Два Пикколомини.
Действие I

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Два Пикколомини. Действие I (старая орфография)

Перевод П. А. Каленова

с приложением его статьи

Учение Шиллера о красоте и эстетическом наслаждении:
и предисловием П. Н. Милюкова.

Посмертное издание.

МОСКВА.
Типо-литография т-ва И. Н. Кушнерев К^о, Пименовская ул., собств. дом.
1902.

Два Пикколомини

Драматическая поэма.

ДЕЙСТВУЮЩИЯ ЛИЦА:

Октавио Пикколомини, генерал-лейтенант.

Макс Пикколомини, его сын, полковник кирасирского полка.

Граф Терцкий, свояк Валленштейна, начальник нескольких полков.

Илло, фельдмаршал, доверенное лицо Валленштейна.

Изолани, генерал кроатов.

Буттлер, начальник драгунского полка.

Тифенбах, Дон-Марадас, Гец, Коляльто, генералы Валленштейна.

Нейман, ротмистр, адъютант Терпкого.

Фон Квестенберг, член военного совета, посланный от императора.

Баптиста Сени, астролог.

Герцогиня Фридландская, супруга Валленштейна.

Тэкла, принцесса фридландекая, её дочь.

Графиня Терцкая, сестра герцогини.

Корнет.

Дворецкий графа Терцкого.

Пажи и слуги герцога фридландского.

Слуги и гобоисты графа Терцкого.

Полковники и генералы.

ДЕЙСТВИЕ И-е.

Старинный готический зал в ратуше города Пильзена, убранный знаменами и оружием.

Илло, Буттлер, Изолани.

Илло.

Хоть и поздненько вы явились, граф,

Но все-таки явились. Дальний путь

Вам оправданьем служит.

Изолани.

Не с пустыми

Руками тоже мы пришли. Под Донаувертом

Мне доложили, что идет обоз

Со шведским провиантом; налетели

Мои кроаты, и шестьсот повозок

Я захватил.

Илло.

Вот это очень кстати:

Гостей у нас не мало, прокормить

Всех нужно будет.

Буттлер.

Да, у вас теперь

Оживлено и людно.

Изолани.

И по церквам солдаты разместились.

(Осматривается кругом).

Вы в ратуше устроились. Ну что же!

Солдат не разбирает: где пришлось,

Там и приладится он, как умеет.

Илло.

Уж командиры тридцати полков

Здесь собрались: граф Терцкий, Тифенбах,

Коляльто, Гец, Марадас, Гиннерзам,

И оба графа Пикколомини,

Отец и сын. Приятелей старинных

Вы встретите здесь многих. Только нет

Альтрингера с Галласом, - запоздали.

Буттлер.

Галласа и не ждите.

Илло (с изумлением).

Как? Известно вам...

Изолани (перебивая).

Макс Пикколомини - он здесь. Ведите

Как десять лет тому назад с Мансфельдом

Мы бились при Дессау. Макс на коне

С моста спрыгнул и через волны Эльбы

Пробился выручать отца. В то время

На бороде его пушок едва лишь

Заметен был; теперь же он, конечно,

Вполне созрел, как надо быть герою.

Илло.

Сегодня с ним увидитесь. Он послан

В Каринтию сопровождать оттуда

Княгиню Фридланд с дочерью. Оне

Должны прибыть сюда сегодня утром.

Буттлер.

Супругу с дочерью князь также вызвал?

Здесь много соберется!

Изолани.

Что ж? тем лучше!

Я думал, здесь придется только слышать

О маршах, батареях, да атаках;

А герцог нам и кое-что другое

Красою дам. Сюрприз приятный!

Илло (стоявший задумчиво, обращается к Буттлеру, которого отводит немного в сторону').

          Как вам известно, что Галлас не будет?

Буттлер.

Он и меня пытался удержать.

Илло (с чувством).

Но вы остались тверды?

(Жмет ему руку).

                       Честный Буттлер!..

Буттлер.

Еще недавно князь такую милость

Мне оказал...

Илло (вспомнив).

Ах, да! он произвел

Вас в генерал-майоры - поздравляю!

Изолани.

И дал вам полк тот самый, как я слышал,

Достигли генеральства. Это дело

Примером для всей армии послужит,

Когда увидят, как служака старый

Заслугами добился до чинов.

