Два Пикколомини.
Действие II

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Два Пикколомини. Действие II (старая орфография)

ДЕЙСТВИЕ ИИ-е.

Зал у герцога фридландского.

ЯВЛЕНИЕ И-е.,

Слуги разстилают ковры и разставляют кресла.
Входит астролог Сени в черной несколько причудливой одежде итальянского ученого; в руках у него белая палочка, служащая для указания небесных отделов.
Он выступает на середину залы.

Слуга (обходит зал с курильницей.)

          Живей, живей кончайте! Караул

Уж строится, они сейчас здесь будут.

2-й слуга.

Зачем велели отменить тот зал,

Что наверху? В нем было бы светлее.

1-й слуга.

Тот зал несчастлив.

2-й слуга.

Все ведь пустяки!

Людей морочит только. Зал, как зал.

Что может место значить?

Сени (внушительно).

Нет, мой сын!

На этом свете все значенья полно,

А главное - во всех земных делах

Есть час и место.

3-й слуга.

Полно спорить с ним,

Нафанаил: сам даже герцог верит

Его словам.

Сени (сосчитывает число кресел).

                              Одиннадцать! Число дурное!

Двенадцать кресел ставьте. В зодиаке

Двенадцать знаков. Пять и семь,

Святые числа, вместе составляют

2-й слуга.

Чем же вам не по душе

Одиннадцать?

Сени.

Одиннадцать есть грех,

Одиннадцать переступает десять

Господних заповедей.

2-й слуга.

Вот что! Так!

Ну, а за что же пять число святое?

Сени.

Оно душе подобно человека.

Как человек есть смесь добра и зла,

Так пять есть первое число, в котором

Соединился чет и нечет.

1-й слуга.

Вот дурак!

2-й слуга.

Оставь, пожалуйста! Люблю я слушать,

Когда он говорит; его слова

Заставят призадуматься...

.

Идут!

Ну, братцы, уходите в эту дверь!

(Слуги поспешно уходят, Сени медленно следует за ними.)

ЯВЛЕНИЕ ИИ-е.

Валленштейн и герцогиня.

Валленштейн.

Проездом через Вену, герцогиня,

Вы виделись с венгерской королевой?

Герцогиня.

С императрицей также. К целованью

Руки нас допустили к ним обеим.

Валленштейн.

А как там отнеслись к тому, что я

Вас с дочерью зимою вызвал в лагерь?

Герцогиня.

Я ваш приказ исполнила, сказала,

Что участь нашей дочери решив,

Вы пожелали с будущим супругом

Валленштейн.

Не спрашивали вас, кого я выбрал?

Герцогиня.

Желанье выражали, чтоб ваш выбор

Не пал на лютеранина.

Валленштейн.

А вы?

Чего бы вы для дочери желали?

Герцогиня.

Вы знаете - всегда мои желанья

Согласны с вашими.

Валленштейн (после минутного молчания).

Ну, а прием

Каков вам при дворе был? Без утайки

Все говорите мне. Каков прием был?

Герцогиня.

О, многое теперь. совсем не то,

Что прежде было.

Валленштейн.

Не оказали прежнего почета?

Герцогиня.

Почет был мне оказан, все приличья

Соблюдены вполне; но, вместо прежней

Любви, доверия и нежной ласки,

Торжественный какой-то этикет

Нашла я. Нет, супруга Валленштейна,

Дочь графа Гаррах не привыкла видеть

Таких приемов.

Валленштейн.

А моих поступков

Не порицали?

Герцогиня.

Нет. Но я бы лучше

Хотела порицаний: я привыкла

Вас защищать и раздраженных вами

Умею успокаивать. Никто

Не порицал вас, все они молчали

Так холодно. И как меня томило

Не ссора мимолетная - разрыв,

Разрыв непоправимый, безвозвратный

Произошел... Бывало королева

Меня всегда кузиной называла

И нежно обнимала при прощаньи...

Валленштейн.

Теперь не обняла?

(отирая слезы).

Нет, обняла;

Но я уже, откланявшись, готова

Была совсем уйти; тогда она,

Как бы одумавшись, поспешно встала

И подошла ко мне, и обняла;

Но в этой ласке было больше грусти,

Чем искренняго чувства...

Валленштейн (берет ее за руку).

Успокойтесь!

А что же Эггенберг и Лихтенштейн,

Герцогиня (качая головой).

