Вильгельм Телль. Действие третье

Телль плотничает. Гедвига занята домашней работой. Вальтер и Вильгельм в глубине сцены играют маленьким самострелом.

Метки горца стрелы,

Верен лук тугой,

Вот идет он смело

По тропе крутой.

В синие просторы

Дерзко он пришел,

Где орлы да горы,

Где он сам - орел!

Пролетит ли птица,

Вмиг стрела помчится,

Молнией сразит.

Поправь, отец! Порвалась тетива.

Ну нет, стрелок поправить должен сам.

Как рано дети учатся стрелять.

Кто сызмала начнет, тот мастер будет.

Дай бог не знать такого мастерства!

Все надо знать им. Тот, кто хочет в жизни

Пробиться, должен быть вооружен

И для защиты и для нападенья.

Прощай семья, покой…

Покой мне чужд.

Я не рожден быть пастухом. Я должен

За целью ускользающею гнаться;

Когда в борьбе проходит каждый день.

А я одна, с детьми оставшись дома,

Тебя в тоскливом страхе поджидаю!

И с ужасом я слушаю рассказы

О ваших дерзких подвигах в горах.

А при разлуке замирает сердце -

Боюсь, тебя я больше не увижу.

Мне чудится, меж диких вечных льдов

Ты, оступившись, падаешь с утеса.

Иль вижу я, ты серну сшиб - и в пропасть

Она тебя с собою увлекает.

Иль вдруг тебя засыпало лавиной,

Вдруг под тобой коварный треснул лед…

И ты летишь в ужасную могилу,

Чтоб заживо быть в ней похороненным.

Ах, сотни раз меняя облик свой,

Смерть мчится за охотником в горах!

Какой злосчастный промысел - он вас

Кто ловок, осмотрителен, силен,

На бога уповает, тот легко

Беду любую побороть сумеет.

Природным горцам горы не страшны.

Ну, я на годы починил ворота.

Коль есть топор, мне плотник ни к чему.

Куда опять собрался?

В Альторф, к тестю.

Во что-нибудь опасное ввязаться?

С чего взяла ты это?

Твердо знаю:

Есть заговор какой-то против фохтов…

На Рютли был совет. Ты заодно.

Я не был там… Но если кликнет клич

Тебе укажут место поопасней, -

Что потрудней, достанется тебе.

По силам долг на каждого возложат.

Недавно унтервальденца в грозу

Ты от погони спас… Вы уцелели,

Должно быть, чудом… Как ты не подумал

О детях и жене?

О вас я думал -

Вот почему я детям спас отца!

По разъяренным плыть волнам! Ты бога

Таким поступком дерзким искушал!

Раздумывая, много не свершишь.

Ты выручить всегда готов другого,

А попадешь в беду, так не помогут.

Бог даст, и сами справимся с бедой!

Зачем ты самострел берешь? Оставь!

Я как без рук, когда он не при мне.

Отец, куда ты?

К дедушке, сынок…

Ты не пойдешь со мной?

Пойду, конечно!

Сейчас там Геслер. В Альторф не ходи!

Он к вечеру отправится.

Так выжди!

Он зол на нас. С ним лучше не встречаться.

Мне мало дела, зол он или нет.

- что мне до врагов!

Сильней всего он честных ненавидит.

Не потому ль, что к ним нельзя придраться?..

Но, думаю, меня не тронет он.

Ты почему так думаешь?

Недавно

Охотился я в Шехенском ущелье;

Там редко след увидишь человека.

Я шел пустынной горною тропой,

Где встречным трудно разминуться. Прямо

Над головой моей скала нависла,

А подо мной ревел сердито Шехен.

Мальчики прильнули к нему справа и слева и смотрят на него с напряженным любопытством.

Вдруг мне навстречу Геслер. Он один,

Без провожатых был, и я один.

Лицом к лицу стоим, а рядом - пропасть.

Заметив, он тотчас меня узнал;

Ведь незадолго перед тем сурово

И видит он, я перед ним стою

С отличным самострелом. Он смутился

И побледнел, колени задрожали…

Миг, только миг - и упадет с утеса!

