Смерть Валленштейна. Действие второе. Автор произведения

Комната. Валленштейн. Октавио Пикколомини. Вскоре потом Макс Пикколомини.

Он пишет мне из Линца^[271], будто болен;

Но получил я весть, что спрятан он

У графа Галласа во Фрауэнберге.

Схвати обоих и пришли сюда.

Ты во главе полков испанских встанешь,

Но пусть конца твоим не будет сборам;

А станут принуждать тебя, чтоб против

Меня ты выступил, скажи: иду!

А сам ни с места. Знаю, что тебе

Услугу окажу я, в стороне

Тебя оставив, - ты наружный вид,

Пока возможно, любишь соблюдать

И до шагов ты крайних не охотник;

Так для тебя я выбрал эту роль.

Всего полезней. Если ж я меж тем

Верх одержу, свое ты знаешь дело.

Ступай же, старина! Отбыть ты должен

Сегодня в ночь. Возьми моих коней.

Макс остается здесь. Прощаться долго

Вам не к чему. Мы скоро все, надеюсь,

Вновь радостно увидимся.

С тобой

Еще поговорю я.

Я для тебя не генерал, коль служишь

Ты императору.

Оставить хочешь ты?

Я отказался

От службы императору.

Ты хочешь

Покинуть войско?

Крепче я, напротив,

Его к себе надеюсь привязать.

Да, Макс. Тебе я не хотел открыться,

Покуда действий час не наступил.

В дни юности легко понять, что право,

И любо над несложною задачей

Испытывать суждение свое. -

Но где из двух определенных зол

Одно избрать нам надо, где в борьбе

Обязанностей сохранить не можем

Мы целость сердца, там счастливец тот,

Становится тогда необходимость.

Она явилась. Не смотри назад,

Тебе нет пользы в том. Смотри вперед!

Не рассуждай! И действовать готовься!

Двор погубить меня намерен; я же

Его хочу предупредить. В союз

Со шведами мы вступим. Это люди

Хорошие и верные друзья.

(Останавливается в ожидании ответа Пикколомини.)

Я удивил тебя. Не отвечай!

Опомниться тебе даю я время.

Встает и отходит в глубину сцены. Макс долгое время стоит неподвижно, охваченный величайшей скорбью; при первом его движении Валленштейн возвращается и останавливается перед ним.

Благодаря тебе сегодня, герцог,

Я совершеннолетним стал. Досель

Не надо было путь мне выбирать -

Вслед за тобой я шел беспрекословно.

Взгляд на тебя один мне говорил,

Что путь мой верен. Должен я впервые

Теперь прибегнуть к самому себе,

Между тобой и совестью моей.

Лелеяла досель тебя судьба:

Свои обязанности мог, играя,

Ты исполнять, свободно предаваться

Всегда благим стремлениям своим

И действовать, в душе борьбы не зная.

Так дальше быть не может, путь двоится,

Долг спорит с долгом; надо государя

Тебе держаться твоего иль друга,

Когда война меж ними началась.

Война ли это? Нет! Война ужасна,

Как божий бич, оно, так же как и он,

Небесное она определенье.

В войне ли честной будешь угрожать

Ты императору его же войском?

О боже мой! Какая перемена!

Мне ль так с тобою говорить? С тобою,

Который, как Полярная звезда,

О, как мне сердце разрываешь ты!

Ото всего, что с ним срослось издавна,

От моего к тебе благоговенья

И от святой привычки к послушанью

Насильственно отречься должен я!

Нет, не гляди ты на меня! Мне это

Лицо всегда божественным казалось;

Власть надо мной оно свою не может

Утратить вдруг: мое осталось чувство

В твоих цепях, хоть, обливаясь кровью,

Моя душа с себя их сорвала!

Макс! выслушай меня.

Не совершай

Злосчастного деянья. Благородным

Твоим чертам неведомо оно,

И лишь твое воображенье им

Запятнано. Невинность удалиться

Не хочет с величавого чела.

