Паутина жизни.
Глава II

II

Всю ночь Эмма не могла заснуть. Завтра все должно было решиться. Завтра у нее был отпускной день. В Гавардене был еженедельный базар, и Эмма каждый раз ездила туда, чтобы повидаться с матерью, торговавшей на рынке фруктами и птицей с фермы своего хозяина. И тогда у них было два счастливых часочка. Они разговаривали, смотрели друг другу в глаза, пожимали руки; они любили друг друга и были счастливы. В эти минуты они чувствовали себя уже не такими одинокими и потерянными в этом большом холодном мире.

"Впрочем, нужно ли говорить маме о случившемся? - подумала Эмма. - Ведь разлука растерзает ее сердце".

Эмма нетерпеливо дожидалась солнечного восхода и, когда вместе с первыми лучами солнца стала одеваться, все еще была в полной нерешительности, не зная, как поступить.

Одевшись, Эмма передала детей старой служанке и вышла во двор, где ее уже поджидал старик садовник с тележкой.

Когда тележка подъехала к постоялому двору, где обычно останавливался садовник, из дверей вышел Том Кидд. Он всегда поджидал здесь Эмму, когда она приезжала в Гаварден. Только здесь они и могли свободно видеться. Эмма боялась людских пересудов и не позволяла Тому подходить к ней, когда она гуляла с детьми. Но в городе это ему было разрешено. Приходя, он всегда приносил что-нибудь Эмме: маленькую брошку, шелковую ленту, пару пестрых перьев. Несмотря на близкое родство, он обращался к ней с преувеличенной вежливостью, особенно с тех пор, как Эмма побывала в пансионе миссис Беркер.

Том помог Эмме выйти из тележки и пошел с ней к рыночной площади. На нем было надето его лучшее платье, выгодно подчеркивавшее его статность и красивую наружность.

-- Я свободен сегодня, мисс Эмма, - сказал он с чистосердечной улыбкой. - Славный денек для меня!

-- А что такое, Том? - спросила Эмма, ласково взглянув на парня. - Сегодня день твоего рождения?

-- В день моего рождения не было бы ничего особенного. Нет, кое-что несравненно более прекрасное! - И он потряс в кармане золотыми монетами.

-- Уж не собираешься ли ты танцевать сегодня вечером под майским деревом?

Он покачал головой, улыбаясь, посмотрел на свою спутницу, после чего медленно и торжественно вытащил руку из кармана и протянул ее к Эмме. На ладони лежала изрядная сумма денег.

Эмма с удивлением посмотрела на него:

-- Так много! Как это тебя угораздило, Том? Ведь рыбача столько не накопишь!

-- Уж это сущая правда, мисс Эмма: сетями этого не выловишь; но деньги все же заработаны честным трудом. Мне не следовало бы говорить об этом, но вы никому не расскажете. Богатые купцы Честера и Ливерпуля очень любят, когда голландские мингеры и французские мосье являются со своими бригами, нагруженными всякими товарами, на которых не припечатан свинцовый портрет короля Георга.

-- Контрабанда? - испуганно вырвалось у Эммы. - Ради Бога, Том, уж не сделался ли ты контрабандистом? Бояться нечего, мисс Эмма, - самодовольно ответил молодой человек. - Это вовсе не опасно. Ну и получаешь кое-какие ощущения... Удовольствие и хороший заработок...

-- Да, ты кое-что переживаешь, - глухо ответила Эмма. - Ну а я... - Она резко оборвала речь и пошла далее.

-- Вот потому-то я и называю сегодняшний день счастливым, мисс Эмма, - продолжал Том, догнав девушку - У меня имеется достаточная сумма денег, чтобы можно было поговорить с вами относительно миссис Беркер.

-- Не называй мне этого имени! - крикнула Эмма, сильно побледнев. - Я никогда не забуду того, что мне пришлось испытать в ее пансионе. Уже когда я поступила туда, я заметила, что все эти баронские дочки отнеслись ко мне с презрением. Но если они были высокомерны, я была горда.

