Заговор Фиеско в Генуе.
Первое действие.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Заговор Фиеско в Генуе. Первое действие. (старая орфография)

Заговор Фиеско в Генуе.

Республиканская трагедия в пяти действиях.

Действующия лица:

Андреа Дориа, дож Генуи. Почтенный старик 82 лет. Следы пламенного темперамента. Главная черта: уверенная в себе и строго повелительная краткость.

Джанеттино Дориа, его племянник. Претендент. В возрасте 26 лет. Грубый и необузданный в речи, походке и манерах. Плебейски гордый. Образование получил урывками.

(Оба Дориа носят пурпур).

Фиеско, граф ди Лаванья, глава заговора. Стройный, молодой человек 33 лет, цветущей красоты, - гордый с достоинством, приветливый с величавостью, светски покладистый и коварный.

(Все дворяне в черном. Покрой платья древне-германский).

Веррина, республиканец - заговорщик; 62 лет. Тяжелый, серьезный и мрачный; глубокия черты.

Бургоньино, заговорщик, юноша 20 лет. Благородный и приятный. Гордый, живой и естественный.

Кальканьо, заговорщик. Худой, сластолюбивый, 30 лет. Услужливый и предприимчивый.

Сакко, заговорщик. 45 лет. Обыкновенная натура.

Ломеллино, доверенный Джанеттино. Изсохший придворный.

Центурионе, Цибо, Ассерато. Недовольные.

Романо, художник. Свободный, простой и гордый.

Мюлей-Гассан, чисто Тунисский мавр. Продувная бестия. Физиономия полна оригинальной смеси мошенничества и причуды.

Немец герцогской стражи телохранителей. Честный простак. Стойкая храбрость.

Три гражданина, разжигающие толпу. Леонора, супруга Фиеско, 18 лет. Бледная и худенькая. Чувствительная я нежная. Очень привлекательная, но не особенно блестящая. Лицо полно мечтательной меланхолии. Одежда черная.

Джулия, графиня, вдова Империали, сестра Дориа. а 5 лет. Высокая и полная. Гордая кокетка. Красота, испорченная вычурностью. Ослепляющая, но не притягивающая. Выражение злой насмешки в лице. Черный костюм.

Берта, дочь Веррины, невинная девушка.

Роза, Арабелла. Горничные Леоноры.

Дворяне, граждане, немцы, солдаты, слуги, воры.

Место действия - Генуя. Время - 1547 г.

ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ.

Зала в доме Фиеско. Вдали слышны музыка и оживление бала.

ПЕРВЫЙ ВЫХОД.

Леонора замаскированная. Роза и Арабелла разстроенные вбегают на сцену.

Леонора (снимая маску). Ни слова! ни слова больше! Все ясно... (бросается в в кресло). Меня это уничтожает.

. Графиня...

Леонора (вскакивая).На моих глазах! Кокетка, всему городу известная кокетка! пред лицом всего дворянства Генуи! (Грустно). Роза! Белла! и не смотря на мои слезы...

Роза. Принимайте это за то, что в самом деле было - за простую любезность.

Леонора. Любезность? А быстрая игра её глаз, а как он тревожно ее поджидал? А долгий поцелуй, которым он замер на её оголенной руке выше кисти, так что даже следы его зубов остались на ней ярким красным пятном? А! и этот воплощенный восторг, пристальная, глубокая оцепенелость, в которую он погрузился, словно весь мир смели вокруг него, и он остался один с этой Джулией в пустоте вселенной? Любезность? Добрая душа, ты никогда не любила, не спорь со мной о любезности и любви!

Роза. Тем лучше, Мадонна; потерять супруга значит выиграть десяток ухаживателей.

Леонора. Потерять? - Маленькое отклонение чувства - и Фиеско потерян? Уйди, ядовитая болтунья, никогда мне не показывайся на глаза! - Он подразнить меня хотел; невинная шалость, - может быть одна вежливость? Не так ли, моя чуткая Белла?

Арабелла. О, да, наверно это так.

Леонора (задумчиво). А что если кокетка подумает, что завоевала его сердце? что в каждой мысли его приютилось её имя? звучит ему в каждом движении природы? Что же это, однако, такое? До чего я дошла? Возможно ли, чтоб весь чудный величавый мир был для него не что иное, как прекрасный алмаз, на котором вырезано её изображение? - чтоб он любил ее? - Джулию! О, дай мне руку, поддержи меня, Белла.

(Пауза;

Леонора (оживляясь). Слышишь? Кажется, это голос Фиеско выдается среди общого шума? Неужели он может смеяться, когда его Леонора плачет наедине? Нет, дитя мое, это был грубый голос Джанеттино Дориа.

Арабелла. Да, Синьора! но пойдемте в другую комнату.

Леонора. Ты бледнеешь? Белла! Ты лжешь - я читаю в ваших глазах, на лицах генуэзцев что-то такое - такое... О, конечно, эти генуэзцы знают больше того, о чем подобает слушать супруге.

Арабелла. Ревность все преувеличивает.

Леонора (С грустной мечтательностью). Когда он был еще Фиеско - в померанцевой роще, где мы девушками весело прогуливались, он выступал, как блестящий Аполлон, слитый воедино с мужественной красотой Антиноя. Он являлся и гордым, и прекрасным, словно вся светлейшая Генуя покоилась на его плечах. Наши взоры воровато скользили за ним и судорожно отрывались, как пойманные в святотатстве, когда к нам обращался его молниеносный взгляд. Ах, Белла, как жадно глотали мы эти взгляды! как пристрастно боязливая зависть относила их на счет соседки. Они падали среди нас, как золотое яблоко раздора; нежные глаза начинали дико пылать, тихая грудь бурно вздымалась, ревность разрывала наше единодушие.

Арабелла. Помню. Все женщины Генуи взволновались из-за вашего чудного завоевания.