Пусть это злым лишь будет сном, намеком

Для праведных о близости греха.

Такие есть минуты, но над ними

Добра понятье верх берет в душе.

Нет! Ты не кончишь так! Возвел бы этим

Ты клевету на все, что на земле

Одарено и волею и силой,

Ты подкрепил бы пошлый взгляд, который

Свободы благородство отрицает

И доверяет одному бессилью.

Меня осудит строго мир - я знаю.

Что можешь ты сказать, уже я сам

Себе сказал. И кто же рад бы не был

Не доходить до крайности? Но здесь

Нет выбора, я вынужден прибегнуть

К насилию иль претерпеть его:

Возможности другой не остается.

Пусть будет так! Начальство удержи

Коль иначе нельзя, взбунтуй ты войско;

Не похвалю я этого поступка,

Но извиню его, я в том решусь

Участвовать, чего не одобряю.

Но лишь изменником не будь! Да, слово

Промолвлено, - изменником не будь!

Не прегрешенье это, не ошибка,

В которую впадать отвага может

В избытке сил. Нет! Здесь другое дело -

Оно черно, оно черно, как ад!

Валленштейн (мрачно наморщив лоб, но сдержанно)

Быстра на слово молодость, которым

Владеть трудней, чем лезвием ножа,

И бойко пылкой головой оценку

Дает вещам, чья мера в них самих.

У вас все тотчас честно иль постыдно,

Добро иль зло, и что воображенье

Вмещает в эти темные слова,

Тесна вселенная, а ум обширен,

Легко сосуществуют мысли в нем;

В пространстве ж вещь всегда помеха вещи;

Тут завладеть чужим лишь можно местом:

Иль вытесняй, иль вытеснят тебя;

Тут вечный спор, и верх берет в нем сила.

Да, кто свой путь проходит без желаний,

Кто отказаться мог от всякой цели,

Тот с саламандрами в огне витает

И остается чист в стихии чистой.

Грубее вещество взяла природа,

Меня творя, к земле влеком я страстью.

Земля есть достоянье злого духа,

А не благого. Божество шлет с неба

Нам только общие дары; их свет

Нас радует, но не обогащает;

В их царстве не завоевать стяжаний,

А золото и драгоценный камень

Изволь выманивать у темных сил,

Нельзя без жертв снискать их благосклонность,

И нет такого, кто бы им служил

И душу все же сохранил бы чистой.

Страшись, страшись, ты этих сил лукавых!

Они не держат слова: лживо к бездне

Они влекут тебя! Не верь ты им!

Я предостерегаю! О, вернись

Ты к долгу своему! Возможно ль это?

Меня пошли ты в Вену, примирить

Позволь мне с императором тебя.

Не знает он тебя, но я - я знаю;

Моими на тебя глядеть глазами

Я научу его и привезу

Тебе назад его доверье.

Поздно!

Не знаешь ты, что здесь произошло.

И если поздно, если от паденья

Пади! Пади так честно, как стоял!

Сдай власть свою! Ты с поприща со славой

Сойдешь, сойди ж с него и без вины.

Ты для других жил долго, поживи же

И для себя. Я удалюсь с тобой,

Твоя судьба моею будет!

Поздно!

Пока слова здесь тратишь ты, несутся

Мои гонцы, отправленные в Прагу

И в Эгер с приказанием моим.

Так покорись судьбе! Мы то свершаем,

К чему принуждены. Стопою твердой

Приступим же с достоинством мы к делу

Необходимому. И чем виновней

Я Цезаря, чьим именем и ныне

Зовется что есть высшего на свете?

Повел он против Рима легионы,

Что Рим ему доверил для защиты.

Как я теперь, когда б сложил оружье.

Есть дух его во мне. Его удачу

Мне только дай, и с остальным я справлюсь.