Буттлер.

Не знаю, принимать ли поздравленья:

Не утвердит, пожалуй, император.

Изолани.

Э, что тут сомневаться! Князь силён

Настолько, что, когда чего захочет,

Поставит на своем на зло министрам

И даже императору.

Илло.

Да, да!

А потому нам нечего стесняться.

От императора наград заслугам

Мы не дождемся. Все, что мы имеем,

Нам герцог дал; в нем вся надежда наша.

Изолани (к Илло).

Мои должишки хочет уплатить

И сам взялся моим быть казначеем,

На путь добра меня направить хочет?

Уж третий раз, представьте вы себе,

Он честь мою спасает прямо с царским

Великодушием.

Илло.

Когда б он мог,

Он бы поместья раздавал солдатам.

Но в Вене всячески его стесняют,

Где только могут, подрезают крылья.

Как нравятся вам, новые приказы,

С которыми приехал Квестенберг?

Буттлер.

Об этих императорских приказах

Я также слышал... Но, конечно, герцог

Ни шагу не уступит?

Илло.

Прав своих,

Конечно, не уступит, но в отставку,

Пожалуй, выйдет.

(испуганно).

Что вы! Вы меня

Пугаете.

Изолани.

Мы в пух и прах тогда

Все разоримся!..

Илло.

Тише! Квестенберг

И старый Пикколомини.

Буттлер (сомнительно покачивая головой).

Боюсь я,

Что нам отсюда уходить придется

Не так, как мы пришли.

ЯВЛЕНИЕ ИИ-е.

Прежние, Октавио Пикколомини, Квестенберг.

Октавио (еще в отдалении).

Еще прибавилось гостей!.. Сознайтесь,

Мой друг, что лишь войне несчастной этой

Так много здесь героев знаменитых.

Квестенберг.

Чтоб убедиться во вреде войны,

Фридланда лагерь посещать не должно.

О бедствиях её я сам готов был

Почти забыть, когда я здесь увидел

Высокий дух порядка, дисциплины

И все, что, разоряя мир, война

Великого однакож производит.

Октавио.

Вот двое храбрецов, кружок героев

Достойно пополняющих! В их лицах

Вы видите могучий нерв войны.

(Представляя Квестенбергу Буттлера и Изолани.)

   Полковник Буттлер, это - наша крепость,

Граф Изолани - наша быстрота.

Квестенберг (указывая на Октавио).

Октавио (представляя Квестенберга).

          Министр и камергер фон Квестенберг,

Привезший нам из Вены повеленья

Его величества, всегдашний друг

Военного сословья и защитник.

(Общее молчание.)

Илло (подходит к Квестенбергу).

          Не в первый раз уж, господин министр,

Вы делаете честь нам посещеньем.

Квестенберг.

Да, я уж раз знамена эти видел.

Илло.

И помните ли где? - В Моравии у Цнайма.

Вас также государь туда прислал.

От имени его вы герцога молили,

Чтоб снова оне команду войском принял.

Квестенберг.

Я герцога молил? -

Не заходил ни данный мне приказ,

Ни личное усердье, сколько помню.

Илло.

Ну, принуждали, если вам угодно.

Я помню хорошо: граф Тилли был

Разбит на Лехе, и врагам открылся

Свободный путь в Баварию, они

Могли и в сердце Австрии проникнуть.

Тогда предстали вы и Верденберг

Пред герцогом и стали умолять

И угрожать немилостью монарха,

Коль он не сжалится и не поможет.

Изолани (подходит к ним).

Оно понятно, господин министр,

Что вам теперь, при вашем порученьи,

Не очень-то приятно вспоминать

О порученьи том...

Квестенберг.

О, нет, напротив.

Противоречья нет: в то время нужно было

Богемию спасти от рук врагов,

А ныньче - от защитников избавить.

Илло.

Да, порученье лестное! Мы кровью

Богемию отбили у врагов,

И в благодарность нас отсюда гонят.

Квестенберг.

Нельзя же, чтоб несчастная страна

Одну беду меняла на другую.

Не менее врагов друзья ей в тягость.

Илло.

Э, полноте! Мужик за этот год

Поправился, платить он снова может.

Квестенберг.