Я хотела возвыситься над ними знаниями и училась день и ночь... И мне уже начинало удаваться это, они уже завидовали мне... Как вдруг... О, когда меня выгоняли, как они смеялись мне вслед!.. - Она замолчала, скрипнув зубами от бешенства.

Ну вот... Теперь вы придете туда и сядете на свое место. "Я, дескать, здесь, и здесь я останусь!"

-- И ради этого ты копил деньги, Том, ради этого подвергал себя опасности? - крикнула Эмма, схватив юношу за руку и сильно сжимая ее. Но вдруг выражение торжества на ее лице померкло, и она упавшим голосом спросила: - А сколько ты скопил, Том? Ведь у миссис Беркер очень дорого!

-- Здесь целых десять фунтов! - ответил он с успокаивающей улыбкой.

Эмма вздрогнула, ее рука невольно выскользнула из руки Тома.

-- Мать ежемесячно платила за меня восемь фунтов, не считая платьев...

-- Восемь фунтов? Ежемесячно? - повторил он, пораженно глядя на девушку. - Ну что же, Эмма... Эти десять фунтов - только начало... Пока они израсходуются, я заработаю другие...

-- А если тебя накроют?.. Нет, Том!.. Ты очень добр ко мне, и я от всего сердца благодарна тебе. Но если с тобой случится что-нибудь и мне придется снова подвергнуться позору... Да и не могу я брать на себя такую ответственность за то, что ты делаешь. Поэтому прошу тебя, Том, предоставь мне самой найти себе дорогу. Я понимаю, что мои слова причиняют тебе боль, но я не могу иначе. Так не думай же обо мне больше, Том, и поищи себе счастье в другом месте!

Она кивнула ему головой и быстро нырнула в сутолоку базара, направляясь к лавочке, где торговала ее мать.

Мать страшно обрадовалась Эмме и покрыла ее лицо поцелуями. Но сейчас же вслед за этим она рассыпалась в жалобах. С тех пор как она потеряла свои деньги, хозяин с каждым днем все больше придирался к ней. Что бы она ни сделала, все приходилось ему не по нраву. Он обзывал ее лентяйкой, не оправдывающей хлеба, который ей дают из милосердия.

Эмма молча слушала жалобы матери. Она видела, как седели ее волосы на висках и как глубоко западали складки забот и огорчений на лбу и щеках. Конец этому бедствию, конец!

Воспользовавшись минуткой, когда покупатели не мешали им, она рассказала матери все.

-- Если я поступлю к мисс Келли, - взволнованно закончила она, - тебе уже больше не придется заботиться обо мне. Я надеюсь даже, что буду в состоянии посылать тебе деньги и ты сможешь уйти от своего хозяина.

Мать сильно перепугалась:

-- Мисс Келли? Да ведь ты даже не знаешь ее! Как можешь ты доверять ей? Важные дамы капризны: сегодня они разоденут тебя в шелк и бархат, а завтра выгонят на улицу, если другая понравится им больше.

Эмма улыбнулась:

-- Тогда я отправлюсь к мистеру Ромни. Он хочет рисовать меня и за каждый отдельный сеанс предлагает мне больше, чем я зарабатываю теперь за целый год. Ему все понравилось во мне. Он хочет сделать меня знаменитой... знаменитой, мама, знаменитой!

Знаменитой!.. Вот оно что! С тех пор как ты побывала у миссис Беркер, ты только об этом и думаешь. Только знаешь ли ты, что значит быть знаменитой моделью? Конечно, мужчины будут отлично знать тебя; они будут знать все твои прелести! Голой и бесстыдной предстанешь ты перед ними. А при встрече они будут показывать на тебя пальцами и говорить: "Вот Эмма Лайон, самая красивая девка в Лондоне".

-- Мама!

-- Да, да, девка! Ведь модель можно купить! Каждый сможет купить тебя за несколько фунтов. Но это продлится только до тех пор, пока ты молода и красива, а затем о тебе никто не позаботится, и ты очутишься на улице... Неужели я для того родила тебя в страданиях? Неужели я для этого вырастила тебя?