Макс, стоявший до этого времени в мучительной внутренней борьбе чувств, поспешно уходит. Валленштейн глядит ему вслед с изумлением и смущением и погружается в глубокую задумчивость.

Макс Пикколомини был здесь?

Где Врангель?

Как сквозь землю

Он провалился. Только-только вышел

Он от тебя, пошел за ним я следом -

Поговорить мне нужно было с ним,

По-моему, был это сам нечистый.

Так вдруг пропасть не может человек.

Ужели правда - старика услать

Намерен ты?

Октавио? Да что ты!

Во Фрауэнберг, чтоб принял он начальство

Над итальянским и испанским войском.

Избави бог от этого тебя!

Коварному ты вверить хочешь войско?

Его теперь из глаз ты выпускаешь -

В минуту, от которой все зависит?

Не делай этого, всем, что священно,

Я умоляю!

Хоть этот раз прими ты наш совет -

Не отпускай его!

Но почему же

Ему я ныне доверять не должен,

Коль доверял всегда? Что за причина

О нем вдруг хуже думать? Я в угоду

Причудам вашим изменю ль свое

На опыте основанное мненье?

Ведь я не женщина. Доселе верил,

Так верить буду и теперь ему.

Не именно его ж отправить надо.

Пошли другого.

Именно его.

Ему я должность ту избрал, к которой

Способен он.

Способен, - потому

Знаю, что к обоим

Вы никогда приязни не питали.

За то, что их люблю я, уважаю,

Вам и другим предпочитаю явно,

По справедливости, - вы им враги.

До вашей зависти мне что за дело?

И то, что ненавидите вы их,

В моих глазах их уронить не может.

Друг друга ненавидьте иль любите,

Как вам угодно, я ни чувств, ни мнений

Ничьих стеснять не думаю, но знаю

Из вас любому цену для меня.

Он не уедет! У его повозки

Колеса прежде я разбить велю!

Опомнись, Илло!

Квестенберг с ним тоже,

Я знал о том и это разрешал.

Что Галлас тайных шлет к нему гонцов,

Известно тоже мне.

Неправда это!

О, ты слепец, хоть не утратил зренья!

Не поколеблешь веры ты моей,

Основанной на знании глубоком.

Коль он мне лжет, то лгут в все планеты.

Судьбой мне дан залог, что он мой лучший,

Вернейший друг.

А что залог не ложен,

В том также ты залогом убежден?

Мгновения есть в жизни человека,

Когда он к духу мировому ближе

В подобное мгновение, в ночи,

Предшествовавшей Люценскому бою,

Я, прислонившись к дереву, в равнину

Задумчиво глядел. Там в нашем стане

Огни горели тускло сквозь туман,

Глухой оружья гул иль стражи оклик

Лишь прерывал порою тишину.

Пред взором умственным моим былая

И будущая жизнь моя прошла,

И связывал мой дух, предчувствий полный,

Мое прядущее с судьбою утра.

И я сказал: "Ты - повелитель многих!

Они пошли вослед твоим звездам,

Поставив все, как на число большое,

На голову твою, с тобою вместе

В ладью вступили счастья твоего.

Но день придет, когда их всех рассеет

Опять судьба, и не покинут только

Немногие тебя. Я знать хотел бы:

Дай знамение мне, судьба! Пусть будет

Он тот, кто первый предстоящим утром

Мне встретится и знак любви подаст!"

И с этим помышленьем я заснул.

И сон унес меня в тревогу битвы.

Был натиск лют. С убитым подо мною

Конем упал я, и через меня

Неслись беспечно всадники и "они,

А я, в предсмертной муке задыхаясь.

Под острыми подковами лежал.

И вдруг рукой спасительною кто-то

Схватил меня. Мой избавитель был

Октавио. Проснулся я, светало, -

И предо мной Октавио стоял.