Конечно, если только о стадах

Вы говорите, господин фельдмаршал.

Изолани.

Война живет войной; коль на войну

Идет мужик, тем лучше государю,

Тем больше будет у него солдат.

.

И верных подданных тем меньше, граф.

Изолани.

Ба! - Все мы подданные государя.

Квестенберг.

С различьем, граф. Одни трудом полезным

Приобретать умеют, а другие

Кутят, да деньги ухарски мотают...

Меч сделал государя бедным, плуг

Обогатит опять.

Буттлер.

Не обеднел бы

Он иногда, когда б не столько пьявок

Высасывало кровь его страны.

Изолани.
(став пред Квестенбергом, смотрит на его украшенную золотом одежду).

Дела еще не так-то плохи. Вижу,

Что золота еще осталось много,

Не все перечеканили в монету.

Квестенберг.

Нам удалось спасти от рук кроатов.

Илло.

Вот, например, Мартиниц и Славата,

Которым государь, на зло всем добрым

Богемцам, щедро раздает награды,

Которые тучнеют, наживаясь

На счет изгнанников, в общественной беде

Находят выгоду, смеются нагло

Над бедствием страны, живя роскошно,

По-царски - их бы вот и им подобных

Заставить, чтоб платили за войну,

Которую они же возбуждали.

Буттлер.

Да, эти блюдолизы, что всегда

Толкутся во дворце и точат зубы

На все доходные места - они

Готовы утянуть копейку у солдата,

Который своей крови не жалеет.

Изолани.

Я, кажется, вовеки не забуду,

Для армии ремонт производил.

Они меня таскали по передним,

Где в обществе каких-то халуёв

По нескольку часов я ждал, как будто

За подаяньем я пришел как нищий.

Вот наконец прислали мне попа.

Зачем мне поп, не ради ль отпущенья

Грехов моих? И что же оказалось?--

Толкуй я о ремонте с ним - с попом-то!

Так я, не кончив дело, и вернулся.

Уж герцог мне в три дня потом доставил,

Чего я в месяц не добился в Вене.

Квестенберг.

Да, да, за ту командировку вашу

Мы и теперь еще не расплатились.

Илло.

Да-с, ремесло суровое война!

В ней меры кротости совсем негодны.

Всего не сбережешь. Когда б мы ждали,

Пока они там в Вене изберут

Нам долго ждать. Ковать железо нужно,

Покуда горячо. Пускай хоть рвется,

Заштопают потом прорехи. Люди

Себя бодрее чувствуют под гнетом

Необходимости, чем при избраньи

Того или другого зла.

Квестенберг.

Да, герцог

Нас от труда избранья избавляет.

Илло.

Он о солдатах, как отец, печется;

А как к нам государь относится, мы знаем.

Квестенберг.

Для государя все сословья равны,

Пожертвовать одним другому он не может.

Изолани.

А потому нас, как волков, в пустыню

Рад гнать, чтобы своих овечек защитить.

Квестенберг (насмешливо).

Илло.

Но если в самом деле таковы мы,

Как нас считает двор, опасно было

Свободу нам давать.

Квестенберг.

И не давали,

Она была взята; а потому

Нам нужно обуздать свободу эту.

Илло.

Ну, дикого придется обуздать коня!

Квестенберг.

Хороший всадник справится легко с ним.

Илло.

Он одному лишь всаднику покорен.

Квестенберг.

Смирят, тогда с ним и ребенок сладит.

Илло.

Ребенка подыскали уж, как слышно?

Квестенберг.

Кого б ни подыскали, вы должны

Повиноваться.

Буттлер.
(Он до сих пор стоял в стороне едил за разговором. Теперь подходит ближе.)

                       Господин министр!

Не мало войск имеет император

В Германии: в богемском королевстве

Считают тридцать тысяч и шестнадцать

В Силезии; до десяти полков

На Везере, на Рейне и на Майне;

В Баварии двенадцать. Не считаю

Тех гарнизонов, что по крепостям

Границу стерегут. Все эти силы

Подчинены фридландским командирам;

А все фридландцы вышли из одной

И той же школы, всех их молоко

Одно вскормило, всех их оживляет

Единый дух. Они, как чужестранцы,

Стоят на этой почве. Для них служба

Все составляет - родину, семью.