Мать закрыла лицо руками и разразилась рыданиями. Эмма мрачно потупилась и молчала. Наконец она воскликнула:

Она отвернулась, чтобы украдкой утереть набежавшие слезы, и вдруг вздрогнула... Боже! Кто идет сюда узким проходом между лавками?

В воспоминаниях Эммы ожил тот день, когда она поступила к миссис Беркер. До ужаса ясно встало перед ее глазами происшедшее, и ей казалось, будто она слышит слова, которые вонзались ей в сердце как удары кинжала.

Джейн Мидльтон, сестра знаменитого лорда, внезапно обратилась к ней с вопросом:

-- Мисс Лайон, скажите же нам, кем был ваш высокоуважаемый батюшка?

Анна Грей, племянница баронета, в ответ на это стала напевать на мелодию старой народной песенки следующее:

Мистер Лайон был дровосеком,

Дровосеком в Нордуэльсе.

Тогда Джейн Мидльтон продолжала:

-- Ну а скажите, мисс Лайон, кто ваша высокочтимая матушка?

На это Анна Грей:

Миссис Лайон - коровница,

Благоухающая хлевом...

И снова Джейн Мидльтон:

-- Мисс Лайон, в каком горделивом замке родились вы?

А Анна Грей:

Придорожный забор был тем замком,

Где миссис Лайон родила красавицу дочь.

Затем с глубоким поклоном обе девушки представили новенькую остальным в следующих выражениях:

-- Милостивые государыни, позвольте представить вам новую подругу и товарку, красавицу пастушку из Гавардена, дочь дровосека и коровницы, родившуюся под забором!

И вот эти-то гордые насмешницы из пансиона и шли теперь узким проходом между лавками: Джейн Мидльтон - маленькая, изящная, с резко очерченным профилем, с гордо сверкающими глазами, Анна Грей - высокая, пышная, белокурая, с головой куклы в локонах. Их сопровождал жених Джейн лорд Галифакс, высокий худой мужчина с ничего не выражающим лицом. Они шли, смеясь и болтая, не обращая внимания на народ, почтительно дававший им дорогу.

Вдруг Эмма заметила, что Джейн смотрит на нее. Сейчас же вслед за этим мисс Мидльтон остановилась около лавки матери Эммы.

-- Вот что мне пришло в голову, Анна, - обратилась она к подруге, - не принести ли нам чего-нибудь миссис Беркер? Например, индюка. У вас есть деньги с собой, Август?

Лорд Галифакс аристократически пожал плечами:

-- Никогда, дорогая Джейн! Для этого я держу управляющего. Но, несмотря на это, мы можем купить все, что хотим!

Он посмотрел заспанными глазами на мать Эммы и спросил:

-- Знаешь ли ты меня, добрая женщина?

-- Как же мне не знать вашей милости? Ведь мой хозяин, мистер Блосс, - фермер вашей милости.

-- Блосс? Фермер? - Галифакс повторил эти слова, словно не расслышав их хорошенько. - Так вот, добрая женщина... эти дамы... хотят купить индюка... Выбрать лучшего!.. Деньги получить от управляющего... Индюка взять сейчас и отнести вслед за дамами к миссис Беркер!.. Поняли?

-- Поняла, ваша милость. Только ваша милость простит мне, я не могу оставить лавку... Если милорд разрешит, я кликну одного из мальчишек.

Миссис Лайон хотела позвать одного из мальчиков, но Джейн удержала ее:

-- Этого вовсе не нужно, добрая женщина. Ведь эта девушка отлично может отнести индюка. - И, обращая злобный взор на Эмму, Джейн приказала: - Бери клетку и ступай за нами!

Эмма съежилась, словно под грозящим ударом, и смертельно побледнела.

-- Мисс Мидльтон! - хрипло сказала она. - Если вы решитесь на это... Мисс Грей, умоляю вас, не допускайте этого!