Я не видала их.

Валленштейн.

Ну, а посол испанский? За меня

Всегда так горячо он заступался.

Что ж он?

Герцогиня.

На этот раз он нем был.

Валленштейн.

Так эти солнца нам не светят больше?

Ну, мы своим согреемся огнем.

Герцогиня.

Ужели, герцог, верны те догадки

И слухи, о которых при дворе

Толкуют шепотом, но громко повторяют

Во всей стране, о чем и Ламормен

Намеками...

Валленштейн

А, патер Ламормен!

Что ж он рассказывал?

Герцогиня.

Что обвиняют

Вас в превышеньи власти, в дерзком ослушаньи

Приказов высочайших, что на вас

Курфюрст баварский жалобу готовит,

Испанцы также, что висит над вами

Гроза еще страшнее поразившей

Вас в Регенсбурге; будто говорят уж --

Боюсь и молвить.

Валленштейн (с напряженным вниманием).

Говорят о чем?

Герцогиня.

О, герцог! - о вторичном...

Валленштейн.

О вторичном.--

Герцогиня.

Валленштейн.

О низложеньи?

(В сильном волнении ходит по комнате).

Да, они меня

Принудят сами, вопреки желанью,

Идти на крайность.

Герцогиня (подходит к нему).

                      Милый, милый Албрехт!

Подумайте - ведь есть еще возможность

Покорностью предотвратить грозу.

А если так - заставьте ваше сердце

Смириться, уступите государю,

Не дайте повода к тому, чтоб злоба

Могла чернить благия ваши цели,

Толкуя их неправильно; возстаньте

Во всеоружьи правды посрамить

Мы быстрым возвышеньем возбудили

Людскую злобу. Что же будет, если

И милость государя мы утратим?

ЯВЛЕНИЕ ИИИ-е.

Графиня Терцкая входит, держа за руку княжну Тэклу.

Графиня.

Уж о делах толкуете и, вижу,

О невеселых, прежде, чем успел он

Полюбоваться дочкой. Первый миг

Пусть будет радостен. Папаша Фридланд,

Смотри, вот дочь твоя!

(Тэкла, робко приближаясь к отцу, склоняется к руке ею; он обнимает ее и несколько мгновений молча на нее смотрит.)

Валленштейн.

Светло надежда

Мне улыбнулась. Я ее беру

Герцогиня.

Ребенком

Она была, когда, семью покинув,

Отправились вы войско набирать

Для государя. Возвратясь домой,

Вы не нашли ее: в монастыре

Она училась.

Валленштейн.

Да, пока мы здесь

Оружием старались ей стяжать

Величие земное, мать природа

В тиши монастыря ее дарами

Небесными украсила - и вот

Во всей красе дитя мое выходит

Своей судьбе блистательной навстречу,

Осуществляя мне мою мечту.

Герцогиня.

Что, Тэкла, ты отца бы не узнала?

Тебе едва минуло восемь лет,

Тэкла.

Как, мама, не узнать? Отец нисколько

Не постарел; каким его я помню,

Таким же и остался он цветущим.

Валленштейн.

Дитя мое! Как мило и разумно

Она ответила! А я роптал,

Я недоволен был судьбой, что сына

Мне не дано, который мое имя

И счастье получить бы мог в наследство

И мимолетное мое существованье,

Продолжил в гордой линии князей

Владетельных. Я был тогда неправ.

На это девственно цветущее чело

Я возложу венец моих трудов суровых

И, превратив его в корону, буду

Утешен, зная, что не даром жил.

(Он держит ее в объятиях, между тем как входит Макс.)

ЯВЛЕНИЕ IV-е.

потом входит граф Терцкий.

Графиня.

А, вот он паладин наш, наш защитник!

Валленштейн.

Спасибо, милый Макс! Ты мне всегда

Приносишь радость. Как Люцифер светлый

Нам сонце возвещает, так и ты

Принес мне солнце и отраду жизни.

.

Я, герцог --

Валленштейн.

Император до сих пор

Моей рукой давал тебе награды;

А нынче ты отца счастливым сделал,

И Фридланд сам заплатит этот долг.

Макс.

О, герцог, вы уж слишком поспешили

Со мною расплатиться! Я сконфужен

И даже огорчен. Едва успел я,

Прибыв сюда, вам передать семью,

Великолепного коня, с роскошным

Охотничьим прибором, как расплату

За труд. Так это был лишь труд, лишь служба?