Леонора (воодушевленная). И вот, назвать его моим! отважное, страшное счастье! Величайший муж Генуи - мой! (С грацией). Он так законченно вышел из-под резца неистощимой художницы природы, являя в милом слиянии все, что представляет великого его пол. - Слушайте, девушки! я таки не могу больше об этом умолчать. Слушайте, девушки, я вам кое-что открою, одну мысль: когда я стояла перед алтарем подле Фиеско, рука с рукой, мне пришла мысль, запретная для женщины: "Этот Фиеско, который теперь держит тебя за руку, твой Фиеско! - но тише, чтоб ни один мужчина не подслушал, как мы гордимся обломками его совершенства, - этот твой Фиеско, - горе вам если такое чувство не возвысит вас, - Фиеско избавит Геную от тирана".

Арабелла (изумленно). И такая мысль пришла девушке, и во время венчанья?

Леонора. Удивляйся, Белла; да невесте - в блаженную минуту свадебного дня! (Оживленнее). Я женщина, но я чувствую мою дворянскую кровь, я не могу терпеть, что этот дом Дориа хочет перерасти наших предков. Пускай добродушный Андреа остается герцогом Генуи, ему. желать добра - отрадно, - но Джанеттино его племянник, - его наследник, - и у Джанеттино наглое, высокомерное сердце. Генуя дрожит перед ним, а Фиеско - (опять печально) плачьте обо мне: - Фиеско любит его сестру.

Арабелла. Бедная, несчастная синьора!

Леонора. Идите теперь, любуйтесь этим полубогом генуэзцев,окруженным безстыдными гуляками, да развратницами, как он щекочет их уши шаловливым остроумием, рассказывая им сказки про очарованных принцесс - это Фиеско! Ах, девушки! не одна Генуя потеряла своего героя, - и я моего мужа.

Роза. Говорите тише! кто-то идет по галлерее!

Леонора (испуганно). Фиеско идет! Бегите! Бегите! мой вид мог бы минутно омрачить его.

ВТОРОЙ ВЫХОД.

Джанеттино Дориа в маске и зеленом плаще и мавр вход, разговаривая.

Джанеттино. Ты меня понял? Мавр. Так.

Джанеттино. Белая маска.

Мавр. Так.

Джанеттино. Я говорю - белая маска! Мавр. Так! так! так! Джанеттинно. Слышишь? - только в этом месте (указывает на грудь) ты можешь промахнуться.

Мавр. Не безпокойтесь. Джанеттино. И сильный удар. Мавр. Останется доволен. Джанеттино. (ядовито). Чтоб бедный граф не долго страдал.

Мавр. Простите - а сколько-бы, примерно, весила его голова?

Джанеттино

Мавр (дунув сквозь пальцы). Фу! легче пуха!

Джанеттино. Что ты там ворчишь?

Мавр. Я говорю: легкая работа.

Джанеттино. Твое дело. Этот человек как магнит: он всех притягивает к себе, все неспокойные головы. Помни же! хвати его хорошенько.

Мавр. Но, господин, после этого мне надо будет мигом лететь в Венецию.

Джанеттино. Так возьми благодарность вперед (кидает ему вексель). Не далее как в три дня он должен быть мертвецом. (Уходит).

Мавр (поднимая вексель). Вот это я называю кредит. Господин доверяет моему мошенническому слову без росписки. (Уходит).

ТРЕТИЙ ВЫХОД.

Кальканьо, за ним оба в черных плащах.

Кальканьо. Я замечаю, что ты следишь за каждым моим шагом.

Сакко. А я наоборот, что ты от меня каждый шаг скрываешь. Слушай, Кальканьо, за последния недели на твоем лице играет что-то такое, что не совсем таки прямо относится к отечеству. - Я бы думал, брат, мы с тобой могли бы поменяться тайна на тайну, и ни один из нас не был бы в убытке от такой контрабанды. Будешь ты откровенным?

Кальканьо. Так охотно, что если твоему слуху не угодно снизойти в мою грудь, то сердце мое само встретит его на полдороге признаньем. Я люблю графиню Фиеско.

Сакко (отступает удивленно). Вот чего по меньшей мере я бы не разобрал, если бы даже сделал генеральный смотр всяким возможностям. Твой выбор ставит в тупик мою сообразительность и, если тебе посчастливится, ей совсем конец.

Кальканьо. Говорят, графиня образец строгой добродетели.

Сакко. Лгут. Она полное опровержение этой старой басни. Одно из двух, Кальканьо, откажись от твоей политической затеи или от твоего сердца.

Кальканьо. Граф ей неверен. Ревность самая плутовская сводня. Замысел против обоих Дориа должен держать графа в напряженном состояний и допустить меня распоряжаться в его дворце. Пока он будет выпугивать волка из двора, куница заберется в его курятник.

Сакко. Безподобно, брат. Спасибо. И с меня ты сразу снимаешь обязанность краснеть. О чем я стыдился и думать, - теперь могу тебе громко сказать. Я - нищий, если теперешнее правительство не развалится.

Кальканьо. Так велики твои долги?

Сакко. До того громадны, что если бы нить моей жизни сложить в восемь раз, так и то пришлось бы из за них оборвать ее в начале мотка. Я надеюсь, что перемена правления даст мне простор. Если она мне не поможет расплатиться, так хоть отобьет охоту у моих кредиторов быть требовательными.

Кальканьо. Понимаю. А под конец, если при этих обстоятельствах Генуя сделается свободной, Сакко провозгласит себя отцом отечества. Не рассказывай же мне никто затасканную сказку о честности, когда благополучие государства решается банкротством негодяя и похотью сластолюбца. Ей Богу, Сакко, я восхищаюсь в нас обоих тонкой механикой неба, которое в теле спасает сердце нарывами других его членов. - Знает Берри на о твоем замысле?

Сакко и ты примешь участие в смелом заговоре.

Кальканьо. У него прекрасное чутье. Пойдем, отыщем его и давай раздувать наше общее свободомыслие. (Уходит).

ЧЕТВЕРТЫЙ ВЫХОД.

Джулия разгоряченная, за нею поспешно Фиеско в белом плаще.

Джулия. Лакеев! Скороходов!

Фиеско. Графиня, куда? что вы решили?

Джулия. Ничего, ровно ничего. (Прислуге). Подавать карету.