Так жалок он мне стал, что подошел

Почтительно к нему я со словами:

«Пред вами Телль… Телль, господин ландфохт».

Он ничего на это, лишь рукой

Мне подал знак идти своей дорогой.

Уйдя, я свиту вслед за ним послал.

Он задрожал перед тобой… Смотри!

Позора он вовек не позабудет.

Я встречи не ищу. И он не ищет.

Ты нынче в горы лучше не ходи.

Да что с тобой?

Зачем себя ты мучишь без причины?

Пусть без причины… Но останься, Телль.

Я, дорогая, слово дал прийти.

Ты должен - что ж, иди… Оставь мне сына!

Нет, мама, я хочу пойти с отцом.

Ты хочешь мать свою покинуть, Вельти?

Подарок я от деда принесу.

Но я с тобою, мама!

Милый мой,

Хоть ты еще остался у меня!

С утесов низвергаются ручьи, над которыми радугой переливается на уступах водяная пыль.

Берта в охотничьем костюме. Вслед за нею Руденц.

Идет сюда. Мы сможем объясниться.

Ах, наконец-то мы наедине!

Свой приговор произнесите мне.

Мы без свидетелей, в лесной глуши, -

Я сердце облегчу в ее тиши.

Но далеко ль охотники отсюда?

Там, далеко… Теперь иль никогда!

Я дорого́й воспользуюсь минутой -

Судьба моя должна решиться тут,

Хотя бы я навеки вас лишился.

Но почему обычно кроткий взгляд

Кто я такой, чтоб смел о вас мечтать?

Меня еще не увенчала слава,

Мне далеко до рыцарей, что вас,

Овеянные славой, окружают.

Любовь и верность - все, чем я богат…

Вы о любви и верности твердите,

Готовясь изменить святому долгу?

Раб Австрии, продавшийся врагам

И палачам отчизны угнетенной!

Но от кого такой упрек я слышу?

Кого я, кроме вас, у них искал?

Так вы среди изменников меня

Надеялись найти? Скорей бы руку

Я Геслеру-тирану отдала,

Чем отщепенцу родины своей.

Орудию слепому чужеземцев!

О, что я слышу? Боже!

Разве есть

Милей отчизны что-пнибудь на свете?

Есть разве долг прекрасней, благородней,

Чем быть щитом безвинного народа

И угнетенных защищать права?

Душа моя скорбит за ваш народ,

Я с ним страдаю заодно; ведь я

Люблю его - он кроток, хоть могуч.

Всем сердцем я привязана к нему

И с каждым днем все больше уважаю.

А вы, кого ваш прирожденный долг

В защитники предназначал народу,

Вы бросили его, врагам предались

И с ними цепи родине куете!

Мне больно, я от ненависти к вам

С трудом свое удерживаю сердце.

Ему под мощным скипетром австрийским

Мир…

Рабство вы готовите ему!

Ваш край - последний на земле оплот

Свободы, вы изгнать ее хотите!

Где счастье для народа, лучше видит

Он сам, его спасает здравый смысл.

А вы в тенета с головой попали…

Я ненависть, презренье заслужил?

О, если б так! Но видеть вас достойным

Презренья, видеть, как вас презирают,

Когда б любить вас…

Берта! Берта! Вы

То радостью поманите небесной,

То свергнете вдруг с высоты чудесной.

Оно лишь дремлет - разбужу его!

Напрасно вы хотели заглушить

В себе к добру врожденное стремленье,

На благо вам, оно сильней, чем вы, -

Наперекор себе вы благородны.

Вы верите еще в меня! О Берта,

С любовью вашей стать могу я всем!

Природе вашей верность сохраните.

Займите вам назначенное место!

За свой народ, за родину вступитесь,

Сражайтесь за святые их права!

О, горе! Разве вас я не лишусь,

Когда я против Австрии восстану?

Ведь вы в руках своих родных - они

Насильно замуж выдать вас хотят.

В лесных кантонах все мои владенья, -

Швейцарца вольность станет и моей.

Ах, до чего все ясно мне теперь!

Моей руки добиться не надейтесь

По милости австрийцев! Нет, немало

Охотников там до моих поместий.

Они и вашей родине грозят,

Захватчики без совести и чести!

