Смерть Валленштейна. Действие пятое

Двенадцать выберите самых сильных

Драгун, их пиками вооружите -

Стрелять нельзя! - и скройте близ столовой.

Как подадут десерт, ворвитесь в зал

Вы все, крича: "Кто здесь за государя?"

Я опрокину стол. На них обоих

Тогда вы броситесь и их убьете.

Запрем мы замок и поставим стражу,

Чтоб слух о том до князя не дошел.

Идите! - Капитаны Деверу

И Макдональд пришли?

Сейчас здесь будут,

Все за него. - Какое-то безумье

Всем городом внезапно овладело.

Они здесь видят миротворца в нем,

Восстановителя златого века.

Оружье роздал магистрат; уж сотня

Их вызвалась ему охраной быть.

Спешить должны мы. Угрожает сила

И внешних нам и внутренних врагов.

Ждем приказаний, генерал.

Да здравствует наш император!

Но как же?

Не герцогу ли присягнули мы?

Не защищать его ль пришли мы в Эгер?

Нам защищать империи врага?

Да ты же сам нас приводил к присяге.

Последовал за ним ведь ты сюда же.

Чтоб тем вернее погубить его.

Да, разве так!

Оно другое дело!

Кой чорт! Я только брал с тебя пример.

Я думал, коль он может быть прохвостом.

Так, стало быть, и я могу.

Не смеем

Мы рассуждать, твое ведь это дело!

Ты наш начальник и веди хоть в ад, -

Мы не попятимся.

Ну, да, ведь знаем

Друг друга мы.

Да, кажется, что так.

Мы - воины фортуны. Служим мы

Тому, кто больше даст.

Само собой.

Вам надо честно долг теперь исполнить.

И будете богаты.

Что вдвое лучше.

Слушайте ж меня.

Мы слушаем.

Приказ дал император,

Чтоб Фридланд взят живым был или мертвым.

Так говорит приказ.

Живым иль мертвым.

Получит тот, кто это совершит.

Да, сказано-то хорошо! Не скупы

Там на слова, мы знаем. А дадут

На деле-то цепочку золотую.

Хромую клячу иль диплом дворянский.

Князь лучше платит.

Да, он тороват.

Тому конец. Его звезда померкла!

Да верно ль это?

Я вам говорю.

Его минуло счастье?

Да, если так, его оставить надо!

Его уж двадцать тысяч человек

Оставили. Должны мы сделать больше

Его убить.

Убить - и вы

Мной выбраны для этого.

Вы двое, капитаны Деверу

И Макдональд.

Ищи другого!

Да,

Ищи другого!

Ты робеешь, трус,

А сам сгубил душ тридцать...

Ты подумай:

На полководца руку наложить!

Убить того, кому мы присягнули!

Присягу он изменой уничтожил.

Нет! Дело слишком страшное оно.

Есть совесть и у нас.

Не будь он вождь,

Так много лет командовавший нами...

Вот затрудненье?

Да. Кого б ни назвал

Другого ты, - не откажусь, зарежу,

Коль государь велит, родного сына.

Но мы солдаты, и убить вождя -

Такой тяжелый грех и преступленье,

Что отпустить не может духовник.

Я папа твой, и грех я отпускаю.

Скорей решайтесь!

Нет, нельзя!

Ну, так ступайте - и сюда пришлите

Мне Песталуца.

Песталуца! Гм!

Зачем тебе он нужен, генерал?

Коль не хотите вы, так есть другие...

Нет! Если должно умереть ему, -

Так заслужить и мы награду можем.

Как думаешь, брат Макдональд?

Да, если

Тому быть должно, и нельзя иначе, -

Награду взять не дам я Песталуцу.

Когда же пасть он должен?

Этой ночью!

Прибудут завтра шведы.

Генерал,

Ты мне за все ручаешься?

И точно ль это воля государя?

И ясно ль это сказано? Порою

Убийству рады, а убийц казнят.

Слова приказа: взять живым иль мертвым.

Живым же, сами видите, нельзя -

Так мертвым.

Как же до него дойти?

Полками графа Терцки город полон.

С них начнут.

И их прикончат?

Прежде чем его.

Ну, Деверу, - кровавый будет вечер!

Взялся ль уж кто за это? Я берусь!

Оно уже майору Геральдину

Поручено. Они пируют в замке.