"Брат, - мне сказал он, - не садись сегодня

На своего обычного коня;

Возьми другого, выбранного мною.

Ты это сделай из любви ко мне -

Зловещим я встревожен сновиденьем".

От гнавшихся за мной драгунов шведских.

Взял моего мой родственник в тот день -

И конь и всадник без вести пропали.

Случайность!

Нет случайностей. Что в мире

Мы все считаем случаем слепым,

То рождено источником глубоким.

Я убежден, что он - мой добрый гений,

И кончено!

Утешен я лишь тем,

Что как заложник Макс нам остается.

И я его не выпущу живого.

Валленштейн (останавливается и оборачивается)

Вы оба не похожи ли на женщин,

Хотя б часами их увещевали?

Деяния и помыслы людей

Совсем не бег слепой морского вала.

Мир внутренний - и мыслей и страстей

Глубокое, извечное начало.

Как дерева необходимый плод,

Они не будут случаю подвластны.

Чье я узнал зерно, знаком мне тот,

Его стремленья и дела мне ясны.

Комната в жилище Пикколомини. Октавио Пикколомини, готовый к отъезду. Адъютант.

Готов отряд?

Он приказаний ждет.

Надежны ль эти люди, адъютант?

В каком полку их взяли?

В Тифенбахском.

Полк этот верен. Чтоб они без шума

Двор задний заняли и чтоб никто

Не видел их, пока не позвоню!

Дом запереть тогда и охранять,

И всех, кого ни встретят, взять под стражу.

Надеюсь обойтись без их услуг,

В своем расчете я вполне уверен.

Но речь идет о службе государю,

И лишняя уместна осторожность.

Я здесь. Из остальных еще кто будет?

Сперва, граф Изолани, вам два слова.

Пора? Что, действовать намерен герцог?

Я предан вам. Меня вы испытайте!

То может статься.

Да, я не из тех,

Которые лишь на словах храбры,

Но прочь бегут, когда дойдет до дела.

Со мною герцог поступил как друг.

Ей-богу - так! Я всем ему обязан.

На верность пусть положится мою.

Не все так мыслят; будьте осторожны.

Здесь многие на стороне двора

И говорят, что взятая обманом

Подписка с герцогом быть заодно

Нельзя ль назвать,

Кто говорит так?

Чорт возьми, все немцы.

Все - Кауниц, Деодат и Эстергази

Твердят о послушании двору.

Что еще надежных

Друзей и слуг, имеет император.

Не смейтесь! Это неплохие люди.

Напротив! Не смеюсь я, бог избави!

Я рад душевно, что за честь и право

Да как же это?..

Да разве вы?.. Тогда зачем я здесь?

Чтоб объяснить мне коротко и ясно,

Вы друг ли императору, иль враг.

Я это объяснить тому намерен,

Кто вправе мне задать такой вопрос.

Я вправе, что вам этот лист докажет.

Как, императора печать и подпись?

"Повелеваем всем без исключенья

Начальникам полков и офицерам

Войск наших императорских приказы

Все генерала Пикколомини,

Я... я вас поздравляю, генерал!

Готовы вы исполнить повеленье?

Я... Но так, вдруг нельзя же... Вы, надеюсь,

Дадите мне хоть время...

Две минуты.

Но, боже мой! Ведь дело...

Очень просто!

Хотите ль государю своему

Вы изменить иль верным быть слугою?

Да кто же мыслит об измене?

Герцог.

Он перейти к врагам намерен с войском.

Своей вы изменить? Продаться шведам?

Хотите?

Я? Присяге изменить?

Да разве я сказал?.. Когда же это

Сказал я?

Нет, пока не говорили.

Хочу услышать, скажете ль теперь.

Что ж, мне приятно ваше утвержденье,

Что этого не говорил я вовсе.

Итак, готовы отступиться вы

От герцога?

Коль изменить он хочет -

Измена узы разрывает все.