О друг, я жертвой быть обречена.

Чтоб мною фаворита наградить,

Средь лжи двора меня заставят жить.

Печальная мне доля суждена:

Брак ненавистный мне скует оковы.

Спасайте же меня - для жизни новой!

Так вы решились бы остаться здесь,

Моей женою быть в моей отчизне?

О Берта, целью всех моих стремлений,

Моих надежд ведь были только вы!

Спешил я ради вас на поле славы,

Из-за любви о почестях мечтал.

Решитесь поселиться вы со мной,

Блестящий свет покинув, я - у цели.

И пусть тогда в гранитные твердыни

Чужая жизнь бьет яростной волной!

Меня желанье прежде искушало

Уйти в тот мир, в обманчивую даль.

Теперь пускай вокруг сомкнутся скалы

Глухой стеной - мне ничего не жаль.

Нас ждет в долине этой сокровенной,

Открытой небу, счастье всей вселенной!

Таким тебя я видела в мечтах.

Я верила в тебя - и не ошиблась!

Теперь конец коварным обольщеньям -

На родине я счастье обрету!

Здесь мальчиком я расцветал беспечно,

Здесь радости пленяют нас былые,

Тут шум ручьев и сосны вековые…

В моей отчизне станешь ты моей!

На родине любая нам милей.

Где ж, как не здесь, тот остров благодатный,

Невинности давно желанный край,

Где древней верности заветы живы,

Где лицемерье не свило гнезда…

Тут зависть не отравит счастья нам,

И безмятежные нас ждут года.

И вижу я тебя в расцвете сил,

И первый ты средь равных и свободных;

Любовь народную ты заслужил

Величием деяний благородных.

И вижу я тебя, всех жен венец,

Заботливой и нежною подругой.

Блаженством упоен былой слепец,

Мне жизнь - весна, с тобой, моей супругой.

Ты всюду прелесть вносишь, милый друг,

И все живишь и радуешь вокруг!

Что это счастье высшее ты губишь…

Не тяжело ль мне было бы, мой Руденц,

Последовать за рыцарем надменным,

Губителем страны, в угрюмый замок!

Тут замков нет, меж нами и народом

Нет крепостной стены. И впредь ему

Мы оба служим!

Как же сбросить петлю?

Ах, сам ее надел я на себя!

И сам без колебанья разорви!

Что б ни было… с народом оставайся!

Ты к этому рожденьем предназначен.

Трубят… Прощай… Так помни, что, сразившись

За родину, ты за любовь сразишься.

У нас и у отчизны - враг один;

Ее свобода

На переднем плане деревья. В глубине на шесте висит шляпа. Перспектива замыкается покрытой заповедным лесом горой, над которой высится цепь снежных вершин.

Мы караулим зря. Никто сюда

Отдать почтенье шляпе не заходит.

Бывало, как на ярмарке, народ

Толпился здесь. Но стал пустыней луг,

Когда на жерди чучело повисло.

К досаде нашей, только сброд один

В дырявых шапках мимо нас проходит.

А кто почтенней, те скорее крюку

Изрядного дадут, чтоб мимо шляпы

Не проходить и спин пред ней не гнуть.

А все ж по этой площади сегодня

Из ратуши пришлось идти народу.

Ну, думаю, улов богатый будет, -

Ведь никому до шляпы дела нет.

Но иссельман, их поп, увидев это, -

Как раз он шел с причастьем от больного, -

У нашей шляпы вдруг остановился…

Псаломщик в колокольчик зазвонил…

И на колени стали все, я тоже -

Перед причастьем, но не перед шляпой.

Позорный столб для нас самих, приятель,

Вот этот шест с напяленною шляпой.

Ведь эго срам для доброго вояки -

Быть на посту перед пустою шляпой.

За это все нас вправе презирать.

Отвешивать поклоны перед шляпой -

Поверь! - дурацкий это, брат, приказ!

Ты ж кланяешься голове пустой?

Гильдегарда, Мехтгильда и Эльсбета входят с детьми и становятся вокруг шеста.

Эх, вижу я, ты подслужиться хочешь,

И добрый люд вовлечь в беду ты рад.