Во время ужина с людьми своими

Он нападет на них и их заколет.

С ним Песталуц и Лесли.

Генерал!

Тебе ведь все равно. Мне поменяться

Его опасней дело.

Опаснее? Да что ж ты полагаешь!

Взор герцога, не меч его мне страшен.

Зачем тебе его бояться взора?

Ты знаешь, генерал, что я не трус,

Но, видишь ли, тому недели нет,

Как двадцать он пожаловал червонцев

Мне на кафтан вот этот; если ж ныне

Увидит он, что с пикой я стою,

И взглянет на кафтан мой, - то... то... знаешь...

То - я не трус, нет, чорт меня возьми!

Он подарил тебе кафтан, и ты,

Бедняк, за то его убить не хочешь!

А дал ему одежду император

Он мантию ему, - и чем же он

Благодарить хотел? - Изменой злою!

И в самом деле! Благодарность... вздор!

Убью его!

А совесть успокоить,

Коль хочешь ты, сними с себя кафтан,

Тогда себя и упрекать не будешь.

Все так. Но затрудненье есть одно...

Какое затрудненье?

Что же сможем

Против него копьем мы и мечом?

Его не ранишь. Он ведь заколдован.

От меча заговорен и пули.

Он дьявольским искусством закален

И, говорю я вам, непроницаем.

Да, в Ингольштадте видели такого,

Тверда, как сталь, была на теле кожа.

Насилу уж прикладами его

Добили наконец.

Послушай, брат,

Что сделать я придумал.

Знаком мне здесь в монастыре земляк,

Доминиканец. Пусть мечи и пики

Он окропит святой водою нам,

Благословив их. Никакие чары

Так, Макдональд!

Идите ж. Из полка возьмите двадцать

Иль тридцать удальцов, их приведите

К присяге. Как одиннадцать ударит,

Вы с ними, первый пропустив дозор,

Сюда идите. Буду я вблизи.

Но как двором пройти нам мимо стражи?

Все осмотрел я. В задние ворота

Введу вас. Там один лишь часовой.

По чину и по должности имею

Я доступ к герцогу во всякий час.

Войду я первый, часовому в горло

Воткну кинжал и проложу вам путь.

А как до спальни герцога добраться

Так, чтобы не проснулась вся прислуга

Его вся челядь разместилась в правом

Крыле. Противен шум ему, - так сам он в левом.

Когда б уж позади все это было!

Мне что-то страшно, Макдональд!

Мне также.

Уж очень знатен он. Мы прослывем

Злодеями...

Средь почестей и блеска

Вы можете смеяться над молвой.

Да точно ли нам почести-то эти

Достанутся?

Не сомневайтесь в том.

Корону и державу Фердинанду

Его с престола свергнуть хочет он?

Да, именно, лишить венца и жизни!

Так если б он живой ему был выдал,

Он голову на плахе бы сложил?

Он участи б такой не миновал.

Нет, Макдональд, тому не быть... Идем!

Падет он честно и умрет вождем!

Зал, примыкающий к галлерее, которая теряется далеко в глубине. Валленштейн сидит у стола. Шведский капитан стоит перед ним. Вскоре потом - графиня Терцки.

Рейнграфу поклонитесь от меня,

Участие живое принимаю

В его успехах. При победе этой,

Чем надлежало б, недостатка вы

Сочувствия во мне не полагайте.

Теперь мы с вами заодно. Прощайте!

Спасибо вам за труд. Когда вы завтра

Придете, крепость отопрется вам.

Шведский капитан уходит. Валленштейн сидит, подперев голову рукой, погрузившись в глубокую задумчивость, и неподвижно смотрит перед собой. Графиня Терцки входит и стоит некоторое время не замеченная им; наконец он делает быстрое движение, видит ее и овладевает собой.

Ты от нее? Ей лучше? Как она?

Ее спокойней после разговора

Нашла сестра. Теперь она в постели.

Польются слезы, боль ее утихнет.

Ты тоже, брат, совсем не тот, что прежде,

Не радует тебя победа эта.

О, не впадай в унынье! Сильным будь.

Ведь ты надежда наша, наше солнце.

Покойна будь, я - ничего. - Где муж твой?

На празднестве он в замке вместе с Илло.

Валленштейн (встает и делает несколько шагов по залу)

Уж ночь глубокая. Ступай к себе.