Он делал мне добро, но если он

Разбойник и злодей, пусть будет проклят!

Разорван счет!

Я рад, что мы сойтись

Могли добром. Сегодня ночью тайно

Вы с легким войском выступить должны;

Пусть думают, что так велел сам герцог.

Во Фрауэнберге сборный пункт. Там Галлас

Дальнейшие вам приказанья даст.

Исполню все. Вы ж о моем усердье

Скажите императору.

Полковник Бутлер? Хорошо.

И мне

Вы резкости простите, старина.

Творец мой! Как же мог я угадать,

С какою важной говорю особой?

Оставим это!

Я веселый малый.

Коль невзначай, за кружкою вина,

Против двора и вырвалось словечко,

Без умысла, вы знаете, оно

Сказалось.

Пусть вас это не тревожит. -

С ним удалось. Судьба! Пошли теперь

Такое же мне счастье и с другими!

Приветствую как друга вас и гостя!

Чрезмерна эта честь.

С холодностью вы отвечали

На дружелюбие мое вчера;

Сочли вы то учтивостью пустою,

В чем искреннее высказалось чувство.

Хотел я с вами сблизиться. Теперь

Сплотиться надо всем хорошим людям.

Единомышленники только могут

Быть заодно.

Всех честных я считаю

Единомышленниками. Сужу

О человеке я лишь по поступкам,

Его природа. Недоразумений

Слепая сила может совратить

И благороднейших с пути прямого.

Вы были в Фрауэнберге? Ничего

Граф Галлас вам не доверял? Скажите!

Он друг мой.

Он слова напрасно тратил.

Прискорбно слышать это. Был хорош

Его совет. И я б вам дал такой же.

От этого труда себя избавьте,

Меня ж от надобности неприятной

Вас разуверить в мненье обо мне.

Час каждый дорог, будем откровенны!

Вам все известно. Герцог изменить

Намерен; я вам более скажу -

Им заключен сегодня. В Прагу, в Эгер

Уже опешат его гонцы, и завтра

Нас к шведам отвести намерен он.

Но ошибается: благоразумье

Не дремлет; есть друзья у государя

Надежные, союз их тайный крепок.

Вот манифест, который возлагает

На герцога опалу, с войск снимает

Повиновенья долг и всем велит

Соединиться под моим начальством.

Итак, хотите ль в правом деле с нами

Быть заодно, иль разделить злодеев

Злой жребий с ним?

Его судьба - моя.

Последнее ль решенье это ваше?

Но одумайтесь, полковник Бутлер!

В грудь верную упало ваше слово

Неосторожное - возьмите вы

Его назад, путь лучший изберите;

Недобрым вы намерены итти.

Что вам еще угодно, генерал?

Взгляните вы на седину свою!

Одумайтесь!

Меч свой честный

В такой войне хотите ль обнажить?

Намерены ль вы обратить в проклятье

Признательность, которую снискали

Сорокалетней верностью стране?

Признательность - династии австрийской!

Октавио (дает ему дойти до двери и затем окликает)

Полковник Бутлер!

Как было дело,

Когда шла речь о графе?

Речь о графе?

Да, речь о графском титуле?

Просили вы о нем. Вам отказали.

Не дам вам насмехаться надо мной!

Обороняйтесь! Шпагу вон!

Оставьте,

Скажите мне, как было дело. После

Готов принять я вызов.

Пусть же знают

О слабости, которой не прощаю

Я сам себе! Да, я честолюбив

И никогда не выносил презренья.

Мне было больно, что рожденье, титул

Ценились в войске больше, чем заслуги.

Я не желал быть ниже равных мне,

И часом злым был этот шаг внушен мне, -

Я сделал глупость, но столь тяжкой кары

Не заслужил. Могли мне отказать, -

Зачем отказ усиливать презреньем?

Слугу испытанного, старика

Корить его незнатностью так грубо

За то, что он в час слабости забылся?