По мне, иди кто хочет мимо шляпы,

А я на все смотреть сквозь пальцы буду.

Вон фохт висит! Почтенья больше, дети!

Убраться бы ему, оставив шляпу.

Поверь, не хуже было бы стране!

Вы здесь зачем? Проваливайте! Живо!

Кто звал вас? Вы мужей сюда пришлите.

Их подстрекнув не выполнять приказ!

Входит Телль с самострелом, ведя сына за руку. Они идут на авансцену, не обращая внимания на шляпу.

(показывает на гору, покрытую заповедным лесом)

Не правда ли, отец, там, на горе,

Как топором по дереву ударишь,

Из раны брызнет кровь?

А кто сказал?

Пастух… Там заколдованы деревья.

И говорят, у тех, кто им вредил,

Одна рука из гроба прорастала.

Неправда, это заповедный лес.

Вон видишь там вершины снеговые,

Те, что уходят ввысь, за облака?

То ледники. Они гремят ночами,

На нас оттуда катятся лавины.

Засыпали селенье наше Альторф,

Но будто всенародным ополченьем

Встречает их наш заповедный лес.

А есть края, где нет ни скал, ни гор?

Спускаясь с наших гор все ниже, ниже,

Теченью следуя потоков бурных,

Доходишь до равнины необъятной,

Где, пенясь, не шумят лесные воды,

Но реки тихо, безмятежно льются;

Там ширь спокойная иной природы,

Куда хватает глаз - повсюду нивы,

И вся страна как сад большой, красивый.

Так почему, отец, мы не сойдем

Скорее вниз, в ту чудную страну,

Чем жить в напрасных муках и тревоге?

Прекрасен тот благословенный край!

Не пользуются жатвой…

Не живут

Свободно на своей земле, как ты?

Там вся земля - у короля и церкви.

Но ведь в лесах охотятся свободно?

Пернатые и зверь - добро господ.

Но в реках-то свободно ловят рыбу?

Река и море, соль - все короля.

Кто ж этот страшный каждому король?

Он подданных защитник и кормилец.

Что ж, сами защитить себя не могут?

Сосед соседу там не доверяет.

В стране широкой тесно будет мне.

Да, это правда. Лучше за спиной

Пусть будут ледники, чем злые люди.

Отец, гляди-ка, шляпа на шесте!

Что нам до шляпы? Поспешим, сынок!

Во имя императора! Ни с места!

Да что вам нужно? Что все это значит?

Приказ нарушен. Следуйте за нами.

Почтения не отдали вы шляпе.

Пусти, приятель!

Нет, в тюрьму! В тюрьму!

Отца в тюрьму? На помощь! Помогите!

Скорее, люди добрые, сюда!

Насилие! Отца в тюрьму уводят!

Священник иссельман и псаломщик Петерман появляются с тремя поселянами.

Что тут стряслось?

Зачем его ты держишь?

Изменник он и государю враг.

Изменник? Я?

Ведь это Телль - достойный гражданин.

(замечает Вальтера Фюрста и устремляется к нему навстречу)

Отца схватили! Дедушка, на помощь!

В тюрьму его!

Я за него ручаюсь!

Что тут случилось? Ради бога, Телль!..

Он власть ландфохта признавать не хочет.

Ослушник этот ею пренебрег.

Так в этом провинился Телль?

Почтенья шляпе он не оказал.

Так вот за что его в тюрьму? Приятель,

Я за него ручаюсь, отпусти!

Ты за свою, старик, ручайся шкуру!

Мы делаем, что служба нам велит.

Да это вопиющее насилье!

Неужто нагло уведут его?

Нет, мы сильней! Друзья, не выдавать!

Один за всех - и все за одного!

Так вы приказу фохта непослушны?

Гильдегарда, Мехтгильда и Эльсбета возвращаются.

Я справлюсь, люди добрые. Ступайте!

Когда я к силе захочу прибегнуть,

Вы думаете, копий устрашусь?

Посмей-ка увести его от нас!

Оставьте! Тише!

Бунт! Мятеж, мятеж!

Наместник Геслер едет!

Кричи, подлец, хоть лопни!

Замолчишь ты?

Сюда, слуге закона помогите!

