Борьба за трон.
XXII. Конец многих

XXII. Конец многих

За последний месяц Лондон превратился в настоящую бойню. То и дело казнили участников якобитского заговора. Разрубленные члены их тела были выставлены напоказ, по всему городу, а головы торчали на зубцах Темпл-Бара. Отвратительное зрелище!

В Тайборне было казнено около пятидесяти почтенных обывателей, осужденных по доносу шпионов, порядочные люди отказывались выступать против них свидетелями. Прежде, чем жизнь окончательно покинула их тело, зверский палач со своими помощниками принялись четвертовать их.

Несмотря на лютые муки, все осужденные защищали изо всех сил короля Иакова, которого обвиняли в наущении убить принца Вильгельма Оранского.

Капитан Чарнок также был признан виновным, но смертный приговор не был еще приведен над ним в исполнение. Народное негодование против якобитов стало после многочисленных казней утихать, и несчастный капитан начал уже надеяться, что ему удастся спасти свою жизнь.

Узнав, что Чарнок еще жив, Вальтер решился немедленно навестить своего злосчастного друга в Ньюгетской тюрьме.

Не обращая внимания на опасность, которой он подвергался, капитан направился прямо в тюрьму. Назвавшись чужим именем и вручив тюремщику гинею, он без особого труда добился доступа в каземат, где томился несчастный Чарнок.

Если принять во внимание страшные обстоятельства, в которых находился капитан, то нужно признать, что он выглядел сравнительно бодро. Он, казалось, не замечал своих тяжелых цепей, и быстро поднялся с места, когда тюремщик ввел к нему Вальтера.

-- Вас желает видеть мистер Дрейкот, - сказал он.

-- Очень рад вас видеть, - радостно сказал узник, узнав своего друга.

-- Раз вы не католический священник, сэр, - сказал тюремщик, обращаясь к мнимому, мистеру Дрейкоту - то, я думаю, вас можно оставить наедине.

И он вышел из камеры.

-- Как грустно мне видеть вас в таком положении, дорогой Чарнок, - начал Вальтер.

-- Грустно умереть смертью преступника, - отвечал узник. - Но как подумаешь, сколько достойных людей подверглись той же участи, то пропадает охота жаловаться. Давно вы приехали сюда из Сен-Жермена?

-- Всего три дня тому назад.

-- Ах, если б я был теперь там! - воскликнул Чарнок. - Не придется мне больше увидеть нашего доброго короля, за которого я умираю!

-- Не вернуть королю Иакову своего престола, - заметил Вальтер. - Я был недавно с ним в монастыре Ла-Трапп, и с того времени он, кажется, расстался с мыслями о земном величии.

-- Ах, если б я так же мог кончить свои дни в этом монастыре! Я знаю сэра Станлея, который теперь там.

-- Я видел его. Не могу ли я сделать что-нибудь для вас?

-- Благодарю вас. Пусть ваша жизнь будет продолжительна и счастлива. Пусть Беатриса Тильдеслей будет вашей женой, если только она не уйдет в монастырь.

-- Беатриса сейчас в Лондоне и живет у леди Марии.

-- Это очень приятно. Боюсь, однако, что судьба сэра Джона решена. Его можно спасти только при помощи какой-нибудь хитрости. Принц Оранский ни в каком случае его не помилует.

-- Не говорите ей об этом. Не нужно отнимать у нее энергию. Ей и так придется бороться с огромными трудностями.

-- Да, и эти трудности почти непреодолимы, - произнес Вальтер.

-- Свидание окончено, - сказал тюремщик, открывая дверь.

Друзья стали прощаться навеки. Это прощание растрогало даже тюремщика, и по его морщинистым щекам скатились непривычные слезы.

Узнав от Вальтера о всем происшедшем, полковник Тильдеслей понял, что он уже ничем не может пригодиться ни леди Фенвик, ни ее мужу. Его охватило неудержимое желание побывать во что бы то ни стало в своем Майерскофе. Брать с собою Беатрису ему не хотелось, он отправился верхом один. Он тосковал по старинному дому, которого не видал уже больше трех месяцев, и заранее предвкушал удовольствие вновь посетить эти места, с которыми его связывало столько воспоминаний.