Не бьются их сердца патриотизмом:

Подобных мне пришельцев из чужбины

Не ради государя; половина

К нам перешла на службу, изменив

Другим знаменам. Все равно для них

Сражаться ль под орлом двуглавым, или

Под лилией и львом. И есть один лишь,

Который всех их твердою рукою

Умеет сдерживать, внушая им

Боязнь, соединенную с любовью,

И всех в один народ объединяя.

Как молния громоотводом быстро

И верно направляется - с такой же

И быстротой, и точностью летят

Приказы герцога и с отдаленных

Окраин государства достигают

До самой Вены и до часовых,

Что у дворца стоят на карауле.

Квестенберг.

В чем краткий смысл столь длинной речи вашей?

Буттлер.

Которые Фридланду подчиняют

Нас всех, не перейдут по произволу

На всякого, кого бы двор не вздумал

Из Вены нам прислать. Мы не забыли,

Как герцог должность принял. Поручил ли

Его величество готовые войска

Команде герцога и лишь нашел в нем

Вождя для войск? - Войск не было совсем;

Найти, создать их должен был сам герцог.

Он войск от императора не принял,

А дал ему. И нам не император

Дал герцога вождем - совсем напротив:

Нам император Валленштейном дан,

Лишь Валленштейн нас с ним соединяет.

Октавио (становясь между ними).

          Прошу вас вспомнить, господин министр,

Что вы находитесь среди военных,

Что откровенность смелая всегда

Дают им право на такия ж речи.

Почтенный этот воин уж однажды

С той смелостью, которая теперь

Немного увлекла его, большую

Услугу государю оказал.

При страшном возмущеньи гарнизона

Он Прагу спас, когда ее спасти

Могла одна лишь доблестная смелость.

(Вдали слышна военная музыка.)

Илло.

А! - слышите? Должно быть герцогиню

Встречают с музыкой, дают сигнал

Её приезда.

Октавио (Квестенбергу).

Значит, и мой сын

Вернулся. Он в Каринтию был послан

За герцогиней.

Изолани (к Илло).

Илло.

Идем. И вы полковник Буттлер с нами?

(К Октавио).

Граф, не забудьте: нынче до обеда

Должны мы все у герцога собраться,

Куда пожалует и господин министр.

(Илло, Изолани и Буттлер уходят.)

ЯВЛЕНИЕ ИИИ-е.

Октавио и Квестенберг.

Квестенберг (с знаками изумления).

    Я крайне изумлен всем, что здесь слышал.

Какая дерзость! Каковы идеи!..

О, граф, что, если этот дух всеобщий?..

Октавио.

Почти вся армия заражена им.

Квестенберг..

Так горе нам! Где взять другое войско,

Что Илло еще более опасен,

Чем даже кажется. И этот Буттлер

Не мог не обнаружить озлобленья.

Октавио.

Ну, Буттлер не потерян. Гордость в нем

Задета за живое, он обижен,

Но беса в нем я укротить сумею.

Квестенберг
(в безпокойстве ходит взад и вперед).

          Да, друг мой, плохо дело, много хуже,

Чем мы воображали, сидя в Вене.

Блеск трона ослеплял нас, мы не знали,

Как может быть всесилен полководец

Среди солдат. Теперь глаза раскрылись.

И вижу - император здесь ничто,

Здесь герцог - император. С той минуты,

Как я по лагерю прошелся с вами,

Октавио.

Вы видите, как не легка задача,

Мне присланная с вами от двора,

И как опасна роль моя при князе.

Достаточно и тени подозренья

В его душе, чтобы и мне погибнуть,

И тем ускорить только исполненье

Его преступных замыслов.

Квестенберг.

О, Боже!

Где был наш ум, когда мы меч вручали

Безумцу этому и безграничной властью

Такого человека облекли?

Да, искушенье было слишком сильно

Для честолюбца, даже человек

И твердый нравственно не устоял бы.--

Поверьте мне, он наотрез откажет

Исполнить повеленье государя^

Он безнаказанно ведь может это сделать

Позорно обнаружится.

Октавио.

Заметьте,

Он в лагерь перевез жену и дочь,--

Конечно неспроста: он поспешил

Извлечь из императорских владений

Залог, который мог его сдержать

В границах долга. Значит, нужно ждать,

Что возмущенье не замедлит вспыхнуть.