Не отсылай! Позволь с тобой остаться.

В небесной выси буйное движенье.

На башне флюгер крутится от ветра,

Несутся быстро тучи, и дрожит

Рог месяца. - Во тьме порой мерцанье

Неясное. И ни одной звезды!

Там светит тускло лишь Кассиопея,

А там стоит Юпитер, но теперь

Его скрывает мрак небес ненастных.

(Погружается в задумчивость, смотря неподвижным взором из окна.)

Графиня (глядит на него печально и берет его за руку)

Мне кажется, что легче было б мне,

Когда б его увидел я. - Он жизни

Моей звезда, и, глядя на него,

Я чувствовал себя бодрее духом.

Его увидишь снова.

Валленштейн (вновь погрузившийся в глубокую задумчивость, опомнившись обращается быстро к графине)

Увижу? Никогда!

Он погиб.

Он прах!

О ком ты говоришь?

Он счастлив!

Ему судьба обмана не готовит.

Его светло разостлана вся жизнь,

И нет на ней пятна; и бедоносный

Ему пробить не может час. Он чужд

Желания и страха, не подвластен

Планетам изменяющим. Он счастлив!

А как узнать, что скрытая покровом

Грядущая минута нам несет!

Ты говоришь о Максе? Как он умер?

Гонец передо мной отсюда вышел.

Валленштейн делает ей рукой знак замолчать.

О, не гляди назад! Гляди туда,

Где ждет успех, и, радуясь победе,

Забудь, какою куплена была

Она ценою! Не сегодня друга

Лишился ты, он для тебя погиб

Тогда, когда отрекся от тебя.

Чего не переносит человек?

От высших благ, как и от благ ничтожных,

Отвыкнуть он умеет; верх над ним

Всесильное одерживает время.

Но чувствую, чего я в нем лишился:

Цветок из жизни вырван у меня,

Холодной, тусклой предо мной теперь

Она лежит. - Он близ меня стоял,

Как молодость моя. И превращалась

Действительность в мечту, на грубый мир

Ложилась золотая дымка утра.

Я удивлялся, как возвысить чудно

Умел он чувством любящим своим

Все пошлые, житейские явленья, -

Чего б не удалось мне впредь достичь,

Прекрасное ушло и безвозвратно.

Превыше счастья труп его творит он,

Его ж деля, его он умножает.

Она довольно чувствами богата,

Чтобы жизнь не иссякала в ней. Ты в нем

То превозносишь, что ему ты в сердце

Посеял сам и тщательно развил.

Кто к нам идет так поздно? Комендант.

Несет ключи от крепости. Оставь нас, -

Уж полночь.

Мне с тобой расстаться нынче

Так тяжело! Страшусь я...

Мне кажется, что удалишься вдруг

Ты этой ночью, что, проснувшись завтра,

Тебя мы здесь уж больше не найдем.

Мне стесняют сердце

Предчувствия недобрые давно,

И если верх над ними взять удастся

Мне наяву, они меня во сне

Зловещими виденьями терзают.

Вчера ты мне приснился в пышном платье

С твоей супругой первой за столом...

Хороший это сон; тот брак основой

Был счастья моего^[278].

А нынче ночью

Мне снилось, будто я иду к тебе.

Но как вошла я в дверь, то оказался

Не твой покой - был это монастырь,.

Который в Гитчине ты основал

И где желаешь быть похоронен.

Как? Ты не веришь,

Что предостерегающий нас голос

Звучит во снах?

Да, голос существует

Такой. Но предостерегать не может

Пророчество о том, что неизбежно.

Как солнца светлый образ в атмосфере

Нам виден, прежде чем оно взошло,

Предшествуют так и событьям важным

Их призраки, и в настоящем дне

День будущий для нас уже грядет.

Меня всегда в раздумье приводило,

Что говорят о Генрихе Четвертом:

Он чувствовал в груди удар ножа

Гораздо раньше, чем вооружился

Им Равальяк. Он, как гонимый чем-то,

Из Лувра своего бежал тревожно,

Ему казался гулом погребальным,

Он слышал шаг того, который сам

Его искал на улицах Парижа.

И нет в тебе предчувствий никаких?

Нет. Будь спокойна.

