Пикколомини (В пяти действиях). Действие пятое. Автор произведения

Комната в доме, где живут Пикколомини. Ночь.

Входит Октавио Пикколомини в сопровождении камердинера со свечой. Немного погодя Макс Пикколомини.

Как только сын придет, просить ко мне!..

Который час?

Светает, скоро утро.

Свечу сюда поставьте... Мы сегодня

Не будем спать. Ступайте отдохните.

Камердинер уходит. Октавио задумчиво прохаживается по комнате. Входит Макс Пикколомини и, не замеченный отцом, некоторое время молча смотрит на него.

Октавио, ты на меня сердит?

Я, право, не виновен в этой ссоре...

Ты подписался - это я заметил.

А что тобой одобрено, должно бы

И мне казаться правильным... Но... знаешь...

Я своему лишь следую рассудку

И следуй, сын мой, впредь!

Тобою он руководил сегодня

Куда вернее, чем пример отца.

Как мне тебя понять?

Сейчас скажу.

Да, после этой злополучной ночи

Меж нами не должно быть больше тайн.

Что думаешь ты, Макс, о той присяге,

Которую для подписи нам дали?

Особого в ней ничего на вижу,

Но я затей подобных не люблю.

И, отказавшись подписать ее,

Серьезнее не видел ты причины?

Я делом счел ее... Но был рассеян...

Будь откровенен, Макс. А подозрений...

Отец, в чем подозрений? Ни малейших!

Хвала творцу, тебя твой ангел спас!

От края бездны он тебя отвел.

Я не пойму, в чем дело.

Все узнаешь.

Мошенничество подписью своей

Скрепил бы ты, и росчерком одним

Ты изменил бы долгу и присяге.

Сядь! Выслушай меня.

Немало предстоит тебе узнать.

Годами жил ты в странном ослепленье,

А на твоих глазах меж тем сплетались

Твой светлый ум какой-то адской силой

Был отуманен... Долее молчать

Я не могу, и долг мой - с глаз твоих

Сорвать повязку.

Но сперва подумай,

Не лучше ли оставить при себе

Свои догадки, если речь о них...

Я хладнокровно слушать не смогу их!

Не хочешь видеть ты, боишься света?

Но тем важней глаза тебе открыть.

Ты чист умом и сердцем, и спокойно

Я до сих пор на них мог полагаться,

Сейчас, чтоб сердце уловить твое,

Коварные расставлены тенета...

Ты тайну скрыл, так я свою открою.

Макс порывается ответить, но запинается и, смущенный, опускает глаза.

Узнай же, ты обманут!.. Здесь бесчестно

Для виду только герцог хочет лагерь

Покинуть, а на деле в это ж время

Он примет меры, чтоб у государя...

Отнять войска и передать врагу!

Все выдумки поповские, и я

Не думал их из уст твоих услышать!

Мои уста порукою, что ты

Не выдумки поповские услышишь.

Каким безумцем герцога считают!

Как может он вообразить, что войско,

Все тридцать тысяч преданных солдат,

Среди которых тысяча дворян,

Отбросив все - присягу, честь и долг! -

Объединятся для преступной цели?

Он подлости такой от нас не ждет,

И потому-то замыслы свои

Он именем невинным прикрывает:

А так как императору такой

Мир ненавистен - он его принудит!

Расположить к себе он хочет всех,

А за труды - Богемию присвоить;

Она уже давно в его руках.

Октавио, неужто заслужил он,

Чтоб мы о нем... так низменно судили?

Здесь вовсе не сужденья наши важны,

Здесь вопиют улики и дела!

Давно уж отношенья со двором

Испорчены у нас, ты это знаешь...

Но ты едва ль себе представить можешь

Исполненные злобы ухищренья,

Обман и ложь, при помощи которых

Надеялись посеять в войске смуту.

Те узы, что связуют офицера

С монархом, а солдата - с гражданином,

Разорваны. Защитник государства,

Вооруженным лагерем стоит,

Грозя свой меч против него направить.

Уж до того дошло, что император

Пред армией своей сейчас трепещет...

