвластна, кончилась, и звезды |
Недвижные на небе задрожали, - |
Как ужас глаз его кровавым светом |
Все небо озарил, и так он пал |
Сквозь полосы ликующего мрака |
Последней вспышкой гаснущего дня, |
По склону неба, смятого грозой. |
Океан
Он пал в туманность бездны? |
Аполлон
Как орел, |
Застигнутый над высями Кавказа |
Взорвавшеюся тучей, в буре бьется, |
И с вихрем обнимается крылами, - |
И взор очей, глядевших прямо в солнце, |
От блеска ярко-белых молний слепнет, |
А град тяжелый бьет его, пока |
Он вниз не устремится, точно камень, |
Облепленный воздушным цепким льдом. |
Океан
Отныне под мятежными ветрами |
Поля морей, куда глядится Небо, |
Не будут подниматься тяжело, |
Запятнанные кровью; нет, как нивы, |
Едва шумя в дыханье летних дней, |
Они чуть слышно будут волноваться; |
Мои потоки мирно потекут |
Вкруг островов, исполненных блаженства; |
И с тронов глянцевитых будет видно |
Протею голубому, влажным нимфам, |
Как будут плыть немые корабли; |
Так смертные, подняв глаза, взирают |
На быструю ладью небес - луну, |
С наполненными светом парусами |
И с рулевым - вечернею звездой, |
Влекомой в быстрой зыби, по отливу |
Темнеющего дня; мои валы |
В скитаниях не встретят криков скорби, |
Не встретят ни насилия, ни рабства, |
А лики - в глубь глядящихся - цветов, |
Дыхание пловучих ароматов |
И сладостных напевов музыкальность, |
Какая духам грезится. |
Аполлон
А я |
Не буду видеть темных злодеяний, |
Мрачащих дух мой скорбью, как затменье |
Но чу! Звенит серебряная лютня, |
То юный дух на утренней звезде |
Из струн воздушных гимны исторгает. |
Океан
Спеши. Твои недремлющие кони |
Под вечер отдохнут. Пока прощай. |
Морская глубь зовет меня протяжно, |
Чтоб я питал ее лазурной негой, |
Что в урнах изумрудных, в преизбытке. |
Скопляется у трона моего. |
Смотри, из волн зеленых Нереиды |
Возносят по теченью, как по ветру, |
Волнующихся членов красоту, |
Приподняты их руки к волосам, |
Украшенным гирляндами растений, |
Морскими звездоносными цветами, |
Они спешат приветствовать восторг |
Своей сестры могучей. |
(Слышен звук волн.)
Это - море |
Чудовище. Иду! Прощай. |
Аполлон
Прощай. |
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Кавказ. - Прометей, Геркулес, Иона, Земля, Духи, Азия и Пантея несутся в колеснице вместе с Духом Часа.
Геркулес освобождает Прометея; Прометей сходит вниз.
Геркулес
Славнейший в царстве духов! Так должна |
Служить, как раб, властительная сила |
Пред мудростью, пред долгою любовью |
Пред мужеством, - перед тобой, в чьем сердце |
Всех этих светлых качеств совершенство. |
Прометей
Твои слова желанней для меня, |
Чем самая свобода, о которой |
Так долго, так мучительно мечтал я. |
Внемлите мне - ты, Азия моя, |
Свет жизни, тень неузренного солнца, |
Вы, сестры-нимфы, сделавшие мне |
Любовью вашей скрашенным навек, - |
Отныне мы не будем разлучаться. |
Здесь есть пещера; вся она кругом |
Обвита сетью вьющихся растений, |
Семьей цветов, - преградою для дня; |
Мерцает пот отливом изумруда, |
Звучит фонтан, как песни пробужденья; |
С изогнутого верха сходят вниз, |
Как серебро, как снег, как бриллианты, |
Холодные спирали, слезы гор, |
Струят вокруг неверное сиянье; |
И слышен здесь всегда подвижный воздух, |
От дерева он к дереву спешит, |
С листа на лист; тот рокот - вне пещеры; |
И слышно пенье птиц, жужжанье пчел; |
Повсюду видны мшистые сиденья, |
И камни стен украшены травой, |
Продолговатой, сочной; здесь мы будем |
