В тихом омуте - буря (Мидлмарч). Книга V. Мертвая рука.
Глава XLIX.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: В тихом омуте - буря (Мидлмарч). Книга V. Мертвая рука. Глава XLIX. (старая орфография)

ГЛАВА XLIX.

-- Как-бы мне хотелось скрыть это от Доротеи, говорил сэр Джемс Читам, хмуря брови.

Он стоял у камина, библиотеки в Ловик-Грэнже и разговаривал с м-ром Бруком. Это было на другой день после похорон м-ра Казобона; Доротея не вставала еще с постели.

-- Ну, это трудно сделать, понимаете, Читам; она душеприкащица и любит разсуждать о таких предметах, как вопросы об имении, о земле и пр. У нея на этот счет свои понятия, отвечал м-р Брук, нервно подергивая свои очки. - Она непременно захочет действовать, как душеприкащица. А ей в декабре исполнится 21 год; значит, тут ничего не поделаешь.

Сэр Джемс устремил глаза на ковер и помолчал с минуту, потом вдруг поднял их на м-ра Брука и сказал:

-- Вот что мы можем сделать. Пока Доротея не поправится, с ней нечего говорить о делах, а как только она встанет с постели, ее нужно перевезти к нам. Ей теперь самое лучшее быть с Целией и с нашим ребенком. Вы-же пока спровадьте отсюда Владислава.

М-р Брук заложил руки за спину и прошелся по комнате прежде, чем ответил:

-- Это легко сказать, Читам, легко сказать, понимаете.

-- Любезный сэр, настаивал сэр Джемс, стараясь сдержать негодование в пределах приличия, - ведь вы-же переманили его сюда и держали его здесь, давая ему работу.

-- Да, но я не могу отказать ему так, вдруг, без объяснения причин, любезный Читам. Владислав был для меня неоцененным сотрудником. Мне кажется, что я оказал нашей местности услугу, пригласив его сюда.

-- Очень жаль, что наша местность не могла обойдтись без него. Во всяком случае, как зять Доротеи, я возстаю против того, чтобы его удерживали здесь. Вы согласитесь, надеюсь, что я вправе стоять за честь сестры моей жены.

Сэр Джемс начинал горячиться.

-- Без сомнения, любезнейший Читам. Но у нас с вами различные понятия... различные...

-- Надеюсь, только не относительно поступка м-ра Казобона. Он скомпрометировал Доротею самым непростительным образом. Я считаю подлостью такую приписку, к своему завещанию. Это положительно оскорбление для Доротеи.

-- Вы знаете, что Казобон был не в ладах с Владиславом. Владислав рассказывал мне, из-за чего у них вышла размолвка. Он не придавал никакого значения ученым исследованиям Казобона, а Казобону, вероятно, не нравилось независимое положение Владислава. Я читал их переписку, понимаете. Бедняга Казобон жил черезчур кабинетною жизнью, он не знал жизни.

-- Владислав может говорить, что ему угодно. Но я думаю просто-на-просто, что Казобон ревновал его к Доротее, и все могут подумать, что она подала ему повод в этой ревности. Вот это-то и мерзко - связать таким образом её имя с именем этого молодого человека.

-- Любезный Читам, мне кажется, вы смотрите на дело в преувеличенном свете. Это просто одна из обыкновенных странностей Казобона. Вы помните ту бумагу, что мы нашли в бюро вместе с завещанием: " Синоптическая таблица" и пр. в руководство м-с Казобон) Он, вероятно, хотел, чтобы Доротея издала в свет его исследования, и она издаст, понимаете, она ведь работала вместе с ним.

-- Любезный сэр, заметил сэр Джемс нетерпеливо, - это вовсе не относится к делу. Весь вопрос в том, согласны-ли вы со мной в необходимости спровадить отсюда молодого Владислава?

-- Я не нахожу, чтобы это было так безотлагательно необходимо; со временем, может быть, это и устроится. Если вы боитесь сплетен, то этим вы не избегнете их. Я могу, до известной степени, способствовать отъезду отсюда Владислава, я могу взять от него "Пионера" и т. п.; но я не могу выпроводить его отсюда, если он сам не захочет уехать; понимаете, сам не захочет.

М-р Брук говорил спокойным, убедительным тоном, как-будто вопрос шел о погоде. Тон его мог взорвать каждого и действительно взорвал сэра Джемса.

-- Чорт возьми! вскричал он, - ну, выхлопочемте ему какое-нибудь место, не пожалеем денег. Нельзя-ли доставить ему место при каком-нибудь губернаторе колоний? Может быть, Грампус согласится взять его, я могу написать об этом Фульку.

-- Ведь Владислава вы не сбудете, как какую-нибудь безсловесную скотину, любезный друг; у него есть свои убеждения. Я уверен, что если завтра я с ним разстанусь, то вы скоро о нем услышите. С его даром говорить и писать, из него может выйдти настоящий агитатор; понимаете, агитатор.

-- Агитатор! повторил сэр Джемс с горечью, находя, что достаточно произнести это слово, как следует, чтобы показать все его гнусное значение.

-- Но будьте-же разсудительны, Читам. Доротее, как вы сказали, лучше всего отправиться теперь к Целии. Она может жить у вас, а пока все уладится своим чередом. Не к чему нам поднимать такого шума. Стэндиш будет молчать, и никто не узнает о содержании завещания, пока эта новость уже не устареет. А тем временем мало-ли что может случиться и избавить вас от Владислава без моей помощи.

-- Так вы отказываетесь содействовать с своей стороны его удалению?

-- Отказываюсь! Я этого не говорю. Но, право, я не знаю, чем я могу тут помочь. Владислав джентльмен.

-- Очень приятно слышать! вскричал сэр Джемс, выходя из себя. - Но уже Казобон-то наверное не был джентльменом.

-- Вот видите-ли, ведь было-бы еще хуже, если-бы он сделал приписку такого рода, что она совсем не может выйдти за муж вторично, понимаете.

-- Ну, не знаю. Это было-бы во всяком случае деликатнее.

-- Одна из обыкновенных странностей бедняги Казобона. Мозги его были не совсем в порядке. Положительно, эта приписка не имеет ровно никакого значения. Ведь она не желает выйдти замуж за Владислава?

-- Да, но эта приписка может заставить всех думать, что она желала. Насчет Доротеи я совершенно спокоен; но я подозреваю Владислава, говорю вам откровенно, я подозреваю Владислава.

Доротее, мы дали-бы повод предполагать, что мы ей не доверяем; понимаете, не доверяем.

Такой неотразимый аргумент ни мало не успокоил сэра Джемса. Он протянул руку к шляпе, чтобы показать, что не намерен спорить более, и сказал раздраженным тоном:

-- Я скажу только одно: Доротея была принесена в жертву, благодаря безпечности своих друзей. Теперь я, как брат её, постараюсь сделать все, что могу, чтобы оградить ее от дальнейших неприятностей.

с Владиславом в настоящую минуту, когда со дня на день можно было ждать распущения парламента и избирателям следовало указать, каким путем они могут всего лучше служить интересам страны. Единственным средством для этого м-р Брук считал избрание свое в члены палаты. Он вполне искренно предлагал нации свои умственные силы.