Анна Грей отвернулась от нее, пожав плечами. Джейн Мидльтон с лицемерным удивлением посмотрела на Эмму в лорнет:

-- Что с девушкой? Не больна ли она?

Когда мать Эммы услышала имена обеих барышень, она поняла все.

-- Мисс Мидльтон, - сказала она дрожащим голосом, - вы не должны без нужды унижать свою былую подругу. Незаслуженное несчастье должно найти участие у богатых и знатных!

Джейн покраснела и хотела ответить старухе резкостью, но тут вмешался лорд Галифакс.

-- Конечно, милорд! Если я откажусь исполнить приказание вашей милости, меня прогонят с места! - И, взяв в руки клетку с индюком, мать сказала Эмме: - Подожди меня здесь!

Эмма резко рассмеялась и взяла у матери из рук клетку.

-- Полно, мама! Разве ты не знаешь, чего хочет мисс Мидльтон? Эмма Лайон, красавица пастушка, дочь дровосека и коровницы, рожденная под забором, должна смиренно предстать в качестве прислуги перед своими товарками! - Она низко поклонилась и язвительно сказала: - Прошу, барышни, идите вперед! Я следую за вами...

На дворе пансиона Джейн велела Эмме подождать и пошла с Анной Грей и Галифаксом в дом. Со всех сторон на двор устремились пансионерки; они окружили Эмму, смотрели на нее, злорадно смеялись и бросали ей насмешливые вопросы.

Она не отвечала ни слова, и ни одна гримаса не исказила ее лица. Словно воровка у позорного столба, стояла она у дверей дома, который когда-то был целью ее пламенных мечтаний.

Джейн Мидльтон вернулась с горничной.

-- Возьми у нее индюка, Мэри! - приказала она и обратилась к Эмме: - Как тебя зовут, девушка?

Эмма молча смотрела на Джейн.

-- Но, мисс Джейн, ведь вы знаете ее! - удивленно воскликнула Мэри. - Ведь это - Эмма Лайон, наша красавица Эмма Лайон!

Хор смеющихся насмешливых голосов подхватил:

-- Эмма Лайон! Красавица Эмма Лайон!

Джейн Мидльтон достала из кошелька шиллинг и сказала:

-- Протяни руку, Эмма Лайон! Я подарю тебе денег, чтобы ты могла купить себе более приличное платье.

Эмма с прежним оцепенелым спокойствием протянула руку и взяла монету. Тогда Джейн указала ей на ворота и сказала:

-- Можешь идти, Эмма Лайон!

Эмма медленно вышла на улицу. Монета жгла ей руку. Словно гигантская стена, вздымающаяся к небу, в душе девушки вырастала смертельная ненависть.

В конце улицы ей попался навстречу Том. Когда она увидела его, ее лицо просветлело.

-- Час тому назад ты предлагал мне денег, Том, чтобы я снова могла поступить к миссис Беркер. Теперь это невозможно. Но все-таки не одолжишь ли ты мне эти деньги? Только знай: может быть, ты никогда не получишь их обратно.

Том поспешно сунул руку в карман. Эмма удержала его:

Поэтому я тоже хочу стать богатой и знатной. И тогда я воздам этой Мидльтон за оскорбление!

-- Что вы хотите сделать, мисс Эмма? - испуганно спросил Том. - Не лучше ли было бы вам сначала посоветоваться с матушкой?

-- Мать так же бессильна, как и я. Нет, это решено: я уезжаю в Лондон. Я или вернусь обратно, знатная и богатая, как Джейн, или погибну там... Ты одолжишь мне деньги, Том?

Юноша видел, что Эмма приняла решение, и со вздохом вручил ей деньги.

Эмма бережно спрятала их.

-- Я никогда не забуду тебе этого, Том. А теперь простимся. Не сердись на меня и люби меня немножко!

Она посмотрела на его несчастное, вздрагивающее лицо и нежно провела по нему рукой.