Мария Стюарт. Действие пятое

Анна Кеннеди, в глубоком трауре, с заплаканными глазами. Погруженная в большую, тихую печаль, она запечатывает пакеты и письма; часто порыв тоски заставляет ее прерывать работу, и тогда она тихо молится. Входят Полет и Друри, также в черных одеждах, за ними множество слуг вносят посуду, золотую и серебряную, зеркала, картины и другие предметы роскоши, которые они устанавливают в глубине сцены. Полет вручает кормилице шкатулку и бумагу, поясняя мимикой, что в ней опись принесенных вещей. При виде всей этой роскоши ее душевная боль возрастает; ее охватывает глубокая скорбь. Между тем как все удаляются, входит Мельвиль.

Мой добрый Мельвиль! Вот и повстречались...

Да, Кеннеди, мы встретились опять...

И после долгой, горестной разлуки...

Мучительная, горестная встреча!

О, боже! Вы пришли...

В последний раз

Проститься с королевой, и навеки.

Да, наконец-то в час ее последний

Ей разрешили свидеться с друзьями,

Бедняжке нашей... О мой добрый сэр!

Не буду спрашивать, что сталось с вами,

И ничего вам не скажу о муках,

Что с нашей леди претерпели мы.

Об этом всем поговорить успеем...

О Мельвиль, Мельвиль! Надо ж было нам

Дожить до дня такого!

Нет! Не будем

Терзать друг друга! Верьте, слезы лить

Я век не перестану! Никогда

Улыбка на губах не заиграет!

И никогда я с плеч своих не сброшу

Одежды скорбной, горя не избуду!

Сегодня скорбь великую свою!

И если все печали предадутся

Безудержной, мы с вами сохраним

Души невозмутимость и послужим

Ей посохом в пути ее последнем.

Вы в заблужденье, Мельвиль, полагая,

Что королеве требуется посох

Для странствия последнего! Сама

Она примером твердости нам служит.

Не сомневайтесь в ней: Мария Стюарт

Умрет, как подобает королеве.

Как приняла она известье это?

О казни ведь она не помышляла.

Не помышляла. Нет. Совсем другие

Ее томили страхи. Не палач

Внушал ей трепет, а освободитель,

Побег устроить Мортимер поклялся.

В волнениях и страхе, сомневаясь,

Доверить ли отважному юнцу

И честь свою, и свой высокий сан,

Без сна ждала рассвета королева.

Но вот смятенье в замке, оклик стражи

И частый стук тяжелых молотков!

Мы думаем: пришло освобожденье.

Надежда брезжит. Светлый голос жизни

Звучит в сердцах и манит на простор...

Вдруг - двери настежь. Входит мрачный Полет

И возвещает ей... что... эшафот

Под нами воздвигают в тронном зале!

Творец небесный! Как перенесла

Она столь страшный оборот событий?

Кеннеди (помолчав и снова собравшись с силами)

Мгновенно, разом должен переход

От временного к вечному свершиться.

И госпожу мою сподобил бог

Отринуть тут же помыслы земные

И устремиться верующим сердцем

К неведомым небесным берегам.

Ни жалобы, ни мертвенная бледность

Не выдали Марии. Лишь потом,

Услышав, как ее постыдно предал

Лорд Лейстер, как безвременно погиб

Отважный этот юноша, увидев,

Как надломила скорбь седого старца,

Утратившего все свои надежды,

Заплакала она: не о себе,

А о чужих невзгодах и печалях.

Но где она? Могу ль ее увидеть?

Остаток ночи промолилась леди,

И тут же начертала завещанье.

Теперь она забылась наконец

Последним сном.

Остался кто при ней?

Лейб-медик Бергоэн и камеристка.

Ну как? Уже проснулась королева?

Она оделась. Спрашивала вас.

Останьтесь здесь. Я королеву

Хочу предупредить...

Вы ль это, Мельвиль,

Да, миссис, я.

Домоправитель нам уже не нужен.

Но вы... из Лондона. Что говорят

В столице о моем супруге?

Слыхал я, что он выйдет невредим,

Как только...

...государыни не станет?

О, низкий, омерзительный предатель!

Он, он один - убийца нашей леди,

Ее сгубивший подлым показаньем!

Да, к сожаленью, это так.

Будь проклят

Вовеки он, солгавший под присягой!

Миледи Кэрл, словами не бросайтесь!