Вот сам наместник. Что-то с нами будет?

Геслер верхом, с соколом на руке. Рудольф Гаррас, Берта, Руденц и вооруженная охрана из наемников. На сцене образуется круг из копий.

Дорогу фохту дайте!

Разогнать их!

Что за толпа? Кто призывал на помощь?

Вперед!

Кто ты такой? А он в чем провинился?

О господин, я верный воин твой

И часовым поставлен здесь, у шляпы.

А этот мной сейчас изобличен:

Он поклониться шляпе отказался

И, по приказу, мною был задержан.

Но чернь отбить преступника хотела.

Неужто императором и мной,

Наместником, ты так пренебрегаешь,

Что шляпу ты не захотел почтить,

Которой я испытываю вас?

Злой умысел ты этим только выдал.

По безрассудству ваш приказ нарушил.

Будь я другой, меня б не звали Телль.^[19]

Помилуйте, я впредь не провинюсь.

Ты мастерски, стрелок, владеешь луком

И в меткости едва ль кому уступишь?

Да, это правда!.. С яблони собьет

Мне яблоко отец хоть в ста шагах.^[20]

Что, это сын твой, Телль?

Да, мой сынок.

Их двое у меня.

Которого ты сына больше любишь?

Они мне оба дороги равно.

Ну, если с яблони ты в ста шагах

Сбиваешь яблоко, то покажи мне

Свое искусство, Телль… Возьми свой лук…

Да при тебе он, впрочем… С головы

Сшиби у сына яблоко стрелой…

Но только ты получше целься, Телль,

И первой же стрелою попади;

А промахнулся - с жизнью распростишься.

Чудовищный вы отдали приказ…

Неужто вправду?.. С головы сыновней…

Нет, сударь, нет, вам это не могло

Прийти на ум… Нет, боже упаси

Такой приказ отдать отцу всерьез!

Ты яблоко у сына с головы

Собьешь сейчас, как я того хочу.

Чтоб в голову родного сына метил

Родной отец?.. О нет, уж лучше смерть!

Стреляй, не то погибнешь ты и сын твой!

Что, стать убийцей своего ребенка?

Как видно, нет у вас детей… Понять

Вам не дано родительское сердце.

Э, Телль, как стал ты вдруг благоразумен!

А говорят, что ты большой мечтатель,

Живешь не так, как все другие люди.

Что почудней ты любишь… оттого

Я по тебе такой и подвиг выбрал.

Там, где другой задумается, ты,

Закрыв глаза, решаешься на все.

О, не шутите так с народом, сударь!

Они бледны, дрожат… Им не привычно

Затейливые шутки ваши слушать.

А кто сказал вам, будто я шучу?

Шаги отмерить!.. Восемьдесят хватит…

Ни больше и ни меньше… Он хвалился,

Что в ста шагах сразит любую цель…

Ну, так стреляй, - смотри ж, не промахнись!

О, боже!.. Это уж не шутка… Мальчик,

Ты на коленях вымоли пощаду!

(тихо Мельхталю, который с трудом сдерживается)

Сдержитесь, Мельхталь, я вас умоляю!

Довольно, сударь! Ах, бесчеловечно

Отцовским сердцем так играть. Уж если

Бедняга за проступок свой ничтожный

И должен быть казнен, то он, о боже,

Десятикратно муки смерти вынес.

Пусть невредим он в хижину свою

Вернется. Вас он знает! Этот час

И Телль, и внуки Телля не забудут.

Эй, расступитесь!.. Отчего ты медлишь?

Ты виноват, тебя казнить я вправе;

Но милостиво, Телль, твою судьбу

Искусству рук твоих же я вверяю.

Нельзя роптать на приговор суровый

Тому, кто сам своей судьбы хозяин.

Ты мелким глазом похвалялся. Ладно!

Так покажи, стрелок, свое искусство;

Достойна цель, награда велика!

Попасть стрелою в черный круг мишени

Сумеет и другой, но мастер тот,

Кого не подведет его искусство,

Чей верен глаз и чья рука не дрогнет.

Но пощадите! Я вам половину

Отдам добра, возьмите даже все,

Но вы отца от страшных мук избавьте!