В жилище невзыскательном сидеть, |
О том, как в нем приливы и отливы |
Проходят целым рядом перемен, |
Меж тем как мы от века неизменны, - |
О том, как человека уберечь |
От уз его изменчивости вечной. |
Вздохнете вы, и я вам улыбнусь, |
А ты, Иона, слух наш зачаруешь, |
Припомнив звуки музыки морской, - |
Пока из глаз моих не брызнут слезы, |
Чтоб вы улыбкой стерли их опять. |
Переплетем лучи, цветы и почки, |
Сплетем из повседневности узоры, |
Нежданные по странности своей, |
Как то доступно детям человека |
В рассвете их невинности; мы будем |
Упорством слов любви и жадных взглядов |
Искать сокрытых мыслей, восходя |
От светлого к тому, в чем больше света, |
И, точно лютни, тронутые в бурю |
Все новых-новых звуков гармоничность, |
Из сладостных различий без вражды; |
Со всех концов небес примчатся с ветром, - |
Как пчелы, что с цветов воздушных Энны |
Летят к своим знакомым островам, |
Домам в Химере, - отзвуки людские, |
Почти неслышный тихий вздох любви, |
И горестное слово состраданья, |
И музыка, сердечной жизни эхо, |
И все, чем человек, теперь свободный, |
Смягчается и делается лучшим; |
Красивые видения, - сперва |
Туманные, блистательные позже. |
Как ум, в который брошены лучи |
От тесного объятья с красотою, - |
Прибудут к нам: бессмертное потомство, |
Чьи светлые родители - Ваянье, |
И Живопись, и сказочный восторг |
Поэзии, и многие искусства, |
Но будут ей открыты; рой видений, |
Призывы, откровения того, |
Чем будет человек, - восторг предчувствий, |
Связующих зиждительной любовью |
Людей и нас, - те призраки и звуки, |
Что быстро изменяются кругом, |
Становятся прекрасней и нежнее, |
В то время как добро сильней растет |
Среди людей, бегущих от ошибок. |
Таких-то чар исполнена пещера |
И все вокруг нее. |
(Обращаясь к Духу Часа.)
Прекрасный Дух, |
Еще одно сверши предназначенье. |
Дай раковину светлую, Иона, |
Которую из моря взял Протей |
Для Азии, как свадебный подарок: |
Дыша в нее, он вызовет в ней голос, |
Тобою скрытый в травах под скалой. |
Иона
Вот раковина тайная, возьми; |
Играют в ней мистические краски, |
Лазурь, бледнея, чистым серебром |
Ее живит и нежно одевает: |
Неправда ли, она как тот напев, |
Что дремлет в ней, мечтою убаюкан? |
Дух
Да, в водах Океана нет другой, |
Чтоб с ней могла сравниться; в ней, конечно, |
Сокрыт напев - и сладостный, и странный. |
Прометей
Спеши, лети над сонмом городов, |
Пусть кони ветроногие обгонят |
Стремительное солнце, вкруг земли |
Свершающее путь; буди повсюду |
Горящий воздух; в раковине светлой |
Могучесть звуков скрытых воззови, - |
На этот гром Земля ответит эхом, |
Потом вернись и будешь вместе с нами |
В пещере жить. А ты, о Мать-Земля - |
Земля
Твое прикосновение доходит |
До центра бриллиантового мрака, |
Что бьется в нервах мраморных моих. |
О жизнь! О радость! Чувствую дыханье |
Бессмертно-молодое! Вкруг меня |
Как будто мчатся огненные стрелы. |
Отныне в лоне ласковом моем |
Все детища мои, растенья, рыбы, |
Животные, и птицы, и семья |
Ползучих форм и бабочек цветистых, |
Летающих на радужных крылах, |
И призраки людские, что отраву |
В груди моей увядшей находили, - |
Теперь взамену яда горьких мук |
Найдут иную сладостную пищу; |
Все будут для меня - как антилопы, |
Рожденные одной красивой самкой, |
Все будут нежно-чистыми, как снег, |
И быстрыми, как ветер беспокойный, |
Средь белых лилий; сон мой будет реять |
Росистыми туманами над миром, - |