Я присягнуть перед судом готова,

Я прокричу об этом повсеместно:

Невинна королева!

О Мельвиль!

Налейте кубок

Вина для государыни! И быстро!

Как? Или королеве дурно стало?

Она тверда. Но плоть слабее духа.

Пренебрегает пищею она,

А впереди тяжелый, страдный путь!

Так пусть же злобный враг кричать не будет,

Что смертный страх ей обесцветил щеки,

Когда иссякнут силы естества.

Мне к ней идти?

Сейчас придет сама...

Вы смотрите как будто с удивленьем?

В глазах вопрос у вас: к чему все это?

Алмазы, утварь в день ее... успенья?

О сэр! Мы долго здесь нужду терпели.

Избыток нам вернула только смерть.

Да, дорогие, вот мы и сошлись!

Гертруда, Роземунда!

От себя

Она нас отослала. Хочет богу

Еще раз помолиться...

В молчаливой скорби входят еще две женщины в черном.

Те же. Быстро входит Маргарита Кэрл. Она вносит золотой кубок с вином и ставит его на стол; бледная и дрожащая, опирается на спинку стула.

Что с вами, миссис? Вы в таком испуге!

Страх какой!

Когда я с этим кубком поднялась

По лестнице к площадке возле зала,

Дверь распахнулась... и, взглянув в нее,

Я увидала... Боже!..

Что, миледи?

Весь зал до потолка обтянут черным,

И черным же сукном обит помост,

Чернеет плаха посреди, и рядом

Подушка и отточенный топор,

Сверкающий во мраке... А кругом

Стоит толпа, теснясь у эшафота,

И кровожадно ждет закланья...

Боже!

Умилосердись над несчастной леди!

Сдержите слезы! Вот она идет!

Те же. Мария выражая ужас и скорбь. Мельвиль непроизвольно опускается на колени.

Мария (со скорбным величием оглядывая окружающих)

Зачем стенать и слезы лить? Со мною

Возрадуйтесь, что близится конец

Моим страданьям, - упадут оковы,

Темница рухнет, и взлетит душа

На крыльях ангельских к свободе вечной.

Вот в час, когда к сопернице надменной

Я в плен попала, на печаль и муки,

Позорные для вольной королевы,

Уместны были слезы сожаленья.

Целительна, ко мне приходит смерть,

Суровый друг, чтоб черными крылами

Скрыть мой позор. Смерть в силах человека,

Глубоко павшего, облагородить.

Вновь на челе я чувствую корону,

И гордости исполнена душа.

Как? Мельвиль здесь? Не надо, друг мой! Встаньте!

Вы к вашей государыне пришли

Судьба мне шлет отраду, о которой

И не мечтала я. Не безраздельно

Моей посмертной славой завладеют

Враги мои. Один единоверец

И друг пришел увидеть мой конец.

Скажите, как жилось вам, верный рыцарь,

В чужой и неприветливой стране

С тех пор, как вас отторгли от меня?

Я с сокрушеньем думала о вас...

Жилось бы сносно, если б не сознанье,

Что я бессилен защитить тебя.

А как Дидье, мой престарелый кравчий?

Но, верно, он давно уже почил

Сном вечным. Был он хил и стар годами.

Он жив еще. Всевышний не избавил

Его от слез по юности твоей.

Ах, если б и другое счастье было

К моей груди кого-нибудь из кровных.

Но умираю я среди чужих,

И только слуги обо мне поплачут.

Вам, Мельвиль, я свою вверяю волю

Последнюю. Благословляю брата,

Монарха христианнейшего, с домом

Его державным, дядю-кардинала

И Генриха де Гиза, моего

Двоюродного брата. Также папе

Я шлю привет, наместнику Христову,

Надеясь на его благословенье,

И королю Испании, который

Мне помощь и возмездье обещал.

Все это вы прочтете в завещанье.

Я кое-что дарю им. Пусть бедны

Дары мои, меня не обессудят.

А вас опеке брата, короля

Французского, вручаю. За Ла-Маншем

И если вам последний мой завет

Священен, то оставьте этот остров!

Пусть гордый бритт над горем не глумится

И униженьем тех, кто мне служил.

Клянитесь же распятием Христовым,

Что в день и час, когда меня не станет,

Покинете злосчастный этот край.

Целую крест за них и за себя.