Прежде чем пуститься в путь, он облачился в костюм простого крестьянина, рассчитывая, что его не узнают в таком виде. Но едва он стал приближаться к Майерскофу, как ему начали попадаться навстречу знакомые, которые кланялись ему, уверяя его при этом, что они готовы скорее умереть, чем выдать его.

От них он узнал, что Горнби по-прежнему бережет дом вместе с некоторыми старыми слугами, которые еще живут в Майерскофе. Эта новость ободрила его.

Полковник был уже вблизи дома, как вдруг показался Горнби. Старый дворецкий шел пешком, направляясь, видимо, в Борн. Увидев перед собою всадника, он сразу узнал в нем своего господина, несмотря на перемену костюма. Он вскрикнул от радости и стал целовать его колени.

-- Умерь свою радость, милейший Горнби, - сказал полковник. - Если нас увидят, то я погиб. Как хорошо, что ты попался мне навстречу. Можно войти в дом безопасно?

-- Можно, можно, - засуетился дворецкий. - Не бойтесь ничего. Я устрою все так, что о вашем приезде никто не узнает.

-- Я знаю, на тебя можно вполне положиться.

-- Я отсюда никуда не выезжал, ваша милость, - продолжал верный дворецкий. - Судя по тому, что вы говорите, я боюсь, что мое письмо не дошло до вас.

-- Я ничего не слышал о тебе целых три месяца, - сказал полковник.

-- В таком случае тут должна быть измена, - вскричал дворецкий. - Я послал вашей милости с десяток писем и все удивлялся, что не получаю на них никакого ответа.

-- О чем же ты писал? - спросил полковник с удивлением.

-- Я писал, что дело идет не так плохо, как кажется, и что вы можете возвратиться безопасно, когда только пожелаете.

-- Твои письма были, очевидно, задержаны, чтобы предупредить мое возвращение.

-- Сказать по правде, полковник, во Франции для вас будет безопаснее, чем здесь. Впрочем, мы все очень рады вашему приезду, и вы найдете в Майерскофе одного человека, которого не ожидаете здесь встретить.

-- Отца Джонсона?

-- Точно так.

-- Я ничего не слыхал о нем с того времени, как он решился убежать из Ньюгетской тюрьмы. Впрочем, я так и думал, что он здесь.

-- Он прибыл сюда прямо из тюрьмы и до сих пор тщательно скрывается, - продолжал рассказывать дворецкий. - О пребывании в Майерскофе достопочтенного отца знают только самые надежные слуги.

Горнби шел рядом со своим господином до самых ворот парка. Не обращаясь к привратнику, который, очевидно, принял всадника за простого крестьянина, он отпер сам ворота и пропустил вперед полковника.

Подъехав к дому, Тильдеслей слез с лошади и приказал Горнби отвести ее в конюшню и пока не говорить никому об его приезде.

Медленно пошел он пешком, наслаждаясь видом своего старинного гнезда. Никаких перемен он не заметил, все было по-прежнему, только дом казался печальнее, чем прежде. Тут только почувствовал он силу своей привязанности к этому гнезду. Он понял, что умрет, если его принудят к изгнанию.

Он еще продолжал оглядывать с умилением родное пепелище, как дверь открылась и к нему бросился отец Джонсон, который, очевидно, следил за его приближением из окон верхнего этажа.

Войдя в дом, оба направились прежде всего в церковь, где священник отслужил краткий благодарственный молебен.

Помолившись, полковник вошел в свою комнату и переоделся в свой обычный костюм.

Никто из слуг, кроме Горнби, не знал о его прибытии. Но, спустившись в зал, полковник был встречен там всей своей дворней, выразившей живейшую радость по поводу благополучного его возвращения.

Поблагодарив их за добрые чувства, полковник вместе с отцом Джонсоном направился в библиотеку. Здесь священник пустился рассказывать, каким образом ему удалось бежать из тюрьмы.