В столице... даже в собственном дворце

Он может ждать злодейского удара.

А маленьких внучат уж не от шведов

И лютеран - от войск своих он прячет!

Довольно! Я напуган, потрясен!

Напрасен страх мой, знаю, но и призрак

Порой рождает грозную беду.

Не призрак, нет!.. Гражданская война,

Что войн других опаснее на свете,

Вдруг может вспыхнуть. Надо помешать ей!

Полковники подкуплены давно,

И много подчиненных - ненадежны.

Колеблются полки и гарнизоны,

А крепости он вверил чужеземцам.

Граф Шафгоч, - он доверья не внушает.^[264]

Граф Терцки - командир пяти полков!

А Илло, Кински, Бутлер, Изолани

Отборные отряды получили.

Как мы с тобой.

Нас приманить хотят.

Нам обещают горы золотые.

Он княжества сулит мне - Глац и Загап;

И удочку я вижу, на какую

Тебя, мой Макс, хотят поймать.

Нет, нет!

Нет, говорю тебе!

Открой глаза!

Подумай, для чего нам приказали

Быть в Пильзене? Чтоб выслушать совет наш?

Когда в советах Валленштейн нуждался?

Он нас позвал, чтоб мы ему продались.

Вот почему граф Галлас не приехал...

Ты и отца не увидал бы тут,

Когда б он высшим долгом призван не был.

Он не скрывал, что вызвал нас сюда

По собственному делу. Он открыто

Признался, что поддержки нашей ждет.

Для нас он много сделал, а теперь

Пришла и нам пора ему помочь.

А знаешь, в чем должна быть наша помощь?

Об этом Илло спьяну проболтался.

Обдумай все, что ты слыхал и видел!

Подложный лист, без важной оговорки,

Решающей в таком серьезном деле, -

Да разве это может быть к добру?

История с листом прошедшей ночью,

По-моему, отец, проделка Илло.

Людишки эти в рвении своем

Порой легко до крайностей доходят:

С двором, - и что ж, они стараться рады

Как можно больше углублять разрыв,

А Валленштейн об этом и не знает!

Мне больно, что доверие к нему,

Как будто столь заслуженное им,

Разрушить я обязан без пощады...

Но торопись решение принять.

Я ничего не скрою от тебя.

Знай, все, что я... тебе сейчас поведал...

И что находишь ты невероятным...

Сам герцог мне сказал.

Не может быть!

Он сам открыл мне тайну... о которой

Я разузнал совсем иным путем.

Да, к шведам он задумал перейти

И во главе соединенных войск

Он горяч,

А двор так тяжко оскорбил его! .

Он мог легко забыться на минуту...

Порыву гнева уступить - и только.

Нет, хладнокровно сделал он признанье.

И, приняв изумление за страх,

Он, чтоб его рассеять, показал мне

От шведов и саксонцев письма, где

Они ему поддержку обещают.

Не может быть! Не может быть! Нет, нет!

Ты видишь сам, что это невозможно!

Ведь отвращенья ты скрывать не стал бы

И образумил бы его - иль ты

Живым передо мной здесь не стоял!

Я высказал ему свои сомненья

И убеждал настойчиво, серьезно...

Но мыслей сокровенных я не выдал

Ты можешь так лукавить? Нет, на это

Отец мой не способен! Я не верил,

Когда ты дурно говорил о нем,

А ведь сейчас ты на себя клевещешь!

Я тайну у него не вымогал.

Но он доверьем заслужил доверье.

Он недостойным правды стал моей.

Ну, а тебя обман был недостоин!

Поверь, мой сын, что не всегда возможно

Столь детски-чистым в жизни оставаться,

Как учит совесть в глубине души.

В борьбе вседневной против хитрых козней

И честному правдивым быть нельзя.

Ведь зло еще и тем, мой Макс, ужасно,

Что неизменно порождает зло.

Я не хитрю - я исполняю долг,

Да, было б лучше следовать за сердцем,

Но отказаться бы тогда пришлось

Нам от благих, порой прекрасных, целей.

Когда я императору служу,

Прислушиваться к сердцу я не вправе.