Все то, что мне, обобранной, осталось,

Чем вправе я еще распоряжаться,

Меж вами поделила я. Едва ль

Откажут мне в моей последней воле.

И то, в чем я иду навстречу смерти,

Я вам дарю. Не осуждайте строго

Меня за блеск земной при встрече с небом.

Вам жемчуг я и платья завещаю,

Вы молоды - наряды вам пристали.

Ты, Маргарита, более других

Внимания достойна: оставляю

Тебя стократ несчастнейшей из всех.

Что я не мщу тебе за злобу мужа,

Легко усмотришь ты из завещанья.

Тебя же, Анна верная моя,

Ни золото, ни камни не прельщают.

Тебе милее память обо мне.

Прими платочек этот! Для тебя

Его я вышивала в дни невзгоды

И воткала в него немало слез.

Ты мне глаза повяжешь им, когда

Дойдет до этого. Услуги жду

Последней от моей любимой Анны.

О Мельвиль, нету сил моих!

Приблизьтесь!

Приблизьтесь все - принять мое прости!

Прощай же, Маргарита! Ты, Алиса!

Благодарю за службу, Бергоэн!

Твои уста горят, Гертруда! Много

Меня кляли, но много и любили!

Достойный муж тебя да осчастливит, -

Такому сердцу надобно любить!

Ты, Берта, долю лучшую избрала,

Возжаждав стать невестою Христовой!

Но поспеши исполнить свой обет!

Блага земные - ложь; тому примером

Судьба твоей монархини. Довольно!

Простите все! Прощайте навсегда!

Быстро отворачивается. Все, кроме Мельвиля, удаляются.

Со всем земным покончила я счеты

И уповаю, что ничьей должницей

Покину этот мир. Одно лишь, Мельвиль,

По-прежнему препятствует душе

Доверься мне! Страдальческую грудь

Освободи от тяжести сомнений.

Я у порога вечности стою

И вскоре перед господом предстану,

Еще не примирившись с преблагим.

Отказано мне в утешенье церкви;

Ведь я из рук лжепастыря не стану

Священное причастье принимать:

Верна я римской церкви, поелику

Она одна спасение дарует.

Напрасна скорбь твоя! Стремленье к правде

Деянью равносильно перед богом.

Вольны тираны руки нам сковать,

Но сердце рвется ввысь, навстречу богу;

Слова мертвы, лишь вера животворна.

Ах, Мельвиль! Не найдет в самом себе

Оплота сердце! Требуется вере

Не потому ли бог стал человеком,

Чтобы небес незримые дары

Открылись нам, облекшись зримой плотью?

Для смертного ступени к небесам

Лишь всеблагая церковь созидает.

Недаром католической, всеобщей

Издревле именуется она!

Где тысячи творят одну молитву,

Костром пылает искра и на крыльях

Уносятся моленья к небесам.

Блаженны те, кто молится соборне

Перед святым господним алтарем!

Престол украшен, теплятся лампады,

Струится ладан, и колокола

Звонят, поют; епископ в пышной ризе,

Приемля чашу, пастве возвещает

Святое таинство пресуществленья.

И молится, склонясь перед всевышним,

Растроганный народ. Лишь я одна

Благословенье божье не проникнет.

Оно проникнет. Положись на бога

Всесильного! И посох зацветет

В руках того, кто верит в мощь господню!

Тот, кто исторгнул влагу из скалы,

Воздвигнуть может и алтарь в темнице,

Как может и напиток в этом кубке

В небесное вино преобразить.

Как, Мельвиль, вас понять? Ах!.. Понимаю!

Пусть нет ни церкви здесь, ни алтаря,

Ни пастыря, ни причта, ни причастья,

Но говорит Спаситель: «Где во имя

Мое сойдутся двое, там и я».

Ведь призван возвещать господне слово -

Кто в жизни чист и праведен душой.

А потому, хотя непосвященный,

Вы - пастырь мне, благовеститель неба,

От вас услышу слово разрешенья.

Когда так страстно алчешь ты причастья,

Так ведай, королева: в утешенье

Тебе господь и чудо сотворит.

Сказала ты: нет тела здесь Христова,

Нет пастыря, нет церкви? Ты ошиблась!

Есть пастырь здесь и милосердный с нами.

(При этих словах он обнажает голову и одновременно показывает ей облатку на золотом блюдечке.)

Священник я. Чтоб исповедь твою

Услышать днесь и на пути ко гробу

Мир возвестить тебе, аз, недостойный

Господень раб, семь посвящений принял.