Бальзам для всех, кто дышит в царстве звезд; |
Цветы, свернув листки свои во мраке, |
Найдут во сне таинственные краски, |
Что раньше им не грезились; а люди |
И звери, в сладкой неге снов ночных, |
Для зреющего дня найдут блаженство |
Нетронутых, нерасточенных сил; |
И будет смерть - объятием последним |
Той матери, что жизнь дала ребенку |
И шепчет: "Милый, будь со мной всегда". |
Азия
Зачем ты вспоминаешь имя смерти? |
Скажи, родная, тот, кто умирает, |
Перестает глядеть, дышать, любить? |
Земля
Могу ли я ответить? Ты бессмертна, |
А эта речь понятна только тем, |
Кто мертвое хранит молчанье, мертвый; |
Смерть есть покров, который в царстве жизни |
Уснет навек, - покров пред ним приподнят; |
А между тем в разнообразье нежном, |
Проходят смены осени, зимы, |
Весны и лета; радугой обвиты, |
Спешат дожди, воздушно шепчут ветры, |
И стрелы метеоров голубых |
Пронизывают ночь, и солнце светит |
Всезрящим, вечно творческим огнем, |
И льется влажный блеск спокойствий лунных; |
Влияния зиждительные всюду, |
В лесах, в полях и даже в глубине |
Пустынных гор, лелеющих растенья. |
Но слушай! Есть пещера, где мой дух |
Изнемогал от горести безумной, |
Дыша твоим мученьем, - и другие, |
Дышавшие тем воздухом со мной, |
Испытывали также бред безумья: |
Построив храм, воздвигли в нем оракул |
И множество кочующих народов |
Теперь в местах, где реял дух вражды, |
Вздыхает дуновение фиалок, |
Сиянье безмятежное поит |
Прозрачный воздух злостью чудесной; |
Живут леса, уклоны гор; змеится |
Зеленый виноград; плетет узоры |
Причудливый, замысловатый плющ; |
Цветы - в бутонах, в пышности расцвета, |
С увядшим благовонием - вздыхают, |
Звездятся в ветре вспышками цветными; |
Висят плоды округло-золотые |
В своих родных зеленых небесах, |
Среди листов с их тканью тонких жилок; |
Среди стеблей янтарных дышат чащи |
Пурпуровых цветов, блестя росою, |
Напитком духов; с шепотом о счастье |
Кругом чуть веют крылья снов полдневных, |
Блаженных, потому что с нами - ты. |
Иди в свою заветную пещеру. |
(Дух появляется в образе крылатого ребенка.)
Мой факельщик воздушный, |
Он в древности светильник погасил, |
Чтоб в те глаза смотреть, откуда снова |
Достал огня сверкающей любви, |
В твои глаза, о дочь моя, в которых |
Действительно горит огонь лучистый. |
Беги вперед, шалун, веди собранье |
Все дальше, за Вакхическую Нису, |
Пристанище Менад, - за выси Инда |
С подвластной свитой рек, топчи потоки |
Извилистых ручьев, топчи озера |
Своими неустанными ногами, - |
Иди туда, туда, где мирный дол, |
К стремнине зеленеющей, где дремлет |
На глади неподвижного прудка, |
Среди кристальной влаги, образ храма, |
Стоящего в прозрачной высоте, |
С отчетливою стройностью узоров |
На пальму капителью, с целым роем |
Праксителевых форм, созданий мысли, |
Чьи мраморные кроткие улыбки |
Притихший воздух вечно наполняют |
Бессмертием немеркнущей любви. |
Тот храм теперь покинут, но когда-то |
Твое носил он имя, Прометей; |
Там юноши в пылу соревнованья |
Сквозь мрак священный в честь твою несли |
Твою эмблему - светоч; вместе с ними |
Другие проносили тот же факел, |
Светильник упования, сквозь жизнь |
Идя в могилу, - как и ты победно |
Пронес его сквозь тьму тысячелетий |
К далекой цели Времени. Прощай. |
Иди в тот храм, иди к своей пещере! |
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
На заднем фоне пещера. - Прометей, Азия, Пантея, Иона и Дух Земли.