Я нынче не могу тебя понять

Тебе доверясь, Валленштейн открыл,

Что хочет он с дурною целью сделать, -

Ты ж обмануть его с благою хочешь!..

Я друга в нем не потеряю - нет!

Смотри, чтобы отца не потерял я!

Еще не все тебе известно, Макс.

Я большее открою.

Герцог Фридланд

Готов к борьбе. В свою звезду он верит.

Застигнуть он стремится нас врасплох.

Схватил и держит твердою рукой.

Ошибся он - мы действовали тоже! -

И он схватил свой тайный злой удел.

Не торопись, отец! Всем дорогим

Тебя я заклинаю, не спеши!

Путем недобрым он тихонько пробирался.

Лукава и тиха, за ним шла следом месть.

Вот стала за спиной, мрачна и невидима.

Шаг, только шаг один - обрушится гроза!.*

Ты Квестенберга повстречал со мною,

И с чем открыто прибыл он, ты знаешь.

Но с тайным он явился порученьем,

Мне одному известным.

Ты мне скажешь?

Да. Только помни: благо государства

И жизнь отца тебе вверяю, Макс!..

Твоей душе так дорог Валленштейн!

Тебя к нему всем сердцем привязали...

Есть у тебя надежда... О, позволь

Отцу опередить твое признанье...

Мечта... к нему гораздо ближе стать...

Я верю сердцу твоему.

Но в самообладание твое

Могу ль я верить? Сможешь ты спокойно

Лицом к лицу встречаться с ним, когда

Тебе я всю судьбу его открою?

Но ты ж открыл мне замыслы его!..

Октавио берет из шкатулки бумагу и протягивает ему.

Как? Это императорский указ!

Осужден и вне закона!

Читай! Будь тверд!

Макс (прочитав, устремляет на отца полный изумления взгляд)

Как! Что? Ты будешь?.. Ты...

На краткий срок... Пока сюда, к войскам,

Прибыть король венгерский не успеет.

Командованье перейдет ко мне...

Ты вырвешь власть у герцога из рук?

Нет, не надейся! Нет!.. Отец! Отец!

Злосчастную сыграть ты призван роль.

Указ... вот этот... хочешь ты исполнить?

И в лагере, средь многих тысяч войска,

Сильнейшего вождя обезоружить?

Ты обречен!.. Мы все обречены!

Чем я рискую, это мне известно.

Я воле божьей предаю себя:

Она своим щитом приосенит

Есть верные у государя слуги

И в лагере. Мы их предупредили.

Они за дело правое - умрут!

А с остальных мы не спускаем глаз.

Я только шага жду той стороны...

Как! Подозренье - повод для расправы?

Нет, император вовсе не тиран:

Он лишь дела, не умысел, карает.

Своей судьбы еще хозяин герцог...

Коль не решится он на преступленье,

Его без шуму отзовут с поста,

Что сыну государя предназначен.

Почетное изгнание в поместья -

Ему благодеянье, а не кара.

Но пусть дерзнет он сделать явный шаг..,

Что разумеешь ты под явным шагом?

На низость не способен он. Нет, ты

Его благие цели искажаешь!

Как ни преступны цели Валленштейна,

Но меры, им предпринятые явно,

Благое допускали толкованье.

И лишь тогда к указу я прибегну,

Когда поступком неопровержимо

Себя в измене он изобличит.

А кто ж судьею будет в этом?

Так никогда указ не вступит в силу!

Ты слово дал мне применить его

Не раньше... чем меня ты убедишь.

Как! Зная все, что я тебе открыл,

Ты герцога считаешь невиновным?

Я чувствую всем сердцем - ты не прав!

Нет, гения судить иначе надо.

Он с звездами связал свою судьбу,

Чудесном и таинственном пути.

Поверь, отец, к нему несправедливы!

Все выяснится. Он наветам черным

Противостанет в блеске чистоты.

Что там еще?

У входа ждет гонец.

В такую рань? Но кто он? И откуда?

Он не хотел сказать мне.

Впусти его! Но никому - ни слова!