А я смотрел на порученье это,

Как на доверие, любовь и милость,

И от души хотел благодарить вас.

Ужели я ошибся?..

(В это время входит граф Терцкий и передает герцогу письма, которые тот поспешно раскрывает.)

Графиня.

Разве он

За труд вас награждает? Радость хочет

Он выразить. Вам делает, конечно,

Большую честь такая деликатность,

А брат привык всегда быть щедр по-царски.

Тэкла.

Ужель и мне любви его не верить?

Он мне нарядов разных надарил,

Еще не выказав отцовской ласки.

Макс.

(Он берет руку герцогини и говорит взволнованным, растроганным голосом.)

Я всем ему обязан; имя Фридланд

Мне дорого навеки; в нем звучит

И радость мне, и счастье, и надежда.

Я с этим именем волшебной силой

Какой-то связан, и ни что, ни что,

Вовеки не разрушит этой связи!

(Графиня между тем внимательно следит за герцогом и замечает, что чтение писем заставило его задуматься.)

Графиня.

Уйдем однако, мы мешаем брату.

Валленштейн
(оглядывается и, опомнившись, веселым голосом говорит герцогине.)

Еще раз мой привет вам, герцогиня.

Вы здесь хозяйка полная. Ты, Макс,

А мы пока делами здесь займемся.

(Макс предлагает руку герцогине, графиня уводит Тэклу.)

Терцкий (вслед Максу.)

Граф, не забудьте, что собранье ныньче.

ЯВЛЕНИЕ V-е.

Валленштейн, Терцкий.

Валленштейн
(погружен в задумчивость и говорит сам с собою.)

          Жена сказала верно, не ошиблась,

Мне эти письма то же подтверждают.

Уж в Вене решено, приемник мне

Назначен - Фердинанд, король венгерский,

Сынок его величества. Теперь

Он роль спасителя у них играет,

Светила восходящого; а я --

Со мной покончили, и уж наследник

Мне, как покойнику, у них подыскан.

(Обернувшись замечает Терцкого и передает ему одно из писем.)

          Альтрингер и Галлас прислали письма,

Что сами не приедут - это дурно.

Терцкий.

А будешь медлить, друг за другом все

Тебя покинут.

Валленштейн.

Надобно послать

К Альтрингеру. Тирольские проходы

В его руках, - пусть он не пропускает

Испанцев из Милана. Что Сезина,

Давнишний наш переговорщик тайный?

Ведь он опять недавно появился,--

Какие вести он привез от Турна?

Терцкий.

Граф Турн велел тебе сказать, что он

Со шведским канцлером имел свиданье,

Вести переговоры и не хочет

С тобой отныне дел иметь.

Валленштейн.

Что так?

Терцкий.

Что ты желаешь лишь играть словами,

Чтоб одурачить шведов и, войдя

В согласие с саксонцами, от шведов

Отделаться пустою суммой денег.

Валленштейн.

Вот как! Так он воображал, что им в добычу

Я предоставлю часть земли немецкой,

Чтоб им у нас хозяйничать? Ну, нет!

Пусть лучше сами уберутся прочь.

Таких соседей нам не надо - прочь их!

Терцкий.

Отдай ты им клочок ничтожный этот.

Не от твоих земель его отрежут.

Тебе какое дело, кто заплатит,

Валленштейн.

Пусть уберутся!

Ты этого понять не можешь. Никогда

Не скажут, что германския владенья

Я раздробил и предал чужестранцам,

Чтоб в дележе и мне досталась доля.

Империя защитника во мне

Пусть видит, чтоб среди князей имперских

Я мог достойно сесть. Власть иностранцев

В пределах государства не должна

Укореняться, менее всего

Власть готов, этих нищих, псов голодных.

Они давно уж алчными глазами

Глядят на наши земли с их богатством.

Орудием должны они служить мне,

Но поживиться я им не дозволю.

Терцкий.

С саксонцами, надеюсь, ты поступишь

Честней. Они терпение теряют,

К чему все эти маски? - Объясни!

Друзья в сомнении; Арнгейм и Оксенштирн

Не знают, что подумать, как понять им

Твою медлительность. В конце концов

Лжецом являюсь я: через меня

Ведутся эти все переговоры,

А я и документа не имею

За подписью твоей.