Фиеско. Позвольте, этого нельзя. Тут оскорбление.

Джулия

Фиеско (преклоняя колено). Не раньше, чем вы назовете мне дерзкого.

Джулия (стоит неподвижно, держа руки на бедрах). Прелестно! прелестно! достойно, чтобы все видели! Хоть бы кто позвал графиню ди-Лаванья взглянуть на эту пленительную сцену! - Как, граф? Какой! же вы супруг? Это положение годится исключительно в спальне вашей жены, когда она, перелистывая список ваших ласк, находит какой-нибудь недочет. Встаньте же. Идите к дамам подешевле. Да встаньте же! Или вы хотите искупить вашими любезностями дерзости вашей супруги?

Фиеско (вскакивая). Дерзости? Относительно вас?

Джулия. Вдруг оборвать общий пир, - оттолкнуть стул, повернуться спиной к столуи... Да граф, к столу, за которым сидела - я!

Фиеско. Это непростительно!

Джулия. И не более того? - ах, рожа! и моя-ли вина (самодовольно себя), что у графа есть глаза.

Фиеско. Виновата ваша красота, мадонна, в том, что глаза мои только ее одну и замечают.

. Без комплиментов, граф, там, где честь заставляет говорить. Я требую удовлетворения. Найду ли я его у вас? Или в негодовании герцога?

Фиеско. В объятиях любви, которая просит вас простить выходку ревности.

Джулия. Ревности! ревности! чего же хочет эта головка? (Жестикулируя перед зеркалом). Может ли она ожидать лучшого признания своего вкуса, как то, что я его разделяю. (Гордо). Дориа и Фиеско? Не должна ли графиня ди-Лаванья считать для себя честью, что племянница герцога находит её выбор завидным. (Ласково подавая графу руку для поцелуя). To-есть я, граф, говорю в предположении, что находила-бы вас таким.

Фиеско (оживленно).Жестокая, и все таки меня мучить! Я знаю, божественная Джулия, что я бы должен был чувствовать к вам только почтительность. Мой разум велит мне преклонить колено подданного перед кровью Дориа, но мое сердце обожает прекрасную Джулию. Моя любовь преступница и в то же время героиня, в ней достаточно храбрости, чтоб разрушить стену высокого сана и лететь навстречу палящого солнца величества.

Джулия. Большая, большая графская ложь, ходульная и хромающая. Его язык меня боготворит, его сердце млеет под силуэтом другой.

Фиеско. Скажите лучше, синьора, оно сердито отбивается от него и хочет его оттолкнуть. (Снимая повешенный на голубой ленте силуэт Леоноры и передавая ею Джулии).

Джулия (поспешной самодовольно прячет силуэт). Клянусь честью, великая жертва, заслуживающая моей благодарности. (Надевает ему на шею свой портрет). Так, раб! носи цвета твоего господина. (Уходит).

Фиеско (горячо).

Джулия меня любит! Джулия! Никаким богам я не завидую. (Ликуя ходит по зале). Пускай эта ночь будет праздничной ночью богов, радость должна свершить свой лучший подвиг. Эй! люди! (Множество слух). Пусть нектар Кипра зальет пол моих комнат, пускай раскаты музыки прогонят свинцовую дремоту ночи, пусть тысячи ярких огней осмеют утреннее солнце - чтобы все веселилось, чтоб от вакхической пляски шумно рухнуло царство смерти!

(Быстро уходит. Музыка играет громкое Allegro, при звуках которого поднимается средний занавес в глубине сцены, открывая иллюминованный зал, где танцует много масок. Но сторонам столы с угощеньями и для игр, вокруг которых толпятся гости).

ПЯТЫЙ ВЫХОД.

Джанеттино полупьяный. Ломеллино, Цибо, Центурионе, Веррина, Сакко, Кальканьо -

Джанеттино (шумливо). Браво! браво! эти вина превосходно скользят в горло. Наши танцовщицы скачут à merveille. Иди кто-нибудь, разсыпать по Генуе известие, что я в хорошем расположении духа, можно попировать, клянусь моим рождением! Они отметят этот день в календаре красной краской и подпишут: сегодня принц Дориа был весел!

Гости (чокаясь). За процветание республики! (Туш оркестра).

Джанеттино (с силой бросает стакан на пол). В дребезги!

(Три черные маски содрогаются и окружают принца).

Ломеллино (отводитъпринца к авансцене). Синьор, вы на-днях говорили мне, что встретили в церкви Святого Лоренцо девушку.

Джанеттино. Встретил, встретил, малый, и должен с нею познакомиться.

Ломеллино. Я могу познакомить ее с вашей милостью.

Джанеттино (быстро).

Ломеллино. Милостивый принц, оно второе в государстве, более шестидесяти дворян ищут его, и все они богаче и знатнее покорного слуги вашей милости.

Джанеттино (надменно крикнув). Гром и Дориа! Ты будешь прокуратором! (Три маски выступают). Дворянство в Генуе? Положи всех их предков и гербы на одну чашку весов и не больше, как один волос из седой бороды моего дяди перетянет сразу все дворянство Генуи. Я хочу, ты должен быть прокуратором, это все равно, что если бы за тебя были поданы все голоса синьории.

Ломеллино (тихо). Эта девушка - единственная дочь некоего Веррины.

Джанеттино. Она красива, и на смех всем чертям, она должна быть моею!

Ломеллино. Милостивый господин! она единственное дитя заклятого республиканца!

Джанеттино. Убирайся в ад с твоим республиканцем! Злоба какого-нибудь! вассала и моя страсть! Это все равно, что если бы башня маяка должна была развалиться оттого, что мальчишки бросают в нее раковинами. (Три черные маски взволнованно подходят ближе). Разве затем герцог Андреа проливал свою кровь в сражениях этой дрянной республики, чтоб его племянник вымаливал себе благосклонность её детей и невест? Гром и Дориа! Эту причуду они должны проглотить, или я вырощу над прахом моего дяди виселицу, на которой будет корчиться генуэзская свобода, пока не умрет.

(Три маски отступают).

. Теперь именно девушка одна дома. Её отец вон там - одна из трех масок.