Снилось мне еще, -

Я за тобой спешила; ты бежал

Передо мной по длинной галлерее,

Из залы в залу, без конца, и двери

Захлопывались с треском. Задыхаясь,

Тебя догнать я силилась напрасно.

И кто-то сзади вдруг схватил меня

Холодною рукой - был это ты;

И ты поцеловал меня, и красный

На нас покров какой-то опустился....

В моем покое красный есть ковер,

Тебе на ум пришел он.

Если вправду,

Брат, если я тебя, который здесь

Передо мной стоишь так полон жизни...

Указа государя ты страшишься:

Не ранят буквы, рук он не найдет.

Но если бы нашел? Решилась я.

Есть у меня, к чему тогда прибегнуть.

Спокойно ль в городе?

Спокоен город.

Я слышу музыку, в огнях весь замок.

Кто это веселится?

Графу Терцки

С фельдмаршалом устроен ужин в замке.

Победу празднуют. Для них веселья

Иначе нет, как за столом.

Я лягу,

Раздень меня.

Итак, защищены мы

От всякого врага и заперлись

С надежными друзьями. Иль во всем

Я ошибаюсь, коль лицо такое

Обманщика личиной может быть.

Упало что-то.

Разорвалася золотая цепь.

Немало лет она мне прослужила;

Дай мне ее сюда.

Был это первый

Дар императора. В войне Фриульской^[279],

Еще эрцгерцогом, он на меня

Ее надел. Носил я по привычке

Ее до этих пор и, признаюсь,

Из суеверия, как талисман,

Чтоб приковать ко мне навек то счастье,

Которого мне в жизни первым знаком

Она была. Отныне для меня

Начаться счастье новое должно.

Камердинер удаляется, унося одежду. Валленштейн встает и, пройдясь по залу, останавливается задумчиво перед Гордоном.

Как помнятся мне времена былые!

Себя я вижу при дворе в Бургау,

Где вместе мы пажами были оба.

Мы часто спорили. Ты дружелюбно,

Охотно наставленья мне давал,

Бранил меня за то, что цель себе я ставил

Высокую, мечтаньям смелым веря,

И среднюю ты мне хвалил дорогу.

Что ж приобрел ты мудростью своей?

Состарясь преждевременно, угас бы

Ты здесь в глуши, когда б не озарила

Тебя звезда счастливая моя.

Мой герцог, в пристани надежной бедный челн

Рад привязать рыбак, когда он видит,

Что бурею разбит корабль огромный.

Итак, уже ты в пристани, старик?

С отвагою по жизненным волнам.

Надежда и теперь моя богиня.

Мой молод дух, и нас, сравнив обоих,

Могу сказать я, что бессильно годы

Над головой моею пронеслись.

(Прохаживается быстрыми шагами по комнате и останавливается против Гордона на противоположной стороне сцены.)

Кто знает счастие непостоянным?

Я им всегда любим был, над толпою

Был поднят им и по ступеням жизни

Взнесен его могучею рукой.

Обыкновенного нет ничего

В пути, мне предназначенном судьбою,

Ни в линиях моей руки. Мой жребий

Кто по людским определит догадкам?

Низверженным кажусь теперь, но снова

Возвышусь я, отлива минет час,

И волн прибой вновь набежит широко...

Все ж намекну о старом я совете:

Не смел бы в счастье я надежде предаваться.

Ниспослана надежда злополучным,

Счастливому страшиться надлежит, -

Весы судьбы в движенье беспрерывном.

Я прежних лет Гордона узнаю.

Что в мире все изменчиво - я знаю,

С нас духи злые взыскивают дань.

Язычники времен старинных это

Уж знали: подвергались добровольно

Они беде, чтоб укротить враждебность

Богов ревнивых, и людская кровь

Лилася в жертву грозному Тифону^[280].

Ему и я пожертвовал. Погиб

Мой лучший друг, и по моей вине.

Меня успех не может никакой

Так радовать, как эта огорчила

Берет он жизнь за жизнь: сражен безвинный

Любимец мой тем громовым ударом,

Который пасть был должен на меня.

Не Сени ли идет? Он вне себя!

Что привело тебя сюда так поздно,

Баптист?

Страх, герцог, за тебя.

Спасайся, герцог, до рассвета дня

Беги отсюда! Не вверяйся шведам!

Этим шведам не вверяйся!

Но почему ж?