-- О моем присутствии на собрании в гостинице "Королевская Голова" донесли три свидетеля - Портер, Пендерграсс и Деларю. Поэтому я был арестован и, конечно, был бы казнен, как государственный преступник, если бы не один тюремщик - тайный католик. С большою опасностью для себя он дал мне возможность бежать. Один из его друзей принес как-то вечером широкое платье, которое тот передал мне вместе с меховой шапкой. Нужно еще сказать, что предварительно тот же друг успел передать мне пилку, при помощи которой я освободился от своих оков. В Лондоне я пробыл два дня, а затем бежал сюда, зная, что в Майерскофе я буду в полной безопасности.

-- Вам повезло, - сказал полковник. - Ах, если бы и Чарноку выпала такая же удача. Его только что казнили в Тайборне, и он умер героем.

-- Я знал, что он способен на это, - промолвил священник. - Едва ли уцелеет и сэр Джон Фенвик.

-- Леди Мария прилагает все усилия, чтобы спасти мужа. С ней Беатриса и Вальтер.

-- Я думал, что они в Сен-Жермене, - сказал священник, - и надеялся, что их брак наконец состоялся.

-- Наоборот, до свадьбы им по-прежнему далеко, - сказал полковник.

-- Ничего не будет, пока не решится судьба бедного сэра Джона.

Целый день провели они в доме и вышли в парк, лишь когда совсем стемнело.

На следующее утро полковник прямо из комнаты отправился в церковь к заутрене. Вся прислуга заметила, что он стал как-то серьезнее и набожнее. После завтрака он обошел весь дом, подолгу останавливаясь перед каждой вещью: он как бы прощался с ними навеки.

Вернувшись с отцом Джонсоном в библиотеку, полковник отпер маленький ларец и, вынув оттуда какой-то документ, показал его отцу Джонсону.

-- Вот мое завещание, - сказал он. - Я хочу познакомить вас с ним на случай, если что-нибудь со мною случится. Я оставляю Майерскоф и все мое имущество Беатрисе, а душеприказчиками назначаю полковника Тоунлея и мистера Стандиша.

И он опять запер бумагу в ларец.

Прошло несколько дней.

Полковник проводил время большею частью в молитве и благочестивых беседах с отцом Джонсоном. Вечером он гулял в парке, но никогда не выходил за границу своих владений.

так же спокойно прошли и последние дни его жизни.

Прошла неделя со времени приезда полковника в Майерскоф. И вот однажды, когда оба беглеца сидели за завтраком, вбежал взволнованный Горнби и доложил, что прибыл капитан Кросби, который в ту же минуту на пороге явился и сам. По лицу его видно было, что нехорошие вести привез он с собою.

Оба беглеца вскочили ему навстречу, а Горнби отошел в сторонку, в ожидании приказаний.

-- Кажется, вы совершили длинный путь? - спросил полковник молодого человека.

-- Я прямо из Лондона и не терял времени в дороге, - отвёчал Вальтер. - Я явился, чтобы предостеречь вас.

-- Предостеречь от чего? - вскричал полковник.

Острая боль сжала его сердце.

-- Нам нельзя оставаться здесь?

-- Вы подвергаетесь огромной опасности. Граф Шрусбери узнал, что вы вернулись сюда, и уже отправил капитана Бриджа с его драгунами, чтобы арестовать вас и отправить в Ланкастерскую крепость. Но я опередил его. У вас еще есть время бежать.

-- Я не хочу бежать, - сказал полковник решительным голосом. - Я поклялся не расставаться больше с Майерскофом и сдержу свое слово. Я буду сопротивляться.

-- Но это безрассудно, - вскричал Вальтер. - Бридж ведет с собою весь свой отряд.

-- Все равно. Я сделаю все, что в моих силах.

-- В таком случае надо приготовиться поскорее к защите, - прошептал Горнби, выходя из комнаты.

-- Я узнал об этом в Лондоне три дня тому назад, - продолжал Вальтер, - и убедившись, что мои сведения верны, поспешил сюда вас предупредить. Если, однако, вы не хотите бежать, полковник, то лучше будет покориться.

-- Я не хочу покоряться! Я скорее умру, чем позволю арестовать себя здесь. Но прежде, чем сделать последние свои распоряжения, я хочу отдать вам кое-что на хранение. Вы знаете, кого это касается.

И, отперев ларец, полковник передал Вальтеру свое завещание.