Джанеттино. Прекрасно. Ломеллино, сейчас веди меня к ней.

Ломеллино. Но вы разсчитываете найти ее податливой, а встретите щепетильную чувствительность.

Джанеттино. Насилием лучше всего можно убедить. Веди меня сейчас туда; хотел бы я видеть, как республиканская собака бросится на медведя Дориа. (Фиеско встречается ему в дверях). Где графиня?

ШЕСТОЙ ВЫХОД.

Те-же и Фиеско.

Фиеско. Я посадил ее в карету (хваг тает руку Джанеттино и прижимает к своей груди). Принц, я теперь вдвойне к вам привязан. Джанеттино властвует над моею головой и Генуей, - над моим сердцем его прелестная сестра.

Ломеллино. Фиеско сделался совсем эпикурейцем. Политический мир в нем много потерял.

Фиеско треске колес правления - или на груди млеющей женщины? Пускай Джанеттино Дориа властвует над Генуей, Фиеско будет любить.

Джанеттино. Пойдем, Ломеллино! Полночь наступает. Время бежит. Лаванья, мы благодарим за твое гостеприимство. Я был доволен.

Фиеско. Это все, чего я могу желать, принц.

Джанеттино. Так доброй ночи. Завтра будет игра у Дориа, и Фиеско приглашен. Идем, прокуратор.

Фиеско. Музыку! Свечей!

Джанеттино (идет упрямо на три маски, раздвигая их). Дорогу имени герцога!

Одна из трех масок (ворчит с недовольством). В ад! Но в Генуе - никогда!

Гости (в движении). Принц уезжает. Доброй ночи, Лаванья.

(Шумно расходятся).

СЕДЬМОЙ ВЫХОД.

Три черные маски и Фиеско.

Фиеско. Я вижу, что эти гости не разделяют веселья моего праздника.

Маски (недовольно бормочат почти вместе). Ни один.

Фиеско (любезно). Может ли мое доброе желание отпустить хоть одного генуэзца недовольным? Живо, лакени возобновить бал и налить бокалы! Я бы не хотел, чтоб кто нибудь здесь скучал. Смею ли я позабавить глаза ваши фейерверком?Хотите ли прослушать искусство моего арлекина? Может быть вас развлечет женское общество? Или засядемте за фараон и обманем время карточной игрой?

Маска. Мы привыкли наше время оплачивать делом!

Фиеско. Ответ достойный мужчины - это Веррина!

Веррина (снимает маску). Фиеско узнает своих друзей под их маской скорей, чем они Фиеско под его маской.

Фиеско. Я этого не понимаю. Но зачем у тебя траурный флер на руке? Разве Веррина недавно кого нибудь похоронил, и Фиеско об этом ничего не знает?

Веррина. Печальные вести не вяжутся с веселыми пирами, Фиеско.

Фиеско. Кроме тех случаев, когда его призывает дружба. Друг души моей! кто умер для нас обоих?

Веррина. Обоих! обоих! о слишком правдивые слова! Но не все сыны оплакивают смерть своей матери.

Фиеско. Твоя мать давно погребена.

Веррина (значительно). Я вспоминаю, что Фиеско называл меня братом, оттого что мы сыны одного отечества.

Фиеско (шутливо). А! вот что! ты хотел пошутить? Траур по Генуе! И это правда, Генуя в самом деле лежит при последнем издыхании. Мысль оригинальна и нова. Наш брат начинает быть остроумным малым.

Кальканьо. Он говорит серьезно, Фиеско.

Фиеско. Конечно! конечно! в этом то и дело. Такой сухой тон и так слезливо. Шутка теряет силу, когда шутник сам смеется. С лицом воистину похоронного вестника! Мог ли я когда нибудь думать, что мрачный Веррина на старости лет, станет таким весельчаком.

Сакко. Пойдем, Веррина, он никогда не будет наш.

Фиеско. Ну,веселей,земляк. Примем вид хитрых наследников,которые рыдая бредут за гробовой колесницей и тем сильнее смеются в носовой платок. Однако нам следовало бы за это получить жестокую мачеху. Пусть так, мы дадим ей ворчать и запируем.

Веррина Небо и земля! и ничего не будем делать? До чего ты дошел, Фиеско? Как мне разыскивать великого ненавистника тиранов? Я знаю время, когда один взгляд на корону приводил тебя в содрогание. Погибший сын республики! Ты будешь отвечать, что я гроша не дам за безсмертие моей души, если и ее может изнашивать время.

Фиеско. Ты вечно хандришь. Пускай Дориа засунет всю Геную себе в карман и продаст ее Тунисскому корсару, нам что за дело? Мы пьем Кипрское вино и целуем хорошеньких женщин.

Веррина (смотрит на него серьезно). Это твое искреннее, серьезное мнение?

Фиеско. Отчего-же нет, друг? Разве уж такое блаженство быть ногой ленивого, многоногого зверя, именуемого республикой? Благодари она того, кто ее окрыляет и оставляет ноги без дела. Джанеттино Дориа будет герцогом и из за забот о государственных делах мы тогда не состаримся.

Веррина. Фиеско! это твое искреннее, серьезное мнение?

Фиеско. Андреа усыновит своего племянника и объявит его наследником своих имений, кто же будет так глуп, чтоб оспаривать у него наследие власти?

Веррина (в величайшем негодовании). Идемте же, генуэзцы!

(Быстро уходит, остальные следуют за ним).

Фиеско. Веррина! Веррина! Этот республиканец тверд, как сталь!

ВОСЬМОЙ ВЫХОД.

Маска. Есть у вас минутка свободная, Лаванья?

Фиеско (предупредительно). Для вас хоть целый час!

Маска. Будьте же так милостивы пройтись со мной за город.

Фиеско. Теперь уж без десяти минут полночь.

Маска. Вы будете так милостивы, граф.

Фиеско. Я прикажу заложить лошадей.

Маска. Это не нужно. Я вышлю вперед одну лошадь, этого будет довольно, так как я надеюсь, только один из нас должен вернуться.

Фиеско (пораженный). Что?