Но и червю дала природа жало,

Чтоб, коль, смеясь наступят на него...

Оклеветали, верно, вас. Кто же враг,

Вам столь дурную службу сослуживший?

Кто б ни был он, он подлый негодяй,

Наверное придворный, из испанцев,

Потомок рода древнего, кому

Я на пути стою, завистник гнусный

Почета, мной добытого себе!

Скажите: герцог этот шаг одобрил?

Он на него меня толкал, старался

С усердьем друга за меня.

Да, я читал письмо.

Я также, но не то я в нем нашел.

Письмо случайно мне попало в руки,

Удостоверьтесь сами.

Как? Что значит?..

Боюсь, полковник Бутлер, что вы жертва

Бессовестной игры. Сказали вы,

Что вас толкал на этот шаг сам герцог?

О вас в письме он говорит с презреньем,

Дает совет министру ваше чванство -

Как он определяет - наказать.

Никто вас не преследует, не хочет

Вредить вам; нанесенной вам обиды

Виновник герцог. Цель его ясна:

От императора он вас отторгнуть

Хотел и ждал того от вашей мести,

Что, при спокойном духе, верность ваша

Известная отвергла б, негодуя.

Вас к исполненью замыслов преступных

Презрительно употребить хотел он

Слепым орудьем. Удалось ему,

Сумел он вас сманить с пути прямого,

Которым сорок лет вы твердо шли.

От государя моего могу ли

Я ждать прощенья?

Больше чем прощенья, -

Обиду, не заслуженную вами,

Он утвердил за вами дар, вам данный

С злой целью герцогом. Отныне полк,

Которым вы начальствуете, ваш.

Бутлер хочет встать и падает снова на стул. Он в сильном волнении пытается говорить и не может; Наконец он снимает шпагу с перевязи и подает ее Пикколомини.

Зачем? Опомнитесь.

Что вы?

Опомнитесь, вы вне себя.

Возьмите!

Носить я эту шпагу не достоин.

Из рук моих ее примите вновь

И ею с честью правое вы дело

Впредь защищайте!

Такому милосердному владыке!

Загладьте грех свой! С герцогом порвите!

Мне с ним порвать!

Колеблетесь еще?

Порвать с ним только? - Он погибнуть должен!

Последуйте за мною в Фрауэнберг,

Где Альтрингер и Галлас собирают

Друзей двора! Вернул я многих долгу,

И все покинут нынче ночью Пильзен.

Бутлер (ходивший взад и вперед в сильном волнении, подходит к Октавио с решимостью)

Граф Пикколомини! О чести вам

Тот может говорить, кто изменил?

Кто искренно раскаялся, тот может.

Так здесь меня оставьте.

Для чего же?

С полком моим меня оставьте здесь.

Вам доверять могу я, но откройте

Мне вашу мысль.

Ее откроет дело.

Не спрашивайте больше! Верьте мне!

Вы можете! Клянусь вам всем, что свято,

Оставите его вы на руках

Не ангела-хранителя! Прощайте!

Принес ее какой-то незнакомец

Уж герцогские лошади стоят.

"Скорее уезжайте. Верный Изолан".

О, если б Пильзен уж лежал за мною!

Ужели нам погибнуть суждено

Почти у гавани? Прочь, прочь отсюда!

Мне здесь грозит опасность. Где ж мой сын?

Оба Пикколомини. Макс входит, охваченный сильнейшим волнением; взгляд его беспокоен, походка неверна; он, повидимому, не замечает отца, который стоит в отдалении и с состраданием смотрит на него. Большими шагами он проходит через комнату, останавливается и, наконец, бросается на стул, устремив перед собой неподвижный взор.

Я еду, Макс.

Прощай, мой сын!

За мной ты скоро следом?

За тобою?

Твой путь не прям, моим не будет он.