Иона
Сестра! Но это что-то неземное! |
Над головой его горит сиянье. |
Какая-то зеленая звезда; |
Сплетаются с воздушными кудрями, |
Как пряди изумрудные, лучи; |
Он движется, и вслед за ним на землю |
Ложатся пятна снега. Кто б он был? |
Пантея
Прозрачно-нежный дух, ведущий землю |
Сквозь небо. С многочисленных созвездий |
Издалека он виден всем, и нет |
Другой планеты более прекрасной; |
Порою он плывет вдоль пены моря, |
Проносится на облаке туманном, |
Блуждает по полям и городам, |
Покуда люди спят; он бродит всюду, |
На высях гор, по водам рек широких, |
Средь зелени пустынь, людьми забытых, - |
Всему дивясь, что видит пред собой. |
Когда еще не царствовал Юпитер, |
Когда освобождался от скитаний, |
Он с нею был, чтоб пить в ее глазах |
Лучистое и влажное мерцанье. |
Ребячески он с ней болтал о том, |
Что видел, что узнал, а знал он много, |
Хотя о всем по-детски говорил. |
И так как он не знал - и я не знаю, - |
Откуда он, всегда он звал ее: |
"О мать моя!" |
Дух Земли (бежит к Азии)
О мать моя родная! |
Могу ли я беседовать с тобою? |
Прильнуть глазами к ласковым рукам, |
Когда от счастья взоры утомятся? |
И близ тебя резвиться в долгий полдень, |
Когда в безмолвном мире нет работы? |
Азия
Люблю тебя, о милый, нежный мой, |
Теперь всегда тебя ласкать я буду; |
Была утехой, будет наслажденьем. |
Дух Земли
О мать моя, я сделался умнее, |
Хоть в этот день ребенок быть не может |
Таким, как ты, - и умным и счастливым. |
Ты знаешь, змеи, жабы, червяки, |
И хищные животные, и ветви, |
Тяжелые от ягод смертоносных, |
Всегда преградой были для меня, |
Когда скитался я в зеленом мире. |
Ты знаешь, что в жилищах человека |
Меня пугали грубые черты, |
Вражда холодных взглядов, гневность, гордость. |
Надменная походка, ложь улыбок, |
Невежество, влюбленное в себя, |
С усмешкою тупой, - и столько масок. |
Которыми дурная мысль скрывает |
Прекрасное создание, - кого |
Мы, духи, называем человеком; |
И женщины, - противнее, чем все, |
Когда не так они чистосердечны, - |
Такую боль мне в сердце поселяли, |
Что мимо проходить я не решался, |
Хотя я был незрим, они же спали; |
И вот, последний раз, мой путь лежал |
Сквозь город многолюдный, к чаще леса, |
К холмам, вокруг него сплетенным цепью; |
Дремал у входа в город часовой; |
Как вдруг раздался возглас, крик призывный, - |
И башни в лунном свете задрожали: |
То был призыв могучий, нежный, долгий, |
Он кончиться как будто не хотел; |
Вскочив с постелей, граждане сбежались, |
Дивясь, они глядели в Небеса, |
А музыка гремела и гремела; |
Я спрятался в фонтан, в тенистом сквере, |
Лежал, как отражение луны, |
Под зеленью листов, на зыбкой влаге, |
И вскоре все людские выраженья, |
По воздуху бледнеющей толпой. |
Развеялись, растаяли, исчезли; |
И те, кого покинули они, |
Виденьями пленительными стали, |
Ниспала с них обманчивая внешность; |
Приветствуя друг друга с восхищеньем, |
Все спать пошли; когда же свет зари |
Забрезжился, - не можешь ты представить, - |
Вдруг змеи, саламандры и лягушки, |
Немного изменивши вид и цвет, |
Красивы стали; все преобразилось; |
В вещах дурное сгладилось; и вот |
Взглянул я вниз на озеро и вижу - |
К воде склонился куст, переплетенный |
С ветвями белладонны: на ветвях |
Уселись два лазурных зимородка |
И быстрыми движениями клюва |
Счищали гроздья светлых ягод амбры, |
Их образы виднелись в глади вод, |
Счастливые, мы встретились опять, |
И в этой новой встрече - верх блаженства. |
Азия
И больше мы не будем разлучаться, |
Пока твоя стыдливая сестра, |
Ведущая непостоянный месяц - |
Холодную луну, - не взглянет с лаской |
На более горячее светило, |
И сердце у нее, как снег, растает, |
Чтоб в свете вешних дней тебя любить. |
Дух Земли
Не так ли, как ты любишь Прометея? |
Азия
Молчи, проказник. Что ты понимаешь? |
Ты думаешь, взирая друг на друга, |
Вы можете самих себя умножить, |
Огнями напоить подлунный воздух? |
Дух Земли
Нет, мать моя, пока моя сестра |
Светильник свой на небе оправляет, |
Идти впотьмах мне трудно. |
Азия
Тсс! Гляди! |
(Дух Часа входит.)