Маска. От вас потребуют кровавого ответа за одну слезу.

Фиеско. И эта слеза?

Маска. Пролита графиней ли Лаванья. Я хорошо знаю ату даму, я желал бы уяснить себе, чем она заслужила, что ее приносят в жертву шутовке.

Фиеско. Теперь я вас понимаю. Смею ли я узнать имя того, кто мне делает такой небывалый вызов?

Маска

Фиеско. Сципио Бургоньино!

Бургоньино (снимая маску). И который теперь является отстаивать свою честь, сторонившуюся от соперника настолько мелочного, что он мучает кроткую женщину.

Фиеско (горячо обнимает его). Благородный юноша! Спасибо страданиям моей жены, они дают мне такое дорогое знакомство. Я чувствую прелесть вашего негодования, но я драться не буду.

Бургоньино (отступая на шаг). Неужели граф ли Лаванья такой трус, что не отваживается против первых попыток моей шпаги?

Фиеско. Против всех сил Франции, Бургоньино, но не против вас! Я уважаю атот милый, пылкий порыв за еще более милое существо. Побуждение достойно лавров, но поступок был бы ребячеством.

Бургоньино (взволнованно). Ребячеством, граф? Обиженная женщина может только плакать. Для чего же мужчина подле нея?

Фиеско. Необыкновенно хорошо сказано, но я драться не буду.

Бургоньино Я стану презирать вас.

Фиеско (оживленно). Нет, юноша, видит Бог, не станешь! Даже если бы ты окончательно во всем разочаровался. (Задумчиво берет его за руку). Чувствовали ли вы когда нибудь ко мне кое-что - как бы это сказать? в роде благоговения?

Бургоньино. Разве бы я отступил перед кем-нибудь, еслиб не считал его первым человеком в мире?

Фиеско. Ну так, любезный друг, я бы не торопился презирать человека, некогда заслужившого мое благоговение. Я бы все таки думал: ткань мастера должна быть сделана искуснее, чем то, что бросается так прямо в глаза первому встречному новичку. Идите домой, Бургоньино, и дайте себе время обсудить, зачем Фиеско действует так, а не иначе. (Бургоньино безмолвно удаляется). Ступай, честный юноша, если такое пламя вспыхнет за отечество, посмотрим, крепко ли устоят Дориа.

ДЕВЯТЫЙ ВЫХОД.

Фиеско. Мавр робко входит и заботливо осматривается кругом.

Фиеско (пытливо и долго смотрит на него). Что тебе надо и кто ты?

Мавр (как выше).

Фиеско. Рабство плохое ремесло. (Все еще глядя на него пристально). Чего ты ищешь?

Мавр. Господин,я честный человек.

Фиеско. Держи ату вывеску перед твоим лицом, это будет не лишнее, - но что тебе надо?

Мавр (старается подойти к нему ближе, но Фиеско отступает). Господин, я не мошенник.

Фиеско. Хорошо, что ты это прибавляешь и - все таки не хорошо. (Нсгпертъливо). Но что тебе надо?

Мавр (снова приближается к нему). Вы ли граф Лаванья?

Фиеско (гордо). В Генуе слепые знают, мою походку. На что тебе граф?

Мавр. Будьте осторожны, Лаванья

Фиеско (быстро переходит на другую сторону). Я осторожен.

Мавр (как выше). Не доброе замышляют против вас, Лаванья.

Фиеско (снова отступая). Я это вижу.

Мавр. Берегитесь принца Дориа.

Фиеско (доверчиво подходит к нему). Друг, я может статься был к тебе несправедлив? Я в самом деле страшусь этого имени.

Мавр. Так бегите от этого человека. Можете вы читать?

Фиеско. Нелепый вопрос! ты ведешь знакомство с кое-каким дворянином. Есть у тебя что нибудь письменное?

Мавр.Ваше имя в числе осужденных на казнь. (Подает ему записку вплотную около него. Фиеско подходит к зеркалу и косится на мавра поверх бумаги. Мавр обходит его, присматриваясь, наконец, вынимает кинжал и хочет нанести удар).

Фиеско ( Легче, каналья! (Вырывает у нею кинжал).

Мавр (дико топает). Дьявол! прошу прощенья! (Хочет уйти).

Фиеско (схватывает его и громко зовет). Стефано! Друлло! Антонио! (Берет мавра за горло). Останься, дорогой друг! - Адское злодейство! (Слуги). Останься и отвечай! ты плохо сработал; от кого ты получаешь свой заработок?

Мавр (тщетно пытавшись вырваться, решительно). Выше виселицы меня не повесят.

Фиеско. Нет, утешься. И не на рога полумесяца; все таки довольно высоко, чтоб тебе виселица показалась не больше зубочистки. Но твой выбор слишком уж обличает государственные соображения, чтоб тут подозревать твое природное остроумие. Говори-же, кто тебя подрядил?

Мавр. Вы господин, можете назвать меня мошенником, но считать меня дураком я не позволю.

. Вот так гордая бестия! Говори, бестия, кто тебя подрядил?

Мавр (обдумывая). Гм! так все таки я не один останусь в дураках? Кто меня подрядил? - и из-за жалких сотни цехинов! - кто подрядил меня? - принц Джанеттино.

Фиеско (возмущенный прохаживается взад и вперед). Не более сотни цехинов за голову Фиеско! (Зло). Стыдись наследник Генуэзского престола. Спешит к шкатулке). Вот тебе тысяча - и скажи своему; господину, что он убийца-скряга. (Мавр разсматривает его с ног до головы).

Фиеско. Ты задумался, негодяй? (Мавр берет деньги, потом кладет их назад, снова берет и осматривает Фиеско с возрастающим удивлением).

Фиеско. Что ты делаешь?

Мавр (решительно бросает деньги на стол). Нет, господин, этих денег я не заслужил.

Фиеско

Мавр (радостно поклонившись). Вы слишком добры, господин.