Валленштейн.

Я документов

За подписью не выдаю - ты знаешь.

Терцкий.

А как же верить-то твоим словам,

Когда дела не следуют за ними.

Ведь все переговоры до сих пор

Так были ведены тобой, как будто

Ты одного желаешь - их дурачить.

Валленштейн.

А как ты можешь знать, что в самом деле

Я не дурачу? Так ли хорошо

Меня ты знаешь? Помыслов моих

Я, помнится, тебе не открывал...

Что император дурно поступил

Со мною - это правда. Захоти я

Ему за это злом воздать, я мог бы.

И мне сознанье сил моих приятно;

Но захочу ль я их. употребить,

Об этом ты не больше знаешь, чем другие.

Терцкий.

Вот так-то вечно всех нас водишь ты.

ЯВЛЕНИЕ VI-е.

Прежние, Илло входит.

Валленштейн.

Ну, как дела? Что наши генералы?

Илло.

Все за тебя, в отличном настроеньи.

Узнав об императорских приказах,

Они шумят.

.

А Изолани как?

Илло.

Душой и телом твой, с тех пор как снова

Он может продуваться в фараон

По милости твоей.

Валленштейн.

А как другие?

Коляльто, Деодати, Тифенбах --

Илло.

За Пикколомини

Они пойдут, куда тебе угодно.

Валленштейн.

Так, значит, я им доверять могу?

Илло.

Да, - если ты в обоих Пикколомини

Уверен.

Валленштейн.

Как в себе самом.

Ничто их от меня не оторвет.

Терцкий.

Ох, лучше б -ти поменьше доверялся

Октавио, лисице этой старой.

.

Уж не тебе учить меня людей

Распознавать. Я с ним шестнадцать раз

Ходил в сраженье, гороскоп его

Определил я: мы с ним под одними

Звездами родились.

(Таинственно.)

Ну, словом - тут

Сцепленье роковое... Если ты

В других уверен --

Илло.

Все одно кричат,

Чтоб ты отнюдь не оставлял команды,

И депутацию к тебе готовят.

Валленштейн.

Но если я по отношенью к ним

Дам обязательство, то и они

Пусть то же сделают.

Илло.

Само собою.

Валленштейн.

Пусть письменно они дадут присягу

Илло.

Это так.

Терцкий.

Как безусловно? А присяга их

На верность императору? Конечно

Они оговорятся в этом смысле.

Валленштейн.

Не нужно оговорок, - безусловно!

Илло.

Мне мысль пришла... Граф, вы даете нам

Банкет сегодня вечером, не так ли?

Терцкий.

Даю и пригласил всех генералов.

Илло (Валленштейну).

Позволь мне действовать, как я придумал,

И я тебе доставлю их присягу,

Как ты желаешь.

Валленштейн.

Делай, как сам знаешь.

Лишь подпись генералов мне доставь.

Илло.

А если я их подпись и присягу

Тебе передаются, - что тогда?

Возьмешься ли ты серьёзно наконец

За дело? Счастье попытать решишься?

Валленштейн.

Доставь мне подпись их.

Илло.

Обдумай все:

Желанье императора исполнить

Тебе нельзя, ты сил своих ослабить

Не можешь передачею испанцам

Полков, иначе ты навек утратишь

Всю власть свою. Сообрази и то:

Приказы так настойчивы, что ими

Пренебрегать нельзя, нельзя уж больше

Уверток делать, если ты с двором

Формального разрыва не желаешь.--

Решись же наконец и смелым шагом

Предупреди их. - Пли ждать ты будешь

И медлить до тех пор, пока дойдет

До крайности?

.

Да, медлить, прежде, чем

Решусь на крайность.

Илло.

Пользуйся минутой,

Она не ждет. А ведь такой великой,

Решительной минуты ты не скоро

Еще дождешься. Нужно очень многим

Условиям сойтись, чтоб мог удачно

Свершиться кризис, а ведь в жизни порознь

Они приходят - ну, и нет успеха.

Смотри, как все теперь соединилось

Вокруг тебя, как все значенье полно:

Все шефы лучшие сюда сошлись

По зову твоему и ждут лишь знака

Твоей руки. Не дай же снова им

Напрасно разойтись. В другой ведь раз

Ты их в такой кружок единодушный

Не соберешь. Прилива нужно ждать,

Чтобы от берега корабль тяжелый

Отчалить мог; и лишь в потоке общем

Они теперь в твоих руках, но скоро

Война разсеет их во все концы,

И общий дух погибнет под давленьем

Себялюбивых, мелких интересов.