Ах, дедушка, ты перед ним не падай!

Он злой. Ну, где мне стать? Я не робею.

Ведь мой отец бьет птицу на лету, -

Он сердце не пронзит родного сына.

И вас не тронет детская невинность?

Есть бог на небесах, и перед ним

В своих делах дадите вы отчет!

Его вон к той привязывайте липе.

Привязывать? Меня? Я не хочу!

Я, как ягненок, тихо, чуть дыша,

Привяжете, я стану отбиваться.

Дай, мальчик, завязать себе глаза!

Глаза?.. Зачем? Ужели испугаюсь

Я той стрелы, что пустит мой отец?..

Нет, буду ждать и глазом не моргну.

Узнает он, какой стрелок отец!

Не верит изверг, погубить нас хочет…

Назло ему стреляй и попади!

Как! На глазах пред нами совершится

Злодейство это? Где же наша клятва?

Напрасно все! При нас оружья нет.

Мы лесом копий тут окружены.

О, если б сразу мы взялись за дело!

Прости, господь, отсрочку предложившим!

Скорей же! Зря оружие не носят.

Опасно с ним ходить везде и всюду, -

Стрела, отпрянув, поразит стрелка.

Такая дерзость поселян - обида

Верховному властителю страны.

Лишь господа ходить с оружьем вправе.

Вы лук и стрелы любите носить -

Пусть так, но вот тебе для них мишень.

Посторонитесь, люди!

Что вы, Телль!

Дерзнете вы?.. Нет, нет! Остановитесь!

Колени гнутся, и рука дрожит…

Боже всемогущий!

Не буду я стрелять - вот грудь моя!

Пронзить ее велите вашей страже!

Не жизнь твоя, мне только выстрел нужен…

Ты духом тверд. На все готов дерзать!

Отлично ты владеешь самострелом.

За руль берешься, не страшась грозы.

Спасай теперь себя… спаситель всех!

Телль стоит, и по всему видно, что он испытывает страшную внутреннюю борьбу. Руки его дрожат, блуждающий взор то обращен на ландфохта, то устремлен к небу. Вдруг он хватает свой колчан, выдергивает оттуда еще одну стрелу и прячет ее за пазуху.

Стреляй, отец! Я не боюсь!

Что ж, надо!

(все время стоявший в напряженном ожидании и с трудом сдерживавший себя, выступает вперед)

Довольно, фохт! Прошу вас, прекратите…

Все это было только испытаньем…

Вы своего добились… Но суровость

Излишняя вредит разумной цели:

Натянутый сверх меры - треснет лук.

Молчите, вы!

Нет! Буду говорить!

Честь Габсбургов священна для меня.

Но ненависть легко снискать насильем,

А этого не хочет император…

Жестокости такой не заслужил

Народ мой, нет у вас на это права.

Как вы посмели!

Бесчинства над народом наблюдая;

Я закрывал на все свои глаза

И заглушал в своей груди страданья,

Скорбь гневом переполненного сердца.

Но долее молчать изменой будет

И Габсбургам, и родине моей.

Он только пуще разъярится, Руденц!

Я свой народ покинул, от родных

Отрекся. И естественные узы

Порвал затем, чтоб только к вам примкнуть…

Я думал благу общему помочь,

Монарха власть в моей стране усилив.

Теперь повязка с глаз моих упала.

И в ужасе над бездной я стою.

Я верил вам - и был обманут вами.

Вы сердце честное ввели в соблазн…

И я губил народ, - с благою целью.

И ты дерзишь так нагло господину?

Мой господин не вы, а император…

Свободен я, и рыцарская доблесть

Моя нисколько вашей не уступит.

Во имя императора вы здесь,

И хоть позорите вы это имя,

Я чту его, иначе бы я бросил

Перчатку вам, потребовав к ответу.

Что ж, дайте знак своей охране… я

Не безоружен, как они…

Со мной

Мой добрый меч, пусть…

Яблоко пробито!

Пока всеобщее внимание было привлечено к ландфохту и Руденцу, между которыми стояла Берта, Телль пустил стрелу.

Телль в яблоко попал!

Вальтер Фюрст, слабея, готов упасть, но Берта его поддерживает.