Тот спрятал его на груди.

-- Я передам его Беатрисе, - промолвил он.

Между тем подъемный мост был уже поднят, и за ним поставлены три человека с ружьями и пистолетами. Из-за моста их совершенно не было видно.

Горнби распоряжался во дворе, делая возможные в его положении приготовления к защите. К несчастью, большинство слуг были уволены, и он уже не мог выставить такой отряд, как прежде. Но зато оставшиеся, вооружившись мушкетами, поклялись защищать полковника до последней капли крови.

Горнби раздавал людям боевые припасы, а Вальтер размещал их на возможно удобных местах. Полковник, запершись в церкви, вознес горячую молитву и исповедывался у отца Джонсона, который даровал ему полное отпущение грехов.

-- Теперь, что бы ни случилось, - воскликнул он, - я готов ко всему.

И он принялся уговаривать отца Джонсона, чтобы тот не выходил во двор, а оставался все время в доме.

Подойдя к мосту, он сказал Вальтеру, стоявшему на страже вместе с Горнби:

-- Дайте мне ваше ружье. Если вы пустите его в ход, то тем самым уничтожите прощение, дарованное вам принцем Оранским. Удалитесь в дом. Здесь вы не можете ничего сделать для меня.

Вальтер согласился неохотно и присоединился к священнику, сидевшему в главном зале.

Вскоре послышался стук копыт. То подъезжал Бридж со своим отрядом. Прошло несколько секунд, и около моста появилось несколько дюжих драгун в блестящих латах и касках.

Подъехал и капитан Бридж.

Узнав полковника, который стоял посреди двора, он предложил ему сдаться.

-- Никогда бы я не поверил, что вам придет в голову безумная мысль вернуться в Майерскоф, - закричал он. - Вы словно нарочно бросаете вызов правительству. Я послан для того, чтобы захватить вас и доставить в Ланкастерскую крепость.

-- Не думаю, чтобы эта обязанность доставляла вам особое удовольствие, - сказал полковник.

-- Неужели вы настолько безумны, что решаетесь сопротивляться! - вскричал Бридж.

-- Несмотря на всю вашу силу, вам не удастся увезти меня отсюда.

-- Увидим, - насмешливо рассмеялся Бридж.

-- Может быть, это тебя остановит, - вдруг крикнул чей-то голос из-за моста.

Пораженные внезапной смертью своего начальника, солдаты сначала было растерялись, но затем быстро оправились и дали залп.

Горнби и стоявшие за мостом остались невредимы, но полковник упал, раненный насмерть.

Услышав залп, Вальтер бросился из комнаты и с помощью Горнби перенес полковника в сени. Несколько пуль просвистело мимо них, но ни одна из них не задела ни того, ни другого.

Полковника положили на пол. Отец Джонсон наклонился над ним и стал читать отходную, приложив крест к его губам. Слабым пожатием руки раненый давал понять, что он узнает своих друзей.

Вальтер и отец Джонсон не могли оторвать взгляд от этого благородного лица, которое не изменило своего выражения и после смерти.

Вошел Горнби.

-- Извините меня, господа, - сказал он. - Но вам незачем здесь оставаться. Моему благородному господину больше нечего бояться, но беда, если эти разъяренные драгуны захватят вас здесь. Пощады никому не будет. Следуйте за мною, и я незаметно перевезу вас через ров, а там уже заготовлены для вас лошади, на которых вы можете унестись куда угодно. Позвольте же мне оказать вам эту услугу.

Втроем они быстро пустились к той части рва, которая примыкала к саду. Здесь они нашли плоскодонную лодку, на которой уже были перевезены на другую сторону слуги, женщины, некоторый домашний скарб и лошади, о которых говорил Горнби.

и ночью. К счастью, они никого не встретили на своем пути и благополучно достигли Лондона.

Между тем голландские драгуны, ворвавшись, наконец, в Майерскоф, не нашли там никого, на ком можно было бы сорвать свой гнев. Они бросились грабить и тащить все, что было ценного в доме.

Тело хозяина они отнесли в церковь и погребли там.

На надгробной плите не было никаких надписей, а значились лишь простые слова: "вечный покой".