Тот, кто потоком общим увлеченный

Сегодня смел, наедине оставшись

С самим собой, очнется и припомнит

Свое безсилие, и быстро повернет

На торный путь повиновенья долгу,

И будет лишь искать под теплой кровлей

Приюта от невзгод.

Валленштейн.

Еще не время.

Терцкий.

Ты это вечно говоришь. Когда же

Оно наступит?--

Валленштейн.

В час, когда скажу.

Илло.

Ты часа звездного дождаться хочешь,

В тебе самом судьбы твоей планеты.

Решимость и уверенность в себя --

Твоя Венера, а вредит не Марс

И не Сатурн - вредит одно сомненье.

Валленштейн.

Ты этого понять не можешь. Сколько раз

Я объяснял тебе, - Юпитер светлый

В час твоего рождения поник,

А потому все тайны мирозданья

Сокрыты от тебя. В земной пыли

Ты можешь слепо рыться, как Сатурн,

Подземный бог, что тусклыми лучами

С свинцовым блеском озарял минуту,

Когда ты в жизнь вступил. Дела земные,

Житейския - о них судить ты можешь

Умно и дельно, и тебе вполне

Я в этом отношеньи доверяю.

Но все, что в глубинах природы тайно

И творчески живет, источник жизни,

Соединяет миром, по которой

Восходят и нисходят силы неба,

Творя и оживляя, те круги,

Что все теснее к центру мирозданья,

К светилу вечному, один в другом

Описывают звезды - это может

Лишь тот постигнут, кто, как я, рожден

Под светлыми Юпитера лучами.

(Пройдясь по зале, он останавливается и продолжает.)

    Небесные светила производят

Не только день и ночь, весну и осень,

Не только время жатвы и посева

Они определяют - нет, все наши

Дела людския - то же, что посев

Судеб, который возрастет в грядущем

А потому так важно час посева

Определить, удобный звездный час:

И нужно зорко все отделы неба

Изследовать, не скрыт ли где-нибудь,

Не светит ли зловещими лучами

Вредитель, вечный враг произрастанья.--

Итак, не торопя меня, спокойно

Вы делайте свое, а я еще не знаю,

На что решусь. Одно скажу наверно:

Я им не уступлю - о, никогда!

И низложить себя не дам - поверьте.

Камердинер (входит).

Принять ли генералов?

Валленшейн.

Пусть войдут.

Терцкий.

Ты всем велишь собраться в заседанье?

Валленштейн.

Марадас, Бутлер, Форгач, Деодат,

Караффа, Изолани - только эти.

(Терцкий и камердинер уходят).

Валленштейн (к Илло.)

Велел ли ты следить за Квестенбергом?

Он тайно с кем-нибудь не говорил ли?

Илло.

За ним следили. Он с одним Октавьо

Был с глазу на глаз, более ни с кем.

ЯВЛЕНИЕ VII-е.

Прежние. Входят Квестенберг, оба Пикколомини, Бутлер, Изолани, Марадас и еще три генерала. По знаку Валленштейна Квестенберг садится против него, остальные занимают места по чинам. Минута молчания.

Валленштейн.

Цель вашего посольства, Квестенберг,

Мне уж известна; я успел обдумать

Которое не изменю. Но шефы,

Собравшиеся здесь, из ваших уст

Должны узнать желанье государя.

Итак, прошу вас перед их лицом

Исполнить данное вам порученье.

Квестенберг.

Охотно. Я прошу вас только помнить,

Что власть его величества моими

Устами будет говорить, отнюдь

Не лично моя смелость.

Валленштейн.

Без вступлений!

Квестенберг.

Когда его величество изволил

Своим войскам геройским даровать

Вождя в лице светлейшого Фридланда,

Давно испытанного в трудном деле

Войны, увенчанного громкой славой --

Он был уверен, что война немедля

Надежды совершенно оправдались:

Саксонцы из Богемии бежали,

Победам шведов был предел положен,

И эти земли наконец свободно

Могли вздохнуть, когда Фридландский герцог

Врагов, разсеянных по всей стране

В одно сбил место. Все их полководцы:

Бернгард и Баннер, Оксенштирн и сам

Непобедимый их король сошлись

У Нюренберга, чтобы здесь с Фридландом

Вступить в кровавый и великий бой.