Фиеско. Избави Бог, не относительно тебя. Меня тешит, что по моей прихоти мошенник, в роде тебя, может остаться чем нибудь или совсем исчезнуть и поэтому я тебя отпускаю на свободу. Пойми меня хорошенько. Твоя неловкость мне порука небес в том, что я предназначен для чего нибудь великого и потому я милостив и отпускаю тебя на свободу.

Мавр (прямодушно). По рукам, Лаванья! одна честь стоит другой. Если на этом полуострове чье нибудь горло для вас лишнее, прикажите, я перережу его, безплатно перережу.

Фиеско. Вежливая бестия! хочет отблагодарить меня чужим горлом.

Мавр. Мы не принимаем никаких подарков, господин! У нашего брата тоже есть честь в груди,

Фиеско. Честь людей, перерезывающих горло.

Мавр. Она крепче закалена, чем честь ваших честных людей: вы изменяете вашим клятвам Богу, - мы твердо держим наши клятвы - дьяволу.

Фиеско. Ты потешный плут.

Мавр. Я рад, что вам нравлюсь. Испытайте меня, вы узнаете человека, который действует без долгих сборов. Призовите меня. Я могу вам предъявить свидетельство всех мошеннических цехов от мельчайших до самых крупных.

Фиеско. Что ты говоришь! (Садится). Так и мошенники признают свои законы и разряды. Разскажи мне про мелких.

Мавр виселице.

Фиеско. Прелестная цель. Ну-ка, разскажи теперь о высшем разряде.

Мавр. Это шпионы и пролазы. Значительные господа. К ним прислушиваются крупные и добывают у них свое всезнание. Они, как пиявки, прицепляются к душе, высасывают яд из сердца и выплевывают его своему начальству.

Фиеско. Я это знаю - дальше.

Мавр. Следующая степень - это разбойники, отравители и все те, которые долго крадутся за своей жертвой и набрасываются на нее из засады. Часто это трусишки, но все таки уплачивающие дьяволу за науку своей бедной душой. Тут уж правосудие делает кое-что особенное: распяливает их косточки на колесе и насаживает их хитрые головы на копья. Это третий разряд.

Фиеско. Когда же придет твой, говори!

Мавр. Ударь меня молния, милостивый господин! В этом то и штука. Я прошел по всем этим степеням. Мой гений рано пробрался чрез все изгороди. Вчера вечером я проделал мастерскую штуку в третьем разряде, - час тому назад, я провалился в четвертом.

Фиеско. Так четвертый разряд?

Мавр (оживленно) Это люди (горячо), отыскивающие свою жертву среди четырех стен, они прокладывают себе дорогу с опасностью, подступают прямо к телу и с первым же поклоном освобождают человека от всякого изъявления благодарности за следующий. Сказать между нами, их называют экстра-почтой ада. Когда Мефистофелю придет охота, ему стоит только мигнуть, и он получит жаркое еще горячим.

Фиеско. Ты прожженный грешник.Такого мне давно недоставало. Я оставлю тебя у себя.

Мавр. Правда или шутка?

Фиаско

Мавр. По рукам. Лаванья! я ваш, и чорт побери мою частную жизнь. Пользуйтесь мною, для чего вам угодно. Быть ли вашей собакой-ищейкой или кусакой, вашей лисицей, вашей змеей, сводней или живодером. Я готов на всякия поручения, только ради всего - не на честное: тут я окажусь неуклюж, как бревно.

Фиеско. Не безпокойся! когда я хочу дарить ягненка, я не поручаю волку доставить его по назначению. Так пошныряйже завтра утром по Генуе и изследуй настроение народа. Разузнай хорошенько, как думают о правительстве, что шепчут про дом Дориа, да кстати позондируй, как смотрят мои сограждане на мою праздную жизнь и на мой любовный роман. Залей их моим вином, чтобы задушевные мысли всплыли наружу. Вот тебе деньги. Раздай из них ткачам.

Мавр (смотрит на нею нерешительно) Господин...

Фиеско. Бояться тебе нечего: тут ничего честного нет. Ступай, зови всю твою шайку на помощь. Завтра я прослушаю твои вести. (Уходит).

Мавр (ему вслед). Положитесь на меня. Теперь четыре часа утра! Завтра к восьми вы узнаете столько новостей, сколько могут раздобыть полтораста ушей.

(Уходит).

ДЕСЯТЫЙ ВЫХОД.

Комната у Веррины.

Берта лежит спиной к зрителю, закинув руку под голову. Входит Веррина, мрачный.

Берта (испуганно). Господи! вот он.

(останавливается и смотрит на нее с удивлением). Дочь моя испугалась своего отца?

Берта. Уйдите, или дайте мне убежать! Вы мне ужасны, отец мой!

Веррина. Моему единственному ребенку?

Берта (печально глядя на него). Нет, у вас должна быть другая дочь.

Веррина. Разве моя нежность слишком тяжело давит тебя?

Берта. Совсем к земле, мой отец.

Веррина. Что? так-то ты меня встречаешь? Бывало, когда я приходил домой с тяжким камнем на сердце, ты выпархивала мне навстречу и смехом сдувала его прочь. Иди, обними меня, дочка! На твоей горячей груди я опять отогрею, мое сердце, замерзающее у смертного одра; отечества. О, дитя мое, сегодня я покончил счеты со всеми радостями жизни (крайне грустно),и только ты мне осталась.

Берта (смеривает его долгим взглядом). Несчастный отец!

Веррина (сжимая ее в объятиях). Берта! единственное дитя мое, Берта! моя одна последняя надежда! Свобода Генуи погибла, Фиеско не существует более. Остается только, чтоб и ты стала распутницей!

Берта (вырываясь из его объятий). Боже всесильный! Вы знаете?

Веррина (стоит с дрожью в теле). Что?

Берта. Моя девичья честь!

Веррина (бешенно). Что?!

Берта. В эту ночь...

Веррина (в изступлении). Что?!

Берта. Насилие. (Падает на софу).

Веррина (после долгой томительной паузы глухим голосом). Еще одно слово - дочь - последнее! (Разбитым голосом). Кто?

Берта

Веррина. Так я не узнаю, дочь моя, - кто?

Берта. Спокойней! спокойней! милый, дорогой отец!