О, если б ты всегда был прямодушен,

До этого бы не дошло, поступка

Ужасного не совершил бы он,

Он оставался б под влияньем честных

И не попал бы в сеть к дурным! Зачем

Так красться, так хитрить, так осторожно

Подглядывать, как вор? Источник зол

Коварство жалкое! Нас погубило

Ты, бедоносное! Нас всех спасла бы

Правдивость благодатная. Отец!

Нельзя мне оправдать тебя - нельзя.

Обманут был я герцогом ужасно!

Но ты не лучше поступил!

Прощаю

Твоей я скорби, сын.

Отец! Отец!

Возможно ли, что ты его довел

Умышленно до этого поступка?

Его падение тебя возвысит.

Мне не по нраву это...

Боже правый!

Увы! Моя природа изменилась!

В моей душе откуда подозренье?

Вас нет, доверчивость, надежда, вера, -

Все лгало мне, пред чем благоговел я!

Нет! Нет! Не все! Она осталась мне,

Правдива и чиста, как небеса.

Везде обман, убийство, лицемерье,

Предательство и клятвопреступленье,

Во всей вселенной наша лишь любовь

Единое убежище святое!

Макс, поезжай со мною: лучше будет.

С ней не простившись? Нет!

Не подвергайся

Мучениям напрасным расставанья

Необходимого. Поедем.

Нет!

Клянуся богом!

Макс! Я, твой отец,

Я требую, чтоб ехал ты со мною.

Поступка человеческого требуй.

Я остаюсь.

Макс! Я повелеваю

Во имя императора тебе!

У государя нет над сердцем власти!

Ты у меня ужель похитить хочешь

Единое, что мне в моем несчастье

Жестокое я должен ли жестоко

И неизбежное бесчестно совершить?

Как недостойный, в малодушном бегстве,

Украдкою ее покину? Нет!

Она мое страдание увидит,

Услышит вопль истерзанной души

И слезы обо мне прольет. О, люди

Жестоки, но она - небесный ангел.

Она спасет мой исступленный ум

От страшного отчаянья. Мученье

Мое смертельное она уймет

Сочувствия печальными словами.

Макс! От нее не оторвешься ты.

Пойдем, мой сын, спасись от искушенья!

Не трать напрасных слов. Веленье сердца

Исполню я, ему могу я верить.

Коль ты - страшусь подумать! - ты, мой сын,

Изменнику себя продашь, наложишь

На славный род отцов клеймо позора, -

Тогда чудовищное мир увидит,

И сына меч в безжалостном бою

Тогда отцовской кровью обагрится.

О, если б ты о людях лучше мыслил,

Ты лучше бы всегда и поступал.

О подозрительность, и ты, сомненье!

Нет неизменного и твердого для вас.

Где веры нет - все шатко и ничтожно!

Хоть в сердце я твоем уверен, будешь

Всегда ты властен следовать ему?

Не победил сейчас ты голос сердца,

И герцог не одержит верх над ним.

Макс! Более тебя я не увижу!

Меня виновным не увидишь ты.

Я еду в Фрауэнберг, а паппенгеймцев

Тебе оставлю, так же как полки

Тосканский, Лотарингский, Тифенбаха,

Чтоб охранять тебя. Верны присяге

И преданы тебе они, и прежде

Падут, сражаясь храбро, чем от чести

И от вождя отступятся.

Не бойся!

Я здесь в бою погибну иль с собою

Их выведу из Пильзена.

Мой сын,

Прощай!

Ужели так! Ни взгляда

Любви, ни дружеской руки пожатья?

Война кровавая, - успех неверен!

Не так, бывало, расставались мы.

Макс падает в его объятия. Они долго стоят, обнявшись молча, потом удаляются в противоположные стороны.

Он пишет мне из Линца. - Валленштейн имеет в виду Альтрингера.

Автор:	Шиллер Ф. И.
Категория:	Трагедия


Предыдущая страница	Оглавление	Следующая страница