Валленштейн.

Скорее к делу, господин министр!

Квестенберг.

С прибытьем нового вождя войска

Прониклись новым духом; дисциплину

И стойкость он врагам противу ставил,

Своим искусством утомил их храбрость.

Его напрасно вызывают в битву;

Так неприступно, будто век прожить

Собрался в нем. В отчаяньи король

Решается на приступ. Ждать и медлить

Ему нельзя: его солдаты мрут,

Зараза, недостаток пищи губят

Их медленно. И вот на страшный бой

Король, не знающий преград, ведет их.

Он хочет силой путь себе пробить

Через засеку лагеря, где смерть

Из тысячи стволов подстерегает

Безумцев. - Начался ужасный бой,

Какого не запомнят ветераны.

Вот наконец король в изнеможеньи

Свои разбитые полки уводит

Назад, не выиграв вершка земли

Ужасной этой жертвой.

Валленштейн.

Описанья,

Что взяты из газет, совсем излишни:

Квестенберг.

Я прислан порицать и обвинять,

Но сердце увлекается невольно

Хвалою. В лагере под Нюренбергом

Погибла слава короля, он сам

Под Лютценом. Но как все изумились,

Когда по смерти короля внезапно

Фридланд, как побежденный, отступил

В Богемию, театр войны покинув,

Меж тем как молодой герой Веймарский

Без всякого препятствия проник

В Франконию, пробился до Дуная

И к ужасу всех истинных сынов

Католицизма стал у Регенсбурга...

Тогда курфюрст баварский, этот верный

Слуга империи, под гнетом крайней

Нужды воззвал о помощи. И что же?--

К Фридланду император семь гонцов

Отправил с просьбою - помочь Курфюрсту,

Он мог бы повелеть - но все напрасно.

Фридланд забыл свой долг, он помнил только

Вражду свою и злобу на курфюрста,

И чтоб отмстить давнишнему врагу,

Он общим благом пренебречь решился --

И Регенсбург был взят!..

Валленштейн.

Скажи мне, Макс, когда случилось это?--

Я все перезабыл.

Макс.

Когда мы были

В Силезии.

Валленштейн.

В Силезии - да, помню

А что у нас там были за дела?

Макс.

Мы шведов и саксонцев выбивали

Оттуда.

Валленштейн.

Верно! я весь ход войны

Чуть не забыл, внимая описаньям.--

Квестенберг.

На Одере отчасти искупились

Позорные утраты на Дунае.

Все ожидали с Одера вестей

Необычайных: сам ведь Валленштейн,

Соперник короля Густава, с Турном

Каким-то да с Арнгеймом должен был

Вступить в борьбу. Действительно - войска

Сошлись довольно близко, но не с тем

Чтоб биться - чтобы угощать друг друга,.

Как добрые друзья... Изнемогала

Германия под бременем войны,

А в лагере Фридланда пировали!

Валленштейн.

Нередко понапрасну льется кровь

Лишь потому, что юный полководец

Победою прославиться желает.

А вождь испытанный - ему не нужно

Лить кровь, чтоб миру доказать, что он

Каким-нибудь не стоило бороться;

А между тем, когда б мне удалось

Вступить с саксонцами в переговоры,

Союз их вредный с шведами разстроить

Германия была бы не в накладе.

Квестенберг.

Не удалось однако, и война

Возобновилась... Слава Валленштейна

Воскресла наконец, когда при Штейнау

Оружие сложили и сдались

Без боя шведския войска. Гнет Божий

Давнишняго злодея здесь постиг,

И в руки мстителя попался наконец

Зачинщик мятежа, проклятый факел,

Войну возжегший, сам мятежник Турн.

Но он попался в руки человека

Великодушного и вместо кары

Обрел награду. Щедро одарив,

Фридланд свободу дал врагу монарха --

Валленштейн (со смехом).

А, знаю, знаю!

Ведь в Вене уж заранее балконы

И окна нанимали, чтобы видеть,

Как на позорной колеснице Турн

На казнь поедет. Еслиб я сраженье

Постыдно проиграл, мне б извинили;

Но венцы никогда мне не простят,

Что я лишил их этого спектакля.

Квестенберг.