Веррина. Ради Господа Бога - кто? (Готов упасть перед нею на колени).

Берта. Маска.

Веррина (отступает, после бурного размышления). Нет! это не может быть! не Бог дает мне эти мысли. С диким смехом). Старый шут! Как будто весь яд брызжет из одной и именно из этой жабы?! (Берте сдержаннее). Его рост был в роде моего или меньше?

Берта. Больше.

Веррина (быстро). Волосы черные? вьются?

Берта. Черные как уголь и вьются.

(качаясь, отступает от нея). Господи! голова моя... голова... Его голос?

Берта. Грубый, басовой.

Веррина (резко). Какого цвета? Нет, я ничего больше не хочу слышать!... его плащ... какого цвета?

Берта. Мне показалось - зеленый.

Веррина (закрывает лицо руками и падает на софу). Будь спокойна, дочь моя... у меня только закружилась голова. (Опускает руки, лицо его как у мертвеца).

Берта (ломая руки). Милосердое небо! это не отец мой.

Веррина (после паузы с горьким смехом). Так тебе и надо, трус Веррина! Негодяй ворвался в святыню законов, - этот вызов был для тебя слишком ничтожен; надо было, чтобы негодяй ворвался в святыню твоей крови (вскакивает). Скорей, позови Николо... свинец и порох!...или стой! стой! дай сюда мой меч, молись, читай Отче Наш. ( за голову).

Берта. Мне очень страшно, отец.

Веррина. Поди, сядь ко мне, (с ударением, подчеркивая). Берта, разскажи мне, Берта, что сделал тот седовласый римлянин, когда он нашел свою дочь в таком-же, как назвать? - ну... в таком-же благопристойном положении? свою дочь... Слушай, Берта, что сказал Виргиний своей опозоренной дочери?

Берта (с ужасом). Я не знаю, что он сказал.

Веррина. Глупая, ничего он не сказал. (Внезапно схватывает меч). Он схватил нож.

Берта (бросается, испуганная в ею объятья). Великий Боже! что вы хотите сделать?

Веррина (бросает меч на пол). Нет, есть еще правосудие в Генуе.

ОДИННАДЦАТЫЙ ВЫХОД.

Те-же и Сакко и Кальканьо.

. Веррина, скорей! будь готов! Сегодня начинается неделя выборов. Мы рано утром пойдем в синьорию выбирать новых сенаторов. Улицы переполнены народом. Все дворянство стремится в ратушу. Ты, ведь, пойдешь с нами (насмешливо) любоваться торжеством свободы.

Сакко. В зале валяется меч, Веррина глядит диким взглядом, у Берты глаза красные.

Кальканьо. Видит Бог! и я это замечаю... Сакко, тут произошло несчастье.

Веррина (ставит два стула). Садитесь.

Сакко. Друг, ты нас пугаешь.

Кальканьо. Таким я тебя не видал никогда, друг. Еслиб Берта не плакала, я-бы спросил: погибает Генуя?

Веррина (ужасно). Погибает! садитесь, садитесь.

Кальканьо (испугани, пока оба садятся). Веррина, заклинаю тебя!

Веррина

Кальканьо. Что я предчувствую, Сакко?

Веррина. Генуэзцы, вы оба знаете древность моего имени. Ваши предки носили у моих подол мантии, Мои деды сражались в битвах за государство. Женщины в нашем роду были образцом для генуэзок. Честь была нашим единственным капиталом и наследовалась сыном от отца. - Или кто знает что-нибудь другое?

Сакко. Никто.

Кальканьо. Как жив Господь в небе, никто.

Веррина. Я последний в моем роду. Моя жена умерла. Эта дочь есть все, что она завещала мне. Генуэзцы! вы свидетели, как я ее воспитал. Выступит-ли кто с обвинением, что я не заботился о моей Берте?

Кальканьо. Твоя дочь - примерная девушка всей страны.

Веррина. Друзья! я старик. Потеряй я эту, - на другую у меня надежды нет. Моя память гаснет. (С ужасом). Я потерял мою Берту. Мой род опозорен.

Оба (в волнении). Избави Бог!

(Берта мечется со стоном по софе).

ВерринаМедленно с ударением). Кто порабощает Геную, может легко изнасиловать девушку.

Оба (вскакивают,опрокидывают стулья). Джанеттино Дориа.

Берта (с криком). Обрушивайтесь на меня стены! Мой Сципио!

ДВЕНАДЦАТЫЙ ВЫХОД.

Те-же и Бургоньино.

Бургоньино (разгоряченный). Веселись, милая! радостные вести. Честный Веррина, я жду от вашего слова небесного счастья. Давно уж я люблю вашу дочь, но никогда не осмеливался просить её руки, потому что все мое состояние плыло на неверных досках из Короманделя. Сейчас корабли моей фортуны входят в гавань и, как говорят, приносят мне несметные сокровища. Я богат. Отдайте мне Берту, я ее сделаю счастливой.

(Берта скрывает лицо; большая пауза).

Веррина. Разве вам хочется, молодой человек, бросить свое сердце в грязь?

Бургоньино (схватывается за шпагу, потом отнимает от нея руку). Это сказал отец...

Веррина. Это скажет всякий проходимец в Италии. Довольствуетесь-ли вы остатками чужого пиршества?

. Не доводи меня до сумасшествия, седая голова!

Кальканьо. Бургоньино, седая голова говорит правду.

Бургоньино (вспыльчиво бросаясь к Берте). Правду говорит он? меня одурачила распутная девчонка?

Кальканьо. Бургоньино, это не так. Девушка чиста, как ангел.

Бургоньино (останавливается удивленный). Как так? Клянусь моим спасеньем! Чиста и обезчещена! Я этого не понимаю. Вы смотрите друг на друга и молчите. Какой то ужас злодейства сказывается в вашей дрожащей речи. Умоляю вас: не забавляйтесь, переворачивая весь мой разсудок. Чиста? Кто сказал чиста?

Веррина. Мое дитя не виновато.

Бургоньино. Так насилие! (Схватывает меч с пола). Генуэзцы! Во имя всех грехов подлунного мира! где найду я разбойника?!

