| Автор: | Шиллер Ф. И., год: 1782 |
| Категория: | Трагедия |
Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Заговор Фиеско в Генуе. Предисловие Шиллера к "Заговору Фиесцо". (старая орфография)
Предисловие Шиллера к "Заговору Фиесцо".
Профессору Абелю в Штутгарте.
Историю этого заговора я почерпнул главным образом из "Conjuration du Comte Jean Louis de Fiesque" кардинала Реца, из "Histoire des Conjurations" и "Histoire de Gènes" и из третьей части Робертсоновской истории Карла V. Да простит мне гамбургский драматургист вольности, которые я допустил в обращении с событиями, если оне мне удались; если же нет, то думается, что больше пострадал вымысел моей фантазии, чем самые факты. Катастрофа, которою закончился заговор, в действительности заключалась в том, что граф погиб совершенно случайно, уже достигнув цели своих желаний. Этот конец я должен был непременно изменить, потому что в драме недопустима простая случайность или непосредственное вмешательство Промысла. Я бы очень изумлялся тому, что ни один драматург не воспользовался таким сюжетом для трагедии, если бы не видел причины этого именно в недраматичности исхода заговора. Правящий дух видит все тонкия, как паутина, нити, связующия события со всем строем мироздания и прикрепляющия их к самым отдаленным пределам будущого и прошедшого; простой-же ум видит только самый факт. Художник должен иметь в виду близорукий взор обыденного человечества, для назидания которого он пишет, а не проникновенность всемогущей силы, у которой он сам учится.
"Разбойниках" я представил жертву чрезмерного чувства. Здесь я пытаюсь представить нечто противоположное, жертву интриг и хитрости. Но как ни поразительна несчастная затея Фиеско в истории, на сцене она может и не произвести такого же впечатления. Если правда, что только чувство вызывает чувство, то думается, по столько не годится для сцены, по сколько он должен отрешиться от своих человеческих сторон, чтобы быть политическим героем. Не в моей власти было бы поэтому вдохнуть в мой вымысел живое пламя, сила которого обусловлена более возвышенным элементом души - воодушевлением. Но связать холодный, безплодный политический подвиг с человеческим сердцем, из которого он исходит, и тем самым прикрепить его к человеческому сердцу, осложнить человечность сердца политическим умом, извлечь из хитроумных интриг и положений нечто общечеловеческое - это было в моей власти. Мои отношения к жизни средних людей делают меня большим знатоком сердец, нежели политических комбинаций, но быть может, неопытность в делах политических составляет поэтическое качество.
Примечания
"Ибо это злодеяние я почитаю особенно достопамятным по необычайности преступления и опасности".
ПРЕДИСЛОВИЕ.
Абель (1751--1829), которому посвящена трагедия, был не только профессором, но и другом поэта.
Гамбургский дроматургист - "Гамбургской драматургии", Г. Э. Лессинг, который в своем замечательном критическом труде не раз обращается к вопросу, в какой степени поэт имеет право отступать от исторической истины.