Квестенберг.

Как быть нам, граф? Как выдержать грозу?

Со всех сторон нас обложили тучи:

Враг у границ, уж овладел Дунаем

И с каждым днем все ближе наступает;

Внутри мятеж, возстанье мужиков,

Во всех сословьях недовольство, ропот;

И армия, опора государства,

Развращена, забыла дисциплину,

Как одичалая, не хочет знать

И слепо повинуется безумцу...

Ужасное орудие в руках

Такого человека!..

Октавио.

Полно, друг мой!

Что унывать заране? Ведь слова

Всегда смелее дел; и я уверен,

Что многие, которые теперь

На все готовы в ослепленьи, совесть

Почувствуют в груди, лишь стоит им

По имени назвать их преступленье.

К тому ж и мы ведь не совсем без войска:

Альтрингер и Галлас остались верны,

Их маленькое войско с каждым днем

Растет, и захватить врасплох нас герцог

Не может; я ведь окружил его

Шпионами, о каждом его шаге

Мне тотчас донесут. Да что шпионы!--

Он сам доверчиво мне все откроет.

.

Непостижимо это, как врага

С собою рядом он не примечает?

Октавио.

Не думайте однако, что лукавством

И хитрым угожденьем, и словами

Коварными мне вкрасться удалось

В его доверие; и хоть велит мне

Благоразумие и долг мой государю

Скрывать от герцога мой образ мыслей,--

Я все-таки пред ним не лицемерю.

Квестенберг.

Здесь несомненно божий промысл виден.

Октавио.

Не знаю, что могло с такою силой

Его ко мне и к Максу привязать.

Друзьями были мы всегда. Привычка,

Товарищество, общая опасность

В походах общих сблизили давно нас.

Но я могу назвать известный день,

Внезапной силою. То было утром

Перед битвой лютценской. Зловещий сон,

Приснившийся мне в ночь, меня заставил

Идти к нему с советом, чтобы в битву

Он ехал на другом коне. Вдали

От лагеря под деревом нашел

Его я спящим, разбудил и тотчас

Совет мой сообщил. Он долго, долго

Дивясь смотрел в лицо мне. Вдруг с таким

Порывом нежности меня он обнял,

Как будто бы великую услугу

Я оказал ему; и с этих пор

Он доверяет мне в такой же мере,

В какой я от него стараюсь скрыться.

Квестенберг.

А сын ваш вами в тайну посвящен?

Октавио.

Нет.

Квестенберг.

Разве вы считаете ненужным

Октавио.

Душевной чистотой он огражден.

Но слишком прям он, слишком чужд притворства;

Узнавши тайну, не сумеет он

Владеть собой и выдаст нас.

Квестенберг (озабоченно).

Ах, друг мой!

Я уважаю и вполне ценю

Характер сына вашего; но если...

Подумайте...

Октавио.

Нельзя, нельзя иначе.

Молчите - он идет...

ЯВЛЕНИЕ IV-е.

Макс Пикколомини, Октавио, Квестенберг.

Макс.

Вот он и сам! Отец, как поживаешь?

(Обнимает отца, но, заметя Квестенберга, холодно отступает).

Октавио.

Да что ты, Макс? Вглядись поближе в гостя.

Друзей старинных с ласкою встречают,

Послов его величества с почтеньем.

Макс (с сухостью).

Добро пожаловать, когда с хорошей вестью

Вы в лагерь прибыли.

Квестенберг (взяв его за руку).

                                                  Не отнимайте

Руки своей! Я эту руку жму

Не только от себя и не пустую

Хочу сказать вам фразу: имя графов

Октавья Макса Пикколомини

Звучит отрадно и сулит надежду;

И счастье Австрии, я верю, не затмится

Пока такия две звезды сияют

В главе у армии...

Макс.

Но вашу роль

Вы прибыли сюда, как мне известно,

Не для похвал, вас порицать прислали.

За что же мне такое предпочтенье?

Октавио (Максу).

Да, Квестенберг приехал от двора,

Где невполне все герцогом довольны.

Макс.

За что же? В чем вина его? Не в том ли,

Что сам собой решает он дела,

Которые один он понимает?