Бедою близкой ложные друзья

Тебе грозят. Ужасны в небе знаки!

Ты сетью гибели уже опутан.

Баптист, ты бредишь, страх смутил твой разум

Нет, не обманут страхом я напрасным,

Сам по аспекту убедись, что должен

Ты бедствия от ложных ждать друзей.

Они - причина всех моих несчастий.

Мне б раньше это указанье! Ныне

Тут звезды не нужны.

Пойдем, взгляни!

Своим глазам поверь. Ужасный знак

Стоит в жилище жизни. Недруг близкий,

Изменник злой таится за лучами

Твоей звезды. Остерегись, о герцог,

Язычникам не доверяйся этим,

Противникам священной церкви нашей!

Так вот причина опасений? Да,

Союз со шведами тебе, я помню,

Всегда противен был. Ложись, баптист!

Не страшны мне такие знаки.

Гордон (сильно потрясенный этим разговором, обращается к Валленштейну)

Герцог!

Мне разреши сказать. Из уст простых

Полезное услышать можно слово.

Что, если он недаром полон страха?

Что, если провидение чудесно

Его словами хочет вас спасти?

Вы оба говорите как в бреду.

Какой беды могу я ждать от шведов?

Но если именно прибытье шведов, -

Как раз оно должно ускорить гибель,

Которая вам угрожает...

Герцог,

Еще не поздно!

О! Внемли ему!

Не поздно! Что не поздно? Встаньте! Встаньте!

Приказываю вам.

Рейнграф не прибыл.

Велите в крепость не впускать его.

Пусть нас он осаждает. С целым войском

Погибнет он под этими стенами

Скорей, чем нашу храбрость утомит.

Людей бесстрашных горсть с вождем-героем,

Который подвигом загладить хочет

Проступок свой. Смягчится император,

Он склонен к милосердию, и Фридланд,

С раскаяньем вернувшися к нему, -

Поставлен выше будет им, чем прежде,

До своего паденья, он стоял.

Валленштейн (с удивлением молча смотрит на него некоторое время, проявляя сильное внутреннее волнение)

Гордон, вас далеко заводит рвенье.

Я это другу юности прощаю.

Кровь пролилась, Гордон! - Нет, император

Меня простить не может. Если б мог -

Я не могу принять его прощенья.

Когда бы знал я наперед, что друга

Я лучшего лишусь, и мне бы сердце

Так говорило, как теперь, быть может,

Одумался бы я, быть может... Нет!

Что мне теперь щадить?.. Серьезно слишком

Пусть совершится все!

Глухая ночь, и в замке все утихло.

Камердинер, который тем временем тихо вошел и с видимым участием стоял в отдалении, подходит и, сильно встревоженный, бросается к ногам герцога.

И ты? Да, знаю почему

Тебе желанен мир мой с государем.

Бедняга! У него клочок земли

В Каринтии; боится он теперь,

Что у него имение отнимут

За то, что он остался верен мне.

Ужель так беден я, чтобы слуге

Вознаградить не мог потерю? Что же?

Не принуждаю никого. Коль мыслишь,

Что я покинут счастьем, брось меня.

В последний раз меня раздень сегодня,

А завтра к государю перейди.

Прощай, Гордон!

Все эти дни тревог мне было много,

Так слишком рано не будить меня!

Уходит. Камердинер светит. Сени идет вслед. Гордон продолжает стоять в темноте, провожая глазами герцога, покуда тот не исчезает в конце галлереи; тогда он жестами выражает свою боль и скорбно прислоняется к одной из колонн.

Останьтесь здесь, пока не дам я знака.

Вот он. Привел убийц!

Темно в покоях.

Все погрузилось в сон.

Что делать мне?

Спасти ли мне его? Позвать ли стражу?

Мерцает в галлерее свет. Она

Этим

Я не нарушу ли моей присяги?

И если он уйдет теперь к врагам,

Усиливая их, не я ль виновен

В последствиях ужасных буду?

Тс!

Кто говорит здесь?

Лучше провиденью

Все предоставить. Мне ль такое дело

Брать на себя? Не я его убийца,

Коль он погибнет. Но его спасенья

Виновник был бы я, - на мне б лежала

Тяжелая ответственность за все.

Знаком мне голос...

Вы, Гордон!

Зачем вы здесь? Так долго оставались

Вы с герцогом?