Как, он стрелял? Неужто? Вот безумец!

Ребенок жив!

Опомнитесь, отец!

Вот яблоко, отец… Ведь я сказал:

Ты сына своего не можешь ранить!

Телль стоит, подавшись вперед, как бы устремившись за полетом стрелы. Самострел выпадает у него из рук. Увидя подбегающего к нему сына, он бросается к нему с распростертыми объятиями и с жаром прижимает его к сердцу; ноги у него подкашиваются, и он падает без сил. Все растроганы.

Благие небеса!

О дети! дети!

Вот это выстрел!

О нем вовек преданья не умолкнут.

Рассказывать про выстрел Телля будут,

Пока стоят твердыни этих гор.

Он в сердцевину яблока попал!

Да, выстрел меткий, надобно признаться.

Хорош был выстрел. Но беда тому,

Кто милость бога дерзко искушает!

Опомнитесь и встаньте, Телль. Свободу

Вы мужеством добыли. Дома ждут вас.

Вы к матери скорей ведите сына!

Стой, Телль!

Что вам угодно приказать?

Ты из колчана вынул две стрелы,

Я видел сам… Зачем ты это сделал?

Так исстари ведется у стрелков.

Нет, я не верю твоему ответу.

Здесь умысел, как видно, был иной.

Ты мне признайся, Телль, чистосердечно,

Что́ б ни было, я не казню тебя.

Зачем стрелу другую ты припрятал?

Что ж, если вы мне жизнь дарите, сударь,

Я вам скажу всю правду, без утайки.

(Достает стрелу и устремляет на ландфохта страшный взгляд.)

Стрелою этой я пронзил бы… вас,

Когда бы я попал в родного сына, -

Ну, ладно, Телль! Я жизнь тебе дарю.

Я рыцарского слова не нарушу…

Но злобные намеренья ты выдал,

И я велю тебя туда упрятать,

Где ты с луной и солнцем распростишься.

Я только так от стрел твоих спасусь.

Схватить его! Связать!

Как, господин!

Вы человека бросите в темницу,

Когда его спасла рука творца?

Посмотрим, как она спасет вторично!..

Эй, отвести его ко мне на судно!

Я сам хочу доставить Телля в Кюснахт.

Что! Свой кантон насильно Телль покинет?

На это есть запрет. Сам император

Не вправе против грамот поступать!

А он их подтвердил? Такую милость

Бунтовщики вы против государя,

Лелеете надежду на мятеж.

Я знаю вас… я вижу вас насквозь…

Я выхватил его из всей толпы,

Тот, кто умен, покорствуй и молчи.

Геслер удаляется, за ним следуют Берта, Руденц, Гаррас и слуги. Фрисгард и Лёйтхольд остаются.

Меня со всей семьею заодно.

И надо ж было изверга дразнить!

Теперь конец всему, конец! Мы все,

Вас потеряв, окованы цепями!

Теперь конец надежде нашей, Телль!

Телль, мне вас жаль. Ио долг мой - послушанье.

Мой отец! Отец! Отец!

Что вы жене хотите передать?

(с горячей нежностью прижимая сына к груди)

Сын невредим. А мне господь поможет.

Будь я другой, меня б не звали Телль. - Намек на созвучие Tell и toll (нем. - безрассудный, шальной, шалый).

Да, это правда… С яблони собьет // Мне яблоко отец хоть в ста шагах. «Так как Шиллер, - рассказывает Гете, - сам всегда смело приступал к действию, то он не был охотником до основательных мотивировок… Он непременно хотел, чтобы Геслер сорвал яблоко с дерева и заставил сбить его выстрелом с головы мальчика. Это для моей натуры было невозможно, и я уговорил его, чтобы такая жестокость имела свое основание хотя бы в том, что мальчик Телля сам превозносит ловкость своего отца и говорит ландфохту, что отец его может сбить яблоко с дерева в ста шагах. Шиллер сначала не соглашался, но под конец сдался на мои представления и просьбы и сделал так, как я ему посоветовал» (Эккерман. Разговоры с Гете).

Автор:	Шиллер Ф. И.
Категория:	Драма


Предыдущая страница	Оглавление	Следующая страница