Он в этом прав вполне. Не так он создан,

Чтобы ему послушно применяться

К желаниям других; его природе

Противоречит это, он не может:

Высокий дух властителя живет в нем,

И пост властителя он занимает.

И в этом наше счастье. Мало есть

Людей, способных управлять собою

И разсуждать. Для общей пользы нужен

Быть средоточьем тысяч и опорой

Вполне надежной. Валленштейн таков.

И если для двора пригодней человек

Иного сорта, - именно такой

Необходим для войска.

Квестенберг.

Да, для войска...

Макс.

И как он всех умеет оживить,

Наполнить бодростью, сознаньем силы;

Как зорко подмечает он таланты

И дарованья в каждом; как умеет

Их развивать, употребляя в дело!

Он именно заботится о том,

Чтоб каждый делал то, к чему он призван

Самой природой. Этим средством он

Талантами других владеет, как своими.

Квестенберг.

Кто спорит, что распознавать людей

И пользоваться ими он умеет?

Что он слуга; как будто он родился

В своем достоинстве.

Макс.

А разве нет?

Властителем он от природы создан

И, власть себе завоевав, он тем

Осуществил закон природы только.

Квестенберг.

Так, стало быть, мы все должны зависеть

От милости его?

Макс.

Великий духом

Нуждается в доверии великом.

Ему свободу только предоставьте,

Предел и цель он сам себе положит.

Квестенберг.

Мы это испытали.

Макс.

Их пугает

Все то, что глубоко, по сердцу им

Лишь мелкое.

Октавио

Его не переспоришь,

Уж сдайтесь, друг мой.

Макс.

В крайности они

Решились духа вызвать; он явился --

И страшно им. Великия дела,

Необычайные не могут совершаться,

Как заурядные. Одна минута

Решает в битве все: там свой разсудок,

Свой нужен глаз. Вождь должен быть велик;

Так пусть ему дозволят, подчиняться

Лишь гению его, не мертвой букве

Законов старых, плесенью покрытых.

Октавио.

Нет, Макс, законов и порядков старых

Не будем порицать мы! Хоть и узки

Законы эти, но заслуга их

Безценна. Угнетенный человек

Защиту в них нашел и произвол тиранов

Он ими обуздал; а произвол,

Хотя бы шел обходами, от цели

Не уклоняется. Прямым путем

Лишь молнии, да пушечные ядра

Летят и разрушеньем отмечают

Свой страшный путь. Но как реки теченье,

Как очертанья вольные долин,

Так точно человека путь разумный

Идет изгибами, обходит ниву

И виноградный сад и чтит границы

Владений частных, и хотя поздней,

Но все-таки приводит верно к цели.

Квестенберг.

О, слушайтесь отца! Отец ваш - он герой

И вместе человек!..

Октавио.

В твоих идеях

Питомец лагеря сказался, Макс.

Пятнадцать лет уж тянется война,

В которой ты возрос и воспитался.

Отваги воина, сама война

Последней целью не войну имеет.

Нет, не великия деянья силы,

Которые нас блеском поражают

И вместе ужасом - нет, не они

Приносят людям светлую отраду

И счастье прочное. Поспешно создают

Из полотна свой подвижный стан солдаты,

И разом вдруг окрестность оживится:

Все рынки переполнены, дороги

Кишат обозами, кипит торговля.

Но вот в один прекрасный день, посмотришь,

Палаток нет, орда откочевала,

И мертво все кругом, как на кладбище;

Потоптаны поля, и разом гибнет

Весь урожай...

Макс.

О, еслиб государь

Мир заключил! Я с радостью отдам

Кровавый лавр за первую фиалку,

Октавио.

Но что с тобой? Ты вдруг так оживился.

Макс.

Я мира не видал? О, нет, отец,

Я видел мир; я только что проехал

По местностям, куда еще война

Не проникала. В жизни много, много

Есть истинно высоких наслаждений,

Нам совершенно чуждых. Как пираты,

Мы знаем лишь пустынный берег жизни,

Прекрасной жизни! - Да, мы как пираты,

Которые проводят весь свой век

На затхлом корабле, которых нравы,

Как море, необузданы и дики.