Силезию очистив от врагов,

Казалось, герцог должен был на помощь

Баварии спешить; и в самом деле

Он выступил в поход. Не торопясь,

Через Богемию, путем окольным,

Идет он; вдруг поворотил назад

До встречи с неприятелем и стал

В Богемии на зимния квартиры,

Владенья императора.

Валленштейн.

Войска

В ужасном положеньи находились.

Не говорю - удобств, необходимых

Вещей не доставало, а зима

Уж приближалась. О своих войсках

Его величество какого ж мненья?

Не люди что ли мы? Мороз и сырость

На нас не действуют? Мы всех лишений

Не чувствуем? Проклятая судьба

Солдата: от него все прочь бегут,

Куда б он ни пришел; уйдет - проклятья

Ему сопутствуют. Во всем отказ

Встречает он и поневоле должен

Насильем действовать, внушая ужас.

Скажите, господа, Караффа, Буттлер

Граф Деодати, как давно войска

Не получали платы?

.

Целый год.

Валленштейн.

Вот видите! А ведь солдат за плату

Взялся служить.

Квестенберг.

Насколько мне известно,

Назад тому лет девять ваша светлость

Изволили иначе выражаться.

Валленштейн.

Да, сознаюсь, я в этом сам виновен,

Я государя сам избаловал.

Тому лет девять в датскую войну

Собрал я войско в сорок слишком тысяч,

Которое ему ни полкопейки

Не стоило. Гроза войны

Через Саксонию тогда промчалась,

И ужас имени его разнесся

До берегов балтийских. В пору ту

По всей империи чье имя всюду

И Альбрехт Валленштейн считался перлом

Короны императора. Но скоро

Все изменилось. Регенсбургский сейм

Увидел, на чей счет я вел войну.

А государь - какую благодарность

Воздал он мне за то, что, интересам

Его служа, я на себя навлек

Проклятие народов, что войну,

Которая его лишь возвышала,

Я вел на счет, князей имперских? Да,

Склонившись на их. Жалобы, он мною

Пожертвовал, и я был низложен.

Квестенберг.

Но ваша светлость знаете, насколько

Он несвободен был в тот сейм несчастный.

Валленштейн.

Черт побери! Я войск имел довольно,

Чтобы его свободу отстоять.

Нет, господин министр, с тех пор, как я

Служить его величеству в ущерб

Империи, я несколько иначе

Стал на империю смотреть. Конечно --

От императора я принял жезл,

Но, как имперский вождь, уж впредь я буду

Лишь блого общее иметь в виду,

Не возвышенье только личной власти

Его величества. - Но к делу, к делу!

Чего желают от меня?--

Квестенберг.

Во-первых,

Его величеству угодно, чтоб войска

Богемию очистили немедля.

Валленштейн.

Как, в это время года? А куда

Велят идти нам?

Квестенберг.

Прямо на врагов.

Его величеству угодно, чтобы к пасхе

Соборном проповедь еретиков

Не раздавалась больше, оскверняя

Кощунством лютеранским торжество

Святого праздника.

Валленштейн.

Ну, господа,

Скажите, можно ли исполнить это?

Илло.

Нет, не возможно.

Буттлер.

Это не возможно

Квестенберг.

Полковник Сюйс уж получил приказ

От государя выступить с полком

В Баварию

Валленштейн.

А как он поступил?

Квестенберг.

Как был обязан - выступил немедля.

Валленштейн.

Приказ строжайший дал ему стоять

На месте! Вот как исполняют

Мои приказы! Вот как воздают

Повиновенье мне, без коего немыслим

Военный строй! - Прошу вас, господа,

Быть судьями. Чего достоин офицер,

Нарушивший приказ?

Илло.

Достоин смерти!

Валленштейн
(возвысив голос среди нерешительного молчания прочих).

Граф Пикколомини, как ваше мнение?

Макс (после некоторого молчания).

          Достоин смерти по словам закона.

Изолани.

Да, смерть!

Буттлер.

Смерть - по законам полевым!

(Квестенберг встает, за ним Валленштейн и все

Валленштейн.

Не мной, самим законом осужден он!

И если я ему дарую жизнь,

То лишь из уваженья к государю.

Квестенберг.

Мне после этого здесь говорить

Уж не приходится.

Валленштейн.