У вас рука в повязке?

Я ранен. Илло бешено сражался, -

Его осилить долго не могли...

Да. В постели герцог?

Отвечайте! Смерть их скоро

Он не должен пасть,

Не вам его сражать. Десницу вашу

Отвергло небо. Ранена она.

Моей руки не нужно.

Умертвили

Виновных вы, свершилось правосудье!

Довольствуйтесь их гибелью.

Камердинер проходит по галлерее и, приложив палец к губам, призывает к молчанию.

Он спит!

О, сна священного не убивайте!

Нет, пусть умрет проснувшись.

Ах, еще он занят

Житейскими делами, перед богом

Бог милосерд!

Оставьте ночь ему.

Через минуту

Открыться может все.

Лишь час один!

Пустите! Что ему поможет час?

О, время - чудотворный бог! Успеет

В час пронестись песчинок много тысяч;

Быстрее их ума людского мысли

В его душе проснуться могут, в вашей

Другие чувства. Может весть приспеть,

Спасительно вдруг сбыться что-нибудь

Невероятное. О! Что не может

Свершиться в час?

Напомнили вы мне,

Как дороги мгновения.

Те же. Входят Макдональд и Деверу с алебардщиками. Потом камердинер.

Нет, изверг!

Через мой труп перешагни сперва.

Участником злодейства я не буду.

Ты не в уме, старик!

Звук шведских труб!

Рейнграф стоит под Эгером! Скорее!

На ваше место, комендант!

Тс... Не шуметь здесь: герцог почивает.

Пора шуметь!

Убийцы! Помогите!

Ломайте двери!

Они, перешагнув через труп, направляются в галлерею. Слышно, как в отдалении одна за другой рушатся две двери. Глухие голоса, стук оружия, затем внезапно глубокая тишина.

Не нахожу ее нигде, и спальня

Ее пуста. И Нейбруин также скрылась.

Ужель она бежала? Но куда же?

Вслед надо поспешить, велеть повсюду

Отыскивать ее. Какая весть

Для герцога! Хоть бы мой муж скорее

Вернулся с ужина. Быть может, герцог

Еще не спит. Здесь были голоса.

Пойду к нему, послушаю у двери.

Чу! Кто-то вверх по лестнице бежит.

Ошибка это?.. Бутлер! То не шведы.

Не надо дальше вам... О боже! Где он?

Скажите мне, графиня...

Вы только что из замка? Где мой муж?

Ваш муж? - Не спрашивайте. Возвратитесь

К себе...

Сначала знать хочу...

Зависит

От этого мгновенья участь мира!

О боже всемогущий!

Бутлер! Бутлер!

Ведь в замке с мужем он моим.

Ошибка, -

Не шведы это - в крепость ворвались

Имперские войска. Меня послал

Граф Пикколомини, - он сам здесь будет

Сейчас, - что дальше, вам не надо...

Гордон (пошатнувшись, прислоняется к стене)

О боже милосердный!

Кто будет здесь сейчас? Ворвался в Эгер

Октавио? Предательство! Измена!

Где герцог?

Те же. Сени. Потом бургомистр. Паж. Фрейлина. Слуги б страхе пробегают по сцене.

Сени (охваченный ужасом, появляется из галлереи)

Кровавое злодейство!

Что случилось, Сени?

О зрелище плачевное!

Я умоляю,

Скажите, ради бога: что такое?

И вы не знаете? Лежит там герцог

Зарезанный. Ваш муж заколот в замке.

На помощь к герцогине!

Что за вопли

Всех пробуждают в доме?

Проклят дом ваш

Навек! Зарезан в вашем доме герцог!

Помилуй бог!

Нас всех убьют. Бегите!

Второй слуга (несущий серебряную посуду)

Сюда! Внизу уже не пропускают.

За сценой кричат: "Дорогу генералу! Расступитесь!" При этих словах графиня выходит из оцепенения и быстро удаляется. За сценой: "Займите вход. Народа не впускать!"

Не может быть! Я не поверю. Бутлер!

Гордон! Немыслимо! Скажите: нет!

Гордон, не отвечая, указывает рукой назад. Октавио оглядывается и стоит, пораженный ужасом.

Вот орденская цепь и шпага князя.

Вам будет ли угодно приказать...

Вот кто теперь приказывает здесь.