Веррина. Именно там, где ты найдешь вора Генуи , потом останавливается).

Веррина. Если я понимаю твой намек, божественное Провидение, так ты хочешь посредством моей Берты освободить Геную. (Он подходит к ней, медленно снимает траурный флер с руки и говорит торжественно). Прежде, чем кровь из сердца Дориа не омоет твою честь, ни один луч солнца не должен упасть на твое лицо. До того времени (накидывает на нее флер) - ослепни.

(Пауза. Остальные смотрят на него молча, пораженные).

Веррина (торжественно кладет руку на голову Берты). Проклятье воздуху, которым ты дышишь, проклятье сну, освежающему твои силы, проклятье каждому человеческому следу, когда он будет с участием приближаться к твоему бедствию! Сойди под нижний свод моего дома. Страдай, оглашай стонами жилище, убивай время твоею скорбью. (Прерывает речь от ужаса, потом продолжает). Пусть твоя жизнь напоминает корчи умирающого червя; пусть будет она упорной, разъедающей борьбой между бытием и уничтожением. Пускай это проклятье тяготеет на тебе, пока Джанеттино не прохрипит свое последнее дыхание. Если нет, - неси это проклятье в вечность, пока не узнают, где она смыкает свое кольцо.

(Долгое молчание. Ужас на всех лицах. Веррина смотрит на всех твердым, проницательным взглядом).

Бургоньино. Чудовищный отец! что ты сделал? такое страшное, отвратительное проклятье своей невинной дочери?

Веррина. Не правда-ли это ужасно, нежный жених? (С ударением). оттягивать освобождение Генуи, когда знает, что его малодушие покупается ценою бесконечной скорби этого невинного агнца? Видит Бог, это не было болтовней глупца! Я дал клятву и не сжалюсь над моим ребенком, пока хоть один Дориа трепещет на земле, - если бы даже мне пришлось, как палачу, изобретать утонченную муку и раздавить "ту невинную овечку на канибальской скамье пытки. Они дрожат, их смущенные лица бледны, как у привидений. Сципио, еще раз! Я спрячу ее как залог того, что ты убьешь тирана. На этой дорогой нити держу я крепко твой, мой, наш общий долг. Деспот Генуи должен пасть или эта девушка погибнет в отчаяньи. Я не откажусь от моих слов.

Бургоньино (броса ногам Берты). И он падет, падет для Генуи, как жертвенный бык. Этот меч поверну я в сердце Дориа, и это так же верно, как то, что я запечатлею на твоих губах мой поцелуй жениха. (Встает).

Веррина. Вот первая пара, получающая благословение от фурий. Подайте друг другу руки. В сердце Дориа повернешь ты меч? - Бери Берту, - она твоя.

Кальканьо (преклоняя колено). Здесь преклоняет колено еще один генуэзец и кладет свою грозную сталь к ногам невинности. Так же верно хотел бы Кальканьо найти дорогу к небу, как эта шпага найдет путь к жизни Дориа. (Встает).

Сакко. Наконец не с меньшей решимостью преклоняет колено и Сакко. Если это мое светлое железо не отопрет темницы Берты, пускай слух Всевышняго замкнется перед моей последней молитвой. (Встает).

Веррина (обрадованный).. Через меня Генуя благодарят вас, друзья. Иди же, дочь, радуйся, что ты великая жертва за отечество.

Бургоньино (обнимая ее). Иди. Уповай на Бога и Бургоньино. В один и тот же день освободятся и Берта и Генуя.

(Берта уходит).

Те-же без Берты.

Кальканьо. Прежде чем мы разойдемся, еще одно слово, генуззцы.

Веррина. Я его угадываю.

Кальканьо. Довольно-ли четырех патриотов, чтоб низвергнуть могучую гидру тирании? Не надо-ли взбунтовать народ, привлечь дворянство к нашей партии?

Веррина. Я понимаю. Так слушайте. Я давно поддерживаю одного живописца, который тратит все свое искусство, чтоб написать картину падения Аппия Клавдия. Фиеско обожает искусство и легко разгорячается возвышенными сценами. Мы снесем картину в его дворец и посмотрим, как он к ней отнесется. Может быть, вид её снова разбудит его дух. Может быть...

Бургоньино. Прочь его! удваивай опасность, говорит герой, а не помощников. Я уже давно почувствовал в груди кое-что ничем ненасытимое. Теперь я сразу узнал, что это было (с движением героическим). Тиран у меня в груди.

Занавес падает.

Примечания

ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ.

ПЕРВЫЙ ВЫХОД.

Стр. 270. , слитый с мужественной красотою Антиноя: странная ошибка - красота Антиноя должна скорее считаться женственной.

Фиеско избавит Геную от тирана: после избавит надо вставить еще слова должен избавит (Боксбергер).

ВТОРОЙ ВЫХОД.

Стр. 270. Только в этом месте ты можешь промахнуться; вернее было бы: ошибиться. Слова Джанеттино значат: в месте, куда ударить, ты можешь ошибиться, но не в особе того, кого должен убить.

ТРЕТИЙ ВЫХОД.

Стр. 272. Если тебе посчастливится, ей (моей сообразительности) совсем конец

ЧЕТВЕРТЫЙ ВЫХОД.

Стр. 273. Силуэт Леоноры - анахронизм, так как силуэты появились лишь в 1767 году.

ПЯТЫЙ ВЫХОД.

Стр. 273. Звание прокуратора - коллегия прокураторов, правивших городом, состояла из восьми членов; два раза в год избирались два новых члена на два года.

ВОСЬМОЙ ВЫХОД.

Стр. 276. Фиеско: Даже если бы ты окончательно во всем разочаровался; в оригинале: "Даже если бы добродетель пала в цене".

ДЕВЯТЫЙ ВЫХОД.

Стр. 277. Фиеско: Я бы велел тебя повесить, если бы для этого мне пришлось сказать больше двух: если бы это не было так легко.

ДЕСЯТЫЙ ВЫХОД.

Стр. 280. Веррина: Что сказал Виргиний своей опозоренной дочери?