Дары святые эти сам святейший

Отец тебе из Рима посылает.

Так, значит, мне еще и в этой жизни

Небесное блаженство суждено!

Как с высоты на облаке зардевшем

Нисходит дух святой, как в оны дни

И не могли его остановить

Ни стражи меч, ни тяжкие замни -

Сияющий вошел он в глубь темницы, -

Так и ко мне проник посланец божий,

К обманутой заступником земным.

Вы - в прошлом верный мой слуга, а ныне

Слуга господень и его глагол.

Как прежде вы передо мной склонялись,

Я днесь у ваших ног лежу.

Во имя

Отца, и сына, и святого духа!

Мария, королева! Испытала ль

Свое ты сердце? И даешь ли клятву

Поведать правду мне пред богом правды?

Душа открыта небу и тебе!

С тех пор, как ты причастье приняла?

В моей груди и ненависть, и зависть,

И жажда мести грозно бушевали!

Соперницу простить я не могла,

Сама надеясь на прощенье божье.

Раскаялась ты в этом прегрешенье?

Уйдешь ли ты с врагами примиренной?

Клянусь, на милость божью уповая!

В каком еще повинна ты грехе?

Не только злобой, и любовью грешной

Я провинилась пред отцом небесным:

Я суетное сердце отдала

Тому, кем так обманута была!

Сумела ль ты отречься от кумира

И всей душою к богу обратиться?

Страдала я, с сомненьями борясь,

А что еще твою тревожит совесть?

Кровавый грех, давно уж совершенный,

По-прежнему сознание гнетет.

Как грозный страж у запертых ворот,

У входа в рай - обугленное тело...

Ведь я убить супруга повелела,

Чтобы вступить с убийцей в новый брак.

Постилась я и каялась немало,

Но совесть примирения не знала.

Иного ты не вспомнишь прегрешенья,

В котором не покаялась еще?

Ты знаешь все, в чем богу я грешна.

Подумай о всевышнем судии

И о великой каре церкви нашей

За исповедь неполную! Солгавши,

Ты гибнешь безвозвратно, ибо искус

Лиши меня участия господня,

Когда хоть в чем я солгала сегодня.

Как? Ты таишь от бога преступленье,

Которое в вину тебе вменяют?

Ужель к измене Перри с Беббингтоном

Кровавой ты причастна не была?

Себя земной ты смерти обрекла

И вот идешь теперь навстречу вечной.

Я в мир иной уж перейти готова,

Пред господом своим предстану я

Чрез малый срок, но повторяю снова,

Что исповедь окончена моя.

Взвесь и обдумай все. Ведь сердце лживо.

Быть может, ты двусмысленным молчаньем

Решительное слово обошла,

Но волей разделяла преступленье?

Так ведай же: всевидящее око

Ко всем монархам мира я взывала

Меня спасти от недостойных уз,

Но помыслом и делом я на жизнь

Соперницы своей не покушалась.

Писцы твои неверно показали?

Как я сказала, так и есть. А им -

Господь судья!

Так ты убеждена

В невинности своей, идя на плаху?

Господь меня сподобил прежний грех

Сегодня искупить безвинной смертью.

Иди и искупи свою вину!

Пред алтарем пади покорной жертвой!

Лишь кровью кровь дано нам искупать.

По слабости ты женской согрешила,

Поглотит и не даст ему восстать.

А я, кому дано теперь вязать

И разрешать, приявший посвященье,

Твоим грехам дарую отпущенье.

По вере да воздаст тебе Христос!

Вкуси от тела бога-страстотерпца!

Берет со стола чашу, освящает ее, творя безмолвную молитву, и подает Марии. Мария, не решаясь принять ее, отстраняет чашу мановением руки.

Прими и кровь, что бог пролил за нас!

Прими! Святой отец тебе дарует

Пред смертью это право королей:

Причастие принять в обоих видах.

И как теперь на горестной земле

Таинственно ты с богом съединилась,

Так и в его обители благой,

Где нет греха, ни слез, ни воздыханья,

Представ пред богом ангелом святым,

Ты вечного достигнешь с ним слиянья.

Коленопреклоненная Мария продолжает молиться.

Вступаешь ты на тяжкий, страдный путь!

Достаточно ль сильна ты, чтоб движенье

Вражды и злобы в сердце подавить?