Деверу и Макдональд почтительно отступают назад; все молча расходятся, и на сцене остаются только Октавио, Бутлер и Гордон.

Того ли ждал от вас я, уезжая?

О боже правый! Поднимаю руку

Я к небу твоему - я не причастен

Чиста рука могла остаться ваша,

Моею действовали вы.

Безбожник!

И ты дерзнул веленье государя

Во зло употребить, свершить убийство

Во имя господина твоего?

Я императора приказ исполнил.

Владык проклятье тот, кто их словам

Жизнь сообщает грозную, кто тотчас

К их мимолетной мысли прикрепляет

Неисправимое деянье! Быстро

Так следовало ль выполнять веленье?

Ужель ты милосердному не мог

Дать времени на милосердье? Время -

Лишь богу подобает одному,

За что вы упрекаете меня?

Я сделал дело доброе, избавил

Империю от грозного врага

И жду награды. Меж моим поступком

И вашим разница лишь в том, что вы

Стрелу острили, я ж ее спустил.

Посеяв кровь, вы в ужасе, что жатва

Кровавая взошла. Я знал всегда,

Что делаю, и не могу смущаться

Последствием. Намерены ль мне дать

Вы поручение? Я еду в Вену

К подножью трона меч окровавленный

Мой положить и похвалу услышать,

Которой справедливый судия

Усердие вознаградить обязан!

О горе нам, графиня, что дошло

До этого! Вот плод неправых дел!

Плоды деяний ваших это. Герцог

Убит, мой муж убит, сестра моя

У края гроба, дочь ее исчезла.

Дом пышности и славы опустел,

И ужасом охваченная челядь

Бежит из всех дверей. Я в нем осталась

Последняя, я заперла его

И принесла ключи.

Увы! Графиня,

Дом опустел и мой...

Кому погибнуть

Грозит преследованье? Герцог умер,

Месть императора насыщена.

О, пощадите старых слуг и не вменяйте

Им в грех привязанность и верность их.

Постигла гибель брата слишком быстро,

Об их судьбе он не успел подумать...

Не будет мести никакой, графиня,

Искуплена тяжелая вина

Тяжелым наказаньем. Император

Не враг вам больше. Перейдут на дочь

Отца заслуги только все и слава.

Сочувствия полна императрица

К несчастью вашему; как мать, объятья

Она вам раскрывает. Бросив страх,

Предайтесь милосердью государя.

Я предаюсь властителю, который

Найдет прах герцога? В монастыре,

Что был им в Гитчине самим основан,

Покоится графиня Валленштейн;

И близ нее, начало положившей

Его удаче, благодарный он

Последним сном своим желал почить.

Похороните там его? О том же

Прошу для праха мужа моего.

Теперь всех наших замков и поместий

Владетель - император; пусть могилу

Он нам лишь даст среди родных могил.

Графиня! Вы бледнеете - о боже!

Как ваши речи должен я понять?

Графиня (собрав последние силы, говорит с живостью и благородством)

Не думаете вы, чтоб дома своего

Я гибель пережить была способна.

Достойными себя мы мнили руку

Иное рок судил, но все ж по-королевски

Мы думаем... и доблестную смерть

Предпочитаем мы бесславной жизни.

Яд...

Боже мой! Спасите!

Поздно. Совершится

Моя судьба чрез несколько мгновений.

О дом убийств и ужаса!

Откуда?

Посланье с императорской печатью!

(Прочитав надпись, он передает Октавио письмо со взором, полным упрека.)

Вам, князю Пикколомини.

Октавио, в трепете, горестно поднимает глаза к небу. Занавес

Тот брак основой // Был счастья моего. - В 1609 г. Валленштейн женился на богатой вдове Лукреции фон Ландек, оставившей ему большие средства, с которыми он начал свою карьеру. Что говорят о Генрихе Четвертом - намек на дурные предчувствия короля Франции, убитого в 1610 г.

Фриульская война (1617) - война за Фриуль - область, принадлежавшую Венеции; эту войну с итальянской республикой вел Фердинанд, когда он был - еще эрцгерцогом.

Тифон - древнеегипетское божество зла, которое стремились умилостивить человеческими жертвоприношениями.

Автор:	Шиллер Ф. И.
Категория:	Трагедия


Предыдущая страница	Оглавление	Следующая страница