Мы чувствуем, что видел ты, и слышим, |
Но все же говори. |
Дух Часа
Как только звук, |
Обнявший громом землю с небесами, |
Умолк, - свершилась в мире перемена. |
Свет солнца вездесущий, тонкий воздух |
Таинственно везде преобразились, |
Как будто в них растаял дух любви |
И слил их с миром в сладостном объятье. |
Острее стало зрение мое, |
Я мог взглянуть в святилища вселенной; |
Отдавшись вихрю, вниз поплыл я быстро, |
Ленивыми крылами развевая |
Прозрачный воздух; кони отыскали |
На солнце место, где они родились, |
И там отныне будут жить, питаясь |
Цветками из растущего огня. |
Там встану я с своею колесницей, |
Похожей на луну, увижу в храме |
Тебя, себя, и Азию с Землей, |
И вас, о нимфы нежные, - глядящих |
На ту любовь, что в наших душах блещет; |
Тот храм воскреснет в память перемен, |
Вздымаясь на двенадцати колоннах, |
Глядя открыто в зеркало небес |
Немым собором, с фресками-цветами; |
И змеи-амфисбены... |
Но увы! |
Увлекшись, ничего не говорю я |
О том, что вы хотели бы узнать. |
Как я сказал, я плыл к земле, и было |
До боли сладко двигаться и жить. |
Скитаясь по жилищам человека, |
Я был разочарован, не увидев |
Таких же полновластных перемен, |
Какие ощутил я в мире внешнем. |
Но это продолжалось только миг. |
Увидел я, что больше нет насилий, |
Как духи, люди были меж собой, |
Свободные; презрение, и ужас, |
И ненависть, и самоуниженье |
Во взорах человеческих погасли, |
Где прежде в страшный приговор сплетались, |
Как надпись на стене у входа в ад: |
"Кто в эту дверь вошел, оставь надежду!" |
Никто не трепетал, никто не хмурил |
Очей угрюмых; с острым чувством страха |
Никто не должен был смотреть другому |
В холодные глаза и быть игрушкой |
В руках тиранов, гонящих раба |
Безжалостно, покуда не падет он, |
Как загнанная лошадь; я не видел, |
Чтоб кто-нибудь с усмешкой спутал правду, |
Храня в своей душе отраву лжи; |
Никто огня любви, огня надежды |
В своем остывшем сердце не топтал, |
Чтобы потом, с изношенной душою, |
Внося во все своей души заразу: |
Никто не говорил холодным, общим, |
Лишенным содержанья языком, |
Твердящим нет на голос утвержденья, |
Открыто, кротко, с нежной красотою, |
Как небо, всех ласкающее светом, - |
Свободные от всех обычных зол, |
Изящные блистательные тени, |
Беседуя о мудрости, что прежде |
Им даже и не снилась, - видя чувства, |
Которых раньше так они боялись, - |
Сливаясь с тем, на что дерзнуть не смели, |
Исчезли ревность, зависть, вероломство |
И ложный стыд, торчащий из всего, |
Что портило восторг любви - забвенье. |
Суды и тюрьмы, все, что было в них, |
Орудья пыток, цепи, и мечи, |
И скипетры, и троны, и тиары, |
Тома холодных, жестких размышлений, |
Как варварские глыбы, громоздились, |
Чудовищные образы, что смотрят |
С бессмертных обелисков, поднимаясь |
Над пышными гробницами, дворцами |
Тех, кто завоевал их, - ряд эмблем, |
Видения, противные - и богу, |
И сердцу человека; в разных формах |
Они служили диким воплощеньем |
Юпитера, - мучителя миров, - |
Склонялись перед ними, как рабы, |
С разбитым сердцем, с горькими слезами, |
С мольбою, оскверненной грязью лести - |
Тому, к кому они питали страх; |
Разорван тот раскрашенный покров, |
Что в дни былые жизнью назывался |
И был изображением небрежным |
Людских закоренелых заблуждений; |
Повсюду будет вольным человек, |
Брат будет равен брату, все преграды |
Исчезли меж людьми; племен, народов, |
Сословий больше нет; в одно все слились, |
Настала мудрость, кротость, справедливость; |
Душа людская страсти не забудет, |
Но в ней не будет мрака преступленья, |
И только смерть, изменчивость и случай |
Последним слабым гнетом над движеньем |
Души людской, летящей в небеса, - |
Туда, где высший лик звезды блистает |
В пределах напряженной пустоты. |