Я не боюсь возврата ни любви,

Ни злобы. Только бог владеет мною.

Так приготовься к встрече. К нам идут

Лорд Лейстер и лорд Берли. С ними Полет.

Те же. Берли, Лейстер и Полет. Лейстер остается в отдалении, не поднимая глаз, Берли, внимательно наблюдая за ним, становится между Лейетером и королевой.

Я к вам явился, леди, вашу волю

Последнюю узнать.

Спасибо, лорд.

Велела государыня, чтоб вам

Ни в чем возможном не было отказа.

Я все в своем сказала завещанье.

Лишь о его точнейшем исполненье.

Не сомневайтесь в этом.

И далее, о слугах я прошу.

В Шотландию иль Францию позвольте

Им выехать по собственной их воле.

Да будет так.

В земле неосвященной

Моим останкам суждено лежать.

Так пусть хоть сердце верный мой слуга

Во Францию свезет к моим родимым.

Оно всегда там было.

Так да будет.

Еще что вам...

Английской королеве -

Мой сестринский привет. Скажите ей,

Что смерть мою я ей уже простила

От всей души. Пусть и она горячность

Вчерашнюю простит мне. Дай ей боже

Не ведать бед и править безмятежно.

По-прежнему не нужен вам декан?

Нет! С небом помирилась я... Сэр Полет,

Я много вам страданий причинила,

Опоры вас лишивши, против воли,

На склоне лет. Не поминайте лихом

Злосчастную...

Прости вас бог, миледи!

Те же. Анна Кеннеди и другие дамы королевы врываются в покои с выражением ужаса на лице. За ними шериф с белым жезлом в руке. В отворенных дверях - вооруженная стража.

Ты, Анна? Что с тобой?.. А! Пробил час!

Шериф пришел нас проводить на плаху.

Пора! Прощай! Прощайте все! Прощайте!

Женщины, плача, повисают у нее на шее. Мельвилю.

Вы, сэр, и ты, моя родная Анна,

В последний путь проводите меня.

Милорд мне в этой просьбе не откажет.

Ее исполнить я не вправе.

Как?

Уважьте пол мой! Кто ж тогда сослужит

Последнюю мне службу? Быть не может

Желаньем королевы, чтоб во мне

Был оскорблен мой пол, чтоб до меня

Мужские руки грубо прикоснулись.

Нельзя позволить женщинам за вами

Взойти на плаху. Вопли и рыданья...

Не будет воплей и рыданий, сэр!

Я поручаюсь вам за твердость Анны.

Помилосердствуйте! Не разлучайте

С кормилицей меня в мой смертный час!

Младенцем в жизнь она меня внесла,

Пусть ласково и в смерть меня проводит.

Уважьте просьбу.

Все связи

Днесь порваны.

Как распростер ты руки на кресте,

Открой их, чтоб принять меня в объятья!

Хочет идти. В это мгновение взор Марии встречается со взором графа Лейстера, который при ее приближении невольно вздрагивает и поднимает глаза. Марию охватывает трепет, ее колени подгибаются, она готова упасть; граф Лейстер поддерживает ее. Она долго смотрит на него строго и безмолвно. Он не выдерживает ее взгляда; наконец Мария говорит:

Верны вы слову, граф! Своей рукой

Вы обещали вывести меня

Из заточенья. Так оно и сталось.

Лейстер стоит уничтоженный. Кротким голосом.

Да, Лейстер, я от вас

Не только волю получить мечтала,

Но и залог свободой насладиться.

Я думала, гордясь любовью вашей,

Усладу жизни с вами разделить.

Теперь, когда оставить этот мир

Я собралась, чтоб стать блаженным духом,

Не ведающим пагубной любви,

Я вам могу признаться, не краснея,

И в побежденной слабости моей.

Так будьте же, коль можете, счастливы!

Двух королев руки вы домогались

И гордому пожертвовали им...

Покорствуйте сопернице моей!

Укором да не будет вам награда!

Прощайте! С жизнью я расстаться рада.

Уходит. Впереди - шериф, по бокам - Мельвиль и Анна Кеннеди. За ними Берли и Полет. Остальные, рыдая, провожают ее взглядами и потом уходят в две другие боковые двери.

Я жив еще! Еще дерзаю жить!

И на меня не рухнут эти своды?

И не расступится земля - злодея

Презренного бесследно поглотить?