Где, где ж оно?

Я с устным порученьем.

Граф не рискнул писать.

Так в чем же дело?

Он поручил... Могу ль быть откровенным?

Сын знает все.

Он пойман нами.

Сезин, посредник герцога^[265].

Как, пойман!

Позавчера, чуть свет, в лесу Богемском

Он торопился к шведам в Регенсбург.

Депеши эти...

Граф тотчас же их

Отправил в Вену заодно с Сезином.

Ну, наконец-то! Да, вот это новость!

О, этот человек - сосуд бесценный

Важнейших тайн... А много ли нашли?

Пакетов шесть, с гербами графа Терцки.

А герцогских?

Как будто вовсе нет.

А что Сезин?

Известьем, что его направят в Вену.

Граф Альтринг подбодрил его советом

Чистосердечно там все рассказать.

Так Альтрингер у вас? Мне передали,

Что в Линце он и болен.

Трое суток

Он с Галласом уже во Фрауенберге.

Они собрали шестьдесят значков,

Народ отборный. Передать велели,

Что ожидают вашего приказа.

В немного дней случиться может много!

Когда ж в обратный путь?

Когда велите.

Так лучше ночью.

Вас не видали?

Нет. Капуцины вывели меня,

Как и всегда, калиткой потайною.

Ступайте отдохнуть. Получше спрячьтесь!

Надеюсь вас до вечера отправить.

Событья приближаются к развязке.

И прежде чем успеет новый день,

Что в небе занимается, погаснуть,

Судьба нам даст решительный ответ.

Ну что, мой сын? Все скоро разъяснится...

Связным у них, я знаю, был Сезин.

Нет, истину узнаю я скорей.

Прощай!

О, если думал ты, что соглашусь я

В твоей игре участие принять,

То ты ошибся! Путь мой будет прям.

На сердце ложь и правду на устах

Я не умею совмещать... иль слушать

Признания доверчивые друга,

Оправдывая совесть тем, что он

Сам гибель на себя навлек, а я

Ни перед кем его не оболгал.

Быть и казаться - для меня одно!..

Спас честь свою, чтоб он поступком явным

Хитросплетенья ваши разорвал.

Ты так решил?

Решил, не сомневайся!

Да, вижу я, что обманулся в сыне!

Ведь прежде я тебя считал разумным

И ждал, что руку ты благословишь,

Которая спасет тебя от бездны...

Ты ослеплен, глазам своим не веришь,

Ты отуманен страстью, от которой

И свет дневной не в силах исцелить.

Ступай и допроси его скорей,

Отца и государя выдай тайну!

Заставь меня пойти с ним на открытый,

И столь несвоевременный, разрыв.

До нынешнего дня каким-то чудом

Мне удавалось тайну сохранить,

И что ж, я дожил до того, что сын мои,

Охваченный безумьем, уничтожит

Искуснейшей политики плоды.

Будь проклята политика такая!

Вы ею лишь толкаете его

На новый шаг, какого б он не сделал,

Когда б на нем вины вы не искали.

Добром все это кончиться не может.

Что б ни было, я вижу приближенье

Печальных, злополучнейших событий...

И если он, муж царственный, падет,

То целый мир в круговорот паденья

Он вовлечет. Подобно кораблю,.

Что погибает в пламени пожара

И взрывом потрясает океан,

Весь экипаж рассеивая вдруг

Меж небом и волнами, - так и мы,

Кто связан с ним судьбою, все погибнем.

Ты поступай, как знаешь. Я же буду

Должно остаться все меж ним и мной.

И прежде чем достигнет день конца,

Утрачу друга я - или отца.

В Силезии командует войсками // Граф Шафгоч, - он доверья не внушает. - Граф Шафгоч, которому Валленштейн доверил Силезию, был на подозрении как лютеранин.

Сезин, посредник герцога. - Ярослав Сезина (или Сезима), чех, бежавший после подавления чешского восстания к Валленштейну и помогавший ему в переговорах с Густавом Адольфом. В действительности он был шпионом императора.

Автор:	Шиллер Ф. И.
Категория:	Трагедия