Они лишь бухты знают, где на берег

Для грабежа выходят; материк

Неведом им) неведомы долины

Со всей их прелестью; и также нам

Все это чуждо в нашей дикой жизни.

Октавио ей).

          На эти мысли навела тебя

Твоя поездка?

Макс.

Да, поездка эта

Была мне словно первый праздник в жизни.--

Какая цель тех тягостных трудов,

В которых молодость моя проходит?

Они ни ум познаньем не развили,

Ни сердца не согрели. Шум и треск,

Царящий в лагере, бой барабанов

И ржание коней, и вечно те же

Служебные часы, смотры, ученье --

Весь этот вздор - он жаждущого сердца

Не может утолить, в нем нет души.

А есть ведь в жизни счастье и отрада.

Октавио.

Ты много понял, Макс, за эти дни!

Макс.

В мечтах я вижу тот счастливый день,

Когда мы к обществу людскому, к жизни

Опять вернемся. Свежими ветвями

Под звуки марша мирного домой

Идут войска. Ворота городския

Раскрылись сами настеж, ни петард,

Ни пушек для пролома их не нужно.

Толпой веселой граждане на вал

Выходят, их приветственные клики

Несутся в даль. Гудят колокола,

Торжественно, светло благовествуя

Начало мирных дней. Из деревень

И городов ликующий народ

Валит навстречу войску, замедляя

Его движение. Отец старик

Жмет руку сыну. Как теперь он счастлив,

Что удалось дожить до дня свиданья!

И сын вступает под родной свой кров,

Давно покинутый, как незнакомец.

Ему все ново здесь; то деревцо,

Которое как прут еще сгибалось,

Когда уехал он, теперь под тень

Стыдливой радостью, светла, как май,

Ему навстречу девушка выходит.

А помнит он ее еще ребенком...

Какое счастье, в дверь вступив родную,

Горячия объятья милых встретить!

Квестенберг (растроганный).

О, как далек счастливый этот день,

Как он далек еще!..

Макс (гневно обращаясь к нему).

              А кто, скажите,

Виной тому? Кто, как не вы все в Вене?

Я откровенно вам скажу - досада

Мне сжала грудь, когда я вас увидел.

Вы, ваша партия - помехой миру.

Да, Квестенберг! С оружием в руках

Мы мира добиваемся, а вы --

Вы Валленштейну отравили жизнь,

Готовы делать, клеветой его

Черните. А за что? - За то, что блого

Европы всей в его глазах важнее,

Чем маленький клочок земель австрийских.

Бунтовщиком, изменником хотите

Его представить и, Бог знает, чем --

За то, что он Саксонию щадит,

Доверие врагам внушить желает.

А это ведь единственное средство

К возстановленью мира. Пусть война

В самой войне окончится, иначе

Откуда взяться миру? Бог судья вам!

Как я люблю все доброе, так вас

Я ненавижу и клянусь вам Богом,

Что я за Валленштейна кровь мою

Скорей пролью по капле до конца,

Чем вам торжествовать удастся, видя

Его низложенным. (Уходит,)

Квестенберг и Октавио.

Квестенберг.

Вот до чего дошло!..

Ужели, друг мой, мы его оставим

При этом заблужденьи, не раскроем

Мы глаз ему?

Октавио (опомнясь от глубокой задумчивости).

Мне он теперь раскрыл их

И я заметил многое... Да, худо!..

Проклятая поездка!

Квестенберг.

Как поездка?

Октавио.

Пойдем, мне нужно это разузнать

И самому глазами убедиться...

Квестенберг.

Что разузнать? Куда идти нам?

Октавио.

Квестенберг.

К кому?

Октавио (поправляясь).

Пойдемте к герцогу. О, Боже!

Они его опутали сетями,

Он не таким, как прежде был, вернулся.

Квестенберг.

Но объясните мне...

Октавио.

И как я сам

Не догадался прежде, не разстроил

Поездки этой? Для чего держал

Я в тайне от него? - Вы были правы,

Я должен был его предупредить.

Теперь уж поздно...

Квестенберг.

Что же поздно, друг мой?

Вы так загадочно мне говорите...

(более спокойно).

          Пойдемте к герцогу! Пора; уж скоро

Наступит час, в который он назначил

Собраться у него. Идем скорее.

(Уходят.)