Какую я жемчужину отбросил!

Какое счастье райское презрел!

Она ушла - как просветленный дух,

А я остался здесь, навеки проклят.

Решенье где, с которым я пришел -

На горло наступить кричащей страсти,

Взирать на казнь без дрожи и участья?..

Иль с совестью я даром тяжбу вел

Презренный я! Под стать ли мне, лжецу,

Слезливости поддаться бесполезной?

Любовный бред злодею не к лицу!

Боренье чувств сдави броней железной -

Иль не дойдешь к желанному концу...

Решившийся на гнусное деянье,

Я довершу его без содроганья.

Будь камнем, глаз! Стань адамантом, грудь,

Иду на казнь страдалицы взглянуть.

(Решительным шагом направляется к дверям, в которые вышла Мария, но останавливается на полпути.)

Нет, не могу! Кровь холодеет в жилах!

О, боже милосердный! Я не в силах

Смотреть на смерть ее... Чу! Что такое?

Они спустились в залу... Подо мной

Кровавое свершается деянье!

Я слышу голоса! Нет! Страшно! Прочь!

Прочь! прочь из дома ужаса и смерти!

(Хочет убежать в другую дверь, но, убедившись, что она заперта, отбегает назад на середину сцены.)

Как? Или богом мщенья я прикован

Декан заговорил... Увещевает.

Она его прервала. Чу! Творит

Молитву громким голосом... Все смолкло.

Лишь женщины рыдают... Ей спороли

Высокий ворот!.. Двинули скамьей!..

Она склонилась!.. Голову кладет...

Произносит эти слова с возрастающим ужасом и затем на мгновенье смолкает; потом вздрагивает всем телом и падает без чувств. В это же время доносится снизу долго не смолкающий, смутный гул голосов.

Покои королевы, те же, что и в четвертом действии. Елизавета выходит через боковую дверь; походка и лицо ее выражают сильное волнение.

Никто нейдет!.. Все нет вестей!.. Когда же

Наступит вечер? Или солнце нынче

Свой бег остановило? Долго ль буду

Томиться я безвестностью ужасной?

Свершилось или нет? Любой исход

Мне страшен. И спросить о нем не смею!

Ни Берли не является, ни Лейстер,

Ведь если нет их в Лондоне, так, значит,

Оно... свершилось. Пущена стрела!

Летит! Вонзилась в цель!.. Ценою трона

Ее уж не сдержать мне!.. Кто идет?

Как? Ты один вернулся? Где милорды?

Граф Лейстер, как и лорд-казнохранитель...

В Лондоне их нет.

Так где ж они?

На это мне никто не мог ответить.

Еще не встало солнце, как поспешно,

От всех таясь, они твою столицу

Покинули.

Теперь я королева!

Зови!.. Постой, не надо!.. Нет ее!

Как мне просторно, как свободно стало!

Так что же я дрожу? Откуда страх?

Страх умер вместе с ней. Никто не станет

Меня убийцей звать! Зальюсь слезами

Горючими над сестриной могилой...

Ты здесь еще? Скажи, чтобы немедля

Ко мне шел Дэвисон, и пусть пошлют

За графом Шрусбери. Да вот он, кстати,

И сам идет!

Вы, благородный лорд?

Знать, важные вас привели дела

В столь поздний час?

Монархиня, всемерно

Пекущийся о славе дел твоих,

Я посетил сегодня замок Тауэр,

Где Кэрл и Нау, писцы Марии Стюарт,

Содержатся. Хотелось мне еще раз

Увериться в правдивости их слов.

Смущенный, долго не желал смотритель

Меня пустить к ним. Наконец угрозы

Дверь к заключенным отворили мне.

Но, боже правый, что же я увидел!

Всклокоченный, с безумием во взоре,

Как под бичами фурий, на соломе

Лежал шотландец Кэрл. Узнав меня,

Упал он, извиваясь, словно червь,

К моим ногам и, сжав мои колени,

Меня молил, рыдая, и вопя,

И заклиная именем Христовым,

Ему поведать о судьбе Марии,

Затем что слух об участи ее

Когда я, весть о казни подтвердив,

Прибавил, что свидетельство его

Сгубило королеву, он вскочил

И с яростью, утроенной безумьем,

Товарища свалил, схватил за глотку

И стал душить, - едва их растащили.

Тогда он на себя обрушил ярость,

Бил в грудь себя и предавал проклятьям

Ужасным совратителя-злодея!