Я принял должность

Лишь на условиях, и первым было,

Чтобы никто, ни даже государь

Не смел бы вопреки моим приказам

Распоряжаться войском. Если я

Ручаюсь за исход своею частью

И головой, то я один и должен

Распоряжаться всем. Густав-Адольф

Непобедим был именно тем только,

Что он в своих войсках был полновластным

Вождем; а полновластный вождь лишь равным

Быть побежден. - Однако к делу, к делу!

Вы лучшого еще не сообщили.

Квестенберг.

Весною из Милана в Нидерланды

С испанским войском кардинал-инфант

Пойдет через Германию. Чтоб он

Мог без препятствий этот путь окончить,

Его величество велит вам выслать

В его распоряженье восемь конных

Полков из вашей армии.

Валленштейн.

Недурно!--

Конечно, это патер Ламормен

Придумал. Да, послать им восемь тысяч,

Не будь такая мысль хитра чертовски,

Я право бы ее дурацкой счел.

Не шутка - восемь тысяч! Понимаю,

Насквозь я вижу этот хитрый замысл!

Квестенберг.

Благоразумие диктует это.

Валленштейн.

Ужель вы, господин министр, хотите,

Чтоб я не замечал, что в Вене вам

Уж надоело видеть власть меча

В моих руках, что за инфанта вы

Как за удобный случай ухватились,

Чтоб уменьшить мои войска и силу

Мне не подвластную ввести в пределы

Империи? Прогнать меня без всяких

Дальнейших околичностей нельзя:

Я черезчур могуч; так вы к уловке

Желаете прибегнуть. В договоре

Поставлено условие, чтоб все

Войска в пределах государства мне

Подвластны были; о войсках испанских

И об инфантах не было, конечно,

И речи в договоре. Вот каким путем

Хотите вы тихонько обойти

Потом ненужным сделать, наконец

Без церемоний вышвырнуть. Не так ли?

К чему пути кривые, Квестенберг?

Скажите прямо - договор со мною

Стесняет государя, он желал бы,

Чтоб я в отставку вышел - и прекрасно!

Я удовольствие готов доставить

Его величеству и порешил

Еще до вашего приезда это дело.

(Между генералами поднимается все более и более усиливающееся волнение.)

Мне только жаль служащих у меня.

Не знаю, как они получат плату

Заслуженную ими: вместе с новым

Начальником всплывет и куча новых

Любимцев, а старинные заслуги

Забыты будут. У меня в войнах

Не мало иностранцев:если кто

Его принять, считая неуместным

Справляться о его происхожденьи,

А также задавать ему вопросы

Из катехизиса. Теперь иначе

Все это будет. Впрочем до меня

Уж это не касается.

(Садится.)

Макс.

Не дай Бог,

Чтоб до того дошло! В войсках мятеж

Поднимется, сам император

Подвергнется, пожалуй, оскорбленью.

Нет, это невозможно, невозможно!

Изолани.

Нет, невозможно! Все тогда погибнет.

Валленштейн.

Да, все погибнет, верный Изолани,

Все рухнет - все, что созидали мы

Так тщательно. Но ведь найдется скоро

И новый вождь, и новые войска

Клич кликнуть.

(Макс в сильном волнении переходит от одною к другому, успокаивая и уговаривая их.)

Макс.

Герцог, умоляю вас,

Послушайте!.. Послушайте меня,

Товарищи!.. О, герцог, не решайте

Так скоро! - Мы сперва обсудим вместе

И взвесим все. Пойдем, друзья, пойдем!

Еще возможность есть поправить дело.

Терцкий.

Пойдемте, там в приемной остальных

Мы всех увидим.

(Уходят.)

Буттлер (Квестенбергу).

   Если вы хотите

Послушаться совета, постарайтесь

Не выходить в толпу, иначе вас

Не оградит.

Валленштейн.

Совет хорош и делен.

Октавио, за безопасность гостя

В ответе - ты! Прощайте, Квестенберг!

(Между тем как тот желает что-то сказать.)

Ни слова более о ненавистном

Предмете! Вы исполнили ваш долг.

От должности его.

(В то время, как Квестенберг и Октавио собираются выходит, вбегают Гец, Тифенбах, Коляльто и другие генералы.)

Гец.

Придворный этот, смевший полководца...

Тифенбах.

Ужели правда? Ты покинуть нас...

Коляльто.

Валленштейн (указывая на Илло).

Фельдмаршал вам мое желанье сообщит.

(Уходит.)