Признался, что солгал перед судом:

Не подлинны посланья к Беббингтону -

Его былой присяге вопреки;

По настоянью Нау, он в них вписал

Не то, что диктовала королева.

Потом к окну он в ярости метнулся,

Сорвал его с заржавленных петель

И завопил так громко, что к нему

Вся улица сбежалась. Он кричал,

Что он писец шотландской королевы,

Что проклят он, преступный лжесвидетель.

Он не в своем уме, вы говорите.

Безумца и помешанного речи

Не значат ничего.

Но слишком много

Его безумье значит. Королева!

Дозволь молить тебя: не торопись!

Пусть новое произведут дознанье.

Вам в угожденье, граф, да будет так!

Хоть не могу поверить я в поспешность

Чрезмерную моих достойных пэров.

Но, чтобы успокоить вас, дознанье

Возобновят. Еще не поздно, к счастью.

На нашу честь монаршью не позволю

Я даже тени подозренья пасть.

Сэр, где приказ, который я вчера

Вручила вам?

На сохраненье

Вам отданный?

Как? Мне на сохраненье?

Народ меня о подписи молил.

Что оставалось мне? Пришлось смириться.

Приказ я подписала поневоле

И вам вручила. Так хотела время

Я выиграть. Подайте ж мне приказ!

Да, сэр! Иначе обернулось все.

Дознание должно возобновиться.

Возобновиться? Боже милосердный!

Так где ж приказ? К чему увертки ваши?

Всему конец! О, боже! Я погиб.

Надеюсь, сэр, что вы...

Злосчастный я!

Нет у меня приказа!

Приказ уже давно в руках у Берли!

Вы так-то повинуетесь? Вчера

Нет, государыня, ты не велела...

Меня во лжи дерзаешь обвинять?

Приказ тебе вручила я для Берли?

Не ясно и отчетливо, но... все же...

Презренный! Ты дерзаешь толковать

Мои слова? И собственный, кровавый,

В них смысл влагаешь? Если приключится

Беда от твоего самоуправства,

Ты жизнью мне заплатишь за нее!

Граф Шрусбери! Вы видите, как имя

Мое грязнят людишки эти?

Как вы сказали?

Если этот сквайр

Здесь действовал на собственный свой страх

Без твоего на то соизволенья,

Он должен быть судим палатой пэров:

Зане он предал имя королевы

Презренью и проклятию столетий.

Последнее явление

Берли (преклоняет колена перед королевой)

Да здравствует державная жена!

И все враги Британии да сгинут,

Как эта Стюарт!

Шрусбери закрывает лицо, Дэвисон в отчаянии ломает руки.

Отвечайте, лорд!

Приказ о смертной казни от меня

Вы получили?

Нет, о королева!

От сэра Дэвисона.

Он приказ

От моего вам имени вручил?

Нет, государыня!

И вы дерзнули

Его исполнить, не спросясь меня?

Приказ был справедлив. Его в вину

Никто нам не поставит! Но как смели

Вы посягнуть на милосердье наше?

А потому - я изгоняю вас.

А вас, кто так преступно власть свою

Превысил и дерзнул мое доверье

Столь низко обмануть, ждет суд строжайший!

Пусть в Тауэр отведут его и судят

На жизнь и смерть! Я требую возмездья!

Мой благородный Толбот, в вас одном

Я встретила советчика благого.

Так будьте же наставником моим!

Не изгоняй своих вернейших слуг,

В темницу не бросай их! Для тебя

Они трудились и... молчали стойко.

А мне дозволь, монархиня, вернуть

Тебе печать, которую хранил я

Двенадцать лет, доверьем облеченный.

Как, Шрусбери? Ужель меня покинуть

Хотите вы?

Прости, я слишком стар;

Иссохшая рука моя не в силах

Скреплять печатью новые дела.

Ужель меня покинет человек,

Мне спасший жизнь?

Я сделал слишком мало.

В твоей душе! Живи и царствуй мирно.

Противница мертва. Теперь ты можешь

Не ведать страха и не чтить святынь.

Позвать мне графа Лейстера!

Лорд просит

Простить его - во Францию он отбыл.

Елизавета овладевает собой и стоит спокойная и величественная.

Автор:	Шиллер Ф. И.
Категория:	Трагедия


Предыдущая страница	Оглавление	Следующая страница